Глава 18. Пламя дракона
Карион женится?
На ком, на Мориалле?
В меня будто вонзают зазубренный нож по самую рукоятку, лишая возможности дышать.
Все-таки иногда Альнаре стоит держать язык за зубами, а не потакать моему любопытству.
Но я все равно плохо верю в то, что кошмар вот-вот случится.
И что тогда делать мне?
– Альнара, погоди, как так? Принц Доргорион же не женат, зачем Ралькариону этот скорый брак? Госпожа Мориалла настаивает?
Альнара глубоко и как-то печально вздыхает.
– Дело уже не в госпоже Мориалле. Каждый король, восходящий на престол, должен быть женат. Такова традиция. Женщина укрепляет мудрость мужчины, смиряет его огонь, заставляя его гореть ровным пламенем в очаге благополучия страны. Принца Доргориона не обязывали жениться, поскольку господин Ранварион не был уверен в преемнике. И его опасения подтвердились.
В груди мертвеет.
Словно от воткнутого в самое сердце ножа начинает расползаться ледяная паутина, замораживая все, что от меня осталось.
– А игрушки? Королю позволено иметь человеческие игрушки?
– Нет, госпожа. Король хранит верность своей единственной супруге. Исключением может стать только истинная любовь, но она никогда не человек.
– Да, Альнара. Я знаю, – каким чудом мой язык еще произносит слова? Все теперь холодное, пустое и неважное. – А когда состоится этот брак?
Впрочем, какая разница. Моя судьба уже ясна: стать живой покойницей там, куда Ралькарион меня отправит.
Быть счастливой вдали от него, как он предлагал раньше – что за нелепость?!
Наша кровь смешалась в ритуальной чаше, изменив судьбу – мою уж точно – навсегда.
– Точная дата еще не известна, госпожа. Как вы знаете, госпожа Мориалла не хочет выходить замуж и смутила всех, до кого смогла дотянуться, идеей отбора невест. Король Ранварион не соглашался на ее предложение, но теперь положение дел изменилось. Одно дело просто супруга принца, другое – будущая королева. Тут можно и нужно отобрать.
– А почему все это надо провести именно сейчас? Отчего такая срочность? Король Ранварион собирается уйти на покой? – глупо, но я отчаянно ищу любую отсрочку. Хочу еще хоть чуточку пожить в сладком мороке своего невозможного счастья.
Альнара грустно улыбается.
– Мне неведомы планы короля, госпожа. Возможно, именно так он и хочет поступить: короновать сына, а затем пожить в свое удовольствие с любимой женщиной. Закон намного менее строг к бывшим королям. Никто уже не станет открыто сплетничать о том, сколько времени он проводит со своей истинной парой.
Это настолько по-человечески, что я невольно отвлекаюсь от своих тревог и бед.
– А что же бывшая королева? Как и с кем живет она?
– Обычно это мать наследного принца, госпожа. Она спокойно и мирно живет с супругом. Но принц Доргорион опозорил свою мать. Ей бы лучше теперь уйти в тень. Если господин Ранварион передаст власть принцу Ралькариону сейчас, это будет милостивый поступок.
Н-да, какая-то полная беспросветность.
Буду терпеливо дожидаться встречи с Карионом.
Только он один может сделать что-то против этих ужасных обычаев…
***
Ну, раз я еще не умерла от новостей и даже не упала в обморок, хватит лежать в постели и хоронить свое счастье.
Наверное, я для этого слишком сильная.
Да и Карион пока что меня не прогнал и другую в жены не взял.
Отчаиваться рано.
Я позволяю Альнаре искупать меня, сделать мне массаж и красиво одеть в голубое с серебром платье, похожее на яркие искры, вспыхивающие в камне перстня.
В волосы мы вплетаем украшения, которые нашлись в новых покоях.
Эльфийские цацки остались у Динары в замке Доргориона, а его собственные подарки я уже не надену ни за какие коврижки. Просто сберегу их на всякий случай.
Раньше я одевалась в «цвета Ралькариона» без особого умысла, хотя и стала носить намного больше голубого, потому что он любит голубой.
А теперь мне хочется, чтобы весь мой вид кричал: я в твоей команде, милый!
Заниматься вышивкой совсем нет настроения. Гулять по коридорам страшно, хотя очень интересно. Это же замок Кариона в его родном мире, его дом.
