– Дарья это ты, бу-бу-бу, – передразнила меня, – Фу, грубо как!
– Что ты здесь делаешь?
– Да ничего, – пожала тонкими плечами, – Ты прав, мне пора. Что это я такая сентиментальная.
Пролетела мимо меня к двери. Я метнулся, загородив проход.
– Ну что теперь? – спросила.
– Почему ты так ведешь себя?
После этих слов она разозлилась. Щечки покраснели, глаза мило нахмурились. Но длилось это недолго. Вскоре ее лицо успокоилось, и она сказала ровным голосом:
– Андрей, нам уже не восемнадцать. И даже не двенадцать. Я в такое не играю.
– Я хочу сказать… Можно было улыбнуться или просто «Привет, Андрей».
– Ту-ту-ту! – затараторила она. Это был ее обычный способ прервать собеседника. Выходило очаровательно, – То есть, это я виновата, что ты такой грубый, унылый, чванливый…
Настала моя очередь перебивать:
– Тогда, может, начнем сначала?
– Думаешь стоит?
– Здравствуй, Дарья.
– Добрый вечер. Или привет, как пожелаешь.
Настало долгое молчание. Шуршали подошвы наших ботинок, переминавшие гравий, а позади меня, за дверью, слышались голоса гостей. Она прервала неудобную тишину.
– Не хочу показаться грубой, но меня ждет подруга.
– Ну подожди, подожди, я собираюсь с мыслями, – сказал я. Только мыслей не было вообще.
– А, то есть, тебе не хватило шести лет?
– Ты cчитала?
– Просто учила математику в школе.
– Не надо так, прошу.
– Прошу? Что ты себе думаешь? Что будет как раньше? Я тебя разочарую: не будет.
– Я просто хотел поговорить.
– Хорошо, давай поговорим. У меня как раз интересная тема. Давай поговорим о том, как ты убежал.
– Хм, это, как бы сказать, не совсем верный выбор слов.
Она, конечно, не обратила внимания.
– Ты убежал, – продолжала громче, – И никто понятия не имел, куда ты пропал! Ни я, ни твоя бабушка! Никто из родных! После того, что случилось со Збигневом, мы думали, что они и с тобой расправились.
– А что случилось со Збигневом? И кто такие «они»? Тебе ведь не известно…
– Ты знаешь, о ком речь! Да неважно… я хочу сказать: ты пропадаешь, ты не звонишь, тебя нет в фейсбуке. Ты как будто перестал существовать для нас.
Я пожал плечами и заметил:
– У нас популярнее "Вконтакте".
– Это не очень остроумно. То есть, совсем.
Говорить сейчас что-либо с моей стороны было бесполезно. Она продолжала – слишком долго держала слова запертыми внутри.
– Ты спрашиваешь, что я здесь делаю? У меня к тебе тот же вопрос. Ты опоздал, Андрей. Не знаю, чем важным ты занимался, но время давно упущено. Нагора стала другой. Я стала другой.
– Это я заметил… – специально растягивая слова, произнес я. Мне нужна была передышка от ее артиллерии слов, чтобы собраться с ответом, – Бабушка Веслава скончалась. Мы с семьей приехали на похороны. Ты ведь знаешь, да? И потом нам озвучили наказ…
Она грустно вздохнула.
– Конечно, знаю. Приехала из Германии для этого. Хотела быть вовремя, но пробки на границе были.
Из Германии? Я хотел спросить вслух, но решил лучше не трогать эту тему. Естественно, Дарья прочитала вопрос у меня на лице.
– Да, я учусь в Германии. Специально для того, кто хочет «просто поговорить», однако совсем ничего не знает о моей жизни. Но стой. Что за наказ такой оставила Веслава?
Я вкратце пересказал ей слова нотариуса. Список, правда, не перечислял.
– Две недели? – со скепсисом переспросила она. – И ты думаешь, тебе удастся всех собрать. Сколько, восемь человек?
– Конечно, почему нет? Мама и брат уже здесь. Что смешного? – осадил ее, заметив улыбку на лице.
– Ладно, раз спросил. Андрей, ты привык давать обещания, которые не можешь выполнить. Ты или обманщик или болван. И я не знаю, что хуже. Вот, например, знает ли твоя мама…
– АРРРРРРРРРР-рррааа-ррррр!!!!!!
