История Млечного пути

Маер стоял молча и полуобернувшись, железным взглядом смотрел из под седых бровей на своего первого пилота, наконец, начиная осознавать, что возможно он зря сорвался на ней. На борту этого судна, Лена, возможно единственный человек, которому он мог доверять как самому себе, и именно в те минуты он это доверие рушил.

– Ты не лучше их, ты такой же агент, как все остальные! – Лена подошла к нему так близко, что если бы сверху на них светило Солнце, а не фотоэлементы, то тень от ее крепкого тела, поглотила бы полностью щуплого и низкого старикашку Маера. – Слушай меня! – Она тяжело дышала, и обида захлестывала ее – Командир! Вот что скажу тебе! Твоя команда, заражена гнилью, и ты сам эту гниль развел среди нас! Нет у тебя больше команды! – Она протянула руку и слегка, но угрожающе толкнула его в плечо. – С меня хватит! Верни меня домой!

Толкнув еще раз, она не стала ждать от него ответа, а просто развернулась и быстрым шагом покинула технический модуль, оставив командира в одиночестве.

Когда дверь за Леной закрылась, издав электроприводом характерный звук, командир снова повернулся к верстаку и, посмотрев секунду на черный голографический экран проектора, вдруг выпрямился и что было сил, ударил в него кулаком. Экран, пискнув, погас, а сам проектор отлетел от верстака на несколько метров и глухо стукнулся об пол из углеродных панелей.

Маеру предстояло вновь принять непростое решение, но в голове почему-то все перепуталось. То, что произошло, не укладывалось в его понимании. Вся эта миссия была очень хорошо продумана, действия экипажа отлажены и отрепетированы много раз. Этого вообще не должно было произойти. Так что же это? Всего лишь неудачное стечение обстоятельств или саботаж кого-то из членов команды?

Не позднее чем через пять часов после сброса траулеров, он должен был направить курирующему агенту отчет, о ходе миссии, чтобы к их возвращению, агенты уже владели необходимой информацией. Но Маер не знал, что говорить в отчете. Ему нужно было время подумать.

Командир, прошел медленными шагами вдоль всего модуля к шлюзовой камере. Постоял немного, задумчиво глядя внутрь через небольшое окошко из прочного феросплава в верхней части раздвижной двери и активировал шлюз через служебный делс на запястье левой руки. Двери молниеносно распахнулись перед ним, и он шагнул. Внутри было темно всего секунду. А потом сенсоры, почувствовав присутствие человека, зажгли два ярких потолочных осветителя.

Кожа под комбинезоном сразу отреагировала на понижение температуры внутри шлюзовой камеры, куда проектировщик судна не дотащил систему отопления, как впрочем, и не учел радиус действия полимагнитного ядра на панораму.

Внешний люк, открывающий членам экипажа дорогу в открытый космос, а точнее его поверхность, если в камере в течение нескольких минут находились трое и больше людей, покрывается изнутри тонким слоем инея, из-за остывания, отдавая сохраненное тепло воздуху и контактирующим конструктивным элементам внутри. Но сейчас его поверхность была гладкой.

Маер повернулся к расставленным по двум сторонам от люка боксам с защитными костюмами, понуро опустившими на грудь шлемами. Все они были расстегнуты и готовы к использованию. Забрала были подняты, а под каждым из них были небольшие площадки для удобства одевания.

Он стал на одну из площадок и, просунул руки в раскрытые со спины рукава и, система тут же запустила функцию сборки. Электронный голос оповещения, низменным тембром попросил не шевелиться, а щиколотки ног плотно обхватили застежки сапог. Забрало захлопнулось. Несколько секунд и вакуумный костюм уже наполнялся воздушной смесью, подгоняя внутреннее давление до необходимого уровня. Информационный дисплей в предплечье известил о синхронизации со служебным делсом. Запустилась система жизнеобеспечения, выведя в визуальное пространство забрала различные показатели, некоторые из них еще не обновились, ожидая окончания тестирования всех систем костюма.

