Глава 100
Я Корин Ройа и это моя история
Открыть ворота, запирающие выход с парковой зоны в Таун-парк, Андресу особого труда не составило. Но даже, если бы у него не получилось, если бы его служебный делс, способный подключаться к любой консоли управления инфраструктурой, не справился бы, дал сбой, мы бы все равно преодолели это препятствие. Эти ворота были сделаны больше для красоты, чем для ограничения доступа.
И вот перед нами раскинулась широкая улица, по обе стороны от которой вырастали из бетона, словно из земли, красивые, но однотипные строения, фасады которых имитировали белоснежный природный камень. Они практически ничем не отличались. Лишь некоторые признаки, такие как элементы декора и подсветки, формы газонов и остриг кустарников, свидетельствовали о том, что в каждом из этих домов жили разные люди.
На всем пути, что мы шли, сопротивления не встретили практически никакого. Лишь пара прячущихся здесь бойцов СОП, чудом избежавших смерти в парке и, отступившие сюда, пытались использовать эффект неожиданности и напасть, уверившись в собственном героизме. Но стоило им только показаться или выдать свое присутствие, за каким либо укрытием, то тут же падали замертво с летальным сердечным приступом или обширным инсультом головного мозга, не успев сделать и выстрела. Становилось ясно, что все силы обороны были брошены в атаку еще в парковой зоне сектора, и все они были мертвы. Один раз, на нас пытался даже напасть кто-то из персонала, обслуживающего один из таунхаусов и его обитателей. Это был человек явно пожилого возраста, возможно посвятивший большую часть своей жизни служению кому-то из членов Совета Управления орбитальной станции и его семье. Он использовал что-то вроде дробовика, только очень старой раритетной модели. Успел сделать лишь один выстрел. Но за то прогремел этот выстрел так громко, словно кто-то запустил позитронный турбореактор не в вакууме, а в звукопроводящей среде. Он был слишком далеко, чтобы нанести нам хоть какой-то урон, да и был ли вообще от этого доисторического оружия какой-то эффект, кроме оглушительного звука, мы так и не поняли, но старик умер через секунду, как сделал свой первый и единственный выстрел.
Больше мы никого не встретили. Вообще никого. Все обитатели Таун-парка, члены Совета, их семьи, обслуживающий персонал, все или ушли, эвакуировались, пока мы сражались с СОП или затаились в своих домах. И мне было на них плевать. Мне нужен был Холл-центр. То место, где собираются все члены Совета Управления и руководят всем функционалом станции. Принимают политические и экономические решения, выслушивают отчеты администраторов уровней и секторов, решают управленческие вопросы. И когда Холл-центр вырос в конце улицы белоснежных домов, а точнее улица им завершилась, перед нашим взором предстала громадина с колоннадным фасадом из такой же имитации белого природного камня, как и оставшиеся позади таунхаусы.
Мы вошли внутрь беспрепятственно. Никакой охраны. Никаких признаков наличия человека. Только разбросанные кругом какие-то вещи, электронные устройства и даже одежда. Ясно было, что те, кто находился здесь, уходили очень и очень быстро.
Холл-центр представлял собой несколько малых помещений и один огромный холл, где собственно, как я считал, а иначе подумать было нельзя, и заседал Совет Управления орбитальной станции Порт. Те помещения, что были меньшей площади, видимо использовались обслуживающим персоналом, для обеспечения проведения совещаний и заседаний. И все эти помещения были пусты. Все, кроме основного.
Я вошел в холл и под арочными сводами потолка, увидел длинный стол, во главе которого сидел один единственный человек. Когда он меня увидел, то голос его разнесся эхом по всему холлу, напомнив мне голоса священнослужителей и хоровиков в храме Варны, куда мать брала меня с собой, когда я был совсем еще ребенком.
− Удивительно! – Голос его был сильным, властным, но подавленным. – Это странно, но нам так и не удалось Вас идентифицировать. Кто Вы такой?
Я прошел вдоль ряда кресел, провел рукой по глади мрамора, из которого была выполнена столешница, отметив полное отсутствие пыли на ней и, подойдя практически вплотную к нему, занял одно из мест.