Из темноты на нас вдруг выскочило огромное существо. Дарья от испуга прижалась ко мне. Я схватил было метлу, что стояла поблизости, но когда зверь подошел ближе, я не смог сдержать смеха. На меня смотрела большая драконья голова, смастеренная из подручных предметов. Из-под кудлатого воротника выглядывали детские ноги. Туловище монстра с животом-бочкой и массивным хвостом держалось на другой паре ног.
– Так вот кто вас преследовал в лесу, – сказал я Дарье.
Она глянула на игрушечного монстра и прыснула от смеха. Затем вспомнила, что все еще держится за меня и быстро отпрянула. Спросила возмущенно:
– Чего руки распускаешь, а?
Тут из леса появился новый персонаж. Это был мальчик лет десяти одетый в игрушечные доспехи с изображением солнца на груди. В руке он держал картонный меч.
– Не бойтесь! – вскричал он тонким голосом и замахнулся на дракона. – На!
Чудовище взялось карикатурным криком, туловище, отделенное от тела, заметалось в агонии. Мальчик, что нес на себе голову дракона, потерял ориентацию в пространстве и, споткнувшись о ступеньку, распластался у порога.
– Я забил тебя, бестия! Уж нема драка! – вскричал маленький рыцарь и поднял руки в победоносном жесте.
Тем временем мальчишки вылезли из костюма дракона, показали пальцами в небо и взволнованно заголосили:
– Подивись! Сонце згасло! Сонце згасло!
– Як то? – удивился рыцарь, – Что сталось?
В руках одного из ребят оказалась сияющая позолоченная корона из пластика. Он протянул ее рыцарю, умоляя:
– Охрони нас, брат. Охрони сонце.
Мальчик схватился за подбородок, всеми силами изображая задумчивость. Наконец, тяжелое решение было принято, и он взмахнул рукой:
– Быть так. Будэ сонцем.
Корона оказалась на голове, а пацаны стали кружить возле него, напевая: "Брат-сонце, согревай, брат-сонце, согревай". Тогда мальчик сбросил корону с головы и водрузил на макушку огромный черный гребень.
– Дюжо жарко, брат, дюжо жарко, – взмолились ребята, – Не пали так, не пали.
Но парень лишь молчал. Руки он сложил на груди и с деланным презрением глядел на них. Один мальчик схватил другого за руку и вскричал:
– Подивись, что сталось с братом-сонце! Стался чорны!
– Стался, стался! – подтвердил другой. Без особенного, впрочем, энтузиазма. Наверно, уже конфет ждал.
Мальчишки схватились на мечах. Страшно переигрывали, но было забавно. В этот момент на двор вышла моя мама. По привычке закурила «Данхилл». Завидев играющих мальчишек, спросила взволнованно:
– Ой, а они не покалечатся?
– Да ну, это коледа просто. Вкусняшек хотят. А подарки от Бориса еще остались? – поинтересовался я.
– Конечно! Мы даже не трогали их, – ответила мама. Потом спросила, кивнув на ребят, – А это что за сюжет?
Мальчишки как раз закончили представление и выстроились возле нас. Перевернули драконью голову, поднесли к нам и бухнули возле ног – импровизированный мешок. Дарья похлопала в ладоши и достала из рюкзака конфетки в блестящей обертке.
– Мар-ци-панки! – вскричала она так радостно, будто угощали ее.
Дети тут же принялись уминать угощение.
– Они показывали сказку о трех братьях, – ответил я маме. – Видишь того, с черной короной на голове? Это брат по имени «Чорно сонце», главный злодей.
– Не злодей он, – вступила Дарья, – В этой сказке не такое все черно-белое.
– А о чем там вообще? – запытала мама.
– Мне бабушка в детстве рассказывала эту сказку, – начал я, – Значит, давно-давно на жителей Нагоры стал нападать дракон…
– Ту-ту-ту! – перебила Дарья, – С самого начала не так!
– Ну хорошо, может, ты расскажешь? Не все можно вспомнить после шести лет.
И Дарья начала рассказывать.
