Глава X. О других неожиданных встречах
Стражи Входа являли собой фигуры, сошедшие с полотен мастеров сюрреализма. Клешни, словно спицы, торчащие из-под брони, прикрывающей железобетонные тела; рога и копыта, как бесполезные наросты, топорщащиеся отовсюду; обнаженные кровеносные сосуды, будто красные и синие дороги, избороздившие хилые тела; зубы и волосы, иглами тысяч шприцов пронзающие затхлый воздух подземелий. И я, повинуясь чьему-то завораживающее больному воображению, сам создавал в своем сознании монстров, которые мгновенно обретали дух и плоть. Стражи плодились в моем воспаленном мозгу в геометрической прогрессии, а Вход маячил где-то за их хитиново-металлическими и огненно-роговыми спинами.
– Вот Вход, а вот Стражи Входа. Дальше – Ад, но чтобы попасть в него, нужен Избранник. Монстров с каждой секундой становится все больше и больше, но кто избран, тот, не взирая на это, войдет в Ад, – сказал я, витая в наркотическом экстазе.
– Твой разум вошел в стадию бредовых видений. Остановись, очнись, опомнись, и твари исчезнут, – произнес я, погружаясь в алкогольный дурман.
– Да, но они материальны, как мои мысли. Сон разума рождает чудовищ, – пояснил я непокорному себе.
– Кто знает. Они живут, они идут, они ползут, они плывут, они летят. Я стою, – ответил я.
– Я стою, – повторил я же.
Я стою, значит, я достоин. Я не подчиняюсь их демоническому вою. Где морали нормы и устои? В пасти хищного мозга, в когтях беспричинного страха? С болью, словно мокрую розгу, со стоном, будто видавшую виды плаху, отринем все будоражащие разум химеры, им же и рожденные без числа и меры. Шаг вперед – вот девиз Избранных! И пусть роет, как крот, и пусть прячется, как клад, Искомое. Оно не уйдет от истинных, беспричинных подвигов, Отдыхов. Продыхов. Вздохов и выдохов. Взлетов и крахов. Животов и пахов. Запахов. Довольно!!!
О, черт, как же больно!
Я открыл глаза. Непослушные налитые кровью веки медленно поднялись. Добро пожаловать в Ад, Лерон Туманович! Зеленей небо, незыблемое и вечное, плыви земля, многоцветная и изменчивая. Фосфор безоблачного светила, затмившего своими изумрудными красками серо-черно-бурую вспучивающуюся тут и там почву. Мрачность трещащей по швам адской тверди, укрывшейся под покрывалом консервативного поднебесья.
Хм, разок довелось мне побывать здесь. Мне вспомнились красный и черный шарики (Красный и Черный Дракончики?). Я победил Стражей Разума, я вошел в Ад. Неужели я действительно Избранник? Похоже на то. Но чей? Льюиса Кэрролла?
– Привет, – сказала Семилианна.
– Сгинь! Ты мертва, – отшатнулся я от нее в ужасе.
– Да, ты прав. Но я прелюбодействовала во время жизни и за это попала в Ад, – пожала она плечами и, задрав юбку, осторожно попробовала пальчиками своей изящной ножки бурлящую во врытом в землю котле смолу.
– Геенна огненная, – сказал, вынырнувший из котла крестьянин. Правый глаз его украшало огромное бельмо, а в клочковатой бороде резвились вши.
– Колс, а ты что здесь делаешь? – удивился я, встретив в двух шагах от раскаленного резервуара родственника.
– Тифон! Ехидна! – истошно завопил он и исчез. Через мгновение его предсмертные крики раздались где-то за моей спиной, а потом – слева от меня. И справа. И опять впереди. То дальше, то ближе. Что за дела?
– Твое место тоже здесь, с нами! Оставайся! – скандировали убитые мною в Подлунном Мире. – Ты пал! Ты падший!
– Мне нужен Меч!!! – заорал я, схватившись за голову.
– Тогда, братело, бери в долю и меня, – пропищал кто-то сзади.
Я обернулся. Белый Кролик?!
– Ну, чего уставился, кентишка? Я это, я, знаменитый Вайт Раббит, – улыбнулся он своими заячьими губами и щелкнул коготками лапы. – Вуаля!