Командир, неуклюже переступая в тяжелом облачении, вытянул из лебедки, обернутой вокруг пояса, крепкий и гибкий, в мягкой изоляции трос-фал и зафиксировал его на специальном страховочном поручне, около внешнего люка. Где-то за спиной прожужжали привода шлюзовой двери, закрывая камеру. Свет осветительных панелей притупился, и нагнетатели принялись откачивать воздух из камеры. Однако, Маер прервал процесс шлюзования и дал команду на открытие внешнего люка.

Осветительные панели сделали свет красным, а электронный голос оповещения предупредил о незаконченном процессе шлюзования. Капитан сбросил ошибку через планшет и через три секунды отсчета, герметичный люк отъехал в сторону. В камеру ворвалась черная пустота и космический вакуум, разрядив в долю секунды давление до нулевой отметки, с огромной силой выбросил в космос оставшийся воздух, разобрав его на отдельные молекулы, а вместе с ним все, что было не закреплено к стенам и полу, включая капитана Маера. Свободное падение отразилось болью в глазах и тахикардией, о чем тут же упомянула система жизнеобеспечения.

Разница давлений придала его телу достаточное ускорение, чтобы за несколько секунд он превратился из человека в космический мусор, вращающейся по инерции на орбите Проксима b, который, витка через два или три, вошел бы в атмосферу планеты и короткой едва заметной вспышкой, сгорел за одно мгновение.

Прежде чем страховочный фал натянулся и воздействовал на него силой прямо пропорциональной инертной силе ускорения, Грек почувствовал, что несколько раз успел перевернуться вокруг своей оси, словно палка брошенная кем-то, кто бросая ее, держал только за один конец.

Падение с ускорением прекратилось и, Маер облегченно вздохнул. Теперь он мог отрешиться от всего и просто остаться наедине с собой, чтобы подумать, о том, что делать дальше. Пока он тут, они там внутри хоть глотки пускай грызут друг другу. Ему все равно. Ему снова предстояло принять решение. Решение, вытекающее из последствия его прошлого решения, а выход в открытый космос, очень неплохо способствовал восстановлению нервной системы и стимуляции активной работы мозга. Так считал Маер. И это не вывод ученых, это его небольшой личный предрассудок, который он уже не раз, за свою профессиональную карьеру, воплощал в жизнь.

Потянув за трос, он перевернулся. Смотреть на планету сейчас не было никакого смысла. Едва различимые контуры бурь, севернее экватора, были поглощены темнотой здешней ночи. А вот прямо над ним, если брать положение планетарного тела условно за «низ», висел СИД. Когда звезда покажется из-за лимба Беты, он словно засветится весь бликами отражений ее ультрафиолетового света, насыщенного гамма-излучением, обилие которого на столь близком расстоянии превышает излучения Солнца, за счет очень частых и активных коронарных выбросов. Но сейчас он был черный. Лишь свет излучаемый панорамой, витражом кабины пилотов, шлюзовой камеры и сигнальных огней на контурах каждого модуля, создавали вид выглядывающего из темноты монстра. Четыре шарнирных опоры, на каждой из которых установлены термоядерные позитронные турбореакторы, были сложены и аккуратно прижаты к корпусу, от чего судно походило на гусеницу, с конусообразным модулем управления и расширяющимся сигментовидным телом далее. Немного сбоку сверкал серебристо-матовый корпус С-2, Совсем миниатюрный по сравнению с головным судном. Дальше за опорами, буксировочная стыковка. Сцепки, как щупальца осьминога, хаотично застыли в пустоте. Какой-то час назад они удерживали груз из восьми овальных траулеров, облитых свинцом и графитом, для транспортировки радиоактивных грузов. СИД казался значительно меньше без груза, но все же, его грозный вид, вызывал восхищение и уважение к тому, кто создал это гигантское произведение инженерной науки и новейших технологий.

