Последняя тень сомнения
Защита доклада уже завтра. Начинался последний урок с миссис Ричардсон в моей жизни. Уже завтра я совершу то, что войдет в историю. Я совершу поступок, который спасет тысячи жизней только в нашем ПУ, а сколько людей по всему миру я спасу от зверств Сато…
За последние пять дней я испытал все: страх, боль, унижение, слабость, но теперь благодаря этому я наконец-то осознал, что значит быть «избранным». Я чувствовал силу, я чувствовал огонь внутри меня, дикий, бушующий, первозданный огонь.
Мне осталось еще полтора часа вытерпеть это двуличное, мерзкое лицо госпожи Ричардсон. Еще совсем чуть-чуть…
– Арима, я уверена, что ты сможешь хорошо рассказать доклад. Мы это уже отработали. Сегодня я хочу поговорить о другом.
– О чем же, госпожа Ричардсон?
– Арима, я же просила называть меня просто Мэй.
«Двуличная стерва».
– Хорошо, Мэй.
– Итак, завтрашний доклад ты будешь читать лично Генеральному Консулу. Это очень большая ответственность, и поверь, я бы хотела тебе сказать, что все будет хорошо, но я правда не знаю. Ты из хейкийцев первый, кто удостоился чести лично общаться с доктором Кагаямой Сато.
«Уж поверьте, я-то знаю, что это за честь, и что это за доктор Кагаяма Сато, и что он делает с хейкийцами… Я все знаю. И про вас я все знаю». – Я начал серьезно переживать, как бы мои мысли не начали претворяться в слова.
– Не волнуйтесь, Мэй, я подойду к докладу с холодной головой, еще раз перепроверю все факты, отрепетирую структуру…
– Да я не об этом… За все время, пока я учила тебя, ты стал мне уже как сын. Я знаю, что ты очень способный и умный мальчик, я знаю, что если ты соберешься, то без проблем пройдешь этот тест… Просто я волнуюсь…
Как же мне в этот момент хотелось потратить одну пулю не на Сато… Не будь сейчас пистолет у Рюу, план мог бы уже провалиться.
Я пошел в школу, как и многие в ПУ, в семь лет. Мы были классом детей из неполных семей и сирот, в связи с этим одной из задач классного руководителя была работа с детскими травмами, подготовка ребенка к полноценной жизни без родителей, воспитание психически здорового поколения. Мэй Ричардсон была для нас всех второй мамой, для кого-то единственной мамой. На уроках она вела себя как настоящий профессионал: требовала соблюдения субординации, обращения на «Вы», выполнения ученических обязанностей, но за пределами классной аудитории общалась со всеми ласково, с любовью, по-семейному: играла с нами в разные игры, рассказывала сказки, читала книжки. Она давала нам то, чего мы никогда не знали, но чего нам так хотелось…
Да… Мы все любили Мэй Ричардсон, и она, казалось, любила всех нас.
Даже при самом жестоком тоталитарном режиме государство будет пытаться создавать иллюзию человечности. В нашем убежище иллюзией человечности была Мэй. И за это я ненавидел ее еще больше.
Я просто не понимаю, как? Как человек столько лет может играть одну и ту же роль? При этом осознавая: все, что он из-за дня в день делает, – лжет. Неужели ей самой не противно? Неужели ей не омерзительно обнимать, помогать, смотреть в глаза нам, ничего не подозревающим, невинным детям, а потом идти за новыми бесчеловечными приказами в Управление, растить из нас рабов, отправлять «солнечных» детей к Сато на убой? Как бы я хотел задать ей эти вопросы, но, к сожалению, не мог. Помимо того, что госпожа Ричардсон выполняла функции воспитания нового поколения по программе МАК, она также была «пишущими ушами» Центра. Произнеси я в ее присутствии хоть одно подозрительное слово, соверши хоть одно подозрительное действие – весь план пошел бы к чертям, а я не хочу терять шанс отплатить Сато из-за такой подлой и низкой гадюки, как Мэй. Не хочу. И хоть силы мои были на исходе, я старался выдерживать, насколько это возможно, дружелюбную модель поведения.