Андрес остался стоять позади меня.
− Я Корин Ройа. Из Холмова, провинции Варна, автономии Неополиса.
Человек приветственно кивнул.
− Хорошо. А мое имя Соломон Сикура.
− Я знаю. Мы уже знакомы.
− Скажи мне, Корин Ройа из провинции Варна, кто ты такой? – Сикура прищурился, стараясь лучше меня рассмотреть, а я сидел и думал, о том, что за план он вынашивает в своей голове и не убить ли его сразу, чтобы он не сумел этим своим планом воспользоваться, явно рассчитывая на затяжной диалог между нами. – Вот уже два столетия наши враги… Наши союзники, которые на самом деле наши враги, наши партнеры, которые при первой же возможности готовы стать нашими врагами и наши друзья, которые делают вид, что они нам не враги, пытаются захватить власть над Портом. Они пытались устраивать рейдерские захваты, выискивать политические рычаги влияния, искали способы шантажа и без устали подсылали к нам своих шпионов, но чтобы они не делали, вот уже двести лет, Порт подчиняется независимому Совету и его суверенитет не рушим ни кем и ни чем. А ты! – Он усмехнулся. – Поставил всю эту станцию на колени за каких-то несколько часов! Скажи как, Корин Ройа из провинции Варна?
− Соломон, это очень долгая история. Когда-то я был простым пилотом, а сейчас мне открылось…
Я вспомнил слова своего ненастоящего отца из видения устроенного искусственным интеллектом, называющим себя Системой и заключившего со мной сделку, в которой я должен был подарить ему свое человеческое тело, в обмен на свободу сознания в другой, альтернативной реальности. Этот искусственный интеллект предупредил меня, что я должен отказаться от своих задуманных планов по возведению монолита новейшей религии всего человечества с главным ее храмом на орбите Земли. И чем этот центр-холл не храм? Да это что ни на есть, самый настоящий храм!
Но все же именно то предупреждение заставляло меня разговаривать с Соломоном Сикурой, а не убить его сразу. Хотя, наверное, так нужно было сделать.
− Что открылось? – В его словах интереса не было, голос был безразличен и холоден, ведь он понимал, что ему осталось недолго.
− Истина, Соломон. Истина. Истина веры в Творца и Вечную Пустоту.
− А! – Он протянул. – Вот оно что. Очередной религиозный фанатик!
− Я бы мог заставить тебя стать этим религиозным фанатиком за одну секунду, если бы только захотел, но какой мне толк от человека, такого как ты? Ты видел, на что я способен. Одно это, наверное, должно бы заставить поверить в меня, кого угодно.
Сикура покачал головой.
− А где все? Почему ты один?
− Они эвакуировались. Все члены Совета Управления, вместе со своими семьями. И моя семья тоже.
− Почему же ты не эвакуировался вместе с ними?
− Я допустил ошибку. Во всем, что сейчас происходит, они увидели мою провинность. И в целом они больше правы, чем нет. Так что, они оставили меня на растерзание тебе, как бы, − он пожал плечами, − в наказание. А сами улетели. Улетели, чтобы собраться в другом месте и решить, что им делать дальше. Поверь, Корин Ройа из провинции Варна, они быстрее уничтожат станцию, чем оставят ее тебе.
− Эту проблему я буду решать позже.
− Ты меня убьешь?
Я неопределенно кивнул.
− А твоя религия позволяет совершать убийства? Насколько мне известно, все существующие и канувшие в лета, религии проповедуют милосердие, но не убийство.
− Если хочешь, можешь улетать к своей семье. Я не хочу убивать без необходимости.
− Да? – Он удивленно наклонил голову на бок. – Серьезно? Ты меня отпускаешь?
− Ты и весь остальной Совет, эту битву проиграли. Твоя смерть ничего мне не даст. Уходи. – Я махнул на него рукой. – Давай, иди уже, пока я не передумал!
