Глава IX. О неожиданных встречах
– А кому стриптизерш-лилипуток?! А кому манюпусеньких лесбияночек?! А кому карманный порнотеатрик?!
– А у тебя лицензия на продажу в общественном месте такого сомнительного товарца имеется? – строго спросил я мохнорылого тщедушного типа, приткнувшего свой лоток у самого входа на рынок.
– Ты что, из стражи нравов? – подозрительно спокойно ответил вопросом на вопрос порнобарон, непринужденно поправляя белоснежное жабо.
– Да, – нагло соврал я, нахмурив густые черные брови.
– Новенький или дурень, – бросила через плечо, проходившая мимо дородная женщина, волоча за собой корзины с аппетитно выглядящими овощами и фруктами. Я подумал, что слова ее относятся вовсе не ко мне, а к подлецу, открыто пропагандирующему извращенные формы секса, и ухмыльнулся, глядя в его бесстыжие глазенки. Как это ни странно, он тоже улыбнулся мне. Вот гад, совсем не боится!
– Может ты залетный гастролер или стражник без царя в голове, но только Угорелому и его ребятам все равно. Никто не имеет права безнаказанно наезжать на тех, кто исправно отстегивает братве дань. Тем более в Альчинске, – ехидно прищурив глаза, сказал подонок, и я почувствовал холодное острие ножа, уколовшее меня между лопаток.
– Странного вида насекомое. Ты не из муравейника выползла, козявка? – пробасил кто-то над моим ухом. Я попытался повернуться, но таинственный незнакомец увеличил силу нажима на рукоять кинжала, и я взвыл от боли.
– Живчик какой! Ты не из лунцевской бригады? – произнес другой голосище.
– Я могу все объяснить. Давайте поговорим без ваших дурацких фокусов с холодным оружием, – ляпнул я и сразу же пожалел об этом. О том, что томимый бездельем я связался с хозяином миниатюрного секс-шопа, я жалел уже около тридцати секунд.
“Любопытной Варваре на базаре нос оторвали”, – промелькнуло в моей голове, когда я падал лицом на каменные плиты. И поделом досталось моему длинному языку, когда я прикусил его, сильно ударившись лбом об мостовую. Нос, правда, не пострадал.
Самым мудрым в этой ситуации было бы применить Виртуальную Силу, но я, хоть и прожил уже много-много лет, ума так и не нажил. Я остался валяться в грязи, ожидая развития событий. Ждать долго не пришлось: меня начали пинать ногами. По ребрам и животуууууу! Но и после этого я не проявил сверхъестественных способностей, а продолжал вопить и громко стонать. Прав все-таки Арда, повторяя каждый раз, что я не отличаюсь особой мудростью. Здравый смысл молил меня поскорее смыться с места происшествия, но я старался не прислушиваться к его настойчивым просьбам, руководствуясь при этом кое-какими соображениями.
“Я, отважный Лерон, проделал долгий путь в поисках Схайорела, – думал я, получая удар за ударом. – Не позволю же я себе из каких-то выбитых зубов, сломанных костей и легкого сотрясения мозга все испортить тогда, когда я приблизился к цели моего путешествия на расстояние вытянутой руки! Судя по всем признакам, я достиг Миров Западного Предела, а значит почти достиг Вселенского Ада, места где впервые увидел Серебряный Меч. А кто знает самые великие секреты отдельно взятых Измерений? Правящая верхушка, промышленные магнаты, военные, то есть именно те, у кого есть реальная власть в пределах этих Измерений. Они скрывают все тайны от обывателей за пологом толстой ширмы безмолвия, опасаясь массовых волнений, а сами трясутся или от страха, или от восторга над своими и чужими секретами. А так как правительство Сероземья полностью коррумпировано и богатства Измерения четко поделены между мафиозными кланами, то помощи в поисках Меча следует искать у бандитской олигархии. Как же я раньше не сообразил? Ах, какое счастье, что я вошел в контакт с одной из группировок! Плохо, конечно, что таким болезненным способом…”
Неизвестно, до чего бы я еще додумался, но тупые гориллы-рэкетиры наконец-то прекратили лупцевать меня. Я уже был в полуобморочном состоянии, но все же сумел наколдовать пару чемоданов, забитых местной валютой, и швырнул их Силой Элизиума под ноги бритоголовым ублюдкам. Купюры посыпались, как из Рога Изобилия, и люди, прятавшие во время того, как меня дубасили, глаза и торопившиеся побыстрее миновать место экзекуции, теперь уже никуда не спешили и жадно таращились на деньги.