А дом многое говорит о владельце.
Страшно потому, что пока тут есть драконы, которые спокойненько могут меня подпалить.
Та же Арделия.
Убегать от нее не хочется. Лучше спрятаться. Я на всю жизнь запомню эту истину.
Думаю, мне стоит подучиться читать. Наконец-то есть возможность.
Рюкзак с книгой про забавного щенка пропал я уже не помню, где и как, скорее всего в замке матери Кариона остался. Но тут в библиотеке наверняка есть что-то похожее.
Альнара приносит легкие закуски и воду. И сидит со мной, помогает разбирать трудные куски текста. Обожаю ее.
Я не считаю время, поглощена книгой, когда Альнара внезапно говорит:
– Господин Ралькарион только что позвал вас, госпожа. Не будем заставлять его ждать.
Конечно, не будем. Он и так не пойми как отреагирует на Доргорионовы поцелуи. А если еще будет злой…
Он удивительный мужчина: со стороны кажется сдержанным и замкнутым, но стоит подойти поближе и коснуться – сгоришь.
Мы выходим из покоев, идем по коридору и едем на лифте. Я верчу головой по сторонам. Этот замок и замок на Синей скале похожи, но все-таки неуловимо разные. Из-за всяких мелочей.
– Альнара, а в покои господина можно зайти просто через дверь? На Синей скале он перенес меня на руках…
Альнара будто не замечает мое смущение. Идеальная служанка!
– Да, есть обычная дверь, госпожа. В своих домах драконы ходят пешком. Портал в качестве входа – это особая мера предосторожности против чужаков. Здесь в замке чужаков нет.
А у меня появляется непрошеная мысль.
– А девушки, ну, человечки, бывшие жены господина – они тут есть?
– Да, госпожа Верена. Некоторые из них постоянно проживают здесь.
Проклятье! Альнару точно стоит как-нибудь прибить за прямолинейность.
И Кариона… Кариона тоже.
Он что же… Он мне изменяет? Летает сюда, чтобы провести время с ними?
Конечно, он их по доброте душевной тут поселил, но кто сказал, что он ими не пользуется?
А то что за жизнь женщин без мужчины? Не монастырь же! И они все – Ралькарионовы жены, а не просто какие-то девушки.
М-да, только ревности мне сейчас и не хватало.
И меня совершенно не успокаивает, что Карион их всех распустит, когда станет королем.
Лучше бы он и вправду слопал этих девок, как пирожки…
Мы с Альнарой идем по бесконечно длинному коридору, и я уже побаиваюсь: вдруг служанка сейчас выдаст подробности, что именно происходит у Кариона с женщинами. Любят ли они друг друга и как.
Хотя… Может, она мне все это рассказала для того, чтобы я вообще не переживала из-за случившегося у Доргориона?
Там-то я не сама начинала. А вот Карион от и до сам виноват!
Мы благополучно, не встретив ни одного дракона, добираемся до богато украшенной деревянной двери, которая особо никак не отличается от других дверей.
– Пришли, госпожа.
– Открывай скорее, Альнара!
– Немного терпения, госпожа.
Створка отворяется с легким скрипом, и до меня доносится запах лекарств.
Болен.
Карион болен.
Мне уже как-то не до ревности.
Да и бросаться навстречу Ралькариону не хочется. Я еще не забыла вымораживающий равнодушный взгляд холодных глаз.
Тот Карион, который пришел на битву с Доргорионом, никогда не просил бы меня забыть слово «господин» с ним.
Я замираю на пороге, бессильно опустив руки.
Голос дракона раздается из глубины зала, из-за тяжелых портьер.
– Спасибо, что привела Верену, Альнара. Можешь идти. А ты, эльфийская засланка, подойди ближе.
Ктооооо?!
Дракон очумел?!
Какая еще засланка?!
– Здравствуйте, господин! Я очень рада вас видеть, – правду говорю. Очень хочется съязвить, но не буду.
– Конечно, рада. Как ты иначе передашь информацию своим нанимателям? Тем, кто знал Аурику и решил оболванить меня.
Бред. Изощренный бред… Не иначе, раны ему разум помутили.
Это даже хуже, чем обвинять меня из-за Доргориона.
