Панк

«Что-то происходит…»

 
Что-то происходит.
Что-то случается.
Было бы странно, если не так.
Вывода нет, не получается.
Жизнь происходит,
Такой вот факт.
 
 
Происходит повсюду,
Происходит со всеми.
Произойдёт…
И сойдёт на «нет».
Такое вот блюдо,
Мы все его ели,
А коль не идёт,
Прибережет на обед.
 

«Казалось раньше, вся жизнь, где-то там…»

 
Казалось раньше, вся жизнь, где-то там.
Сейчас знаю, что центр здесь.
Все семь миллиардов разбросало по сторонам,
В центре воронки только я и моя тень.
Семь миллиардов,
И каждый в воронке.
Что за большая была война?
И каждый из нас погряз в гонке,
Где финиша нет, он мираж.
 

21:21

 
Махнул крылом,
Взвился в небо.
Большая птица
Вверх стремится.
Лети.
Время бог.
Время песок.
Тикает так
Тихо: Тик, так.
А если самому стать временем,
Слиться с вечностью.
Пространственно неограниченным
Мгновением.
Чтобы в этот миг,
Рядом со мной – та.
Стать тихим "тик",
И следом нежное "так".
 

Свеча

 
Свеча горела на столе.
Потом сгорела!
 

«Ох, наш мир полон ерундями…»

 
Ох, наш мир полон ерундями.
И глупостями заодно.
И горестями.
Ну, правда, нам не всёльравно?
Но мы крутимся лопастями,
Не замечая ерундей.
Несемся мы за радостями, за любостями,
Все резвей!
 

«Скользит перо, бумагу одевая…»

 
Скользит перо, бумагу одевая
В чернила.
И мне легко.
Сознания освобождая
От пира мира.
 

«Тысячи тысяч…»

 
Тысячи тысяч
Пытались высечь
На времени имя.
Богатые и нищие
Всегда чего-то ищите.
Ищу и я.
 

«Песен много…»

 
Песен много.
Я один.
Религий много.
Бог един.
Завтра будет,
Победим.
Завтрак будет,
Поедим.
 

«Когда сделать первый шаг сложно…»

 
Когда сделать первый шаг сложно,
Когда сомнения душу твою терзают.
Страха нет, страх – фантом.
Это ложно.
Ведь только испытатели что
Будет за поворотом, знают.
 
 
Делай шаг, делай два, бег…
 

«Выше к солнцу, к солнцу…»

 
Выше к солнцу, к солнцу!
Тянемся выше!
Жизнью пышем!
Ветки зеленые!
Корень крепкий!
Но вдруг.
Пришёл человек.
Топориком тук.
Теперь я бумага,
На мне написали,
Подчеркнули,
Вычеркнули,
Выкинули…
 

«Поплыву против течения…»

 
Поплыву против течения,
Но дойду до цели.
Жизнь это конечно качели,
Где не надо учитывать все мнения.
 

«Самокопание вновь поглотило меня…»

 
Самокопание вновь поглотило меня.
Гляжу в потолок, а на нем ни черта.
Вокруг меня проведена черта.
Иду в никуда, одинокий Адам.
Ева, изведав запретного плода кусочек греха,
Познала на опыте чувство стыда.
После чего была привита от него навсегда,
Оторвав от себя оба крыла.
 
 
Странник по пустыне брёл к заветным местам.
По горячим пескам.
Дороги не видно конца.
Не поддавался надежды глоток уставшим глазам.
Идти, не смотря назад, и веровать.
Быть не под, а над человеческой мерою.
 
 
Отдавай, говорит Акакий, мою шинель.
Ты отдай,
Но шинель сначала возьми да на себя примерь.
 
 
Встречают по доллару, провожают по рублю,
В параллельной вселенной Герасима утопила Му-Му.
 
 
Хочется крикнуть, Пронька, чая!
И всю ночь скрипеть пером, его мочаля.
Выводить как Сергей Есенин – 26
26 их было, 26.
 
 
Стукнул по столу,
Брякнули склянки.
Какой-то дурдом,
Четыре стенки.
Приложился лбом,
Приклонил коленки.
И вырос зелёный дуб.
Лукоморье – моя стоянка.
 

«Ты пошутила…»

 
Ты пошутила.
А вот и смех за экраном.
И я в такси утром ранним.
Ещё город спит под туманом.
Крадётся луч меж домами,
Заполненными именами.
Перебираю ногами.
Ищу святые Граали.
Их заполняю спиртами.
Загородившись стенами.
Я закрываюсь руками,
Всё проклиная словами.
Отверженный, …, вами.
 

«Здравствуйте каменные муравейники…»

 
Здравствуйте каменные муравейники,
Здравствуйте муравьи.
На мою рубаху налипли репейники,
Ноги завязли в грязи.
Я хочу бежать,
Но как будто во сне, не могу.
Судьбу ублажать,
Давать ей чак-чак и нугу.
 
 
Руки сложить на груди,
И если себе, то ладно.
Звезды мерцают вдали,
Ветер подул прохладный.
 
 
Добрый и честный ты,
Не добрый, не честный мир.
Я, как в марте коты,
Закачу на весь свет пир.
 
 
И нам говорят ха,
На то, что вокруг ху.
И требухой требуха
Погоняет опять требуху.
 
 
На ноги поднимусь, отряхнусь,
Представлю звуки моря.
Я никогда не возьмусь
За переписывание истории.
 

«Единственный зритель моих стихов – это моё же отражение в зеркале…»

 
Единственный зритель моих стихов – это моё же отражение в зеркале,
На фоне которого все полные залы меркнут.
Я пишу для себя, о себе, и потому это чистая правда.
Мне не кому врать, не зачем врать, ведь я прав, да?