– Привет, козлобородый! – задыхаясь от радости, закричал Винсент Аркольский. Я машинально коснулся стянутыми перепонками пальцами своей куцой бороденки. Копчик мой превратился в лоснящийся кожаный хвост, а из висков вылезли винтообразные рога. В груди защемило. Да что же это такое?!
– Не пугайся. Может Анжелика и наставила тебе какие-то рожки, но у этих другое происхождение, – ухмыльнулся Кролик, не позабыв ущипнуть пониже спины пробегавшую мимо Марию Складовскую-Кюри.
– Причем тут Анжела?! Я хочу знать, что это все означает?!
– Тише, тише, кот на крыше. Эх, ты, фраерок перешуганный. А еще Прынц, а еще Избранник! Это ж душа твоя прет наружу, черная и демоническая! – захихикало виртуальное животное-наркоман.
Хвостом я обвил наглеца и подтянул к себе.
– Рассказывай, уродец! – приказал я Белому Кролику.
– А че я, я ниче. Эт он все, дружалик твой земной! – заверещал длинноухий. Я перевел взгляд на Винсента. Тот аж отшатнулся. Да, видок у меня, наверное, то что надо.
– С чего начинать? С пылевого облака? – спросил, наконец, оправившийся от блеснувшей из моих глаз молнии Винс.
– Толстяк, мне не до шуток. Мне уже порядком поднадоели все эти якобы неожиданные встречи. Кстати, чтобы у тебя был стимул, сообщу тебе новость. Присядь, а то в обморок упадешь.
– Не тяни! – попросил мой университетский приятель,
– Я нашел твоего Гора Йовирка, – сказал я, сделав театральный жест правым крылом. Ого, у моей души, оказывается, и крылья имеются.
Винсент начал скулить:
– Где он? Что с ним?
– Потом, потом. Ты первый рассказываешь. Помнишь?
Теребя складки мятых брюк и ерзая от нетерпения, Винсент, изредка перебиваемый бессмысленным лепетом чокнутого Кролика, поведал мне о том, что Лигред вместо Смежных Миров отправил его в Смешные. Почему ошибся один из самых гениальных Виртуальных Королей? Может он был пьян, может Смежные Миры отторгли Винса, а может они запечатаны или их уже не существует – кто знает? Неважно. Важно то, что жив Норель, что он в союзе с каким-то длинным худым бородатым алкашом по кличке Брок (что-то шевельнулось в той части моего мозга, которая отвечает за воспоминания) и что Норель и Брок – противники Ашви-Трада. А тот факт, что Белый Кролик завладел Перламутровой Раковиной, утащив ее из-под носа у всей крутой компашки, вызвал у меня ликование. Пять из семи Утерянных Реликвий были у нас, и я нахожусь в двух шагах от шестой – Серебряного Меча Схайорела! Причем, выражаясь не фигурально, а буквально.
Схайорел лежал в двух метрах от нашей живописной группы и как ни в чем ни бывало поблескивал призрачно-зеленоватым, колыхаясь на волнах слегка штормящей земли. А рядом зияла дыра Выхода.
– …Он сказал, что не выпал из общего Узора… – тараторил Винс, переминаясь с ноги на ногу.
– Потом, – оборвал я его и шагнул к Мечу.
– Но Гор…
– Потом! – рявкнул я, и сделал второй шаг.
Что-то зажужжало. Я нагнулся за Схайорелом.
Ба-бах!!! Это гигантская стрекоза врезалась мне в лоб. Я упал. Перед глазами плыли разноцветные круги, но я попытался нашарить Меч руками.
– Хватай его, Лерончик, он справа от твоей левой руки! – вопил Белый Кролик.
– О, боже! О, боже, – твердил, как заевшая пластинка, Винсент.
Я матюгался и искал Схайорел. Когда я прозрел, то увидел, как Донат, обнажив клыки в гадком хохоте, отбросил своей ногой с копытом Меч на добрую сотню метров. Нижняя конечность бывшего управляющего моим замком в Бермандии Подлунного Мира обуглилась, но он продолжал смеяться. Над ним кружила в виде огромной стрекозы с человеческой головой его дочь Луиза.
– Матч-реванш? – спросил я, потирая шишку на лбу.
– Трррепло, сейчас ты умрррешь! – застрекотала Луиза.
– Да!!! – рыкнул Донат. От него воняло гнилью и горелым мясом.