Соломон Сикура поднялся и выпрямился во весь рост. Это был сорокалетний мужчина, высокий и крепкого телосложения. На нем был просторный свитер с высоким воротником, а в волосах блестела проседь, которая очень даже подходила его образу.
Он обошел край стола и прошел за моей спиной, обойдя и стоящего молча прямо за мной Андреса. Потом остановился.
− Последний вопрос.
− Давай.
− Что ты собираешься делать дальше? Кем бы ты ни был, на что способен не был, в одиночку тебе не победить все человеческие силы. Кроме Порта, есть еще Земля, есть НЕС. Как только они узнают о том, что произошло, непременно вышлют десант на орбиту. Всех тебе не победить. Ты утонишь в крови своих врагов.
− Спасибо за предупреждение. Как-нибудь, разберусь. – Я даже не обернулся.
− Мы могли бы заключить союз. Верни контроль над Портом Совету и мы объединим наши интересы. Мы готовы предоставить тебе любую помощь в продвижении этой твоей религии среди всего человечества. Порт, сильная политическая структура, мы имеем большое влияние на самые сильнейшие государства Земли. Мы могли бы быть заодно.
Я вздохнул и потер усталые глаза. Потом поднялся и встал напротив него. Андрес, молча, отошел на шаг в сторону.
− Соломон, я повторю еще один раз и больше повторять не буду. Уходи, если хочешь в этой жизни еще раз увидеть своих детей! – И показал ему пальцем в сторону выхода из холла.
− Хорошо. – Член Совета Управления орбитальной станции кивнул и, повернувшись, направился по направлению моего указания, но сделав всего несколько шагов, резко обернулся, а в его руке внезапно появился небольшой пистолет и целился он им прямо мне в лицо.
На какое-то мгновения я опешил, не сообразив сразу, что нужно делать, не ожидая от этого человека ничего подобного. За то, Андрес среагировал просто молниеносно. Он бросился наперерез линии огня и одним прыжком оказался сверху Сикуры. Прогремел выстрел. Пистолет был явно не кинетический. Андрес заорал и что было сил, принялся избивать врага руками. Он бил его по лицу, хватал его за волосы и старался разбить его голову о каменный пол, а в это время Соломон продолжал стрелять. Стрелять в упор, прижав дуло пистолета Андресу в живот, а свободной рукой он искал его глаза, надеясь выдавить их из глазниц. Борясь, они рычали и ревели, словно раненые хищники, а когда боекомплект был отстрелян, то оба повалились на пол рядом, истекая кровью. Один с проломанным черепом, другой едва ли не простреленный насквозь и с изуродованными внутренностями. А в это время, пока я с ужасом наблюдал картину борьбы, позади меня, на тонких едва заметных тросах, спустились шесть вооруженных и закутанных в тяжелую армейскую броню, солдат. Прятались они в вышине потолочных арочных сводов, а спускались очень профессионально и совершенно не слышно, прикрытые криками убивающих друг друга людей. Как оказалось, мы были тут не одни. Во всей этой победной эйфории, я не почувствовал присутствие тут еще других людей. А может я их не почувствовал из-за их тяжелых тактических костюмов, кардинально отличающихся от костюмов бойцов СОП. Звуки они издали только когда их сапоги коснулись мраморного пола но, наверное, так и было задумано.
Как только я обернулся на резкие звуки, то сразу же словил пулю в грудь. Удар куска металла отбросил меня на пару метров и повалил на пол. Шлема на мне не было, и узнать у своего костюма о своем состоянии, я не мог, но скорее всего один выстрел не пробил броню, однако вся грудь уже через мгновение горела огнем.
Солдаты моментально растворились, попрятавшись за колонны, подпирающие потолочные своды. Они уже понимали, с кем имеют дело и не собирались подставляться под психофизическую атаку, явно желая использовать тактику внезапности и максимальной маскировки.