– Видели гору с тремя пиками, когда въезжали со стороны Польши? Ее издалека должно быть видно. На картах название пишут «Триглав», но в Нагоре мы все называем эту вершину «Три брата». Это самая высокая точка страны с высотой в 2865 метров.
Испокон веков на этой горе жил дракон. И был он такой древний, что не осталось никого, кто бы помнил, как дракон появился и откуда прилетел. Никаких записей и источников о его происхождении тоже не было. Однако страшного зверя не боялись. Напротив, он был хранителем Нагоры: чужие войска не осмеливались даже приближаться к границе, зная об огнедышащем чудовище на другой стороне. Словом, вреда от него не было, а только большая польза.
Но вот однажды дракон повадился красть сокровища из близлежащих королевств. Хранил он их в своей пещере, и скоро накопил такое богатство, что по всей Нагоре стали разноситься слухи об огромных залежах драгоценных камной и золотых изделий. Разговоры эти вышли за пределы края, и в Нагоре все чаще стали объявляться бродячие банды разбойников. Для жителей это была беда – бандиты нападали на крестьянские дома и грабили гостиницы. Тогда наместник Нагоры бросил клич и созвал к себе всех богатырей края. Молвил: «Долгое время дракон служил нам защитой. А сейчас мы все терпим по его вине огромные беды. Кто из вас храбрецов вызовется сразить зверя?» Никто не осмелился выступить, кроме трех братьев. Они служили в армии наместника еще с юного возраста и не боялись никаких врагов.
К их удивлению, дракон вовсе не стал биться с братьями. Они сразили чудище и удивились тому, как легко им это далось. Но только зверь испустил дух, как на горе раздался страшный плач: «Что же вы натворили, глупцы!». А вдобавок к тому небо потемнело, и на братьев упало одеяло мрака. Перед ними явился дух-покровитель Нагоры и и рассказал, что дракон поддерживал свет солнца своим огнем, и без него оно погасло.
«Как же быть? Как вернуть свет?» – спросили братья. «Один из вас теперь должен зажигать днем на горе большие костры. Того я нареку Братом-сонце», – молвил дух, – «Другой из вас обязан розжигать костры ночью, чтобы светил месяц. Того я нареку Братом-месяц». Разделили братья обязанности, и только розжег Брат-сонце костер, как сразу воссияло солнце. И как розжег Брат-месяц костер, то засветил ясно месяц. Только третьему брату не досталось роли, и пошел он скитаться по миру. Много стран обошел и много всего повидал, а в бою наловчился еще лучше. Однажды приснился ему тревожный сон: будто Брат-месяц зовет его на помощь, а сам лежит погибает в огненном пламени. И так сильно взволновал его сон этот, что третий брат тут же отправился обратно домой.
В Нагоре ему открылось страшное зрелище. Стояла страшная жара: посевы не всходили от засухи, а в колодцах не осталось воды. Люди задыхались на улицах и падали замертво от перегрева. Пошел брат на гору разузнать, отчего такие беды творятся. Тяжело ему было подниматься в такое пекло, он укрылся в пещерке и задремал, дожидаясь ночи. Пришел к нему во сне Брат-месяц и молвил: «Погубил меня Брат-сонце. День за днем разжигал костры, другой больше первого. Скоро огонь поглотил его целиком, и стал он черным пеплом. Нет в нем больше человека, только пламя хочет показать свою власть и силу. Сгорел я заживо в его огне, а теперь и край наш гибнет. Брат, молю тебя, срази Чорно сонце». Проснулся брат и во тьме ночи продолжил свое восхождение.
Поднялся на вершину к утру следующего дня и смотрит – Брат-сонце только распалил новый костер и стоит прямо среди пламени, а тело его обуглено до черноты. Увидал Брат-сонце третьего брата и вскричал с гордостью: «Смотри же, как ярко я свечу, брат!» А тот ему в ответ: «Остановись! Люди гибнут внизу». Но Брату-сонце не было дела до тех, кто внизу, только все сильнее и сильнее разгоралось его пламя. Тогда третий брат достал меч из ножен и объявил: «Я думал, что встречу Брата-сонце на вершине, а меня ждет только Чорно сонце, злое и жестокое!» И два брата схватились в битве, которая длилась три дня и три ночи. Страшно обгорел третий брат, не мог уж ни оружия держать, ни дышать, но в конце одолел Чорно сонце. Только не смог он убить брата своего, хоть и не было в нем больше ничего человеческого. Заключил его в пещере под горой, где дракон хранил сокровища. А чтобы Чорно сонце не сбежал, стал сторожить его каждый день. Однако была у него теперь и забота разжигать костры днем и ночью вместо павших братьев. Оттого солнце в Нагоре перестало давать много тепла, потому что отвечает за то теперь один человек. И для того жители края в канун Пасхи всегда ему помогают.