Земля требовала все больше и больше сырья для расщепления атома. Полисы и предприятия компаний, транспортная сеть аэродинамических или электромагнитных перевозок, с каждым годом расширяясь, требовали еще больше энергии, еще больше электричества. Станции, превращающие обогащенную руду в энергию, вырастали из земли с геометрической прогрессией. Каждое предприятие, каждая компания владеет сотнями станций, которые только и успевают вытряхивать из своих реакторов отработанный стронций и уран. Вот почему он здесь. Вот почему он делает это, рискуя жизнями своих людей.

Он снова отвернулся от судна и уставился в темноту планеты.

Все это задумано лишь с той целью, чтобы не отравлять свой дом, Землю, Солнечную систему, отходами, способными нанести непоправимый вред человечеству и его колониям. Вот за что, каждый из них ставит на контрактах свои биометрические подписи и за что получает довольно не малые гонорары.

Но что же там произошло? Там под куполом желто-серой газовой пелены, среди черных камней и скал. Что стало с еще совсем молодым парнем, так хотевшим быть пилотом и так хотевшим именно в эту экспедицию, ставшую для него последней.

Погруженный в свои мысли Грек Маер не вел отсчета времени и скорее всего он не мог определить, сколько минут, а может часов, провел, болтаясь в открытом космосе на страховочном фале. Фал периодически, то вытягивался ровной дугой, оставляя командира как бы позади головного судна, то собирался волной, становясь похожим на условную кривую на экране древнего осциллографа.

Бета медленно и незаметно для гостей из другого мира, так же беспечно, как и миллиарды лет до их прибытия в ее владения, продолжала свой безмятежный путь вокруг Проксимы Центавра, пока та еще незаметнее продолжала свое путешествие по Млечному Пути.

Вздохнув, Маер решил, что хотя новых мыслей в его голове не прибавилось, старые все же встряхнулись и встали на свои места. В сознании появилось четкое представление того, что требовалось делать дальше и первым делом, необходимо было как можно скорее вернуться на СИД. Пора начинать разряжать обстановку внутри экипажа, пока они не перебили друг друга шлемами защитных костюмов.

Маер провел закованными в экзоматериал пальцами по дисплею планшета, осветив его наплечным фонарем и тот «очнувшись» начал предлагать выбор из нескольких стандартных команд. Палец шагнул к надписи управление лебедкой и устройство тяги на массивном поясном креплении пришло в движение. Фал сначала выпрямился, а потом натянулся как струна и немного рывком, стал подтягивать плавающего в свободном полете человека.

Когда до поручня шлюза оставалось всего несколько метров, внимание командира, что-то привлекло. Он остановил лебедку и стал снова отпускать трос, который спиралью разматывался в невесомом пространстве. Через несколько секунд, Маер все же по инерции достиг поручня и схватился за него свободной рукой. Его немного запрокинуло инерцией под выступающий порог шлюза, но он быстро поймал равновесие, и уже мог спокойно висеть рядом с поручнем, освободив обе руки.

Вглядевшись куда-то в нижнюю часть судна, туда, где был стыкован С-2, Маер заметил на его корпусе, с левой стороны там, где к фюзеляжу модуля крепились опоры атмосферных стабилизаторов, отсутствие части отражающей обшивки.

На какое-то время он выкинул из головы все мысли о происходящем на борту СИД и произошедшем на поверхности Беты. Все его внимание заняло желание выяснить, что именно отсутствует на корпусе модуля С-2.

Он двукратно увеличил визуальный обзор и, прищурившись, вгляделся в корпус транспортника. Без сомнения это была одна из технических ячеек. Небольшой плоский люк, каких на любом космическом аппарате было достаточно много. Разбросанные по всему корпусу судна, они давали доступ к некоторым важным частям оборудования, для наиболее удобного его ремонта и настройки. Но на С-2 никто ничего не настраивал и не производил ремонт. А люк все же отсутствовал, оголив внутренности ячейки.