И совершенно далеко от того, чтобы назвать меня милой маленькой Вереной и развеять мои страхи.
Я стою, как болванчик. Веки щиплет, а в глазах горячо и слишком, ненормально сухо.
– Стесняешься подойти ко мне? Ладно.
Драконья магия, как поток теплого воздуха, вдруг подхватывает меня и тащит вперед, прямо на портьеры. Как мотылька на огонь.
Миг – и меня втаскивает прямо на широченную кровать.
Я валюсь перед Карионом запыхавшаяся и растерянная. В сбившемся платье.
Прямо, как в первый раз, когда очнулась и натолкнулась на его драконью пасть.
Зажмуриваюсь. Я боюсь увидеть что-то очень страшное: кровавые раны, перевязанные лоскутами, осунувшееся лицо, потухший взгляд.
Открываю глаза. Сразу оправляю юбки.
Ралькарион выглядит свежим и бодрым, словно никогда и не был при смерти.
Словно разыграл Доргориона и заодно меня, сказавшись нездоровым.
Ралькарион. Я теперь опасаюсь называть его по-свойски даже в мыслях.
Возможно, его даже стоит постоянно звать господином. На всякий случай.
– Я родилась такой и не знала ничего об Аурике, господин… Я никому не служу и вправду счастлива видеть вас…
Дракон ухмыляется. Красивый.
– Допустим, но я допускаю и другой вариант. Ты сама не представляешь, кто смотрит твоими глазами и слышит твоими ушами. Кто узнает все то же, что узнаешь ты. А потому, Верена, есть способ покончить с этим.
Чего?!
– Да как такое возможно, господин?! Я родилась в простой семье. Моя матушка рано умерла, но она была обычным человеком, никакой не эльфийкой! У нас и эльфов-то никаких нет, вы сами знаете!
– Или она хорошо маскировалась. Эльфы знают о моем горе, а сотворить внешне похожую на Аурику девочку из любого ребенка не слишком сложно. Достаточно быть сильной колдуньей, и у них такие есть. Ну а дальше всего-то нужно «родить» эту девочку как свою дочь, оставить ее «прижиться» в семье, скоропостижно «скончаться» и подождать десятка полтора лет. Для эльфов и драконов это не срок. Я замечу подросшую девушку и неизбежно на нее куплюсь. Гениальный план. А еще он здорово объясняет, почему огонь тебя принял.
Хорошо, что я сижу на кровати, и падать мне некуда. А вот голова начинает кружиться.
– Не тревожьте память моей матушки, господин. Кому и зачем было вам вредить? Вы же не собирались становиться королем. Кроме того, ну как я могу вам навредить?!
Он окидывает меня оценивающим взглядом.
Красивый, сильный и… совершенно чужой мужчина.
Будто великолепное изваяние без сердца.
– Ты сама – никак. И в этом твоя трагедия. Ты – просто «камера», Верена. Как те камеры, которые показывали тебе Арделию и Мориаллу. Сами по себе они не опасны, но когда злодей смотрит в них, то видит все наши слабые места. Узнает ходы в наших замках. Понимает, в каком я настроении, здоров я или не очень. Ты – смертельно опасное искушение, Верена. Даже Доргорион перед тобой не устоял. Его замок больше не загадка для эльфов.
Да ну, бред. Но если дракон в это верит, мои дела плохи.
– Что вы со мной сделаете?
Ралькарион неожиданно подается ко мне навстречу и подцепляет прядь моих волос, пропуская ее между пальцами.
– Я с тобой сыграю. Я не боюсь сложных игр, Верена. Тот, кто наблюдает за мной, много узнал, ну и пусть он смотрит дальше. Вскоре наша с тобой связь разорвется, и тогда ему придется выдумать нечто новенькое.
Наша связь разорвется…
Но когда мы лежим на кровати в полумраке, думается о другом…
Чтобы не думать, спрашиваю:
– Вы не были ранены до поединка, господин? Вы намеренно ввели Доргориона в заблуждение? Выглядите… очень хорошо.
Улыбка стирается с четко очерченных губ.
– Обвиняешь меня в том, что я бросил тебя на расправу Валиайнену, Верена? Продолжаешь считать меня чудовищем? Ловко. Другая отдалась бы мне в первый же день, а ты так убедительно играешь… Как будто и не пытаешься со мной сблизиться.