– Глянь, Кошлатый, сколько бабла! Может, откроем свое дельце где-нибудь на Зецелии?
– Ты, что, сдурел? Быдло ж все видело! Если, подмутив бабки, и доберемся до Етолии, то там нас Угорелый уж точно пришьет, причем своими же руками. Тут же миллионы, Дерганый, понимаешь? Давай, сгребай все в чемоданы. А ты, кретин озабоченный, помогай ему, а то растопчу сейчас твою сексопильную малышню!
– Ты что-то покруче, чем Зецелия, задумал, Кошлатый?
– Идиот. Конечно, круче. Берем денежки и этого длинного фраерка и едем прямиком к Угорелому.
– Он же по утрам заседает!
– Ничего, ради такого случая объявит в Министерстве выходной.
Ха-ха, клюнула рыбка! Я мысленно потер руки. Мне было плевать на то, что своими действиями я подрываю и без того слабую экономику Сероземья и что благодаря произведенной мною денежной эмиссии в стране повысится уровень инфляции. Незнакомые Измерения – знакомые ситуации. Многие Миры похожи друг на друга так, как коренные жители Ухмааверы, поэтому я уже не испытываю такого восторга, как в юности, когда попадаю в новое Измерение. Я видел-перевидел их во время своих бесконечных странствий по Вселенной, во время своих скитаний в Хаосе Времен. Хотя, конечно, иногда попадаются в череде таких знакомых незнакомых Миров настоящие жемчужины, но бывает это очень редко. Такие Миры становятся приятным сюрпризом, они необычны, они интересны, и их невозможно забыть, даже если пробыл в них лишь мгновение. Сероземий же – пруд пруди, поэтому и не мучила меня совесть. Я просто ускорил процесс загнивания, а в том, что Мир этот обречен, я не сомневался ни секунды. Сказывается опыт, как говорит Арда.
На безлошадной повозке, напоминающей кареты правителей Тюсанго, мы подъехали к белокаменному дворцу, фасад которого украшало гигантское изображение кнута и пряника. Кошлатый и Дерганый выволокли меня за шиворот из кареты и, не позабыв прихватить чемоданы, потянули по ступенькам к парадному входу. Наверху, миновав целый лес колонн, мы очутились у массивных дверей, охраняемых привратником в дорогой ливрее. Бандиты предъявили ему пропуска, сдали оружие и, подтолкнув меня, сами тоже вошли в здание. Ступая по мягким коврам и оставляя за собой комки грязи, мы приблизились к обитой бархатом двери, на которой висела табличка с надписью “Приемная”. Последовала еще одна проверка. На этот раз здоровые бугаи обыскали нас металлоискателями. После этой не очень смешной процедуры мы оказались в большом светлом кабинете. За столом из красного дерева сидела длинноногая красавица с большой грудью, но пустыми глазами.
– Гашенька, хозяин у себя? – шепотом спросил девушку Кошлатый, косясь на еще одну дверь. “Министр крутых разборок и наездов Арколов Горын Славович” золотыми буквами было выведено на ней. Куколка Гаша кивнула и, взяв со стола какой-то матовый шарик, сказала в небольшое отверстие на его поверхности:
– Горын Славович, тут у меня Кропов и Принин к вам просятся.
– Если что-то важное, Гарья Пекровна, то пусть войдут, – донеслось через мгновение из дырки в шаре.
– Слышали, ребята?
– Ага. Спасибо тебе, Гашенька, и тому, кто изобрел шаровую связь, – улыбаясь, рявкнул Кошлатый и потащил меня и чемоданы к кабинету мафиозного министра.
Мы вошли. В стильном кожаном кресле за полукруглым черным столом сидел парень в расшитом канителью костюме. Он был в скрывающей верхнюю часть лица маске из какого-то эластичного материала. Он закурил, почесал свой большой нос и сказал:
– Ну, господа, в чем дело? Только в двух словах, а то я опоздаю на совещание.
Хм, какой знакомый голос!
– Итак, кто этот бедняга, на лице которого вы не оставили ни одного живого места?