Я закатился под стол, понимая, что мой костюм, второго такого попадания не выдержит. Да еще и шлема нет. Если бы выстрел был в голову, я был бы уже мертв. Нужно поступить с ними так, как я поступил с самым первым отрядом Правопорядка еще в китайском доке, когда те хотели его взять штурмом. Но там, они двигались все вместе, прикрываясь силовыми щитами, как привыкли всегда в таких ситуациях, а эти ребята, показались и тут же исчезли. А я под столом. Совершенно не контролирую ситуацию. И быть может эти ублюдки, уже обходят мое укрытие, чтобы нанести очередной удар, а я даже не вижу этого и не могу ничего сделать!
Что ж, я знал на что иду. Пора выходить и или погибнуть вслед за всеми этими людьми, которых я заставил идти на смерть или перебить этих тварей одного за другим. Было бы неплохо, заставить одного из них сражаться на моей стороне. Если получится. Но оставаться тут под столом, это будет самоубийством.
Не успел я принять это решение, как внезапно раздался еще один выстрел. Потом еще. Стреляли явно не из штурмовой винтовки. Потом послышалась очередь. А вот это была штурмовая винтовка, а потом, во все потолочные своды, эхом разразился голос старого Грека Маера.
− Корин! Ты тут? Живой?
− Я здесь! – Я закричал в ответ, не пряча радость в голосе. – Под столом!
− Сколько их, видел?
− Было шесть!
− Уже пять! Ты сиди не вылезай из-под стола!
Снова раздались выстрелы. Громкие, раскатистые, словно канонады весеннего грома в Холмове.
Я выкатился с другой стороны стола и несколько кресел разъехались в разные стороны. Да черта с два, я буду теперь там сидеть! Это не СОП, это вообще какие-то другие солдаты. Маеру и Карнеги их не одолеть. То, что они убили одного, то это лишь благодаря эффекту неожиданности, с которым они появились в холле. Больше такой ошибки враг не допустит.
Пригнувшись ниже края столешницы, я двинулся к тому месту, где совсем недавно сидел Соломон Сикура, надеясь лишь на то, что у меня за спиной не окажется противника, и все они сосредоточены именно там.
Обогнув стол, я выглянул из-за спинки одного кресла и увидел, как боец в черной броне, делавшей его едва ли не двухметрового роста, укрываясь за колонной, стрелял одиночными выстрелами в направлении входа в Центр-холл. Стрелял не прицельно. Стрелял, явно отвлекая Маера и Карнеги от того, что по другую сторону стены, спрятанной в тени еще одного ряда колонн, их уже обходят другие бойцы.
Отлично!
Одно мгновение и боец перестает вести огонь. Выходит из укрытия и, меняя на ходу боекомплект, устремляется в другую сторону. Вообще в другую сторону. Скрывается в тени колоннады и снова раздаются выстрелы. Кто-то кричит сквозь внешние микшеры, что-то непонятное, кто-то кричит, что-то вроде этого: Ты что творишь! Свои!
Потом его крик обрывается. Взрыв гранаты освещает на секунду весь Центр-холл.
Потом наступает тишина. Такая, что от давления этой тишины, после звуков выстрелов и взрывов, усиленных эхом, закладывает уши и словно тисками, сжимает виски. Потом грубый и хриплый голос Виктора Карнеги, нарушает эту тишину.
− Эй! Кто бы ты там не был! Ты остался один! Выходи с поднятыми руками и будешь жить! – Он сделал паузу и продолжил. – Тот, ради кого ты сражался, уже мертв! Бросай оружие и даю слово, что сможешь беспрепятственно покинуть это место!
И как не странно, но последний солдат в черной огромной броне вышел из-за колонны на свет, всего в десятке метров от нас. Его руки были подняты вверх, а в одной из них он держал штурмовую винтовку.
Маер и Карнеги тоже вышли, обозначив себя.
− Положи оружие на пол. – Теперь заговорил Маер. – Винтовку и пистолет, что в слоте. И можешь быть свободен.
Я посмотрел на него и понял, насколько этому человеку было страшно. Боялся он того, что не мог объяснить. Боялся того, что их наниматель им не смог и не пожелал объяснять! Его же соратник, член его же группы, команды, отряда, напал на них. Убил двоих, а третьего взорвал гранатой вместе с собой. Теперь он оставался один и теперь, ему ничего не оставалось, кроме как или сдаться или быть убитым.
