Заключение
Обращается колесо истории, и замыкается очередной круг развития Вселенной. Куда мы идем? Туда, где виден свет в оконце? Туда, где светит солнце? Мне же кажется, что катимся мы вниз на сумасшедшей скорости по наклонной плоскости, не обращая внимания на то, что уже превратились в отце– и братоубийц, что постепенно сжигает нас изнутри некий огонь. Так-таки регресс или прогресс? Тоска и печаль. Неужели мы – герои нашего времени? Хм, кстати, что там писал Боден по поводу наличия души у демонов, то бишь у нас, у Детей Силы?
Россыпь звезд на дне неба.
Часть третья. Падшие ангелы
Пролог. Бортовой Журнал. Отрывки
…Сахаэль был прав: наша Вселенная погибает намного быстрее, чем думается тебе, Анандхаэль. Повсюду видим мы с Лилит последствия бездумного растранжиривания ресурсов и энергии. Мы полагали, что запасы горючего, руды и ценных металлов, хранящиеся в недрах пятидесяти семи тысяч девятисот восьми Миров Вселенной безграничны, но мы жестоко ошибались. Да, мы создали удивительные машины, которые позволили нам во всех Мирах существовать безбедно. У нас было все необходимое для жизни, мы не знали, что такое голод и холод, позабыли, что такое работа, думали лишь о развлечениях. Мы черпали и черпали энергию из разработанных с помощью нашей чудо-техники шахт и колодцев, разбазаривая ее налево и направо. К чему теперь нашим потомкам воздвигнутые нами одним взмахом руки и силой воображения многочисленные великолепные дворцы, храмы и замки, кому нужны теперь все эти лазурные моря и океаны с прекрасными пляжами в стиле Перфукта и Лоэнгрина, кто ходит сегодня в чудесные леса с чистым и лечебным воздухом, кто летает к далеким мертвым звездам по выходным, зачем больной и увядающей расе огромные развлекательные центры, возникшие по мановению меча Эзекиэля?! Я и Лилит каждый день рыдаем, взирая на агонию Миров, на бьющуюся в пароксизме израненную страну. Мы возомнили себя богами и поплатились за свою самоуверенность и глупость. Чем ближе наш корабль к краю Вселенной, тем сильнее сжимается от страха и от горя мое сердце: если Срединные Миры еще сохраняют свою форму, то периферия уже свернулась в коллапсе окончательно и бесповоротно. Ишамаэль, Рафаэль, ты, Анандхаэль, и многие другие обязаны поставить Сахаэлю памятник за то, что он ценою собственной жизни организовал экспедицию, благодаря которой нам, возможно, удастся сохранить наше беспечное племя. Зачерпните из захиревших источников остатки силы и мощи, и пусть в столице Аверна среди благоухающих асфоделов встанет золотой Сахаэль, пристально вглядывающийся за пределы Вселенной. Он заслужил, чтобы жалкие капли энергии, некогда бывшей фонтанами и бурлящей грозными потоками, были истрачены на то, что бы попытаться сохранить память о нем. Скоро, очень скоро великая наша раса возродится в иной Вселенной, так зачем беречь тот мизерный запас Силы, оставшийся в некогда полных каналах? Если же наш разведывательный рейд не увенчается успехом, то какая польза будет племени сверхсуществ от этих капель, являющихся лишь отголосками былой мощи и власти? Скоро, очень скоро мы пресечем край Ойкумены и если не погибнем, подготовим за ее гранями плацдарм для вашего переселения из гибнущей Вселенной, соплеменники. Уже близки облака мертвой протоплазмы и грибообразные яркие цветы, уже протуберанцы испускающего последний вздох светила лижут, словно языки гигантских саламандр, обшивку нашего одинадцатибашенного корабля. Мы несемся навстречу неизвестности, надеясь и веря в торжество легионов Аверна, в Судьбу и Предназначение. Михаэль утверждает, что во мне играет ложный патриотизм, загоняя меня в тупик вопросами о пользе, которую приносим мы Логосу, о необходимости возрождения Великой Расы. Он говорит, что мы недостойны ходить по земле, летать по небу, плавать в