Кошлатый вкратце рассказал о произошедшем на базаре и вывалил деньги из чемоданов на паркет. Министр привстал и открыл от удивления рот, а Кошлатый и Дерганый, довольные собой, глупо улыбались.
– Кто ты, незнакомец? – задыхаясь, спросил меня парень в маске.
Я, конечно, мог пошутить для начала, что я – человек самого Главы или даже, что я – Глава лунцевской братвы, но я сказал медленно и с расстановкой:
– Я – Мэтлок, герцог Чистой Земли, Лерон, Принц Черных Барханов, друг Винсента Аркольского, твоего отца, Гор Йовирк!
Не догадался бы только идиот. И как это мне удалось избежать такого позора?
– Кошлатый, Дерганый, оставьте нас, – промямлил министр и, когда за громилами захлопнулась дверь, сорвал с бледного лица прорезиненную маску. Так и есть – Гор Йовиркский, принц Аркола собственной персоной!
* * *
Как получилось, что сероземцы научились обходиться без магии, ума не приложу. Может они давным-давно позабыли о ней, может надобность и необходимость использовать ее постепенно отпадала по мере развития сероземских науки и техники, может они научились запросто обходиться без нее, но в моей усеянной шишками голове не укладывалось, как можно не колдовать, когда буквально все Измерение пропитано волшебством и чарами очень высокой концентрации. И, тем не менее, обитатели этого впитывающего в себя, словно губка, магию Мира не практиковали магическое искусство. А ведь даже на Земле, бедной и скудной на эманации, исходящие от Источника Силы, не смотря на стремительный технический прогресс, существовало множество оккультных сект и жило около тысячи могущественных магов!
Гор, высокий и крепкий, но еще совсем молодой мужчина, периодически окуная в бокал с каким-то местным спиртным напитком свой крупный нос, доставшийся ему в наследство от отца, рассказывал мне о законах Сероземья и укладе жизни обитателей этого Измерения. Гор объяснил мне, что все сведения о Сероземье, которыми он располагает сейчас, он добыл в первые дни своего пребывания в этом Мире. Тогда, когда его украла с поля боя в Подлунном Мире какая-то тень и выбросила здесь, в нем еще был силен интерес к строению Вселенной. Но потом он столкнулся с вовсе не на романтический лад настроенными отпетыми бандитами. Они преподали ему урок, возвысив его и показав, что все можно купить и продать – любовь, дружбу, родину, власть, славу, жизнь. И Гор, увидел, что все то, чему учили его отец и мать, не является абсолютным и нерушимым. Честь, благородство, долг – понятия, которые можно трактовать на разный манер. Деньги и власть – вот что было высшим законом Сероземья. И, глядя на то, как народ этого Измерения, веря в своего Бога, безропотно тянет изо дня в день лямку, стараясь не сдохнуть от голода, как люди этого Мира умирают духовно и физически, превращаются в скотов, хоть и не без помощи подкупленных сильными Измерения сего бездарными правителями, но вполне сознательно и добровольно, Гор отказался от прежних своих идеалов. Кумирами его стали ложь и пистолет, а не справедливость и меч. Он попытался убить в себе романтика и превратиться в циничного материалиста. Это была трагедия его души, в чем он никак не хотел мне признаваться, но я то видел, какие страдания приносят ему его попытки подстроиться под реалии иного Мира.
Надо было видеть ту неподдельную детскую радость, вспыхнувшую в его глазах, когда я, опровергал его обвинения, поведал о том, что отец его жив, и до недавнего времени сражался под моими знаменами, а в данный момент занят поисками своих жены и детей! Он долго выпытывал (в хорошем смысле этого слова) подробности моего послеподлунномирского общения с Винсентом, а в его глазах стояли слезы. Может не все еще потеряно, и его можно обратить в старую веру в доблестных рыцарей, прекрасных принцесс, честных королей, верных друзей, справедливых волшебников? Наверное, есть надежда на это, решил я.
Гор не предупредил секретаршу, чтобы его не беспокоили, поэтому наша беседа часто прерывалась из-за шарофонных звонков, на которые ему приходилось подолгу отвечать. По этой причине к разговору о предмете, очень интересующем меня, мы подошли, когда уже перевалило за полдень. Совещание в Министерстве Гору пришлось отменить.