В его синих глазах пляшет бесконтрольное пламя.
Это страсть, ненависть или жажда?
Я совсем не понимаю этого нового Ралькариона. Или я просто не знала его настоящего. Да и откуда мне было узнать?
– У вас много этих… других. Девок всяких. Игрушек. С ними и сближайтесь, – я не говорю, а почти пищу. Когда переживаю, голос меня подводит.
Ралькарион крепко, но не больно сжимает мои плечи.
– Ревнуешь, Верена? Ты даже не представляешь, насколько мне не хочется отдавать тебя.
Кому это отдавать?!
Светлые боги, что сейчас творится?!
Ралькарион упорно говорит дикие вещи, а сам обнимает меня нежно.
Он во что-то играет со мной или что-то изображает для непонятных врагов?
Мне абсолютно не нравится эта неопределенность!
– Вы не ответили… Про ваши раны.
Дракон хмыкает. Ему очень идет такая полуулыбка.
– Настойчивая Верена. Я объявил эльфам войну за кражу перстня. Они меня действительно ранили. Хорошо, кстати, откуда-то знали мои уязвимые места. Но тебе я их не показывал, ты не знаешь, тут все чисто. А с Доргорионом мне и притворяться незачем. Он физически слабее меня и потому всегда идет на какую-нибудь подлость. Я все равно его крепче, даже больной и раненый. Да ты сама все видела.
– Я не считаю вас чудовищем…
– Не важно, Верена. Уже не важно. Теперь мне придется жениться на какой-то чужой женщине, а тебя… придется выдать за кого-то замуж. Это великий почет, когда дракон отдает свою игрушку женой в чей-то дом. Милость богов для местных людей.
Дыхание Ралькариона смешивается с моим. Жар от его ладоней прожигает невесомую ткань платья.
Я уже совсем не могу отвести взгляда от его твердо очерченных чувственных губ.
Слова и обвинения отдельно, а мы – вместе.
Наконец-то мы вместе вопреки всему.
– А для меня это «почетное замужество» станет худшим наказанием!
– Ты будешь счастлива. Я найду для тебя лучшую из всех возможных и невозможных семью.
– Счастлива?! Без вас – никогда…
Мне больно смотреть на него и нечем дышать.
Прикрываю глаза, чтобы не видеть свои отражения в них преступно близко.
И вдруг чувствую сладкие губы Ралькариона на своих.
Да. Это то, чего я хочу больше всего. То, по чему я скучала долгие дни в плену у чужих.
То, что ведет прямо к моей скорой гибели.
А Ралькарион ласкает меня языком, вдавливая в свое крепкое мускулистое тело.
Ласкает безумно, жадно и горячо.
Кожа к коже и ни капли расстояния.
Тело предает меня. Мне хочется выгнуться дракону навстречу, прижаться к нему еще теснее, изнемогая под его сладкой тяжестью.
Дозволить его умелым рукам касаться всюду, где они пожелают.
Милый, мой… Родной, опять родной до боли, телу плевать на любые доводы разума.
Оно жаждет этого мужчину.
Жаждет дать ему все целиком.
Я оказываюсь в подушках… Ладони запутываются в густых белоснежных волосах. Я сама обнимаю Кариона, отвечая ему со всем жаром.
Глажу его лицо, волосы, шею, плечи, не в силах остановиться.
Я плавлюсь, я вся его сейчас и не отступаю ни шага назад.
Дурная, совсем глупая.
С трудом отрываюсь от его манящих губ, которые хочется целовать до упоения, до невыносимо сладкой дрожи.
– Гос…
– А? – Ралькарион удивленно выгибает бровь, его голос звучит ниже. – Ты еще можешь разговаривать? Я совсем потерял с тобой голову и начал сдавать…
Его пальцы играют со мной. Меня всю прошивает острейшим удовольствием.
Непристойным, греховным и до умопомрачения желанным.
Ралькарион отпускает мои губы и целует мне шею, спускаясь ниже.
Еще чуть-чуть, и я начисто лишусь воли.
Превращусь в обезумевшую от похоти самку, которая сделает для своего господина все… и больше.
Которая продаст душу за бесстыдное удовольствие и никогда не пожалеет об этом.