Когда боец ушел, простучав тяжелыми шагами по Центр-холлу, и когда эхо его шагов смолкло, Маер подошел ко мне и положил руку мне на плечо. Я к тому времени уже сидел в одном из кресел, что оказалось ближе всего ко мне и, испытывал жуткую усталость.
− Ну? Ты как?
− Я… − Сделав вдох я ощутил боль, попадание в грудную клетку, должно быть привело к серьезному ушибу или вообще к перелому ребер, а тактический костюм СОП, отказывался подчиняться движением. – Не знаю. Командир, помогите снять его. – Я имел в виду костюм.
Снимая его, можно сказать, извлекая меня из этого костюма, он продолжал говорить со мной, но в ушах и голове еще звенели и гудели отголоски звуков битвы и я с трудом мог разобрать его слова.
− Ты должен решить, что дальше делать. Мы не можем остаться с тобой!
− Вы это уже говорили. – Я усмехнулся, высвобождая ноги.
− Да, но это другое. Теперь все кончено. По крайней мере, тут. Не знаю, что ты будешь делать дальше, но скорее всего, новость о том, что Совет больше не контролирует станцию, уже добралась до Земли. И тебе нужно решить, в каком статусе воспринимать их. Как врагов или как друзей. – Теперь усмехнулся он, поднимая тяжелый костюм СОП и отбрасывая в сторону. – А еще есть люди тут на станции и они должны понимать, что дальше их ждет.
− Я все понимаю, командир. – Я оперся на него и Маер помог мне подняться. – Вся что мне сейчас нужно, это немного отдохнуть и подумать. Я знаю, что нужно делать. Просто стоит решить с чего начать. – Я улыбнулся. – Помогите мне. Давайте выберемся на свет сектора.
Не успели мы пройти и половины пути к выходу из холла, как где-то за спиной снова раздался выстрел, и мои ноги вдруг согнулись в коленях. Что это? Резкий толчок в спину и я упал, повалив за собой и старого командира. После, рот наполнила горячая металлическая жидкость. Я сделал вдох и где-то внутри почувствовал хрипоту, клокотание и резкую боль. Совсем все так, как тогда на Бете, когда огромный черный валун напал на меня и пробил мой защитный костюм куском брошенного камня.
Снова выстрел. Теперь более гулкий и мощный. Теперь с другой стороны.
Маер что-то закричал и схватил за голову, видимо поднимая, чтобы я не захлебнулся в собственной крови. Я сделал усилие и поднялся на колени. В глазах все плыло. Немного повернув голову, я увидел сначала Андреса, который продолжал лежать все там же, на том же месте, а рядом Соломона Сикуру, но в уже совсем другой позе. Вместо головы у него было кровавое месиво. Это он выстрелил в меня. Каким-то образом он смог прийти в себя, перезарядить пистолет, прицелиться и выстрелить в меня. А может и не терял сознание вовсе, а только притворился мертвым, понимая, что в такой ситуации ни у кого не будет времени проверить его жизненные функции. А теперь Карнеги добил его.
Я снова хрипло вдохнул и с выдохом, кровавая масса хлынула изо рта. Пуля пробила легкое. Я с ужасом вдруг понял, что умираю.
‒ Твою мать, Корин! ‒ Маер сидел рядом и поддерживал меня под спину. ‒ Пророк ты хренов.
‒ Дело серьезное? ‒ Я улыбнулся, чувствуя, как кровь вытекает из меня мешая дышать.
‒ Похоже на то. ‒ Он повернулся назад. ‒ Виктор, давай сюда быстрее! Ему срочно нужен врач!
‒ Нет, командир.
Теперь все смешалось. Это видение! Годы, проведенные в аквариуме на бете. Вечная пустота, Творец, каменные головы, валуны, истуканы, пророки…
Я умирал. И спасти меня могло только одно, а это означало, что я снова ошибался, ошибался Творец, ошибалась Система. Да, действительно ошибался. Все ошибались на счет меня. Он меня не обманул. А я так надеялся на то, что это очередная их уловка. И нет действительно никакого предназначения. Нет никакой цели, изменить мир и сплотить человеческую расу вокруг новой истинной религии, несущей правду.