– Гор, ты помнишь серебряный меч, которым я сражался в Подлунном Мире? – как бы между прочим спросил я парня.
Его реакция превзошла все мои ожидания. Он встрепенулся и сразу как-то весь напрягся. Нервно сжимая кулаки, он сказал сквозь зубы:
– Схайорел, что ли?
– Ну да.
А ведь я никому в Бермандии и Арколе не говорил о том, что у меча есть имя, а тем более ни разу не произнес его вслух!
– Помню, – Гор краснел и задыхался.
– Гор, я ищу его, он мне… Да что там мне! Он нужен Вселенной. И судя по всему, он где-то рядом с Сероземьем. Надеюсь, ты еще не забыл о множестве Измерений, составляющих нашу Вселенную, и понимаешь меня. Может, ты что-нибудь знаешь о Схайореле? Может, знают твои коллеги? Мне необходима твоя помощь.
– Лерон, тебе лучше не вспоминать о Схайореле в присутствии сероземцев, и будет очень хорошо, если ты вообще откажешься от его поисков. Иначе ты рискуешь потерять голову, – весьма серьезно произнес Гор.
– Не понял, – я начинал злиться. Что за околесицу он несет?
– Схайорел – это мечта. Это культовый предмет, которому поклоняются здесь все от самого последнего бомжа до самого крутого авторитета. Но поклоняются не в открытую, а тайно. От кого? Друг от друга! Этот магический артефакт – краеугольный камень религии Великого Люцифа. Все строится на вере в его существование, хотя его возможности многим не понятны, – шепотом пояснил мне перепуганный парень.
– А ты поклоняешься Люцифу? – округлив от удивления глаза, спросил я юного министра.
– Ему поклоняются в Сероземье все. «И да придет царствие Твое», – молятся ему жулики и бандиты. Главы Кланов называют его «Господь». Императоры Западного Предела величают его Верховным Владыкой. Его учение просто. «Разделяй и властвуй. Каждому свое. Бей по обеим щекам сразу. Грабь награбленное. Деньги или смерть. Кошелек или жизнь. Прелюбодействуй. Убий. Чревоугодничай. Греши, ибо нет такого греха, от которого нельзя откупиться», – гласят его заповеди, и всем они по душе. Он – Отец, Альбертус Пайкос – его Сын, Мафия – Святой Дух! – брызгая слюной вещал Гор.
– Йовирк, мне нужен Меч. Это мой Меч, а не мафии, Альберта Пайка или даже самого Люцифера. И я не отступлюсь, не брошу поиски, когда цель моя так близка! – зло выдохнул я в лицо начавшему впадать в транс парню. Это привело его в сознание (неужели действие моего дыхания сродни действию нашатыря?).
Гор рассказал мне спустя некоторое время об основе, заложенной в культ Люцифера и Схайорела. Этот зашевелившийся после долгих веков апатии и дремы древний дед говорит, что когда-нибудь Ветер Великих Перемен занесет в Сероземье Серебряный Меч, дающий Прощение, дарящий Искупление, преподносящий Извинение. Но достанется он лишь тому, кто сможет заплатить за него самую большую цену, поэтому вот уже много сотен лет сероземцы грабят, воруют, крадут, убивают, насилуют, накапливая всеми правдами и неправдами деньги, золото, драгоценные камни, сокровища, произведения искусства. У одних получается, у других нет. Те, у кого получается объединяются в Кланы, чтобы легче было раздавить тех, у кого не получается. Кланы грызутся между собой, зреет внутриклановая вражда. Но все это не важно для хозяев и рабов, ведь жизнь – сложная штука, и в ней может случиться всякое. «Чем Бог не шутит, а вдруг Меч достанется именно мне», – думает каждый. Богачи уверены, бедняки надеются, и какая разница, что гибнут люди, рушатся судьбы, растет злоба и ненависть, если Меч в одно мгновение все простит? И копят сероземцы все, что позволяет им положение и финансы, позабыв, что бог их вовсе и не бог, а Падший Ангел.
– Гор, я хочу поговорить с Главой твоего Клана! – решительно сказал я.
– В своем ли ты уме? – в ужасе закричал сын Винсента.
– Не знаю. Твои громилы здорово меня отделали, так что со мною может быть все что угодно.