– Мэй, не волнуйся. Все будет хорошо. Я это знаю. Ведь я лучший ученик лучшего учителя, забыла?
Мои слова вызвали у нее улыбку, и если бы я не знал, кто она на самом деле такая, мне бы эта улыбка показалась искренней.
– Обещаешь хоть изредка приходить к нам в школу? Пример хейкийца, работающего в Управлении, очень бы замотивировал ребят.
– Конечно, вы же мне как вторая мама, а школа – второй дом.
Мне самому стало тошно от того, что я только что сказал. Возможно, я переигрываю, но Мэй этого не замечает. У меня сложилось ощущение, что в этот момент она была счастлива.
– Спасибо…
Мэй встала, подошла ко мне и обняла. Странно, но ее объятия были теплыми. На секунду я даже забыл, что она один из главных сообщников Сато… Мне было… приятно?
«Спасибо…»
Может быть, я все-таки ошибаюсь? Может быть…
* * *
– Не заперто!
Я переступил через уже почти родной порог 71-й квартиры. За голым деревянным столом с пятнами неизвестного происхождения сидел ставший в последние несколько дней моим наставником Рюу Хирото.
– А, это опять ты… – Голос прозвучал презрительно-разочарованно. – Зачем пришел?
– Потренироваться с пистолетом, – немного обескураженно ответил я.
– Скажи, Арима, неужели тебе твои умственные способности не позволяют запомнить, как разобрать и собрать пистолет? Или же ты настолько туп, что не можешь уяснить, как зарядить и выстрелить?
Я счел эти вопросы риторическими и решил промолчать. Неверное решение.
– А, понятно… Так ты у нас еще и немой. Слушай, может, у тебя болезнь какая? Тебе, случаем, помощь не нужна? – Голос Рюу выражал уже не скрытую, а вполне себе открытую и прямую агрессию.
– Я хотел на всякий случай убедиться, что ничего не забыл и завтра никаких накладок не…
– Накладка тут только одна, и она прямо передо мной! – Он перешел на крик. – Хотя, глядя на тебя, правильней было бы «прокладка»! Ты вообще хотя бы осознаешь, что в твоих руках? Ты вообще хотя бы думаешь об этом?!
– Я…
– Соплям слово не давали! Какого черта ты делаешь в моей квартире? Каждый божий день я вижу твою мерзкую рожу, меня от нее уже тошнит! Ты серьезно думал, что тут с тобой все как с «героем» будут обращаться, да? Попку подтирать, в лобик целовать, да?
Я был в ступоре. Я не знал, что ответить, я не знал, как ответить. Я не знал, почему Рюу ведет себя так… Да, он и до этого не отличался дружелюбием, но это было слишком даже для него…
– Посмотри на себя. Тебе в лицо плюют, а ты и рад. Я никогда не видел человека ничтожней и жалостливей, чем ты, Такута Арима. Мне очень жаль, что Амая потратила свои лучшие годы на такого бездарного идиота, как ты.
Мой кулак непроизвольно сжался. Все-таки он что-то задел. Но я сдержался. Я не знал, что с ним случилось, да и, честно говоря, не хотел знать. Зайду как-нибудь в другой раз.
– Убегаешь, поджав хвост… Как это в твоем стиле. Знаешь, я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя за то, что ты – последняя надежда Хейкии. Скажу тебе только одно. Ты возненавидишь себя тоже. Особенно когда твоя сучка Юта будет подыхать у меня в…
Он не договорил. Мой правый кулак двигался машинально. Он знал свою цель. Он знал способ достижения цели, и он достиг ее. Изо рта Рюу больше не доносилось ни слова, вместо них на и без того грязный линолеум капала алая вязкая кровь.
Я опустил голову. Рюу разглядывал расцветающие внизу розы. Мир ненадолго остановился.