‒ Что нет? Ты умрешь!
‒ Положите меня в воду. ‒ Я прохрипел, снова выплевывая кровавую массу.
‒ Ты уверен?
‒ Еще как! Я это уже проходил. Не раз.
После этих слов сильные руки Карнеги подхватили меня и понесли через все опустевшие сектора и уровни орбитальной станции Порт.
Глава 101
Я Корин Ройа и это моя история
‒ И как же твое предназначение пророка? ‒ Маер умудрялся подкалывать даже человека истекающего кровью, но это была его победа, он был вправе говорить еще и не такое, ведь он опять получил свое.
‒ Я ошибся… Значит, все-таки видение меня не обмануло. ‒ Потом мне показалось, что я потерял сознание.
Однако это было не совсем так. Я помнил все, что происходило со мной тогда. Помню, как Карнеги, под резкие возгласы командира Маера, «аккуратней!», «тише!», «голову придержи, не задень о поручень!», сотрясаясь каждым шагом, нес меня через док к шлюзу С-2. Помню, как они протаскивали меня через него, придерживая, чтобы не наклонять головой вниз. Помню, голос китайца Сина, грубый и злой, который что-то говорил в мой адрес, на непонятном языке, но очень похожее на проклятья. Помню, хотя и не видел, что везде, где нес меня Виктор, за мной тянулся кровавый след.
И только потом я провалился в пустоту и ничего уже не помнил. В этой пустоте я был не в первый раз, только до этого я видел под собой океаны галактик и миллиарды миллиардов звезд. А сейчас их не было. Потом резкий пучок света размером с молекулу выскочил из пустоты и, описав вокруг меня дугу, остановился. Желание дотянуться до него рукой и потрогать пропало сразу, когда я снова, как и в прошлый раз, понял, что рук у меня нет. Не было ни ног, ни рук, вообще ничего не было. Только сознание. В этой пустоте я был всего лишь частицей энергии. Быть может такой же, как и этот пучок света.
Святящаяся точка замерцала.
‒ С возвращением Корин Ройа! ‒ Голос раздался, как и в прошлый раз только в моей голове, а точнее в нутрии меня в целом, так как не было у меня слуховых рецепторов и не было тела, где бы эти слуховые рецепторы, мог ли бы находиться.
Сказать по правде, я ждал, что он будет снова говорить со мной голосом моего отца, но это был не его голос. Это вообще не был не чей голос, просто поток информации, преобразованный внутри меня в слова.
‒ Мое место не тут. ‒ Я больше не закатывал истерик и не психовал, все это теперь стало каким-то привычным и должно быть, за то время, что я провел снова среди людей я, ожидая новой встречи с Вечной Пустотой, набрал ряд вопросов и был готов к этому но, по сути, я никогда не встречался с ней.
Как и в этот раз, все мои прошлые видения, если их можно было так назвать, были связаны ни с Творцом и не с Вечной Пустотой, а только с Системой. Искусственным интеллектом, пытающимся зародить жизнь на планете, которая для этого не предназначена.
‒ Вы обманули меня. Дважды.
− Тебя никто не обманывал, Корин Ройа. Напротив, тебе говорили только правду и ничего не обещали.
‒ А меня снова вылечит вода? Всего лишь пуля пробила легкое! Я восстанавливался и от больших ранений! Мне в голову стреляли, и посмотри, даже шрама не осталось!
‒ Нет, Корин Ройа.
‒ Нет?
‒ Нет. Твое тело умирает не от повреждения легкого. Твое тело умирает от отсутствия в твоем мире необходимых для него компонентов.
‒ Что? ‒ Да о чем он вообще, каких веществ, что еще ему нужно? ‒ Что это значит?
‒ Нельзя полностью вернуться, Корин Ройа. Твое тело было изменено, чтобы жить в другой среде. Теперь среда твоего мира, старая среда, его убивает.