После этих слов Дарья показала в небо. Над верхушками деревьев среди звезд виднелись тонкие струи дыма. Вдали, в темноте горы, один за другим загорались маленькие огоньки.
– Все это метафорично, конечно, – продолжила девушка, – Солнце в Нагоре греет слабо из-за гористого ландшафта. Потому весна и лето у нас всегда холодные. Но каждый год в начале апреля мы надеемся на теплый сезон. А я надеюсь, что не утомила вас этой историей.
– Нет-нет, – уверила ее мама и вдруг заметила, – А ты здорово говоришь по-русски. Из России тоже?
Дарья покачала головой.
– Мой дедушка был из Украины, а бабушка из Кресов. Они переехали в Нагору, когда началась война в 39-м. А потом папа встретил в Сербии мою маму, и вот. С детства слышала в доме почти все славянские языки.
– Ты все еще с родителями в Бойкове? – спросил я. Как бы невзначай.
– Нет, родители уехали, – ответила она и задумчиво опустила голову. Затем достала из рюкзачка визитку и дала маме. Пояснила: – У меня свой магазин сувениров и ручных работ в столице. Буду рада вас видеть.
– Благодарю. У нас сейчас как раз будет много свободного времени.
Дарья пожелала нам спокойной ночи и исчезла в хостеле. Мама сразу передала мне визитку от Дарьи.
– Она тебе ее дала, – заметил я.
– Бери уже. Мне пока хватит здешней природы.
Я колебался. Неожиданная встреча с девушкой выбила меня из равновесия. Слишком много всего нахлынуло. Разговор наш явно не задался, и мне хотелось встретиться с Дарьей еще раз. Однако наиважнейшее сейчас – выполнение наказа. Я взял визитку и положил ее в бумажник. Потом, когда будет время.
– А ты почему не спишь? Говорила, что с ног валишься. Или тебе комната не понравилась?
– Нет, комната замечательная. С теплой и лаской, как сказал Дима, – сказала она, – Но мне не спалось. Я лежала в кровати и читала дневник предка моего дедушки, Александра.
– И как, нашла что-то про статуэтку?
– Ничегошеньки, – мама разочарованно покачала головой. – Он все время обращается к некой Анне. Словно этот дневник – неотправленные письма. И получатель – очень близкий родственник.
– Возможно, у него была сестра.
– Я тоже так думаю. Нужно позвонить на кафедру, чтобы они проверили родословную еще раз. Ну ладно, спокойной, Андрей.
Она быстро докурила и вернулась в хостел. Я почувствовал сильную усталость – прошедший день оказался невероятно богатым на события. Я решил еще немного поболтать с Лори, прежде чем отправляться на боковую. Девушка сидела на стуле со скучающим видом. Она сложила локти на стойке так, что над ними возвышалась только копна рыжих волос. При моем появлении из укрытия сразу вынырнули пытливые круглые окуляры.
– Хау из ит гоуин, Лори? – усмешливо спросил я.
– А, ну знаешь, пытаюсь найти способ устать сегодня, – ответила она. – Хау ар ю? Кстати – спасибо, что был на ресепшене вместо меня!
– Ноу проблем. А кто такой Собепанек? Я сделал ему чекаут.
– А? Мистер Собепанек сделал чекаут? – Лори бросилась проверять компьютер.
– Чего это он мистер?
– Как? Ты не знаешь, кто это? – ахнула она с располагающим простодушием. – О да, сорри, ты приехал сегодня. Мистер Собепанек это директор компании Sun & Son.
Название я слышал раньше – точно такое было у фирмы в документах, что показывал юрист.
– Я так думала, – кивнула она, подтверждая для себя что-то, – У него был бизнес-митинг в хостеле.