воде, созданных не для нас. Он считает, что если мы загадили нашу Вселенную, то не имеем права соваться в другую, что мы должны исчезнуть вместе со всеми Мирами Ойкумены и тем самым искупить свою вину, очистить Космос от скверны, имя которой – Легион, что Конец Света мы должны встретить, покаявшись во всех повлекших его за собой прегрешениях. Я поссорился с ним, когда он последний раз выходил на связь, заявив ему, что он мракобес и впал в истерию, наблюдая за смертью нашего всеобщего дома, за гибелью некогда могущественной многомировой державы. Анандхаэль, передай, пожалуйста, Михаэлю, что я прошу у него прощения за свою грубость, но это вовсе не означает, что я отказываюсь от собственных убеждений и мнений, касающихся задуманного Сахаэлем переселения. Наше древнее племя, наша пламенеющая раса не может и не должна погибнуть после всего того, что нам довелось пережить в тот огромный отрезок времени, который многие называют Историей. Мы обязаны выжить, чтобы не состоялось ужасное и ненавистное всем нам Падение. Но здесь я вступаю на зыбкую почву философии, а это, как тебе известно, не моя стихия. Ариэль кричит на всю Ойкумену, что Спасение, о котором мечтают практически все сознательные ее граждане, и будет этим самым Падением. Он акцентирует все внимание населения на бедах, несчастиях и невзгодах, ожидающих изнеженный, отвыкший от тягот и лишений, почивавший еще совсем недавно на вершине блаженства и святости народ в незнакомой и предположительно негостеприимной Вселенной. Брызгая слюной, он вещает о геенне огненной, смрадных испарениях и отвратительных существах, подстерегающих за пределами Ойкумены благородную расу, привыкшую к благоуханию цветов, изысканности и помпе во всем, ценящую искусства и науки, которую холила и лелеяла мать-природа в течение многих сезонов. Он делает упор на молодых, вбивая им в головы мысль о том, что лучше гордо встретить свою неизбежную смерть, чем барахтаясь в сетях нами самими же и расставленной ловушки, пытаясь уклониться от уготованной нам участи, неожиданно низко пасть. Кто прав, Анандхаэль, Сахаэль, Михаэль, Ариэль или ты, считающий, что не так уж все и плохо? Если бы вся сомневающаяся братия увидела то, что видим мы с Лилит, то, наверное, даже самый последний скептик переметнулся бы в ряды ратующих за экспансию. Я смотрю на не успевших переместится в Срединные Миры сородичей, и сердце мое обливается кровью. Язвы, карбункулы, лишаи, шанкры покрывают их разлагающуюся плоть, кожа лохмотьями свисает с гниющих тканей, месиво из мышц, костей, хрящей не позволяет отделяться от покрытых кровавым потом тел тому, что было когда-то руками и ногами. Воздух мерцает, словно серебряное зеркало, а земля светится призрачным зеленым светом. Непонятные и причудливо-ужасные явления ни с того ни с сего возникают в раскаленной атмосфере, и загадочные видения-призраки следуют за нашим кораблем. Окраинные Миры рушатся, растекаются, выделяя энергию, которую мы продолжаем потреблять в Аверне. Нам бы взять и отказаться от своего могущества, перестать черпать иссякающую мощь, вытягиваемую из умирающих из-за этого Миров, лежащих на краю Вселенной, но как тогда сможем мы жить дальше, лишенные силы и власти? Как долетит наш корабль до иной Вселенной, на которую мы возлагаем такие большие надежды? И, осознавая, что мы сами приближаем Конец Света, свой конец, мы, тем не менее, не каемся, а черпаем и черпаем. А Миры рушатся и рушатся. Мы становимся свидетелями и участниками великой трагедии. Ах, если бы можно было повернуть вспять или хотя бы замедлить время, то мы постарались бы предотвратить надвигающуюся смерть Вселенной, попытались бы избежать роковой ошибки Белтамаэля, сделавшего доступ к колодцам энергии свободным! Но, к сожалению, время течет только вперед и с одной и той