Где-то внутри я зло усмехнулся, чувствуя, как теряю контроль. Повисло недолгое молчание. Я взял себя в руки.
‒ Если я не должен был вернуться, тогда зачем все это?
‒ Что это, Корин Ройа?
‒ Да брось! ‒ Как бы мне хотелось иметь руки, чтобы подлетев схватить этот говорящий пучок света и раздавить в своих ладонях. ‒ Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! Зачем вы дали мне все это? Весь этот контроль над людьми, все это? Зачем, если я все равно не смог бы жить в своем мире? Зачем, Вы наделили меня этой силой?
‒ Это просто побочный эффект, Корин Ройа. Это плата за то, что тебе посчастливилось иметь новую жизнь. Представь, сколько таких же, как ты особей, гибнут ежедневно. Никому из них не представилась возможность второго шанса. А ведь спроси любого, каждый бы отдал многое бы за такой второй шанс. Тебе просто повезло, что ты должен был погибнуть на той планете. Первичная система защиты сработала и спасла тебя, погрузив в то, что ты назвал водой. Первичная система защиты расценила тебя как образец жизни и забрала с целью воспроизвести на основе твоего организма, что-то живое, но свое…
‒ Планета хотела скопировать меня для себя!
‒ … Но условия этой планеты не достаточны для создания жизни, потому на стадии забора образца все и остановилось. Впрочем, остановилось все там еще тридцать миллионов лет назад, по меркам твоего мира, просто Система устроена так, что если она сама не может создать жизнь, она копирует имеющиеся готовые образцы. Если образцов нет, она ждет, когда они появятся. Появился ты.
‒ Там должна когда-то зародиться жизнь?
‒ Там никогда не зародится жизнь, Корин Ройа. Там, как уже было сказано, для жизни нет условий. Система была выброшена еще до нас. Система попала на эту планету случайно, как и на миллиарды других планет. Просто на одних получилось, а на других нет. Вот и все. Таких как эта планета, планет множество и Система на них одна. Где-то как на твоей планете, она зародила жизнь, а где-то не зародила, но до сих пор пытается зародить или ждет свой образец, чтобы скопировать и зародить жизнь.
‒ И что мне теперь делать?
‒ Делать выбор, Корин Ройа.
‒ Опять?
‒ Да, Корин Ройа. Ты можешь вернуться в свой мир и, даже оправившись от ранения в грудь, все равно в скором времени умереть, но будешь знать правду и иметь в себе силу, хоть и являющуюся побочным эффектом.
‒ Тот, кто был до вас, сказал, что я опасен. Мой путь приведения человечества к вере, приведет к гибели всей Земли.
‒ Ты не будешь опасен, Корин Ройа, тебе осталось слишком мало. Каждый нанесенный физический ущерб, Система способна исправить, но с каждым разом Система все сильнее будет изменять твою оболочку. После нанесенного в этот раз ущерба, функции твоего организма будут разрушаться еще быстрее. Ты не успеешь привести свой мир в точку невозврата. ‒ Он помолчал и, убедившись видимо, что я не собираюсь больше его перебивать продолжил. ‒ Но ты можешь вернуться туда, куда твое сознание переместила система, чтобы спокойно пользоваться своим физическим телом. Но там ты забудешь все, что с тобой было в этой жизни, и станешь обычным человеком, каким и должен был быть всегда.
‒ А как мне быть уверенным, что тот мир, реален? Что он не иллюзия? Не конструкт? У меня не очень-то сильное желание провести жизнь в ненастоящем мире?
− А ты уверен, что тот мир, в котором ты прибываешь в данный момент, реален, и не является, как ты выразился, иллюзией, конструктом? Ты ощущаешь какую-то разницу между этими двумя мирами? – Мне показалось, что голос усмехнулся, но это было не так.
− Да нет. Только сны. Мне снились сны о моем прошлом существовании. Если бы не они, я, может быть, и не вернулся сюда.
‒ Это будет исправлено. Тебе больше ничего не будет напоминать о том, что у тебя когда-то была другая жизнь
‒ Хорошо.