– А удар у тебя неплохой, быть может, пистолет и не нужен вовсе. – Мне показалось, что в его голосе появились веселые, нет, даже радостные нотки.
– Прости, но…
– Не смей извиняться. Ты сделал все правильно. Теперь я вижу, что шансы у нас есть.
Он улыбнулся. Наверное, это был первый раз, когда Рюу улыбался по-настоящему.
* * *
Я пришел к ней домой поздно вечером. Меня все еще терзала мысль, что я очень близок к тому, чтобы совершить главную и, возможно, последнюю ошибку в своей жизни. Я не мог прийти в себя после встречи с Мэй. Я все еще не хотел верить, что люди умеют так хорошо притворяться… И в то же время я вспоминал Рюу…
Дверь в комнату была открыта. Юта спала. За последние дни ее состояние только ухудшилось. Она еле стояла на ногах, большую часть дня проводила в постели, почти ничего не ела. Ее лицо стало бледным, неестественно бледным.
– Юта…
От одного взгляда на нее все сомнения, терзающие меня весь этот день, полностью улетучились. Бог с ним, с восстанием, с Хейкией, с Коалицией, я должен спасти ее. Я должен отомстить тому, кто разрушил наши жизни, кто доставил нам столько боли. Еще с утра я был уверен, что я – избранный, центр мироздания, но сейчас, глядя на нее, худенькую, хрупкую, почти прозрачную, я осознал: я не герой. Меня бросало из стороны в сторону, мысль о предстоящем убийстве, революция Рюу, манящая идея стать символом свободы – из-за всего этого я почти забыл, ради чего, ради кого я иду на этот шаг. Ни одна глобальная идея, какой бы прекрасной она ни была, никогда не сможет заменить настоящие человеческие чувства.
– Арима, ты здесь?..
Ее голос был слабый, как будто она только очнулась от очень долгого глубокого сна, но реальность была печальней. Это ее максимум. Это все, на что у моей измученной болезнью девушки теперь хватает сил. И все из-за одного человека.
Мои кулаки непроизвольно сжались. Теперь я был уверен. Я готов к завтрашнему дню. Я обязательно ее спасу.
– Арима, пожалуйста, подойди ко мне…
Я тихо подошел, стараясь не тревожить ее слух лишними звуками.
Юта взяла меня за руку. Я почувствовал холод. Внутри меня все в мгновение застыло. Холод пробирал меня, раздирал меня изнутри, мне стало страшно.
– Арима, я умру?
Я не смог больше сдерживать слезы.
– Нет, нет, все будет хорошо. Все будет хорошо, я спасу тебя, все будет хорошо.
– Арима, ты плачешь?
Я ей не ответил. Я сжимал ее руку так крепко, как только мог, я хотел ее согреть, я не хотел ее отпускать.
– Арима, мы завтра увидим Солнце? Как думаешь, какое оно?
– Оно прекрасное, оно большое, теплое, увидев его, ты мигом выздоровеешь… Вот увидишь, все будет хорошо.
– Знаешь, когда люди так часто повторяют «все будет хорошо», обычно не случается ничего хорошего.
Она вымучила из себя улыбку. И эта улыбка мне показалась самой прекрасной на свете, я улыбнулся ей в ответ, а слезы все продолжали капать на ее одеяло.
– Арима, ты ведь всегда выполняешь обещания?
– Всегда.
– Тогда пообещай, что все будет по-настоящему хорошо, что мы увидим Солнце.
– Обещаю.
– Поклянись.
– Клянусь.
– Я люблю тебя, Такута Арима.
Я обнял ее, я не хочу ее отпускать, чего бы мне это ни стоило, Юта…
– Поцелуй меня.
Я поцеловал ее. Губы, холодные как лед, в этот момент показались мне обжигающе горячими. Я не дам тебе умереть. Ни сегодня, ни завтра, ни через год, никогда. Мы всегда будем вместе. Я люблю тебя, Юта.