же скоростью. Это пространство искривлено, изменчиво и многомерно, это оно является свободной категорией, а не время, которое строго определено. Мы можем путешествовать из Мира в Мир, прыгая сквозь реки изменяющегося пространства, путешествия же во времени для нас заказаны. С пеленок мы узнаем, что время у нас одно, а Миров много. Сколько воды утекло с того момента, как стартовал наш корабль, отправленный Сахаэлем на разведку того, что лежит за пределами нашей многострадальной Вселенной? Наверное, очень и очень много. Подрастают двое наших с Лилит сыновей, зачатых и родившихся в прорезающем Измерения корабле, которых мы назвали Сатанаэль и Мерлинаэль, но я мечтаю о дочери. Возможно, скоро мое желание сбудется, потому что сегодня Лилит сообщила мне радостную новость – она опять понесла. Первые колонисты неведомых земель появляются на свет в губящем родину их родителей энергокорабле на границе двух Вселенных! Мы, то есть я, Саммаэль, моя жена Лилит, мои рожденные дети Сатанаэль и Мерлинаэль, мои дети, которым еще предстоит появиться из чрева Лилит на этом корабле, являемся своеобразными Всадниками Апокалипсиса. Но мы не только возвещаем о гибели нашей Вселенной, а и несем веру и надежду на Спасение. Эсхатологические настроения постепенно сменяются волнением в преддверии Перехода. Мы не погибнем, я знаю. Мы первыми вступим в новую эру существования нашей расы и заложим фундамент новой жизни, дорогие соплеменники! А вот и граница Вселенных! Ну что ж, отступать некуда, вперед! Я не говорю «прощайте», я говорю «до скорой встречи»!
Глава I. О поэзии и не только
Раздвигая Отраженья, шел по миру Бенедикт,
Нес он короля веленье, брата Рэндома вердикт:
«Людям, нелюдям, драконам надо Корвина искать.
Кто найдет – тому корона и солдат большая рать,
Но корона не Амбера, а страны Мэлнибонэ».
Весть та к Эльрику поспела, дал начало он войне,
Ведь правитель он законный всем обещанного края.
Взял он Бурезов огромный, и его улыбка злая
Рэндома повергла в ужас. Тот задумался на время,
А потом, скрипя и тужась, почесав седое темя,
Вынес новое решенье – тот получит Земноморье,
Кто в Амбер без промедленья на большое плоскогорье
Приведет родного брата подписавшего приказ.
То была крутая плата, Отражений всех алмаз,
Но упал на трон тут Ястреб, всем известен он как Гед.
Рэндом побелел, как пластырь, стал еще сильнее сед.
«Я спасал свой край родимый от драконов и врагов.
Что ж ты делаешь скотина?! Я тебя убить готов!» —
В ярости кричал волшебник, шрам он гладил на щеке,
Вдруг увидел он передник, полотенце на руке —
То вошла в палаты жрица, что служанкой здесь была.
Не замедлил Гед влюбиться, и промямлил он: «Вина!»
Дева та – Иштар подруга, имя ей дано Шаран.
Во дворце засела глухо, помидор и марципан,
Артишоков, икр, пельменей королевою звалась,
По ночам же легкой тенью в спальню короля кралась.
Враз смекнув, чем дело пахнет, Рэндом Геду говорит:
«Вижу, друг мой, что ты хахаль, тебя тянет к ней магнит.
Скрепя сердце, страсть и похоть, подарю Шаран тебе,
Только, Гед, не будь ты строгим, позабудь ты о войне!»
Ястреб же, пуская слюни, согласился в тот же миг.
Так продал он Земноморье, я же свой закончу стих.
Арда отложил исписанный мелким почерком листок бумаги и посмотрел на меня.
– Ну, как? – робко спросил я брата, надеясь, что ему понравилось мое произведение, и он не подвергнет его резкой критике.
– Теперь я понимаю, почему говорят, что творчество, как маниакально-депрессивный синдром, и алкоголизм в генетическом смысле находятся в одной связи, – сказал красноволосый и как-то нехорошо ухмыльнулся.
– Чего? – подавленно произнес я и приготовился к худшему.
– Я интересуюсь, сколько водки влил в себя ты перед тем, как уселся за письменный стол?
– Ни капли, – соврал я, обиженно косясь на ехидно улыбающегося Арду.