Ну вот, приезжаешь из Москвы, а тебе снова – о бизнесе и митингах рассказывают. Мне захотелось настроить радио Лори на другую волну.
– Чизкейк тайм! – вскричал я, зная, что девушка будет не в силах отказать.
Но Лори только понурилась.
– Чизкейк нет больше, – вздохнула она, – Метка нет больше.
Я попытался вспомнить: когда мы с мамой ехали по дороге в вечерней темноте, стояла ли там цукерня? Мне казалось, что да – белый фасад, огромный претцель на витрине. Все по-прежнему.
– Я хочу творожный пирог с вишней, – взбунтовался я.
Как? Почему? За что жизнь была так несправедлива со мной? После слов девушки я обратил внимание на тишину и пустоту в домике. Никаких вечерних посиделок в общей зоне с диванами, никаких веселых бесед. Только гнетущая тишина. Ее разогнал приятный голос Лори:
– Боунчик.
– Слушай, давай я тебя научу нормально произносить…
– О, сорри. Просто я вспомнила, что день назад в хостеле жил гость с такой фамилией. Ты знаешь Каролин Боунчик?
– Да, так зовут мою тетю. Она сказала, куда пошла?
Лори задумалась и посмотрела на карту народного парка у себя за спиной. Ткнула пальцем в Ванду. Известная у паломников вершина Нагоры.
– Она ушла вчера утром. У нее был тент, и она сказала, что будет там три дня.
Странно. Люди шли с ночевкой на Ванду только во время Радоницы – поминать усопших. Каролина, видимо, что-то напутала. Кроме того, я не помнил, чтобы она вообще когда-нибудь ходила в церковь.
– Ты тоже пойдешь на гору? – спросила Лори.
Идея была хорошей: я смогу передать тете слова наказа, а она, в свою очередь, передаст их Марцелю. На все уйдет один день времени.
– Если пойдешь, хочу попросить тебя что-то сделать, – продолжала девушка.
Глаза ее выражали полное отчаяние. Это была почти мольба умирающего. Чего же она хотела так сильно, что все ее существо не могло жить без этой вещи?
– Принеси. Мне. Чизкейк. Пожалуйста.
Как я мог сказать «нет»?
***
Я пошел в горы рано с утра, когда брат с мамой еще спали. По земле стелился холодный туман, и я изрядно продрог. В горах было бы еще холоднее, а наверно до сих пор лежал снег. У входа в народный парк находился пункт информации, который одновременно служил как прокат снаряжения. Я зашел внутрь – взять теплую одежду и хорошие треккинговые ботинки. Внутри, пока ждал в очереди, разговорился с одним из туристов. Парень в ушанке с изображением Ленина на тулье оказался из России. Был разочарован, что Триглав сегодня закрыт для посещения.
– Говорят, что дальше Злотой долины нельзя, – проговорил. И добавил досадливо, – А я специально на Слезу Марии ехал. Отпуск взял.
Будь эти новости правдой, то и для меня путь был заказан. Я взял с прилавка карманную карту, развернул и пробежал взглядом по шляхам. Все верно. Единственный путь в сторону Ванды от этого входа в парк бежал синим шляхом через всю Злоту долину до самого схрониска «Млынек». Оттуда требовалось повернуть у развилки на желтый путь и идти через Лодовый гребень.
Когда настала моя очередь брать инвентарь, я уточнил у сотрудника, можно ли попасть на Ванду сегодня. Он почесал макушку и оглянулся в сторону напарника.
– Вступ на Ванду заказан чи не? – громко спросил.
Товарищ слабо кивнул. Он заполнял какие-то бумаги и всем видом показывал, что не может отвлекаться.
– Нельзя, – с акцентом ответил мне по-русски, хотя я и так прекрасно все понял.
Я спросил по-нагорски, в чем причина запрета. Однако мужчина только отвечал одной фразой на русском: «Нельзя». Наверно, услышал, как я разговаривал с туристом по-русски, вот и решил удавать грека. Я понял, что ничего добиться от него не удастся и попросил на прокат теплый пуховик и горные ботинки.