– Новый Глава Клана просто зверь во всем, что касается Схайорела. Он одержим идеей завладеть Мечом! Он ставленник самого Люцифа! Он прикончил лояльного Чарлиса Менстона и занял его пост по приказу Сына Утра около месяца назад, но уже успел перебить тьму народу на основании лишь своих личных подозрений в несанкционированных поисках Схайорела.
– Устрой мне с ним встречу! – я был настойчив.
– Ты уверен, что хочешь этого, Лерон?
– Да.
* * *
Дворец Главы Клана был воздвигнут не иначе, как на костях его строителей. Ужасные каменные горгульи украшали его фасад, а излишне натуралистичные скульптурные группы слившихся в экстазе драконов венчали высоченные башни. Пламя самых жарких преисподних играло в его витражных окнах, льдом самых холодных женщин искрились его хрустальные купола, мраком самых потаенных желаний влекли его многочисленные входы и выходы, а кровью самых благородных фамилий манили его едва различимые в черно-голубом поднебесье узкие бойницы. Шпили, кусающие небо, заканчивались перевернутыми крестами и пентаграммами, арки и своды переплелись в замысловатом танце многомерности, сияющие призрачным светом огненных сполохов магмы переходные мостики соединяли, словно ажурная паутина, монументальные корпуса. Фонтаны жидкого золота и водопады расплавленного серебра. Алмазные горы и изумрудные пещеры. Жемчуг искусственных бухт омывали волны розового масла, а сапфиры и рубины, словно щебень, устилали ведущую ко дворцу дорогу, по краям которой росли причудливые деревья, предоставившие чудесным сказочным птицам и зверькам убежище.
Я присвистнул.
– Передумал? – с надеждой поинтересовался Гор Йовирк.
– Нет.
Минуя один контрольно-пропускной пункт за другим, на каждом из которых строгие стражи по несколько раз проверяли подлинность горовского удостоверения личности, делали анализы на вменяемость, тестировали нас на отсутствие скрытных мотивов посещения Главы, мы медленно, но уверенно приближались к резиденции загадочного повелителя одного из самых могущественных мафиозных Кланов Сероземья. Одна экспертная лаборатория, замаскированная под шикарный ночной клуб, сменяла другую, напоминающую фешенебельный бар, и так до бесконечности. Наконец, когда все изнуряющие, но, наверное, жизненно важные для главаря бандитов формальности были выполнены, мы попали в сам грандиозный дворец. Преодолев под присмотром трехметровых Хранителей сеть одуряюще прекрасных коридоров, мы вошли в тронный зал.
– Горын, что случилось? К чему вся эта суета? – спросил сына Винсента Аркольского Алексей Шевелдин, восседающий в чем мать родила на парчовых подушках и прелестных обнаженных девушках.
Я шагнул вперед из тени шелковых занавесок:
– Привет, Леха. Вот уж не ожидал, что ты взлетишь так высоко.
– Артем?! Вот так встреча!
– Я переживаю за него: следствие, всесоюзный розыск, все дела. А он, видите ли, стал крупным дельцом теневой экономики, и ему плевать на друзей!
– У меня новые друзья, Артем. Или как там тебя? Лерон, что ли?
– Вот это и называется теплой встречей старых друзей?
– Ты мне не друг.
– Вот дела! А кто же я тогда?
– Эгоистичное трепло, волею судьбы облеченное Силой и Властью!
– Леха, ты что, рехнулся?! Вспомни Город, Университет, наши шумные застолья!
– В гробу я видел этот вонючий Город, драную общагу и тупые нажираловки. Лучше, Лерон, вспомни, что ты рассказывал мне о судьбах народов, об ангелах и демонах, о богах, о сокровищах, о битвах, о прекрасных феях. Разве благодаря тебе я стал Императором Третьей Части Западного Предела, разве благодаря тебе я женился на Венере Милосской? Ты только и делал, что гнал про рутину, обыденность и серость бытия, купаясь в роскоши, меняя баб, как перчатки, упиваясь “Мартини” и еще чем-то, хрен его знает как оно называется, а я ждал. И нашлись добрые дяди, которые помогли заурядному электромонтеру выбиться в люди! – с запалом сказал Алексей, жестом разогнав всех своих наложниц.
– Не знал, что ты подвержен амбициям, – искренне удивился я.