– Лерон, чему может научить твое … хм, язык не поворачивается назвать это стихотворением … бумагомарательство? Это, по-твоему, литература? Наличие удачной рифмы, интересной формы и ровного темпа не делает произведение высокохудожественным. Этот твой декадентский то ли мадригал, то ли пасквиль на известных и всеми горячо любимых героев Желязны, Муркока, Гуин и Меррита не возьмется напечатать ни один уважающий себя издатель. Не хмурься, поверь моему опыту.
– Чего же мне не хватает? Ты похвалил рифму, форму, темп, но так и не сообщил мне, о строгий критик, где же я дал маху, – пробурчал я, нервно теребя пуговицу на своей фланелевой рубашке.
– И-де-я!!! Мо-раль!!! Где идея и мораль в твоей побасенке? – закричал явно раздосадованный моим нежеланием понять правила стихосложения Арда.
– Ну, я поднимаю здесь проблемы власти… – попытался выкрутиться я, но брат перебил меня.
– Ха! – воскликнул он. – Что я слышу – проблемы власти! Какие проблемы, Лерон, какой власти?! Ведь и дураку понятно, что ты надрался, как сапожник, и перед тем, как отключиться, написал свой замечательный труд! Согласен, красиво, но бес-со-дер-жа-тель-но! Не пытайся спорить, стишок вышел у тебя очень сомнительного качества, особенно концовка. И ты еще хотел отправить это непотребство в журнал!
Я разозлился. Прищурив глаза, я сквозь зубы процедил:
– Для меня стихотворение существует, только поскольку оно доставляет мне эстетическое наслаждение, а это я понимаю, как особое состояние, при котором чувствуешь себя – как-то, где-то, чем-то – связанным с другими формами бытия, где искусство есть норма. Это касается также романов, пьес и рассказов.
– Браво, браво! – захлопал Арда в ладоши. – Ты опять продемонстрировал характер и неплохое знание классиков земной литературы. Но я то, друг мой, тоже кое-где учился. Это не твои слова, это слова Набокова. Но ты действительно загнал меня в тупик – мне нечего ответить тебе на это.
Я злорадно потер руки.
– Но я все-таки советую тебе оставить литературные изыскания. Мне кажется, что твое перо не выдержит пробы, – не отступал от своего мой высокообразованный братец.
– Я буду писать, не смотря ни на что! – выпалил я с видом победителя.
– Ну, ладно, ладно, остынь. Давай поговорим о более важных делах, – пошел на попятную красноволосый желтоглаз.
– Дела у прокурора, – пробурчал я, распечатывая коробку монпансье.
– Ха-ха, как смешно! Какие забавные эти Всадники Судьбы, а Красный и Черный Драконы – это просто умора! А лопоухий Ашви-Трад – это же верх клоунады! Ты согласен со мной, Лерон?
– Не подтрунивай. Давай обсудим твои проблемы, – прошепелявил я, продолжая набивать рот леденцами. – Хотя, по-моему, все идет как по маслу: Сумеф уцелел в битве, документы Саммаэля медленно, но уверенно расшифровываются Лигредом, Алида наслаждается радостями супружеской жизни. Что тебя волнует, Арда?
– Да, ты прав. Туман, Лорель, Равол и иже с ними мертвы и не воскреснут никогда благодаря моему волшебному огню, уцелевшие Дочери Стихий и Живущие присягнули на верность Алиде, «Бортовой журнал» и «Краткие отчеты» постепенно приподнимают завесу над тайнами нашего происхождения. Но меня что-то тревожит, какое-то смутное беспокойство просыпается в моей душе, когда я вспоминаю о Всадниках и Драконах. Расскажи мне еще раз, Лерон, о разговорах деда и парня в земной пивнушке, Всадников Судьбы у окон дворца Лигреда и Красного и Черного Драконов над телами отца, брата и сестры.
Я рассказал желтоглазому красноволосу то, что мне удалось вспомнить.