Кожа под поцелуями горит. Я таю, как свеча, под огненной лаской.
Надо остановиться, иначе…
– Господин… А Доргорион, он…
Дракон издает глухой стон.
– Ты непостижимая женщина… Горячая, дикая… Своевольная… Что тебе до этого калеки? Я отомстил ему за тебя. Сколько еще будешь изводить нас обоих и противиться чувствам, Верена? – Ралькарион нависает надо мной на согнутых локтях.
– Как он выглядит… теперь? – мое дыхание сбивается. Я говорю, лишь бы отвлечь неотвратимое. Лишь бы отсрочить падение в зияющую пропасть наслаждения.
Такого наслаждения, после которого я никогда не буду прежней.
– Как человек он выглядит. Как ты видела. Просто он никогда не сможет оборачиваться. Но ему есть, чем порадовать своих женщин. А ты доигралась.
И Ралькарион рвет ворот моего платья. Зубами.
Ткань ползет в стороны, не защищая больше ничего.
Никакой преграды, никакой причины, способной остановить… зверя.
Он теперь всюду и ласкает все, не зная смущения.
Драконий огонь течет по моим венам, вытесняя кровь.
Убивает мысли.
Остается только одна – пусть он растерзает меня, пусть наполнит, возьмет, сделает своей до конца.
Я готова.
И когда все происходит, я не чувствую ни капли боли.
Глава 19. Неизбежность
Я открываю глаза. Какие-то ткани… Где я?
Неужели одна, в очередном своем зале, только уже ненужная?
Проигравшая в вечной войне мужчин против женщин.
Поворачиваю голову.
И сразу упираюсь взглядом в мощную спину Ралькариона. Обнаженную, переходящую в великолепные ягодицы, прикрытые тончайшим одеялом.
Он тут… Вчера мы…
Ничего, чем девушки из моей деревни на ухо пугали друг друга, не было.
А было…
Я позволяла все, как околдованная, и не чувствовала ни страха, ни боли.
Только сладкий жар драконьего пламени.
Любить мага оказалось приятнее, чем обычного парня. Обычные парни никогда не вызывали у меня столько чувств, и уж точно никто из них не улучшил бы мое здоровье.
А ведь вчера было долго. И много.
Порочные, греховные мысли.
Но нет.
По своим обычаям я не сделала ничего дурного. У нас хуже считаться строптивой женой, чем слишком почтительной.
Мирно спящий дракон – теперь мой муж.
Не хочу даже думать о том, о чем он вчера говорил. И о наложницах его думать не хочу. Мало ли кто там более искусный.
Хочу прижаться к горячему боку и подремать, ощущая бесконечную любовь.
Только люблю одна я…
Наверное, я слишком громко вздыхаю – Карион просыпается.
Миг – он разворачивается в постели и широко мне улыбается. Искренне и очень светло.
– Доброе утро, Верена. Как тебе спалось? Иди сюда, – Ралькарион распахивает объятия.
И я скольжу в них. Отказываться теперь – глупо.
Но молчать, терзаясь своими страхами, я не могу:
– Мне очень хорошо спалось, господин… Вы такой теплый… После вас я не смогу посмотреть ни на одного мужчину. Почему здесь в замке живут девушки? Вы же не выдали их замуж за кого попало. В чем причина?
Ралькарион, как большой уютный кокон. В его объятиях настолько сладко и хорошо… На самом деле мне даже не хочется разговаривать. Мне хочется уткнуться носом и вдыхать его обалденный запах. А потом…
Но «потом» есть только у настоящих жен.
Даже у любовниц его нет.
Ралькарион ничего не отвечает. А я будто чувствую его желания.
Лениво обниматься. Потом принять слуг, чтобы отправить их восвояси. Передать родным, что еще не вполне здоров. Никуда не отпускать меня, пока мы не проголодаемся.
А может, мне так просто кажется.
Он молчит, зато сильно, неспешно и умело массирует мне голову. Прикосновения волнуют и убаюкивают одновременно.