– Вон!!! – заорал Алексей на вжавшего в плечи голову Гора. Гор поплелся к выходу.
– Останься!!! – в свою очередь рявкнул на парня я.
– Но он же Император! – прошептал в ужасе некогда отважный воин.
– Император был один – Саммаэль! А это – дешевка, зарвавшийся пролетарий в десятом колене, работяга до мозга костей своих! Известно ли тебе, Леша, что из-за таких кухаркиных детей, как ты, превративших деньги вкупе с властью в самоцель, гибнут целые Миры? Где твое доброе сердце, отзывчивая душа, самосознание, наконец? В кого ты превратился? Люцифер вознес тебя на вершину, кажется тебе, но это на самом деле не вершина, а жалкая кочка!
– Да, дружище, сейчас у меня нет Силы, но скоро мне даруют ее!
– Кто? Клика старых пердунов, на ладан дышащих божеств, судорожно хватающихся за соломинку в агонии, вызванной всеобщим забвением, дряхлых Избранников Силы?! – в бешенстве закричал я.
– Ты дурак!
– Не больно ли тебе будет падать с такой верхотуры, приятель? Чего тебе не хватало глупец?
– Славы! Твоей Славы. Власти! Твоей Власти.
– Ты достиг того, о чем мечтал?
– Мне нужна Сила.
– Ты получишь ее, – сказал я, сгущая вокруг себя потоки дармовой Мощи.
– Я не мешаю тебе. Не мешай и ты мне жить так, как я хочу! Я, заимев Силу, уйду на покой.
– Это тебе так кажется. Владея Силой, невозможно жить спокойно. Это же касается Денег и Власти, – произнес я, приходя в себя и распуская уже готовую для удара магическую плеть.
– Дай мне самому убедиться в этом.
– Леха, зачем тебе Схайорел? – спросил я Шевелдина, запахнувшего свои белесые телеса в черный халат из арганзы.
Боковым зрением я увидел, как сжался Гор. Алексей встрепенулся, а потом как-то сразу весь сник. Он пролепетал:
– Ты охотишься за этим Мечом?!
– Он принадлежит мне по праву. По праву, дарованному Льюисом Кэрроллом!
– Тебе лучше забыть про Него, Лерон, – умоляюще сказал Алексей.
– Хм, это почему же?
– Я должен уничтожить любого, кто встанет на моем пути к Нему. Такова цена за Славу, Богатство, Власть и Силу, назначенная самим Верховным Владыкой. И ты пойми, Артем, что дружба дружбой, а служба службой. Я не смогу отказаться от всего, чего достиг, пусть даже лежа на печи, словно Емеля, ради одного понятия дружбы. Согласись, что ее нет, а есть лишь одна корысть. Ведь ты использовал меня в своих целях, а я пытался использовать тебя для достижения всего того, о чем мечтал годами. Дружбы нет, как нет и любви. Уходи Лерон или убей меня, ибо у тебя есть Мощь, а у меня ее еще нет, и мы не можем драться на равных.
– Что же ты не взываешь к своему покровителю? Он ведь может на равных сразиться со мной, не жертвуя тобой! Это ловушка, господин Глава Клана, сэр Император. Ты прекрасно понимаешь, что Люцифер не вручит тебе Силу, словно подарок на день рождения. Это ему вовсе ни к чему, да это и невозможно, ведь в твоих жилах нет ни капли крови Саммаэля и Лилит. Да ведь и Схайорел нужен не тебе, а ему. Он хочет одного – нашей ссоры, вражды и ненависти между нами, смерти одного из нас и съедающих изнутри угрызений совести из-за убийства друга. Задумайся, Леша о том, как ты исчез из Сумефа, как взлетел, как встретил меня. Даже этот мальчик, Горын Славович, – фигура неслучайная. Во Вселенной идет Игра, Леша, Большая Игра, и мы все фишки. Но в наших силах все изменить и плюнуть игрокам в рожи! Ведь твой Люцифер – тоже фишка, тоже карта, только если он валет, то ты, Леша – шестерка.
– Но ведь все совсем не так! Ты хочешь обдурить меня, лишить всего, что теперь у меня есть!