Обсуждая уже ставшие знаменитыми диалоги, мы с Ардой пришли к выводам, что в таинственной игре каких-то неизвестных сил нам помогает нищий старик, а нашим врагом является Ашви-Трад, работающий под маской крутого парня. К тому же, совершенно очевидным был тот факт, Что Ашви-Трад опасается нашей группировки, предполагая, что, уничтожив его людей, мы возьмемся и за него. Он также боится по непонятной причине Всадников Судьбы, которые в свою очередь с пренебрежением отзывались о неких Энергетических Драконах (уж не о Красном ли и Черном, наблюдавших за битвой с Туманом?), об Элизиуме и с почтением и трепетом вспоминали о каких-то Демиургах. Все эти существа сходились в своих беседах в одном, считая, что все зашло слишком далеко. Что скрывалось за этим словом «все», мы даже и не подозревали. Может за тем фактом, что Ашви-Трад с упорством, постепенно перерастающим в манию, пытался отобрать у нас Глаз Дракона, и прятался ответ на волнующие нас вопросы? Может Глаз и есть один из тех козырных тузов, о которых упоминал седобородый старец на Земле? Какого тогда туза должен я вернуть себе, следуя совету деда? Что мог означать упрек Ашви-Трада, адресованный нищему и касающийся козырной карты, сданной нам стариком? Нет, это не Глаз Дракона, ведь он оказался в наших руках благодаря Курту Ирвингу, который, выполняя задание Льюиса Кэрролла (еще одна загадочная фигура), выкрал его из храма на Род-Форхе. Игра, правила, узор, карты. А Амброзий Клякса – кто он? Нам не хватало для полного комплекта только Кащея Бессмертного, Мальчика-С-Пальчик и Карлсона.
Я закурил.
– Алида говорила, что в Стране Чудес ее называли Алисой? Созвучие имен или … Арда, где твоя дочь? Я хочу узнать у нее, почему здесь, в Сумефе, она представлялась всем как Кассандра? – выдохнув облако белого табачного дыма, сказал я.
– Она сейчас занята – проводит смотр строя и песни присягнувшим ей на верность Дочерям Стихий. А на твой вопрос я отвечу сам. Ты никогда не изучал психологию детей, Лерон? Девочка после спокойной и размеренной жизни попала в бурный водоворот странных даже для нас, умудренных опытом взрослых, событий, поэтому первой ее защитной реакцией при встрече со страшной и непостижимой для ее юного ума действительностью была перемена имени. Она тем самым как бы попыталась создать вокруг себя кокон, надеясь, что во враждебном ей мире он спасет ее хотя бы от некоторых неприятностей. Она ведь не знала, кто такие Лигред и его друзья, не исключала той возможности, что вы тоже окажетесь врагами ее нового относительно тихого и безоблачного существования. Ну, это как во многих сказках про истинные имена. Понял?
– Не дурак, – промямлил я, почесывая темя в надежде, что моему мозгу все же удастся переварить выкладки Арды.
– Когда я гнался за тобой по Городу на «Мерседесе», который ты потом угробил своими Виртуальными Вратами в Зазеркалье Нореля, то я и не предполагал, что ты обладаешь Силой Элизиума. Я даже не знал, что у Элизиума может быть Сила. Расскажи мне, Лерон, пожалуйста, как происходит контакт с нею и ее использование, – сменил тему Арда, поглаживая указательным пальцем вышитую на его мундире золотую корону.
– Не так то легко это сделать, брат. Попробую. Это как … ну … кгхм … а … Нет. Сейчас. Другими словами … тьфу … э-э-э … ц … черт! Короче, когда я касаюсь Элизиума из реального Измерения, то он наполняет меня Силой, и я выплескиваю ее в нужном мне направлении.
– Да, но как ты это все проделываешь? – продолжал любопытствовать Арда, вертя в воздухе силой мысли массивный подсвечник.
– Гм … ну … это … или … нет, не так … ээээ …
– Хватит, хватит, братишка, в голове у меня уже сложилась определенная картина благодаря твоему связному и логически выстроенному содержательному рассказу, – оборвал мои потуги Арда, глядя на меня так, словно подозревал в том, что я сбежал из благотворительной больницы для слабоумных.
– Единственным, чем могу тебя порадовать, так это тем, что я придумал подходящее название для Виртуальных Врат. Термин «колдовстворка» как нельзя лучше отражает суть явления, – заявил я, гордо взирая на брата.
– Да у тебя светлый ум и неуемная фантазия, живое воображение и тонкое мышление! – восхитился мною он.
– Это еще что! Как тебе нравятся такие шедевры словообразования, как «колдовствол», «приколдовство»?