Нужно было выяснить, природу этого явления и командир оттолкнулся от балки и поплыл в сторону пристыкованного аппарата. Отталкиваясь о выступающие части корпуса судна, он корректировал свое плавание, пока не добрался до ребра одного из шарнира турбореактора. Дальше нужно было заплыть под модуль. Маер огляделся и, оценив ситуацию, слегка оттолкнулся от крыла и проплыв еще пару метров запустил реверсы. Сжатый азот дал ему нужное ускорение и, регулируя поочередно правой и левой форсункой, он через десять секунд уже держался за ту самую оголенную ячейку.

Наплечный фонарь, дергаясь из стороны в сторону, из-за неустойчивого положения командира, осветил корпус. Маер поморщился. Не нужно было быть инженером, техником или обычным механиком, чтобы понять, что тут не хватало одного из трех предохранителей. На оставшихся двух, было изображение антенны в кружке, а значит, полагалось думать, что они отвечают за связь. Сама же крышка люка, отсутствовала вовсе. Значит, кто-то кто с какой-то целью залез сюда, в спешке видимо не успел полностью закрутить болты, на которых он держался. Вот только кто и зачем. Марк при обслуживании «когда-то» или это произошло позже? Во время спуска на поверхность Беты? Причина отсутствия цифровой связи заключалась в этом? Поэтому Лена не могла связаться с Корином и определить его местоположение?

Судя по всему, неудачно закрытый люк отскочил при атмосферных нагрузках во время взлета или посадки. А вот предохранитель? Кто-то извлек его специально или его тоже вырвало при маневрах?

Командиру вдруг стало как-то не по себе. По спине, закованной в блестящую броню вакуумного костюма, пробежал холодок. Ему вспомнились слова Лены о гниении внутри команды. Не стоило спешить с выводами, нужно во всем разобраться, ведь в команде только два человека, которые знают о том, что и в каких технических ячейках находится.

Маер, вытащил еще один из двух предохранителей, спрятал его в специальном отделении на поясе, потом отпустил люк и включил лебедку. Фал снова натянулся и потащил его к шлюзу. Теперь он хотел вернуться на борт как можно скорее.

Глава 20
История насущных времен

Вернувшись на СИД, Грек Маер оказался в полном одиночестве. По крайней мере, ему так показалось. Его никто не встретил. Впрочем, как оказалось, никто ровным счетом никак не отреагировал на его спонтанный выход за пределы судна. Никто не связался с ним, пока он парил в свободном падении в черноте ночи Беты. А ведь консоль управления в кабине пилотов сигналила об открытии шлюза. Но всем было видимо наплевать, так что вместе с чувством одиночества его встречало еще и чувство обиды, которое быстро переросло сначала в злость, а после в понимание того, что членов команды не следует считать друзьями. Они все, его подчиненные и относиться к ним надлежало так же. Даже к Кравец.

Тем более к Кравец.

Он преодолел технический модуль, тускло освещенный световыми панелями, переведенными в режим гибернации и демо-заставкой интел-центра верстака, который не выключила его первый пилот.

Марка он нашел все в том же состоянии, в каком видел его в последний раз, в медицинском блоке. Действие препаратов, что ввели его в медикаментозный сон, еще не закончилось, и он спокойно спал, а его грудь медленно поднималась при вдохе и опускалась при выдохе.

Марта и Лена оказались в сотах. Лена отключилась, настроив ее на восемь часов сна, а Марта просто спала в ней, повернувшись на бок и оставив капсулу открытой. Ну а Колла тут не было. Видимо он закрылся у себя в инженерном блоке, что Маер проверять не стал. Он просто взял чистый одноразовый стакан и, набрав в него холодной воды из куллера, в который она подавалась из кондиционного репродуктора, залпом выпил, утолив жажду и ушел из лобби в модуль управления. Усевшись в кресло первого пилота, он отрегулировал его в лежачее положение и, закрыв глаза, стал слушать монотонные редкие щелчки навигационной панели и ровное тихое жужжание воздушных рециркуляторов. Потом его поглотил сон, а ведь он даже не представлял себе, насколько сильно устал.