‒ Ты сделал выбор, Корин Ройа?
‒ Да, сделал, но ты должен дать мне попрощаться.
‒ Прощайся, Корин Ройа.
С его последним словом, пустота начала меркнуть в мягком белом свете. И свет этот был светом встроенного освежения технического модуля магистрального космического судна класса СИД.
Сознание пришло внезапно. Резко и отвратительно. По ощущениям и микровибрации, которую выдавала рябь на поверхности воды, в которую я уже был погружен, я понял, что судно находится в движении и его турбореакторы работали в режиме разгона. Разгон видимо был щадящий, потому что Маер не был погружен в парк, и стоял рядом, склонившись надо мной.
Китайцы соорудили небольшую капсулу из стандартного спасательного модуля, видимо списанного, вроде тех, что используются на круизном лайнере Голиаф, оборудовали ее ракетным двигателем, с подвешенными к нему кассетами с топливом и затолкали в него соту. Герметичное устройство для гибернации, было заполнено водой с Проксима b, в которой меня привезли в лабораторном сосуде. Заряда кассет ракетного двигателя, должно было бы хватить на сорок минут непрерывного ускорения, которое позволит капсуле набрать скорость, не менее чем шестьсот километров в минуту и этого должно было хватить, чтобы занять место на орбите где-то за Ураном на краю Солнечной системы. Там, в такой дали от самой отдаленной научной колонии на Ганимеде, не было спутников слежения Земли и Порта. Не было проложено транспортных коридоров. Там меня, спокойно и бесконечно дрейфующего вокруг Солнца, напоминающего просто очень яркую звезду в рельефе миллиарда других звезд остального Млечного пути, никто и никогда не найдет. А я, снова отдавшись плену когда-то спасшей меня жидкости, смогу погрузившись в нее, снова перенести свое сознание из этого тела в тело того Корина Ройа, который никогда не был пилотом. Никогда не учился в Высшей Летной Академии Неополиса и никогда не встречал безумного Грека Маера, и уж точно никогда не был не то, что на Проксима b за пределами Солнечной системы, за пределы Неополиса то никогда не выезжал. Я снова стану тем Корином Ройа, который любит свою жену Марту и, который души не чает в своих сыновьях. Простым человеком, который управляет оставленной по наследству отцовской фермой в Холмове, пригороде Варны, автономии Неополиса.
‒ Мы летим? ‒ Я закашлял, и с каждым кашлем снова пробивалась боль в груди.
Впрочем, если лежать спокойно, погрузив раненую грудь в окрашенную кровью воду, я боль не чувствовал.
‒ Летим. ‒ Голос Маера был спокойным. ‒ Ускорение небольшое, так что полимагнитное ядро почти справляется. ‒ Он усмехнулся. ‒ Если стоять и не двигаться, кажется что пьяный, а когда двигаешься, то приходиться за стены держаться.
‒ Ноги сами подпрыгивают до потолка! ‒ Я тоже улыбнулся, не понаслышке зная, о чем говорит старый командир и снова закашлял, выплюнув в воду кусок уже спекшийся крови, выскочивший откуда-то из горла.
‒ Ага. Ненавижу это ощущение.
‒ Долго еще лететь?
‒ По расчету системы навигации, нужно преодолеть эклиптическую гравитационную зону Юпитера, так как пройдем достаточно близко от него, и еще ноль и ноль две астрономической единицы. Потом мощности двигателей капсулы хватит, чтобы вывести тебя на орбиту близкую к Урану. Достигнем координат точки отстрела капсулы через три часа сорок минут.
‒ Жду не дождусь. ‒ Мне понадобились не более двух секунд, чтобы прикинуть, что если до точки координат, о которой говорит Маер, оставалось лететь столько времени, а ускорение такое что можно на пределе допустимого перемещаться по модулям судна, то без сознания я провел с момента вылета на С-2 из Порта, не меньше восьми часов. ‒ Значит много прошло времени.
‒ Прилично.
‒ Видимо скоро настанет время прощаться?
‒ Я позабочусь, чтобы ты его не проспал.