Эту ночь, последнюю нашу ночь в убежище, я провел с ней, сидя у ее кровати и смотря в ее прекрасные, пусть и закрытые глаза. Все будет хорошо. Я хочу в это верить.
Не помню, как мои глаза закрылись. Помню только, что я провалился куда-то далеко, в мягкую и окутывающую пустоту.
* * *
Странный сон… Белая комната. Вокруг никого. Красная… Кровь? Мои руки… в крови? Красного становилось все больше, с моих рук этот цвет капал на белоснежную гладь под ногами, сплетаясь в ужасном, но в то же время прекрасном танго. Чья это кровь? Моя?.. Мне стало страшно, внутри все сжалось, сердце замирало и в то же время бешено стучало, готовясь выпрыгнуть из груди… В глаза помутнело, я стал на колени, продолжая в исступлении и недоумении снова и снова осматривать руки. Чья же это кровь…
Чья же это… кровь?..
Шаг через черту
– Ну что, герой, план помнишь?
– В точности до малейшей детали.
– Хорошо, тогда удачи. Это все, что тебя сегодня понадобится, остальное у тебя уже есть.
– Спасибо, Рюу, за все спасибо.
Мы пожали друг другу руки. Возможно, это последний раз, когда я вижу Хирото Рюу. За спиной остались белые цифры 7 и 1, металлическая дверь подъезда и серая пятиэтажка, ничем не отличающаяся от сотни таких же серых пятиэтажек.
Дорога до ЦУ занимала около 25 минут, однако для меня она пролетела очень быстро. Я все время прокручивал в голов порядок событий, возможные исходы, диалоги – все это перемешивалось у меня в голове, то создавая единую картину, то вдребезги разбивая ее.
– Арима! Арима!
Знакомый голос. Я не слышал его уже неделю и с удовольствием не услышал бы больше никогда. Это была одна из главных «пишущих ушей» Центра – госпожа Рейчел Франклин. Только ее мне сейчас не хватало. Или же это начало теста Кагаямы? В любом случае надо быть предельно осторожным.
– Доброе утро, госпожа Франклин.
– Привет, как-то ты давно к нам не заглядывал, я уже думала, не случилось ли чего.
– Не волнуйтесь миссис Франклин, все в порядке.
– А как дела у Амаи?
Ты же и без меня знаешь, как у нее дела.
– Ее забрали в ЦГХ примерно неделю назад.
– Оу, извини, я совсем не хотела…
Еще как хотела. Вывести меня из равновесия хотела. Вернее, Сато хотел, а ты делала. Впрочем, я был готов к чему-нибудь подобному.
– Ничего страшного, я же говорил, все в порядке.
Она посмотрела на меня взглядом, полным сожаления и… Печали? Да, людям Сато актерского мастерства не занимать, но я больше на это не поведусь. После встречи с Мэй я понял, что, как бы сильно ни ненавидел Генерального Консула и его приспешников, как бы сильно ни любил Юту, миссис Ричардсон и миссис Франклин знали, на что надавить, знали, как меня задеть. Они были со мной с самого детства, они знали всего меня, а потому продолжение разговора могло бы негативно сказаться на выполнении задачи.
– Госпожа Франклин, извините, я спешу на защиту доклада в Центр. Вы не против, если мы продолжим разговор вечером в вашей лавке? – Я решил прекратить диалог.
– Нет-нет, что ты, конечно, приходи! И Юту с собой возьми, угощу вас чем-нибудь вкусненьким, за счет заведения, конечно.
Какие же все-таки люди Сато сволочи. И ведь всегда знают, где больнее всего. Не прощу. Никогда. Мама… Юта… Но сейчас не время. Я должен следовать плану.
* * *
Главный холл Центра Управления представлял собой огромный, хорошо освещенный зал с аккуратно расставленными продолговатыми металлическими скамейками. По бокам стояли стойки регистрации, к которым по предварительной записи вызывали людей. Сегодня народу было меньше, чем обычно, все-таки утро рабочего дня.