Проснулся он так же внезапно, как и уснул и даже не сразу понял, где находится. А когда до него дошло, что кресло пилота это не сота и не диван в блоке АРМ, то попытался подняться, старчески кряхтя, но почувствовав, что правая рука онемела до самого плеча, находясь, долгое время под весом его тела. Пришлось повернуться на другой бок и лежать так еще несколько минут.

Когда же он все-таки вышел в бытовой модуль, то увидел Марка. Техник сидел за круглым столом и, обхватив левой ладонью одноразовый стакан, мелкими глотками пил горячий кофе. На правой руке была наложена регенерационная шина, скрыв конечность до середины предплечья и он, постоянно забывая об этом, пытался схватиться за стакан, но тут же, вспоминал и одергивал ее. Его лицо было бледное, как простыня, а на плечи было накинуто согревающее одеяло. Тело трясло и знобило, а в перерывах между глотками он закрывал глаза и как-то отрешенно, какое-то время, сидел не шелохнувшись. Потом будто очнувшись, резко поднимал веки, и снова забыв о травмированной руке, подносил чашку ко рту.

Маер обошел стол и сел напротив него, рядом с молча сидящей Леной, которая зло, проводив все его передвижения по модулю, демонстративно отодвинулась в своем кресле на значительное от него расстояние. Командир сделал вид, что не заметил ее и обратился к Марте, стоящей у входа, опершись спиной на край стены.

– Как он?

– Он едва не погиб, командир, организм восстанавливается. – Она сложила руки на груди. – И восстанавливаться будет долго.

– Эй! – Маер протянул руку и потрогал его плечо – Ты как?

Марк, медленно облизал потрескавшиеся губы, выглядевшие неестественно красными на бледном лице и, поднял на командира воспаленные глаза.

– Я в норме. – Голос его звучал хрипло и почти шепотом. – Когда я очнулся, для меня стало приятной новостью, что я жив. – Он болезненно усмехнулся и снова сделал глоток.

– Я понимаю, что тебе сейчас не до этого, но мне нужна твоя помощь, чтобы восстановить события, произошедшие на Бете. – Маер положил локти на стол и пристально стал смотреть на него, оценивая состояние.

– Я помню только то, что произошло до ранения руки. – Он поднял правую руку, облаченную в повязку и, помахал ей перед Маером. – Потом все как в тумане и отрывками. – Снова сделал глоток. – Вам бы Корина спросить, он все точно должен помнить. Где он кстати?

Маер вопросительно посмотрел на Марту, но та лишь пожала плечами и перевела взгляд на Лену.

– Он не знает. ‒ Пилот выдохнула. ‒ Еще не знает.

– Чего я не знаю? – Марк тоже посмотрел на Лену.

Маер развел руками.

– Послушай, – Лена наклонилась к нему через стол, – Корин не смог вернуться.

Марк выпрямился, а его глаза округлились.

– Как это не смог? Разве мы вернулись не вместе? – Его глаза забегали, он поставил кофе и поочередно переводил взгляд то на Лену, то на командира.

– А ты помнишь, как вы вернулись на модуль? – Спросил командир.

– Я же говорю, все как в тумане и возможно даже то, что помню, – он потер глаза, как будто не спал сутки, – это было… не… – Он не договорил. ‒ Так что с Корином?

– Мы не знаем. Он просто пропал после того как довез тебя до С-2. – Голос Лены был немного виноват, но все же резок и тверд.

Марк покачал головой. Новость не была приятной.

– Он ведь жив? ‒ Марк захотел встать, но руки задрожали от волнения и пытаясь совладеть с собой он едва не опрокинул стакан, но Лена вовремя его схватила и переставила подальше от него.

– Сам знаешь. Не маленький. – Она поднялась и выбросила его в компактор, измельчающий и прессующий отходы при этом выделяя из них жидкости.

– Я хочу, чтобы ты рассказал мне все что помнишь, не сейчас, Марк, немного позже, когда будешь в состоянии. Хорошо? ‒ Маер все же пришел к выводу, что его состояние далеко не удовлетворительное и отравление токсином из атмосферы Беты, а может и остаточные действия медикаментов, все еще продолжают сказываться.