И вдруг начинает рассказывать:
– Такая ревнивая горячая Верена… Верная… У каждой девушки своя история… Сперва я в самом деле мстил людям. Забирал их дочерей, по-разному с ними забавлялся и потом раздавал их кому попало в драконьих мирах. Прошли годы, и постепенно моя боль начала стихать. Я понял, что Аурика ко мне не вернется, а эти девушки совершенно не виноваты в грехах той обезумевшей толпы. Толпу я сжег. А девушек все равно казнил и этим превращался в урода ничуть не лучше тех, кто мучил Аурику. Я ничего не делал с телами, зато коверкал женские судьбы. Сами их души… – Карион говорит негромко, с паузами. И меня гладит.
Только бы он не останавливался.
– А что стало потом?
– А потом я осознал, что на самом деле не понимал Аурику, раз не разделял ее увлечение людьми. И получается, я не уважал ее желания до конца… Знаешь, Верена, очень грустно вдруг обнаружить, что ты не сделал для любимой всего, что мог. Что ты не защитил ее от смерти. Если бы я серьезнее воспринимал все ее порывы, ничего бы не случилось… Прости, Верена. Мне не стоит рассказывать об этом тебе…
Стоит. Не знаю, почему, сейчас я не ревную. Сейчас я узнаю Кариона ближе. Саму его загадочную душу.
– Рассказывайте. Иначе я замучаю себя любопытством и не успокоюсь, пока вы все не расскажете. И мне очень нравится, как вы меня гладите…
Я лукавлю: «очень нравится» – это только половина от того великолепия, что я чувствую. Я умираю от восторга. Простые касания пальцев, круговые поглаживания, нажатия… Ммм…
– Хорошо, Верена… Хорошо… Когда я говорю с тобой, мне все время кажется, будто я разговариваю с ней… Прости.
– Я понимаю, госпо…
– Карион.
– …Карион…
Ну вот. Я это сказала. Вслух.
Дракон мимолетно улыбается и продолжает:
– Чтобы быть с Аурикой хотя бы в мыслях, я решил заняться тем, что любила она. Я начал изучать людей. Стал брать уже не просто красивых девушек, а тех, кому дома жилось не очень здорово. Я выпытывал их сокровенные мечты, а затем по возможности исполнял все. Одна из девушек завела по моей просьбе дневник.
Дневник… Похоже, Карион говорит о тетради, втиснутой в кресло… Вот уж не думала, что он сам расскажет о ней!
– Зачем дневник?
– Девушка «потеряла» его в библиотеке. Большинство девушек находили дневник в кресле и читали о том, какое приятное будущее их ждет. В основном они уже меня не боялись, поскольку «сдавались» мне и забывались наслаждением в первые же часы пребывания в замке.
Понимаю, но кое-что кое с чем не стыкуется.
– Почему девушки не просили вас отпустить их домой? Ну или почему они не пытались хотя бы рассказать родным, что с ними все хорошо?
Карион привычно хмыкает.
– Я давно уже не беру девушек из по-настоящему дружных семей, Верена. Так что в основном родным там наплевать, хорошо им или плохо. Родные даже рады, что дракон ненужную девку забрал. Кроме того… Сейчас у вас легенды про жуткую тварь, которая всех рвет и жжет. А тут будет легенда про принца, который где-то на улице кем-то оборачивается, а так живет в богатейшем замке и всем принцам принц. И этот самый принц и твою жизнь превратит в сказку. Ты захочешь им с кем-нибудь делиться, а, Верена? Захочешь о нем кому-нибудь рассказывать? Если захочешь и расскажешь, представляешь, что начнется? Девицы сами себе построят алтари и будут лежать на них каждый день. Ну а вдруг принц неожиданно будет мимо пролетать и заметит?
– И вправду, Карион… Об этом я не думала…
– Зато мне прямо сейчас придется что-то предпринимать с невестами. Через два дня наступит повальное сумасшествие. Я уже иногда жалею, что не женился на Мориалле. С ней были все шансы договориться о раздельном проживании. С кем придется договариваться теперь – даже для меня загадка.
Как ни странно, я опять не ревную. Почему-то я уверена: я единственная, с кем он делится душевными тайнами.
– Вы что же, не можете жениться хотя бы по симпатии?
Карион вздыхает.
– Они все мне равно безразличны. Единственная женщина, которая вызывает во мне чувства и которая мне безумно дорога – это ты. Почему бы то ни было. Только ты, Верена. А испытания покажут дипломатичность и рассудительность дракониц. Это крайне важные качества для королевы. Стать королевой хочет каждая, но ей будет лишь самая достойная… Поскольку пристрастности у меня к ним ноль, я выберу ее по справедливости.