В начале тропы ждал знакомый запах: смесь конского навоза и свалявшегося мокрого сена. На большой площадке, вымощенной брусчаткой, стояли вместительные повозки с четверкой лошадей в упряжи. Ряженые в народные костюмы кучеры – на голове полукруглый капелюш с гусиным пером, а на теле поверх белой рубахи накидка из шерсти – хохотали и курили, ежась от холода. Ждали, пока народ соберется. Экскурсоводы уже зазывали на «исторический тур по знаменитейшему пути Нагоры».
Через всю долину проходила каменистая дорога. На информационном щите было написано, что брусчатку положили поляки еще в XVII веке, когда везли в горы сокровища. Будучи ребенком, я рисовал в воображении брички, откуда из окон на камни сыплются бриллианты, и выносливых лошадей, тянущих огромные мешки с золотом под уклон. Всякий раз на этом шляхе я несколько раз припадал к камням в надежде отыскать ну хоть осколочек драгоценного камня. Дарья однажды застала меня за этим занятием. В то время она работала в парке экскурсоводом. Узнав, что я делаю, она деликатно рассмеялась. «Это уловка для туристов» – поведала мне заговорщическим шепотом, – «На самом деле, никто не знает, где шли поляки. А брусчатку в советское время положили».
– Злота долина, экскурсия! – кричала по-русски дородная женщина возле одной из повозок. Она припрыгивала в попытках согреться, длинная коса взлетала и падала золотой рыбкой.
Поездка на упряжи стоила немалых денег, и я обычно ходил до «Млынка» пешком. Когда Дарья стала здесь работать, я прошмыгивал на борт во время ее экскурсий. Ей нравилось видеть меня в качестве слушателя. А после мы брали в схрониске леденцы и шли на Лодовый гребень.
В тот день я тоже решил прокатиться по-шляхетски. Мимо простучали колеса русской экскурсии. Златовласая гид показывала на горы и увлеченно что-то рассказывала. Вся группа обернулась к предмету интереса. Нельзя было упускать момент! Я схватился сзади за край воза и, опираясь по сходам, запрыгнул внутрь крытой повозки. Рассказ женщины так захватил туристов, что на мое появление никто не обратил внимания.
– Только вообразите! – взахлеб говорила она, – Семнадцатый век! Вся Европа – поле баталий для великих империй. Россия и Швеция начинают заявлять о себе на севере. Речь Посполитая ослаблена восстаниями на украинской территории. Литовская часть Унии недовольна пассивностью польской короны и втайне заключает договор со шведами. С этого момента Польско-Литовское княжество обречено – богатые шляхтичи заняты междоусобицами, а король Ян Второй Казимир не в силах объединить государство и втайне симпатизирует абсолютистской Австрии. Такая политическая ситуация привела к событиям Кровавого потопа – жестокому вторжению северных захватчиков на польские земли. Тогда, в 1655 году, только один человек предвидел страшную угрозу и позаботился о сохранности своего наследства. Знаменитый полководец и представитель богатейшего польского рода шляхты Потоцких – Станислав Потоцкий – незадолго до начала войны приказал своим слугам вывезти все сокровища и ценные вещи из многочисленных усадеб. Армия шведов была огромной, и они уже захватили и разграбили Варшаву. Золотые монеты, серебряная утварь, предметы искусства, китайский фарфор – историки подсчитали, что из усадьб Потоцких было вывезено в общей сложности около 4 тысяч предметов. Куда они шли, спросите вы? А шли его слуги вот этим самым путем, которым мы сейчас с вами едем.
С сожалением должна сказать, что Нагора всегда была проходным двором для любой империи или государства. Армии здесь никогда не было, только местное ополчение, или милиция, как тут говорят, да наемники. Нагорцы – народ дикий и свободный, никогда не присягнет никакому королю. Отщепенцы и свободолюбцы всех мастей сбегали с разных краев света именно сюда. Каждый король ставил здесь своих наместников, так, на всякий случай. Вы наверняка уже видели наш край. Холмистый, укрытый с каждой стороны горами. Чуть земли, да и ту нужно удобрять. Какая армия здесь ни шла, всегда оставляла людей в покое – слишком трудно управлять регионом, который отрезан от мира горной цепью. Именно в этих горах Потоцкий и замыслил оставить свое богатство.
– Дивись, шляхта едет! – раздался крик со стороны шляха, за которым последовал раскатистый хохот.