Марк кивнул.

– А сейчас, скажи мне, что это такое. – Он извлек из кармана предохранитель с изображением антенны в кружке и положил на стол перед Техником.

Мельком взглянув на нее, он безразлично пожал плечами и принялся снова пить кофе.

– Предохранитель узла связи.

– За что он отвечает?

– Что происходит, командир? – Подозрительно спросила Лена через плечо Маера, но тот поднял вверх палец и она, замолчав села обратно в кресло.

– За каналы связи и навигационную локацию. – Он снова пожал плечами. – Откуда он?

– На С-2 сколько таких?

– Три.

– И все отвечают за связь между членами экипажа и локацию?

– Зачем, одного достаточно. – Он улыбнулся, но Маеру показалось, что мышцы его лица просто дернулись. – Командир, к чему вы клоните?

– Я все объясню, но сначала расскажи мне все про них.

– Хорошо. Под одним из технических люков, на С-2, находится предохранительная ячейка узла связи. Там три предохранителя. Они защищают узел связи от перепадов энергии. В случае перепада горят они, а не более важное оборудование узла. Верхний, то есть тот, что вы принесли, отвечает за внутреннюю связь между членами экипажа и отслеживание перемещений команды. Средний, отвечает за цифровую связь в целом и полетную навигацию, а нижний за орбитальную связь. Что еще Вас интересует?

– Если вытащить один из них, что будет?

– Да ничего. Без этого, – он кивнул на лежащий перед ним предохранитель, – экипаж не сможет между собой переговариваться, когда расстояние между ними превысит пятьдесят метров. До пятидесяти метров, работают коммуникации костюмов, их достаточно и мощности С-2 не задействоваются.

– А если вытащить средний?

– Вырубится цифровая связь аппарата в целом и вся навигация. Лететь придется, что ходить с завязанными глазами. Кстати, без среднего и орбитальная связь тоже не будет работать. Такая вот ошибка разработчика. – Он поморщился, толи от боли в руке, толи по какой-то другой причине. – Так зачем Вы все это спрашиваете?

– С-2 вернулся с Беты без этого предохранителя.

Внезапно Марта, услышав слова командира, выпрямилась, и на ее лице несколько секунд было, что-то похожее на удивление, но почти сразу, она взяла себя в руки и сбросила с лица это выражение, показывающее ее слабость. Командир мельком бросил на нее взгляд, но тут же вернул его Марку.

Лена усмехнулась и ударила по столу ладонью.

– Это тоже, командир, ничего страшного? В этом тоже нужно разобраться, прежде чем делать выводы? – Она вскочила и, начала нервно расхаживать по лобби.

‒ Что произошло с Корином? ‒ Марк словно забыл, то о чем они разговаривают.

– Я думаю нужно задать кое-кому пару вопросов. – Командир не обратил на него внимание и активировал делс. ‒ Колл!

Ответ поступил не сразу.

‒ Да, командир? ‒ Голос звучал так, будто он только проснулся и, скорее всего так и было.

‒ Через пять минут жду тебя у себя в АРМ.

Маер поднялся и забрав предохранитель направился к переходу в технический модуль, а стол тут же спрятал кресло внутри себя.

Лена остановилась и посмотрела на Марту, которая немного замешкавшись, тоже направилась к выходу.

– Ты, стой!

– Что? – Марта обернулась, и немного наклонив голову на бок, уставилась на крепкую злую женщину.

– Никто никуда отсюда не выйдет до возвращения командира!

Она помолчала секунду, осознавая подобную дерзость.

– Пилот, я должна Вам напомнить, что являюсь сотрудником Всемирно Научного Сообщества и в данный момент выполняю задание Колониальной Федерации, которой принадлежит это судно, а так же являюсь контрольным наблюдателем за ходом миссии. Я не подчиняюсь тут никому, но легко могу счесть любого члена экипажа несоответствующим корпоративным требованиям.

Но Лена, приняв невозмутимый и глубоко безразличный вид, обошла стол вокруг и уверенно встала между выходом и ученой.