– Что за бред? – поморщился Арда.
– Колдовствол – это волшебный пистолет, а приколдовство – веселые магические шуточки.
– Ты занимаешься ерундой, братник и бодруг!
– Чего, чего?
– Ну, то есть брат-соратник и бодрый друг! Неужели непонятно?
– Ладно, хорош дурачится. Я действительно не могу описать словами свои действия и ощущения в моменты пользования Виртуальной Силой. Можно долго объяснять, проводя аналогии, но это будет не то, и в результате ты ничего нового так и не узнаешь. Просто я ее чувствую, беру и пользуюсь по своему усмотрению, но иногда она проявляет разумность, и тогда уже я становлюсь ее рабом, орудием, с помощью которого она выполняет какую-то необходимую ей работу. Она искусственна, это становится сразу ясно, как только касаешься ее. Это не передать какими-то отдельными фразами, про нее можно написать сто толстенных томов, но суть останется нераскрытой. В ней запах свежевыкрашенных панелей и сырой побелки, скрип пенопласта по стеклу и стон ржавой пружины, свет одинокой лампочки, висящей под потрескавшимся потолком, и цветные блики, играющие на экране только-только выключенного телевизора, вкус горелой резиновой грелки, наполненной хлорированной водой, и йода, вылитого на мелкую металлическую пыль, острое покалывание наэлектризованной синтетической ткани и онемение плоти, как после инъекции анестезирующей жидкости. Она ненастоящая, эта Сила, Арда, но она позволяет творить реальные вещи, точно так же, как естественная Сила Источника может создавать нечто невообразимо невероятное. Касание Силы Элизиума – это и неприятное алкогольное опьянение, словно от вонючего самогона и ужасная тошнота, подступающая рвота, как при передозировке марихуаной. Это секс в презервативе, езда в автомобиле с пристегнутыми ремнями, музыка без басов, сигарета с ментолом. Но я никак не могу понять, почему с этим далеко неполным набором неприятных вещей, чувств и ощущений, который буквально струит каждая капля Виртуальной Силы, работая с ней, чувствуешь себя так, как будто вот-вот кончишь. Она прогоняет тебя по закоулкам твоего же сознания, очищая мысли от грязи и темных желаний, ограждая душу от всего плохого стеклом, железом и бетоном, изгоняя из тебя злое начало хлыстом, свитым из потоков ионов, радиоволн, рентгеновских лучей, из коронных разделов, электромагнитного излучения. Словно реки огня из сопла космического корабля, из прикоснувшегося к этой Силе вырываются реки флюидов привязанности ко всему живому, так что огромные усилия необходимо приложить, чтобы забросать врага магическими ракетами или отправить его в несуществующее на самом деле Измерение. Эта Сила настолько виртуально-нереально-искусствена, насколько бразильцы любят футбол, ухмааверцы – кхагорданцу, скачтовинчи – щабынгол, а дети и тех, и других, и третьих – конфеты. Вот, Арда, тебе мой рассказ. Узнал ли ты то, что тебя интересовало, почерпнул ли какие-то новые сведения о Виртуальной Силе? Сомневаюсь, ведь все что я наговорил имеет не больше смысла, чем мои предыдущие «ну», «кхгм», «э», «а», «тьфу» и «это». Я уверен, что ты, Арда, точно также не можешь словами выразить суть Антисилы.
– Ты прав, Лерон, – задумчиво произнес мой брат. – Но я хочу сказать тебе одну вещь. Мы все должны помнить, что обладание Силой, независимо от ее природы, налагает на того, кто удостоен такой чести Судьбою, огромную ответственность. Вспомни, что случилось с Вселенной наших могущественных предков из-за бездумного использования ее ресурсов. «Бортовой журнал» – это предупреждение Детям и Избранникам Силы. Проблемы власти, о которых ты упомянул в начале нашего разговора, не такая уж и простая штука, каковой она представляется многим из моего и твоего окружения. Наделенный властью имеет силу, а владеющий силой облечен властью, и в том, в какой пропорции использовать эти подарки доли, что бы не совершить роковой ошибки, и заключается обсуждаемая нами проблема. Так давай же стараться быть мудрыми существами, а не жить по закону джунглей, который гласит: «Кто сильнее, тот и прав».