Я обратил внимание в сторону Долины. Пейзаж вокруг нас сделался суровее: заросли травы и лиственные леса остались у подножия. Лошади тащили повозку все выше и выше по мокрому снегу. Теперь нас окружали каменные развалины, переходившие у граней скал в осыпи. С обеих сторон поднимались отвесными стенами высокие горы, с ледяными воротниками у вершин. Впереди решительно ничего не было видно из-за плотного тумана. Солнце бросало редкие лучи в пенистое небо, а они проглядывали сквозь дымку пятнами бежевого цвета. По левую от нас сторону сквозь тонкий панцирь льда прорывался полноводный ручей. Внутри нашего воза сделалось ощутимо холоднее, и все туристы укутались в пледы. Гид, тем временем, продолжала:
– Сейчас у нас все в долларах измеряется, верно? Так вот, коллекция, которую вывез из своих владений Потоцкий в современных деньгах оценивается на 10 миллионов долларов. Вообразите себе. Сокровища полководца остались спрятанными в нагорских перевалах на долгие столетия. Война со шведами затянулась, а с Востока наступали венгры во главе с трансильванским князем Дьёрдем Ракоци. Остаток жизни полководец знатного рода провел в боях и умер в 1667 году, до того как забрать то, что по праву принадлежало ему.
– Нашли-то сокровища? – спросил кто-то из группы. И добавил мечтательно, – Я тут представил десять мильонов…
– Ага! Хотели пойти поискать? – наигранно шутливым тоном гид. Потом серьезно, – Со смертью Потоцкого местонахождение коллекции было утрачено. После раздела Польши в конце XVIII века государство перестало существовать, и историки обнаружили информацию о схроне лишь в межвоенный период, в начале XX веке. Но отправиться на археологические поиски помешала Вторая мировая война. И только в советские годы государство взялось за исследование региона. Клад был найден и передан польскому правительству. Могу вас уверить, что в горах вы ничего не найдете.
– Бздура! – возразил мужчина, сидевший напротив меня. Огромные усы с бакенбардами скрывали половину лица, – То злодеи в 90-х все вывезли подчистую. Милиция с ними вконец вальчила в этих горах. Тогда не парк, а военная зона была. Здесь был, все видел – на том стою.
Молодая девушка, сидевшая рядом с ним, деликатно кашлянула и чуть толкнула мужчину в бок. Гид развела руками:
– Вы правы: бои здесь действительно происходили. Однако сокровищ к началу 90-х уже не было. Ополчение Нагоры сражалось с вооруженными националистами, которые организовали временное убежище в горах.
Мужчина хотел было сказать что-то в ответ, но девушка на этот раз ощутимо толкнула его в бок. Он крякнул и резко махнул рукой. Гид обернулась, чтобы сориентироваться в местности.
– Мы уже подъезжаем к схрониску «Млынек». Обязательно обратите внимание на этот памятник архитектуры XIV века. А наша экскурсия закончена. С сожалением вынуждена предупредить вас, что вход на Лодовый гребень сегодня воспрещен. Вы можете вернуться ко входу в парк пешком или снова нанять нашу комфортную повозку.
– А чего закрыт-то?
Спрашивал парень в ушанке с Лениным, которого я встретил в пункте проката. Наверно, еще надеялся «Слезу Марии» посмотреть.
– Да опять какие-то террористы или националисти, – ответил кто-то за проводника, – Мне всю машину обыскали на границе, самого до нитки раздели. Значит дело серьезное. Не советую никуда соваться.
Когда возница остановил лошадей, гид поблагодарила нас за внимание и группа потихоньку высыпалась из повозки. Дул сильный ветер, бросая в лицо хлопья талого снега. Каменный пьедестал в этом месте служил обзорной площадкой всего горного массива парка. Сейчас в туманной мгле едва заметно выделялись лишь пики Триглава. Ванды вовсе не было видно.
Вход на желтый шлях был перетянут лентой, по всей длине которой повторялась надпись: «УВАГА ВСТУП ЗАКАЗАН». Возле самой тропы рядом стоял большой военный тент. При моем появлении из палатки показались два здоровенных парня в армейских фуражках, одетые в длинные черные бушлаты. Милиция. Просканировали меня и закурили папиросы, словно за тем и вышли. Детина бросил дружелюбно:
– Выбачь, але там лавины. Потому не можно.