– Давай, Лерончик, врежь им, всыпь по первое число! – пищал Кролик.
Я поднялся. Я был зол. Я хотел драться с убитыми мною мертвецами.
– Повеселимся? – задала свой любимый вопрос та, которая была когда-то моей любовницей.
Ладно, черт с вами! Сейчас я устрою для этой дьявольской братии настоящее шоу. Я дернул за нить Силы, и клубок покатился, разматываясь. В Аду возник ринг, вокруг него выросли трибуны с беснующимися поклонниками чемпиона Вселенной Лерона и притихшими фанатами претендента на этот титул Доната. Белый Кролик – рефери, Винс – комментатор. Вспышки тысяч фотоаппаратов, грохот аплодисментов – это я появился в красном углу ринга. Свист и улюлюканье – в черном углу материализовался Донат. Винс что-то орал в микрофон, потом звякнул гонг. Я закружился вокруг монстра в танце. Хук левой. Донат увернулся. Зал взвыл. Донат попытался провести апперкот. Я ушел от удара с трудом. Зрители привстали. Я зарядил сопернику в ухо. Под дых. В живот. Серия в корпус. В нос, в лоб и снова в ухо.
– Лерон, я не хочу боксировать с тобой, – захныкал урод.
– Плевать мне на твои желания. Я размажу тебя, ублюдок, втопчу в грязь, – сказал я, сбрасывая тыльной стороной перчатки шлем.
В каждый очередной удар я вкладывал все больше и больше Силы. Кости Доната трещали, зубы крошились, лопалась кожа. Болельщики неистовствовали. Когда голова врага упала к моим ногам, я сдержал слово и растоптал ее. Тело его я расщепил на атомы.
– Быстро закончилась для него карьера боксера, – пошутил Белый Кролик, когда исчез ринг и трибуны со зрителями.
– Закончилась, так и не начавшись, – сказал я, потирая ушибленные кулаки.
– Ты!!! Ах, если бы я не была беррремена Ашви-Трррадом в тот миг, когда ты отбил у солдат Скворрта свой замок, тебя бы уже сожрррали черррви! Я бы еще тогда уничтожила тебя, но побоялась, так как ожидала скорррых ррродов! Сейчас я испррравлю свою ошибку! – завизжала переливающаяся всеми оттенками зеленого – от салатневого до болотного – стрекоза и ринулась в атаку, сверкая фасеточными прожекторами глаз.
– …Я превратился в мальчишку с грязным пузом. Я бежал по траве и полевым цветам за красивой пучеглазой стрекозой, зажав в ручонке новенький сачок. Вчера мне подарил его на день рождения папа Джеральд. Я хочу, чтобы он похвалил меня сегодня, похлопав, как взрослого, по плечу и пожав мою тоненькую ручку. Если я поймаю это противное насекомое папиным подарком, он наверняка скажет: “Да, сынок, ты достоин носить фамилию Даррелл”. Стрекоза уселась на невесть откуда взявшееся здесь бревно. Ага, гадина, тоже устала! Но тут пальчики на ноге подвернулись и я полетел носом в траву, размахивая сачком. Хрясь! Обруч, к которому крепится сетка, треснул, ударившись о бревно. От стрекозы осталось мокрое место. В носу защипало и на глаза навернулись первые слезинки. Я заревел, громко всхлипывая…
– Был человек – была проблема, умер человек – умерла проблема, – сказал Кролик, нравоучительно подняв мохнатый пальчик.
– Импровизация, дружище, – это сестра таланта, – выдал я свою умную фразу и поспешил поднять с беспокойной почвы Схайорел.
– Так как там Гор? – взялся за старое Винсент.
– За мной, – приказал я и шагнул в черное пятно Выхода.
– Вот он, твой сынок ненаглядный, – проворчал Кролик, когда мы очутились в сыром подвале дворца Алексея Шевелдина в сероземском Альчинске.
– Тебе интересна встреча отца с сыном? – задал я вопрос белому хулигану.
– Мы же – бригада! – вздохнул тот.
– Ясное дело. Пошли, чувак, базар есть, – я принял его правила игры.
– Раз по фене ботаешь – свой в доску. Айда, кореш, побакланим.
Мы вышли из подвала и, найдя во дворце гостиную, вдвоем полностью оккупировали ее. Богатый бар подвергся нашему вероломному нападению и сдался, разбитый в пух и прах. Слегка захмелев от такой быстрой победы, мы разговорились. Белый Кролик оказался настоящей находкой для шпиона.
