– Мы можем попробовать, – не слишком уверенно предложил я и пару раз пнул железяку. – Начнем сперва кидать туда все, что налипло, очистим его…
– Ты уедешь откуда приехал, а я останусь здесь, как этот уродский якорь, – ее глаза зло сверкнули.
В полумраке я не мог разобрать, какого они цвета. Мне хотелось сказать ей, что в ней нет ничего уродского, что даже якорь рядом с ней становится красивым и символичным. Я сказал очевидную чушь:
– Якорь врос в землю, он здесь, наверное, со времен войны или еще раньше.
– Мы можем его тащить. Здесь всего пять метров.
Она забрала волосы в высокий неряшливый хвост, опустилась на колени и принялась копать. Пару мгновений я смотрел на то, с каким упорством и без жалости к своим ногтям она работает. Вокруг нас пели и танцевали люди, в огонь летели старые вещи.
Я вытащил ремень из своих шорт, сделал узел. Она поднял голову, вопросительно посмотрела на меня.