– Я и сам уже не раз задумывался о том, как легко мы обрываем жизни созданий, населяющих Вселенную, включая и наши собственные. Словно виноград, мы собираем их сразу целыми гроздьями, даже не вздрагивая, косим вокруг себя все живое, как траву, когда надо и не надо. Но как отвыкнуть от этого , Арда, как остановить нас, которые занимались этим с самого рождения? Я устал видеть кровь и агонизирующие тела, увядающую природу и рушащиеся Миры. Как затормозить, если мы разгонялись на машине смерти, имя которой Сила, многие века и сейчас летим по дорогам боли, печали и слез на огромной скорости? Как искоренить нашу неосознанную тягу к насилию, если мы пропитаны ею до мозга костей? Как? – в отчаянии кричал я, схватившись руками за голову.
– Я знаю как, – тихо прошептал Арда, опустив глаза, избегая моего недоверчивого и, в то же время, вспыхнувшего надеждой взгляда.
– Как? – застонал я, не в силах сбросить груз безысходности, многотонной глыбой давивший на грудь, не в состоянии стряхнуть со своего сердца костлявую руку страха за наше будущее, сжавшую его мертвой хваткой.
– Ответ есть в «Бортовом Журнале». Мы должны забыть о Силе и славе, о власти, наконец, о Мощи и Энергии, бурлящих в наших жилах. Отказаться от роли всемогущих демонов.
– Но мы не сможем удержаться, зная, что она пульсирует где-то рядом, на расстоянии вытянутой руки! – с ужасом заорал я, вспомнив, какое это сомнительное удовольствие – жить без Силы.
– Значит, мы обязаны уничтожить Источник и Пустоту. Ангелы должны пасть и сравняться со смертными, – грустно промямлил Арда.
– Но выживем ли мы без Мощи? – завопил я, мгновенно представив, какими тяготами и лишениями наполнится для нас каждый новый день.
– Наверное, нет. Тогда остается один выход – боги должны умереть, – сказал Арда и заплакал.
– Нееееет!!! – мой крик вместе с рыданиями вырвался из пересохшего горла.
В комнату вошли Мегара в своем извечном прикиде Королевы Тьмы и весь покрытый рюшечками, кружавчиками и бантами Лигред.
– Что за шум, а драки нет? – озабоченно посмотрев на нас, но, даже не попытавшись скрыть иронии, спросил Лигри.
– Да так, вспоминали придворного мамочкиного шута Прыщавого Локи, который веселил нас с Лероном в детстве, а недавно приказал долго жить, вогнав себе в вену чуть больше, чем мог переварить, – вымученно улыбнулся Арда, пожал плечами, когда я с недоумением уставился на него, а затем демонстративно достал из кармана батистовый платок, вытер слезы и высморкался.
– А ты чего вырядился, словно педик? – обратился я к Лигреду, приходя в привычное для себя расположение духа.
– Но, но, полегче! – Лигред надменно выпятил нижнюю губу. – А то тебе придется отведать, какова на вкус моя шпага!
– Не ссорьтесь, горячие эстонские парни, – рыкнул Арда и вдруг захохотал.
Он, оказывается, как и я, подвержен резким сменам настроения. Мать и двоюродный брат вопросительно уставились на красноволосого, явно не догоняя, кто эти темпераментные эстонцы, упомянутые Ардой. По маминому лицу я видел, что она начинает злиться, поэтому, чтобы предотвратить бурю, спросил ее:
– Что привело вас к нам в столь поздний час, Ваше Величество?
– Дела, сынок, дела. Ты же знаешь, я вся в заботах, некогда и отдохнуть бедной женщине, – ухмыльнулась мать, обнажив клыки, которым позавидовал бы сам граф Дракула. Что поделаешь, последний писк моды!
– Женщине? – удивленно вскинув бровь, обратился к ней Арда. – А я то думал, что наша мамочка давным-давно превратилась в каменный непоколебимый столб!
– Испепелю, – обпалив Арде тонкой струйкой огня ресницы, ласково произнесла Мегара.