– Перстень. Меч. Глаз. Трон. Ожерелье. Раковина. Все эти вновь обретенные Реликвии таят в себе загадки, но если о первых пяти артефактах мне кое-что известно, то о Перламутровой Раковине я ничего не знаю. В чем секрет ее силы, Кролик? Кстати, покажи ее, – сказал я, потягивая из фужера терпкий пенящийся алкогольный напиток, название которого я не знал.
Зверек извлек из внутреннего кармана замшевого фрака с короткими фалдами маленькую серебристо-розовую ракушку:
– Секрет, секрет! Какой секрет? Секрета никакого нет! Давай снимем каких-нибудь нормальных телочек лучше.
– После. Так где все-таки собака порылась, дружок? – не пошел на поводу у животного я.
– А нигде. Все эти разговорчики о неких магических супермашинах, принесенных во Вселенную Саммаэлем и Лилит, – чушь и детский лепет. Точно такой же бред, как и то, что ты сидишь сейчас со сказочным одомашненным зайцем и болтаешь с ним, словно с профессором естествознания, как минимум.
Я вопросительно поднял бровь. Кролик встал с украшенного вышивкой пуфика и подошел к пленному бару, желая пополнить свой бокал шипучим хмельным нектаром. Он, испытывая явное удовольствие при виде выражения моего лица, подергивал пушистым хвостиком, торчащим из дырочки в его шерстяных бриджах.
– Не понял, – сказал я, устав ждать пояснений.
– Ну и дурень. Ты же колесил из Измерения в Измерение и замечал, наверное, что существует определенный закон при переходе из Мира в Мир, из Времени во Время, из Эпохи в Эпоху: те вещи, те предметы, те продукты, которые свойственны Измерению, которое ты покидаешь, иногда обретают новую форму, новую суть в новом Измерении. Свойственное одному и несвойственное другому при переходе от первого ко второму стремится избавиться от первоначальной свойственности и приобрести новую. Это основной межизмеренческий закон. Почему же все решили, что на Вселенные он не распространяется?
– Ну…
– Баранки гну. Пошли дальше. Следовательно, те артефакты, которые захватили с собой Император и Царица из дому, в гостях утратили свои прежние форму и суть и превратились в нечто иное.
– Да, но при переходе одежда остается одеждой, язык – языком, оружие – оружием, деньги – деньгами, транспорт – транспортом, а ты болтаешь мне тут об иной сути.
– Э, брат. Об этом мой следующий монолог. Сейчас, горло промочу, а то першит почему-то. Так вот, толкую я не о той сути, которая кроется в назначении вещи, а о той, которая есть суть сама вещь. Камень, копье, лук, арбалет, пистолет, лазерная пушка, ракета – все они предназначены для поражения противника на расстоянии. Но пистолет в отличие от лука – сложнейший механизм, но если ты сунешься с пистолетом, бывшим некогда луком, в Мир Колгейтуса, то он опять станет луком. Но суть нового лука будет в этом Мире тоже новой. Этот лук будет пропитан волшебством, и убойная сила его станет в десятки раз большей, чем у пистолета. Качество и количество, короче говоря. Вот поэтому и речи и не может идти о тех супермашинах, которыми, видимо, были ранее Реликвии. Сейчас это другие предметы. И при переносе из одного Измерения в другое они каждый раз меняются. Если не форма, то суть, вот так, мой дорогой Лерон. Где аплодисменты?
Я призадумался. А ведь он прав. Кольца есть везде, поэтому Перстень Обсора всегда оставался перстнем. С виду. Что происходило с его структурой при полете через Тоннели? Меч Схайорел всегда оставался мечом, но где я бывал с ним? В архаичном Подлунном Мире, где мечи были обыденным делом, в Стране Миллиона Мелких Капель, где все также были вооружены клинками, в Сероземье, где смешались Эпохи. Все сходится. Ожерелье и Трон остались ожерельем и троном и в Сумефе, но что-то изменилось в их сути, что не скрылось от моего зоркого глаза в день шестнадцатилетия Андрея, когда с него снимали повязки. Назначение Реликвий не изменилось при перелете из Первой во Вторую Вселенную, поэтому-то, скорее всего, в “Журнале” и “Отчетах” мы и не прочли ни слова об изменении их глубинной сути. Саммаэль и Лилит, видимо восприняли это как должное. Наука или магия, машина или волшебный предмет могут одинаково и созидать, и разрушать, так какая разница, что является средством, ведь главное – результат?!