Номер моего талона высветился на табло первой стойки. Я назвал цель визита и к кому пришел. Услышав имя Сато, администратор кому-то позвонил, и уже через три минуты меня ожидала стройная девушка лет 25, одетая в униформу работника Генерального Консульства МАК.
– Такута Арима?
– Да.
– Следуйте за мной, господин Генеральный Консул ждет вас.
Я прошел за ней в лифт, двери закрылись, девушка нажала кнопку.
На 25-м этаже мы перешли в другой лифт, доступ к которому был только с ключ-картой. Конечной целью нашей поездки был 30-й этаж. Пока все шло согласно плану. По дороге я не заметил особой охраны, что увеличивало шансы на успех. Теперь нужно было лишь читать доклад, смотреть в глаза монстра, вести с ним диалог до условного сигнала. Главное – самому не сорваться с цепи.
Звуковой сигнал известил нас о том, что мы достигли конечной точки назначения. 30-й этаж. Отсюда открывался вид на все Подземное Убежище Хейкии номер 1. Надеюсь, я вижу это место последний раз.
Мы были у самой крыши убежища. «30» – последняя кнопка лифта, в котором мы приехали, значит, где-то должен быть еще один, ведущий к поверхности. Я его пока не заметил, хотя уверен, найти его будет не так сложно.
Девушка указала мне в сторону белоснежной двери с табличкой «Генеральный консул МАК доктор Кагаяма Сато». Вот оно – логово зверя. Скоро все свершится.
– Да-да, входите.
Я сделал глубокий вдох и открыл дверь.
Кагаяма Сато. Вот он, человек, принесший столько боли в этот мир, принесший столько боли мне. Сегодня ты ответишь за все.
– Добрый день, господин Генеральный Консул.
Я сделал уважительный, насколько это было возможно, поклон.
– Добрый. Проходи, присаживайся.
Я выполнил его указания, надеюсь, они станут для него последними.
– Такута Арима… Миссис Ричардсон высоко оценивает твои таланты, надеюсь, ты оправдаешь ее доверие, и мы сегодня не просто потеряем время. А теперь представься, как положено, и можешь начинать доклад.
– Так точно, господин Сато. Меня зовут Такута Арима. Я ученик 11-го выпускного класса школы подземного убежища Хейкии номер один. Классный руководитель – госпожа Мэй Ричардсон. Выступаю с докладом по теме: «Причины конца старого мира». Разрешите приступать?
– Да, у тебя там есть часть про историю и войну?
– Так точно. История старого мира, причины войны, ее ход и итоги.
– Из этого всего расскажи про причины. После переходи к следующим частям.
– Так точно. – Мне было невероятно сложно держать себя в руках, меня распирало от злости, от нетерпения. Единственное, что меня удерживало от того, чтобы выхватить пистолет, – светлый образ Юты, нуждающейся в моей помощи.
– Согласно общепризнанной исторической теории, причины войны можно разделить на политико-экономические и социальные. К политико-экономическим относятся: борьба за ограниченные природные ресурсы; общий рост мировой напряженности, связанный с рядом международных скандалов; идеологические противоречия между ведущими государствами; ослабление роли международных миротворческих организаций, связанное с их подвластностью странам одного из геополитических блоков; борьба небольших, плотно заселенных стран за новые территории; локальные этнические и межнациональные конфликты…
– Довольно. Спасибо, что цитируешь мне мой же учебник. Если и дальше ты продолжишь цитировать мне меня, то разговор у нас не получится. Я хочу, чтобы в Управлении работали думающие люди, со своей головой, а не копировальные аппараты.
«А разве не вы создали такую систему? Разве не вам нужно стадо рабов, боготворящих вас, умирая от болезни, по сути, созданной вами же? Вы ответите за все, и за эту ложь в том числе, профессор, я вам клянусь…» Но вслух я это не сказал. Пока не сказал.