– Ну, ладно, ладно. Я пошутил. Давай обсудим твои дела, только сначала скажи, зачем ты притащила с собой этого полоумного хакера, этого компьютерного маньяка, этого затрапезного гения? – не мог никак заткнуть рот Арда, за что получил от Лигреда по холеной морде хук правой.
– Убью! – взревел Арда, вскакивая с оббитого бархатом кресла.
– Кто же тогда расшифрует твои документы, идиот?! – прохрипел Лигред, спрятавшись за маминой спиной и дрожа от страха.
Арда нервно дернул головой, но все-таки остановился и процедил сквозь зубы:
– Ладно, сукин ты кот, я прощаю тебя.
– Мирись, мирись и больше не дерись! Знаешь, что меня больше всего испугало в сложившейся ситуации? Твоя рожа, Арда! – взвизгнул Лигред, готовый в любой момент выскочить из комнаты.
– На дураков не обижаюсь, – спокойно произнес красноволосый.
Лигред перестал нервно хвататься за бронзовую ручку на ведущей в коридор двери, но от матери отойти побоялся. Королева Тьмы же рассеянно глазела по сторонам, зажав в кулак подол своей иссиня-черной шелковой юбки.
– Что-то произошло, мама? – поинтересовался я.
– На секунду мне показалось, что Пенаты только что посетили этот кабинет, – сказала Мегара, невинно улыбаясь всем нам, и я так и не смог понять, говорит она серьезно или подтрунивает над нами.
– Может, оставим все наши подначки и подколы на потом и побеседуем о делах? – попытался перевести разговор в иное русло Арда, явно сомневаясь в искренности слов нашей мамаши.
– О бизнесе! – вставил Лигред, но сразу осекся, когда увидел, как нехорошо сузились глаза Королевы Тьмы.
– Мы победили Живущих-В-Тумане и Дочерей Стихий, уничтожив их лидеров и переманив на свою сторону большую часть вражеской армии, причем Сумеф и прилегающие Измерения подверглись всего лишь незначительным разрушениям. Документы Саммаэля и Лилит рассказывают нам о нашем далеком прошлом, открывая тайну за тайной. Сбываются пророчества о Драконе, и Ожерелье Царицы Цариц нашло свою хозяйку. Казалось бы, что все замечательно. Но это не так. Лигри, поведай двоюродным братьям о том, что твориться во Вселенной, – вздохнув, закончила свою речь Мегара.
– Да, не так уж все расчудесно, как думают многие. Помимо не дающих мне спокойно спать Красного и Черного Драконов, Ашви-Трада и старика, Льюиса Кэрролла и Всадников Судьбы начинают шевелиться такие старые пердуны, как Люцифер, Молох, Ариман, Бегемот, Асмодей и так далее. От Одина пришло сообщение из Вальхаллы о беспорядках, учиняемых троллями, о разврате, в который с головой погрузились воинственные девы валькирии, о пьянстве и наркомании среди героев Чертога Мертвых. Не на шутку разгулялись Агни и Яма, а Кришна всячески поощряет их. Осирис, Исида и Гор мечутся из Измерения в Измерение, повсюду насаждая свой культ. Арес и Иштар вступили в союз и собираются пожениться, а Инанна постоянно крутится возле Астарты. Но это все ерунда по сравнению с тем, что сотворили виртуальные Тифон и Ехидна на границе искусственной и реальной Вселенных.
– Подожди, подожди! Ведь я же играл в «Мрачный Тартар» и сражался с Тифоном несколько дней назад! – воскликнул я в недоумении.
– Когда это было, Лерон? Постарайся вспомнить, это очень важно! – Лигред весь аж сжался от напряжения.
– Да я же тебе уже рассказывал об игре, но ты все пропустил тогда мимо ушей, потому что мы торопились на день рождения Андрея. А что ты имел в виду, говоря о границах Вселенных? Как могут герои компьютерной игры причинить вред настоящему Измерению?
– Все сходится, – задумчиво протянул Лигред, пропустив мои вопросы мимо ушей. – Все один к одному: Ашви-Трад, Тифон, Всадники Судьбы, Драконы, прозрение Андрея, возвращение силы Ожерелья и многое другое. О, горе нам, сплетенным в один узор, словно нити парчи или шелка, некими Отцами Богов! Начинается священная пляска неизвестных нам космических энергий!