– Какое различие между ученым и колдуном? – продолжал упражняться в красноречии Кролик, словно прочитав мои мысли. – И у того, и у другого есть листочки, испещренные формулами, набор инструментов, опытных образцов, всевозможных ингредиентов. Ни один, ни другой не понимают до конца, почему не падает самолет или магический ковер. Да, они могут сказать какие-то общие фразы, пытаясь объяснить, как было достигнуто то, что изделия тяжелее воздуха стали лететь, но вскоре запутаются в собственных выкладках и махнут рукой. Так что же есть магия, как не одна из наук, и что же есть наука, как не разновидность магии?! Лерон, в чем различие между магнитофоном и гуслями-самоиграми?
– Голова уже трещит от твоей болтовни. Я все понял. Скажи мне, великий философ Виртуальной Вселенной, в чем назначение Раковины?
– В том, чтобы умываться над ней, чистить зубы. Можно сморкаться в нее, мыть в ней ноги и так далее, – ухмыльнулся пьяной мордой Кролик.
– Гад, я же имею в виду Перламутровую Раковину, одну из Реликвий! – я показал ему кулак. Он, не позабыв еще, как я лихо разделался с Донатом, вскочил и отпрыгнул подальше.
– Я все скажу, гражданин следователь, сдам всю банду с потрохами, – заверещал он. Придурок.
– Хватит. Я же серьезно.
– Ну, если честно, то Перламутровой Раковиной надо просто любоваться, вглядываться в узоры на ее поверхности, постигая ее красоту и великолепие. Кстати, раковина – это символ сам знаешь чего.
– И все? – я был шокирован.
– Этого что – мало? – в свою очередь, удивившись, спросил меня Кролик.
– Ну, не знаю. Наверное, да.
– Вот вы, люди и Дети Силы, привыкли считаться с красотой только в плане ее целесообразности, полезности…
– Знаю, знаю. Тачки, шмотки, жратва, бабы, – сказал я голосом Шевелдина, перебив Кролика. Тот, в свою очередь, закивал головой. Его длинные уши болтались из стороны в сторону, напоминая мне сломанный вертолетный винт.
– Давай оставим эту тему и повторим о Тифоне и Ехидне, виртуальных чудовищах, впитавших в себя все зло Элизиума, – предложил я, вертя в руках Перламутровую Раковину и, пытаясь поверить в то, что красота спасет мир.
– Я должен уничтожить их, а ты должен помочь мне в этом, – мгновенно посерьезнев, сказал Кролик.
Ну конечно! Белый Кролик и есть светлая часть разума Виртуальной Вселенной! Он одарил меня искусственной Силой Элизиума, помогал, продолжает помогать и требует взамен того же и от меня. Вступить в борьбу с Тифоном и Ехидной обязан я, чтобы отблагодарить Белого Кролика за все то, что он сделал для меня и моих друзей. Но означает ли это, что я и он уже давно превратились в одну команду, а не действуем по принципу “услуга за услугу”? Что объединило нас – воля Льюиса Кэрролла, общие враги или нечто большее? Белый Кролик, светлая половина интеллекта саморазвивающейся и самоорганизующейся системы, и Тифон со своей женой-красавицей, смоляным пятном растекающиеся по Мирам, реальным и выдуманным. Опять разделение на Добро и Зло, опять противостояние. Нет Бога без Дьявола и нет Дьявола без Бога. Космическое Равновесие постоянно нарушается, а чаши Весов склоняются то в одну, то в другую сторону. Задачей Вечного Воителя было выравнивание с помощью битв и сражений, являющихся своеобразными гирьками, разницы между чашами. Но идеальное равновесие не наступит никогда, поэтому Воитель и звался Вечным. Куда он делся, где он сейчас? Может, кто-то натянул его маску и шкуру на меня, не спросив, желаю ли я этого? От таких мыслей становится дурно. Выдуман ли Муркоком Рунный Посох или существует на самом деле в одной из Вселенных, но я не хочу иметь дела с Равновесием в любом случае. Ведь получается, что когда Кролик покорит Тифона, я должен буду помочь монстру расправиться с Кроликом, а это уже ни что иное, как пьяный бред.