– К чему мне это? Да у меня, если я захочу, может быть в сто, в тысячи раз больше сокровищ, дворцов, слуг и рабов, чем у тебя! Но зачем? Лишняя головная боль и больше ничего. Если же ты отвернешься от Сына Утра, купившего тебя так легко и дешево, сыгравшего на таких давних и вполне понятных мне, Ребенку Силы, желаниях людей, то ты сохранишь все его дары. Я помогу тебе в этом, обещаю. Но кроме этого, ты вернешь то, что утерял, нечто более ценное, чем девки и бабки. Мою дружбу. Подумай, Леша.
Я видел, как он колеблется. Я не давил на него ментально, я убивал Алексея его же моральными устоями и взывал к тому, что называется элементарной человеческой совестью. Когда у кого-нибудь из людского племени появляется куча денег, человек лихорадочно пытается с помощью них воплотить в жизнь все свои мечты, желания, и только через некоторое время он осознает, что не в деньгах счастье. Но чтобы понять это, необходимо пройти через избалованность роскошью, испытать полный материальный достаток и быть физически удовлетворенным. И только тогда появляется моральная неудовлетворенность. Это правило Лерона, правда, исключения из него редкими не назовешь. На мое счастье Алексей исключением не был.
– Скажи, Артем, владеющие Силой и имеющие возможность в любой момент заполучить все, что они пожелают, Дети Силы тоже испытывают некую тоску по чему-то неведомому? – спросил меня авторитетный мафиози.
– А по-твоему почему, обладая Мощью и Властью, мы словно последние полудурки, скитаемся по Вселенной и придумываем все новые и новые идиотские игры друг для друга? – ответил я вопросом на вопрос. Алексей почесал подбородок.
– А как же тачки, шмотки, жратва, бабы? – Алексей готов был впасть в истерику. Я не позволил ему.
– Просто это наиболее целесообразно. Мы же не виноваты, что самые дорогие машины – самые хорошие, самая шикарная одежда – самая удобная, самая экзотическая еда – самая вкусная, самые желанные женщины – самые красивые, – сказал я, пожав плечами. Алексей задумался, что-то бормоча себе под нос. Под свой широкий плоский нос.
– Сила и Власть – это тяжкая ноша. Это крест, который вынуждены нести Дети Силы, крест на котором мы будем распяты, – подлил я масла в огонь, бушевавший в мыслях Шевелдина.
И он сломался.
И тогда я узнал об Энергетических Драконах и об их Логове, о Бъещ-Цухе и о том, каким образом мы перемещаемся из Мира в Мир. И тогда я узнал, что самые древние и самые сильные Энергодраконы – Красный и Черный – являются правителями, соответственно, Род-Форха и Род-Ходра, что чудовища эти проникли в нашу Вселенную Хаос Времен из той, в которую были пробиты Саммаэлем дыры Источника и Пустоты, то есть из Хаоса Энергий, что Красный и Черный – олицетворенные Добро и Зло. И тогда я узнал историю Падения Чистых и Светлых Ангелов с Род-Родфа под крыло Черного Дракона, ставших особо приближенными к Его Крылатости. И тогда я узнал про странную природу, про загадочную суть двух одновременно таких близких и таких далеких планет. И тогда я узнал про тайный заговор приспешников Черного Дракона, так похожего на легендарного Сатану (может это он и есть?), мечтающим не только завалить Красного, но и всех остальных противников их веры в Единого и Неделимого Господа. И тогда я узнал, где спрятан Вход в Ад, в котором хранится Схайорел, и что только Избранный сможет победить Стражей, войти в чистилище, найти Серебряный Меч, отыскать Выход и выдержать Последнее Испытание. И тогда я узнал, что до сих пор никто так и не попытался сделать хотя бы первый шаг ко Входу.
Я и раньше вел себя, как дебил, поэтому, не смотря на явные сомнения по поводу моей избранности, никто возражать не стал, когда я вдруг сообщил, что попытка не пытка. Алексей и Гор то ли приняли меня за кретина, то ли свято верили в успех задуманного мною подвига. Мне же оставалось удивляться, почему Люцифер сам не рискнул сунуться в Ад. Сомневался в своей избранности? Шевелдин, петляя в мрачных сырых коридорах, спрятанных под дворцом, вел меня к заветной двери. Да, Силой кичиться легко. Трудно быть уверенным в том, что ты – Избранник Судьбы, этакий ее баловень. Никто не поверит, но даже я не был уверен до конца.