Карион смотрит куда-то вперед, в точку, будто он уже не здесь, а в будущем.
Ну нет. Я провожу ладонью по его широченной обнаженной груди, наслаждаясь мягкостью кожи и твердостью мышц.
– Я…
– Ты хочешь повторить ночь, плутовка? Мы еще так мало знаем друг друга, еще столько можно узнать…
Пока пламя в голубых глазах не разгорелось, делая их насыщенно-синими.
– Нет. Вы не договорили, почему некоторые девушки живут здесь. Вы их особенно любите?
Дракон задорно улыбается. Такой милый.
– Ты опять ревнуешь. Я никого из них не люблю. Просто жизнь здесь наиболее отражает их потребности. Но тебе, милая, одной из них не стать…
Моя рука останавливается на его животе чуть выше кромки одеяла.
– Почему?
Карион накрывает мою ладонь своей.
– Для меня это будет пытка. Пытка много хуже, чем сейчас ощущать твою ручку так близко… Знать, что ты свободна и одинока, но не иметь возможности к тебе притронуться – чудовищно, Верена.
В груди тяжелеет.
– То есть вы отошлете меня в самые глухие земли?
Карион тяжело вздыхает.
– Нет, ты будешь жить в лучшем из всех возможных месте. Просто… в совсем другом мире. Возможно там, где живет мэтр… Он находится достаточно далеко от нас, и у меня не будет соблазна навещать тебя… то есть мэтра слишком часто.
Воздух в комнате словно сгущается. Теперь это вязкий непроглядный туман.
Выход один.
– А вы можете отказаться стать королем? Зачем вам жить такой тоскливой жизнью?
Дракон неожиданно смеется, а затем ловко приподнимает меня и сажает себе на рельефный живот.
– Зато ты – настоящая королева, Верена. Надо подумать, вдруг кто-то из человеческих королей… Хотя нет, тут не о чем думать. Я не смогу.
А меня заливает стыдом от того, что он видит. И от того, что он делает.
– Пре-кра-ти…
– Тссс, – и он надавливает пальцем на мою нижнюю губу, мягко приоткрыв ее.
Этот дракон действует на меня совершенно убийственно!
Если я не буду говорить и отвлекать его, то сгорю. Снова…
– Кто сказал вам, что я эльф?
Карион останавливается, и его взгляд немного проясняется.
– Эльф… Ты не эльф… Опять ты за старое, Верена? Хочешь увильнуть от удовольствия?
Я должна узнать имя своего врага. Сейчас Карион скорее всего его сдаст.
– Хочу знать правду…
– Ты невыносима. Моя мать велела Арделии провести расследование.
Кому?! Они там с ума посходили?!
– Арделия же меня ненавидит!
– Недолюбливает. Но это не делает ее некомпетентной, Верена. А твоя любовь к эльфийским украшениям подлила масла в огонь.
– Украшения просто изящные и красивые! Разве это повод меня убивать?! Если бы не ваш перстень, от меня не осталось бы ничего!
– У Арделии случился нервный срыв. Заметь, я не прошу тебя простить ее. Ее поступок недопустим. В тот день она лечила меня, когда пришел сигнал от перстня из замка Доргориона, соединенный с сигналом от твоего золотого кольца. Эти золотые кольца что-то вроде маячка, Верена. Они показывают, где девушка находится. А Доргорион вряд ли стал бы рубить тебе руку. Сразу, как я понял, где ты, я ринулся к тебе, а Арделия следом за мной. Бой она остановить конечно же не могла. Она была в полнейшем шоке и выместила всю свою злость на тебе.
– Как у вас все просто…
– Ничего не просто, Верена. Я приношу тебе извинения за Арделию. Она больше никогда тебя не потревожит, потому что иначе – умрет. Моя единственная сестра умрет, если тронет тебя, Верена. Понимаешь?
Дракон, который прощал родне все, когда дело касалось его самого, говорит мне такое?
– Карион… Прости…
– Ну хватит, хватит, девочка… Сейчас у нас с тобой есть два дня друг для друга. Давай запомним их навечно…
Я по-прежнему сижу на драконе.