Лавины, ну да. Все-таки угроза от «банды» была серьезной, раз закрыли целый регион парка. Становилось зябко, да и внутрь воротника уже нападало. Я зашел в «Млынек» погреться. Заказал чашку кофе и подсел к кому-то за длинный дубовый стол. Схрониско для туристов переделали из водной мельницы. Стекавший с гор ручей крутил огромное колесо и приводил в действие жернова. Как и в случае с выложенной камнями дорогой, это была только реконструкция. Оригинальное здание разнес в щепки шальной снаряд в годы Второй мировой. Я раздумывал, как быть дальше, но в голову ничего не шло. Я достал бумажник и стал считать монеты. Тут рядом на стол упала ушанка, а потом на скамью опустился турист из проката.
– Красивая фотография, – произнес он и кивнул на бумажник.
Он заметил полароидный снимок – единственное фото, которое я увез в Москву из Нагоры. На большом бетонном блоке, на фоне редких деревьев вдалеке, сидели двое подростков. Они смотрели в разные стороны, прижавшись друг к другу спинами. Ладони упирались в каменную поверхность, а их вытянутые руки перекрещивались в форме буквы X. Девушкой с длинными волосами была Дарья. Она сидела в легкой просторной рубашке, один из краев причудливо подхватил ветер. Вполоборота повернув голову, она с улыбкой смотрела поверх камеры. Рядом сидел я, в грязноватых кроссовках и сером свитере. Закрыл глаза, будто спал. У нас с Дарьей было несколько совместных снимков, но этот я всегда находил особенным. Девушка на этом фото выглядела такой счастливой. Чистые, искренние эмоции читались на ее лице. Всякий раз, когда мне было паршиво, я смотрел на эту фотографию, на улыбку Дарьи. И неизменно улыбался в ответ.
– Прости, если не в свое дело лезу, – спохватился незнакомец. Добавил, с почти детской радостью, – Я-то проход нашел.
Он развернул карманную карту и показал на синий шлях. Дорога обрывалась у изображения мельницы, где мы сейчас находились. Его палец последовал дальше по еле заметной пунктирной линии, которая шла вдоль Котлины-под-гребнем – широкого ущелья между Лодовым гребнем и остальными Карпатами. В конце шлях встречался с красной линией – на Триглав, у подножия которого и лежало озеро. Я спросил, почему он решил выбрать такой долгий и извилистый путь. Ведь на «Слезу» можно было попасть со стороны Купав. Прямого пути, там, правда не было – нужно было бы карабкаться кошками по скалам. Только все равно это было бы быстрее.
– У меня на то… ностальгические причины, – улыбнувшись, ответил Ленин. Потом снова ткнул в карту, – Смотри, тут и на Ванду есть.
Действительно, путь отбивал на середине в сторону желтого шляха. Я мог попасть на вершину, сделав крюк вдоль Котлины. Об этом пути я знал и раньше, но никогда на него не совался. На дне Котлины с наводящей печаль периодичностью находили мертвые тела. Узкий спуск в ущелье был предназначен только для работников парка и скалолазов с подходящим снаряжением. Идти было рискованно и опасно, особенно в мокрую погоду. Но мы пошли. Я рассудил: если не встречусь с Каролиной сегодня, то вернусь в хостел и день пройдет впустую.
Спуск прятался в зарослях кустарника на краю обзорной площадки. Дорогу преградила предупредительная таблица с большими красными буквами: УВАГА! ШЛЯХ ТРУДНЫЙ И НЕБЕСПЕЧНЫЙ. БЕЗ ПРОВОДНИКА ВСТУП ЗАКАЗАН! Внизу был нарисован горный козел, уместивший все копыта на единственном камушке. Позади щита раскрывался обширный вид ущелья. Снег, на удачу, прекратился, и теперь хорошо просматривалась общая панорама гор. Гигантская расщелина, куда нам предстояло спуститься, глядела на нас хищным оскалом. На дне пропасти под ногами темнела впадина Котлины, а сбоку вдоль нее вздыбилась острыми ступенями каменная твердь. Путь наш состоял из бесчисленных складок в породе, которые уходили в самый низ.