* * *
Королева Тьмы Мегара, Алида и Дракон отправились из Сумефа на поиски Жезла Мудрости, и от успеха их похода зависело, соберем ли мы воедино Семь Уцелевших Реликвий, бывших когда-то супермашинами, а сейчас превратившимися в магические артефакты. Собрав полный набор этих игрушек, можно будет попытаться остановить Тифона, Люцифера и даже Ашви-Трада и Льюиса Кэрролла. Как мне хочется, чтобы хотя бы лет на сто в нашей Вселенной воцарился мир! Руководствуясь этим своим желанием, я не отправился в Сумеф, где Лигред и другие Виртуальные Короли ожидали меня со Схайорелом в руках, Арду с раковиной в кармане и Мегару с Жезлом под мышкой, а решил пуститься вслед за Королевой Тьмы, надеясь помочь матери в ее поисках и придумать заодно что-нибудь насчет Тифона и Ехидны. Тем более, что компания у меня подобралась приличия – Меч, с которым мы вот-вот опять станем единым целым; разум Элизиума в лице Белого Кролика; Перламутровая Раковина, мертвая, но красивая; Винсент Аркольский и Гор Йовирк, опытные воины; Алексей Шевелдин, являющийся самым богатым человеком во Вселенной. С такой командой не грех и в разведку пойти.
Я не знал, куда отправилась мать с моими племянником и племянницей, но мне было известно, что перед тем, как покинуть Сумеф, она встречалась со своим таинственным бесплотным информатором на букву “В”. Я пытался призвать этого Как-Его-Там, чтобы спросить, в каком Измерении спрятан Жезл Мудрости, но все мои попытки были тщетными. Белый Кролик, узнав, что я не ведаю, где хранится Жезл, вызвался быть нашим проводником, сказав, что у него прекрасно развита интуиция. Вспомнив, что Интуиция – второе имя маминого друга, я согласился.
Сказочный зверек солнечным сероземским утром вывел нас на волшебную тропу прямо из гостиной шевелдинского дворца. Он, как когда-то на Род-Ходре, нарисовал своей лапой в воздухе светящийся прямоугольник и распахнул Врата в Элизиум. Мы очутились возле здания вокзала крупной узловой станции. “Релтиго” – гласила табличка на фасаде вокзала. Мы, облаченные в удобно скроенные сиреневые вельветовые костюмы, нагло расталкивая снующих туда-сюда людей, пробрались к центральному входу в вокзал. Пока Кролик, бегал за билетами, я заглянул в огромный футляр, появившийся при переходе у меня в руках, и увидел, что Схайорел превратился в гитару. Гитара в качестве оружия? Хм, интересно.
– Наш поезд через один толчок маятника, – сказал вынырнувший из толпы, тянувшей во все стороны неподъемные чемоданы и баулы, наш лоцман и раздал нам билеты. – На случай, если кто потеряется.
– Пойти купить что-нибудь пожрать в дорогу? – предложил я и, не дожидаясь ответа, направился к пестрым ларькам на перроне, взвалив черный лакированный футляр со Схайорелом-гитарой за плечи.
– Подожди, Лерон, я с тобой, – пристроился ко мне Алексей. Когда мы отошли на несколько шагов от Винса и Гора, он добавил: – Козлы, только и делают, что болтают о своих Эстелле и Зенобии, пытаясь объяснить ошибку Лигреда его страстью к алкоголю. Мне уже тошнит от них, Лерон! Только и слышно: “Смежные Миры, Смешные Миры, капля крови на пол лаборатории упала, сестра пропала, мама-мамулечка всех потеряла!”
– Пять булочек с двойной порцией мяса в горчице. Леха, ты не знаешь, виртуальные кролики мясо употребляют?
– Насчет мяса не знаю, а винище глушить будет. Девушка, можно дозаказать? Хорошо. Пять бутылок самого дорогого вина. Лерон, а далеко нам ехать?
Я пожал плечами, забирая пакет с булками и мясом из окошечка ларька. Леха забрал сумку с вином и расплатился. Я не возражал. Мы задержались у торгового павильона, чтобы передохнуть.