– А что потом?
– Потом мы отправимся прямо к мэтру. Он любезно согласился посмотреть тебя еще тогда, а уж теперь мне точно не откажет.
***
Как мне хочется выжать из Кариона все соки!
Любить его так, чтобы ни одна женщина после меня его не устроила, а уж законная жена особенно.
Я заранее ненавижу будущую королеву и ничего с собой поделать не могу.
И не хочу.
Вот случись нереальное, проснись во мне драконья кровь – отбор я всяко провалю. И не потому, что не знаю науки или не умею вести себя при дворе.
Просто раз отбор полностью рассудочный, ни капли сердечности, то и кандидатки все из самых знатных родов.
Тут даже Аурика бы не прошла – как я выяснила, ее семья относилась к мелкой знати.
Так что Аурику просто не допустили бы до участия.
Вот если король истинную не терял, а просто еще не встретил, тогда могут звать всех.
***
Два дня безудержной страсти пролетают стремительно.
Вечером на исходе второго дня Карион говорит:
– Мне придется оставить тебя у мэтра на какое-то время, Верена. Мэтр ясно дал понять, что твой случай сложный, и ему нужно время для полной проверки. Он считает, что мог ошибиться, когда осматривал тебя в первый раз, поскольку его предположение весьма странное.
– Какое?
– Он не говорит. После полной проверки уже точно скажет. Может, эльфийскую гипотезу Арделии подтвердит. Увидим.
Снова эти эльфы?!
– А не ошибется ли мэтр опять? Вы ломаете себе жизнь, а мне предлагаете спокойно наблюдать за этим?!
Карион хмурится.
– Все давно решено, Верена.
Явно не мной решено. За эти два дня я поняла только, что не хочу Кариона отпускать. И все, что я думала об этом раньше, уже не важно.
– Пока мы живы, все можно исправить! Можно улететь куда-то, где мы будем только вдвоем! Да хоть на Синюю скалу! Теперь замок неприступен.
Складка между бровей Кариона становится еще глубже.
– Нет. Ты романтичная девушка, а я не могу бросить дело своего отца и многих прадедов. Наша линия очень древняя, Верена. Женщины могут жить только чувствами, а мужчины живут делами. Я не смогу счастливо и спокойно наблюдать, как трон перейдет в чужие руки, поскольку мой брат полностью разбил возложенные на него надежды.
– Но…
Тон дракона холодеет.
– Не желаю даже слышать об этом. Альнара отправится с тобой и будет держать меня в курсе событий.
Слова застывают у меня в горле.
Может, мне и стоит начать считать эту его холодность за благо.
Я знаю, что Карину очень дорога. Знаю…
Но как он сказал, мужчины живут делами… А король – тем более.
И все равно его холодность после всего вымораживает мне душу.
Безжалостно обнажает пропасть между нами, которая становится все шире.
Может, это и к лучшему. Обрубить наши невозможные отношения махом, а не по частям.
Карион говорит:
– Поскольку тот мир далеко, то переход в полном сознании туда будет довольно противным. Я не хочу, чтобы тебе было плохо. Я посоветовался с мэтром, и мы решили ввести тебя в искусственный сон тут, а разбудить уже у него. Тогда никакой дурноты не будет.
– Когда?
– Сейчас…
Значит, сейчас я возможно вижу Кариона свободным в последний раз.
Как он мне объяснил, отбор продлится около недели, поскольку оценить наличие нужных качеств у девушек можно довольно быстро. «Королеву видно сразу».
Зато сколько продлится обследование у мэтра, сейчас не может предсказать никто.
Карион явно не будет гонять к мэтру с отбора. Придет, когда все уже завершится.
Я лежу на постели, подмечая каждую черточку своего самого любимого мужчины. Своего единственного.
Это конец.
Потом я, наверное, буду видеть его лишь при чужих, накоротке.
На свадьбе, например, когда Карион подаст мою руку жениху.
Мне больно настолько, что нет сил дышать.
В голубых глазах Кариона плещется такая же страшная боль, а его резкие черты лица еще больше заострились.
Дракон смотрит на меня, не отрывая взгляд, пока мир медленно размывается, и я проваливаюсь в блаженную пустоту небытия.
– Я люблю тебя, Верена. Спи.