– Да мне глубоко плевать, кто ты и что ты здесь делаешь. Я знаю, что это ты заменила карту памяти в камере на шлеме Марка, когда снимала с него защитный костюм в медицинском модуле, чтобы мы ни узнали, что там на самом деле произошло! Я знаю, что вы с Коллом с самого начала планировали сорвать этот полет, и я узнаю зачем! Так что сейчас ты не сможешь его предупредить! – Она уперлась рукой в дверь. – Ни Корин, ни Марк по вашему плану не должны были вернуться? Так? – Она усмехнулась. – Лучше ничего не говори, молчи! Но чтобы выйти из лобби, тебе придется пройти сквозь меня!

– Пилот, Вы ошибаетесь! – Марта отступила на шаг назад, давая понять, что не собирается вступать в открытый конфликт. – Ваши обвинения беспочвенны. Я никого не собираюсь предупреждать и никакого не имею отношения к тому, что произошло на поверхности Проксима b, и уж тем более не вступала в сговор с инженером Коллом. Однако, понимая всю серьезность произошедшего, я в доказательство того, что Вы не правы, не буду настаивать на том, чтобы Вы выпустили меня из модуля.

Марта спокойно заняла одно из мест за столом, а Лена все еще подозрительно не сводя с нее глаз, так и осталась стоять у выхода, ожидая возвращения командира Маера.

* * *

Войдя в блок АРМ, Колл сразу же плюхнулся на диван, стоящий напротив рабочего стола, за которым сидел Грек Маер.

Командир вгляделся в его опухшее с левой стороны лицо. Рассеченную бровь стягивали заживляющие нити. Скула залилась лиловой гематомой и практически полностью скрыла глаз, а раздувшиеся шишками губы едва открывались, когда он пытался что-то сказать, из-за чего голос его звучал не совсем внятно.

– Ты чем занят? – Маер откинулся в кресле, нащупав в кармане предохранитель связи.

Александр пожал плечами и прошипел.

– Прохожу курс восстановительного лечения. – Он повернул левую часть лица так, чтобы командир мог лучше рассмотреть его раны с нанесенными на них нитями и блестящим гелем-антисептиком. – Если ты позвал меня, чтобы поговорить по поводу Лены, то можешь не переживать, до прибытия в Порт, я ее не трону.

– А что, потом тронешь?

– Она мне все лицо разбила, Грек! – Он обижено развел руками. – За что? Вбила себе в голову какую-то чушь, что я виноват в пропаже парня.

– Корин.

– Да, Корина. Извини, я плохо запоминаю имена. – Он провел рукой по бороде, в которой все еще оставались частицы запекшийся крови.

– Тронешь ее, и я приложу все усилия, чтобы ты в этой жизни не попал больше не на одно судно. – Грек принялся то включать коммуникатор, встроенный в стол, то отключать его движением ладони над сенсором.

Инженер усмехнулся.

– А ты, значит, считаешь, что можно вот так просто взять и ударить человека шлемом по голове и остаться безнаказанной? – Он достал пачку одноразовых салфеток, извлек одну и промокнул губы.

– Она перед тобой извинится.

– Извинится? – Он усмехнулся и ртом втянул в себя воздух, клокоча слюнными выделениями, которые при разговоре начали перетекать через его шишки-губы. – Что мне до ее извинений? Извинения в карман не положишь, командир. Но ты за нее не волнуйся. Я не имел в виду физическую расправу. – Он снова промокнул губы салфеткой. – Я подам на нее официальную жалобу. Ты и эта ученая будите свидетелями нападения. Да и на камере наблюдения технического модуля, все будет отчетливо видно. Так что придется ей заплатить. – Инженер зло засмеялся, и смех его был похож на клокочущий хрип. – Отдаст мне все свои выплаты и гонорар за эту компанию.