– Да, Люциферу теперь тяжело будет найти меня! Ты погляди, Лерон, такое столпотворение на вокзале, словно с минуты на минуту весь город взлетит на воздух или вот-вот начнется светопреставление, – перекрикивая ругань носильщиков, плач детей, шум многоголосого племени пассажиров, поделился своими соображениями Шевелдин.
Я достал из кармана заламинированный в прозрачный пластик билет. Размерами он был чуть меньше моей ладони и сиял на солнце всеми цветами радуги. Конечной целью нашего путешествия, если верить билету, был Бабилон, в который мы должны прибыть после десяти часов, или, по местному времени, четырех качаний маятника, проведенных в пятиместном купе скоростного поезда. Я спрятал билет и посмотрел на старые золотые часы, украшавшие запястье моей левой руки.
– Леха, давай пробираться, скоро наш, – сказал я, закидывая на спину гитару.
– Лерон, ты помнишь, что обещал мне? – семеня плечо к плечу со мной, спросил Алексей.
– Что? – что-то не тянуло меня на разговоры. Я ощущал шестым чувством смутную тревогу, напряжение, витающее в атмосфере Релтиго.
– Ну, защищать меня и мои деньги от Люцифера, быть моим другом?
– Помню. А почему ты спросил?
– Да что-то страшновато мне малость вдруг стало, – произнес Алексей, испуганно косясь из стороны в сторону.
– Где Кролик, Винс, Гор? – запаниковал я, не обнаружив друзей там, где мы их оставили. Глаза Шевелдина округлились от ужаса. Он смотрел куда-то сквозь меня и шептал древнюю земную молитву “Отче наш”. Я обернулся. В толпе мелькнул черный плащ и бледное лицо его обладателя. Альберт Пайк, адъютант Люцифера, мать его растак!
– Быстрее, сейчас уходит наш поезд, – шепнул я на ухо Алексею, одергивая его за рукав.
Мы стремглав понеслись к подземному переходу, ведущему к спасительной седьмой платформе. Сбивая с ног зазевавшихся людей, мы бежали под низкими сводами перехода, стены которого были покрыты грязной плиткой. Футляр больно шлепал меня по пояснице, а мусор из-под ног мчащего впереди Алексея летел в лицо. Какой-то бомж вырвал у меня из рук пакет с едой. Хрен с ним, с мясом, тут лишь бы ноги унести! Ну, где дурацкий указатель? Ага, вот он! Алексей уже летел вверх по ступенькам, возле которых красовалась табличка “7 платформа, 12 и 13 пути”. Я рванул за ним. Наш поезд отходил с тринадцатого пути (правда ведь, счастливое число?), о чем уже объявила дежурная. Я энергичнее заработал локтями, пробиваясь среди медлительных, заторможенных, конченых пассажиров и провожающих. Кто-то орал “Держи воров!”. Кто-то истошно верещал. Шевелдин уже схватился за поручни и запрыгнул на подножку выкрашенного в синий вагона, когда кто-то позади меня дернул футляр со Схайорелом. Я чуть не грохнулся навзничь, но Реликвию не выпустил. Я приготовился располосовать обидчика Силой, но вовремя понял, что тогда на поезд мне не успеть. Я поднажал на газ и вырвался на свободное пространство, задыхаясь и проклиная всех и вся. Поезд набирал ход, и мне пришлось выложиться полностью, чтобы догнать хвостовой вагон. Я видел перед собой только три налитых кровью глаза сигнальных фонарей и плотоядно разинутый зев автосцепки. Наконец, одной рукой я зацепился за поручень. Мои ноги некоторое время волочились по земле, но вот открылась дверь в тамбур, и я, приложив невероятные усилия, забросил внутрь вагона футляр с Серебряным Мечом. Когда вторая рука легла на второй поручень, и я уже наполовину втянул свое уставшее тело в тамбур, что-то ужалило меня под левую лопатку. Нож, кто-то метнул в меня нож! Хотелось думать, что я выживу, но силы покидали меня. Вот так глупо погибнуть где-то в дебрях неведомого Измерения, получив подлый удар в спину! Я обмяк, руки и ноги безвольно повисли. Кто-то подхватил меня, не дав упасть на железнодорожное полотно, и вволок в салон. Ах, оставьте, люди добрые, это бесполезная трата времени! Прощайте, братья и сестры, мама и друзья, любимая и подруги!
Я провалился во тьму.