Маер задумался. У Колла, конечно, есть все основания для подобного шага в отношении Лены, и право такое у него есть и нападение было, в самом деле, необоснованно. Да и обида подогрета еще и тем, что между ними была кое какая связь на протяжение нескольких месяцев, и по завершении прошлого полета, Лена порвала с ним, но…Маер делал вид, что ему ничего не известно об этом, в прочем так делали и другие члены экипажа. Грек прикусил губу и снова стал издеваться над коммутирующим делсом, встроенным в стол. У Лены двое маленьких детей и пожилая мать на содержании, так что она работает пилотом только для того чтобы обеспечивать семью. Ради заработка ей приходится жертвовать своим вниманием, которого очень не хватает детям и, которых за последние два года, она видела всего несколько раз. Она хочет бросить летать. Хочет заниматься воспитанием дочерей. Хочет спокойную и стабильную работу на Земле. Она согласилась на этот полет только потому, что Маер пообещал ей очень хороший гонорар, который мог бы стать для нее стартом новой жизни в Неополисе. Но вот импульсивность, вспыльчивость, агрессия… все это не лучшие ее стороны и уже не в первый раз Маеру приходится вытаскивать Лену из подобных передряг. Только нужно ли ему браться за ее спасение теперь? Теперь, когда она показала ему все свое отношение и благодарность за все, что он сделал для нее! Может пускай сама решает свои проблемы?

– Ладно. Я передам ей твои слова. – Командир кивнул головой.

‒ О, не стоит утруждаться, Грек. Как-нибудь сами разберемся.

Маер снова кивнул.

– Этот вопрос решен. А что ты думаешь о том, что произошло на Бете?

Колл на несколько секунд задумался, глядя в пол, а подом вздохнул и заговорил.

– Что я могу думать? Ничего я не думаю. Я инженер по координации работ, я всегда действую строго по регламенту, но тут произошла явная, из ряда вон выходящая нештатная ситуация. Так что нарушение мной регламента в этом случае вполне обосновано.

‒ Нарушение регламента? ‒ Командир остановил ладонь над сенсором и, в воздухе над его рукой зависла картинка приветствия.

‒ Я убедил Лену отложить взлет и до последнего стоял на камне с триангулятором. Пытался его засечь.

Маер провел рукой по подбородку. Он смотрел на своего инженера и не понимал, как человек, с которым он совершил уже десяток полетов в разные уголки Солнечной системы, с которым им бок обок приходилось решать различные проблемы, может вот так просто врать ему в лицо. Да, Колл не отличался каким-то обаянием, не умел поддержать простую человеческую беседу в перерывах между выполнением поставленных задач, он был замкнут, суров и холоден. Но он был проверен, профессионален и как до этого момента, думал командир Маер, верен ему и команде. Неужели он так сильно ошибся в нем? Нет. Что-то тут было не так. Не верил Грек Маер в то, что Колл предатель. Но если он и в самом деле саботировал выполнение контракта, а как не странно, срыв миссии может быть выгоден только самой Колониальной Федерации, то он получает указания от агентов Колониальной Федерации в обход него, Маера. Утилизация радиоактивных отходов ‒ неконтрактное обязательство. Это своего рода некая плата Федерации Правящим Партиям Неополиса за возможность иметь практически неограниченную власть и распоряжаться рудодобывающими колониями. Расходы на полет в другую систему должны во много раз превысить затраты на вывоз урана и стронция к Сатурну. Удачное возвращение Маера будет означать, что можно и дальше использовать Бету в этих целях и это устроило бы всех. И Научное Сообщество, и различные общественные организации, борющиеся за «чистоту» Солнечной системы, и Правящие Партии, которые только похлопают в ладоши, если появится что-то, что способно нанести хоть малейший ущерб Колониальной Федерации. Вот только Колониальную Федерацию это не устраивает. Им выгоден Титан в качестве тела-приемника, а не Бета. Под него уже заточен их бюджет. А теперь… все отлично! И траулеры сбросили и человека потеряли. Как ни как, ситуация критическая. Теперь условия не позволяют возить сюда ядерные отходы. Опасно и для человека и для судов. Придется возобновлять полеты на Титан.