– Господин Генеральный Консул, в таком случае я прошу вас разрешить мне нарушить субординацию и общепринятую форму доклада в целях максимизации информативности повествования и оптимизации расхода времени.
– Давно пора.
Я решил ему подыграть, мне надо было тянуть время.
– В учебнике вы писали, что главными факторами начала войны стали именно политико-экономические. Но, по-моему, это не соответствует действительности.
– Что ты имеешь в виду?
– 30 лет назад мир был совсем другим. Люди были совсем другими. Самое технологически развитое поколение в истории Земли чуть ее не уничтожило. Такова природа людей старого мира.
Доктор Сато принял расслабленную позу и внимательно слушал мой монолог. Внутри меня кипела ярость, огонь сжирал меня изнутри, но я знал: чтобы спасти Юту, я должен терпеть.
– Все, к чему ни прикасался человек, становилось оружием. Порох, изначально открытый медиками в поисках эликсира бессмертия, – убивал; динамит, вместо прокладки туннелей и разработки горных месторождений, – убивал; химикаты, изначально использовавшиеся как красители, удобрения, пестициды, – убивали. Все, что обладало потенциалом к убийству, использовалось как оружие. Так было всегда. Только в XXI веке технологический прогресс достиг той стадии, когда при использовании новых изобретений в целях разрушения под угрозу ставилось нечто большее, чем миллионы жизней. Под угрозу ставилась сама возможность существования хотя бы одной жизни. В таких условиях миру были необходимы сильные люди, и у человечества были все ресурсы, чтобы их создать.
Мне еще никогда не было так сложно говорить. Его пустые, ничего не выражающие глаза смотрели сквозь толстый слой линз на меня. Я чувствовал, как мои последние силы уходят на то, чтобы просто не броситься на него с пистолетом. Если бы он дал мне хоть малейший повод, я вряд ли бы удержался от соблазна свершить правосудие здесь и сейчас. Юта… Юта… Нет, сейчас есть нечто важнее мести, важнее меня, важнее Сато.
– Продолжай.
– В одной из священных книг старого мира было сказано: «И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут». Новому поколению было дано слишком много. В его руках была слишком большая сила, и оно было к этому не готово. Человечество сознательно выбрало путь деградации. Социальные сети ловили все больше и больше людей, виртуальная реальность стала предлагать больше, чем мир за окном, а лидерами мнений с миллионной аудиторией оказались люди, недостойные вести за собой и одного человека. Интернет дал шанс всем, уравнял всех в медийном пространстве, но ведь люди никогда не были равны между собой. Всегда были победители и побежденные, гении и идиоты, богатые и бедные, и это не хорошо и не плохо, просто так устроен мир. Только теперь, в Сети, все были равны. Слово ученого стоило меньше, чем слово человека, не окончившего и средней школы, но имеющего большую аудиторию; слова президентов, дипломатов, депутатов стоили не больше слов наркомана, купившего айфон в кредит, читающего рэп и записывающего ролики, как он ловит кайф и тусуется с девочками. Моральное разложение общества отразилось и на культуре. Поэзией теперь называли речитатив про телочек, деньги, тачки и секс; книги про то, как получить телочек, тачки, деньги и секс, становились бестселлерами; из песен пропал смысл, ведь он был больше не нужен. В целом из жизни многих в то время пропал смысл, ведь зачем усложнять себе жизнь, когда можно ее максимально упростить? Тем более технологии позволяли.
– Судя по всему, ты явно не фанат того времени.
– Вы ошибаетесь, доктор Сато. Я мечтаю хотя бы ненадолго попасть туда. Несмотря на все опасности интернета: утечки личных данных, миллионы способов мошенничества, кибербуллинг и йоттобайты информации, вызывающей деградацию, сама возможность иметь доступ ко всем знаниям человечества в любой точке мира – завораживает. Даже в то время существовали люди, понимающие это и умеющие использовать интернет на благо себе и людям. Благотворительность, привлечение инвестиций в перспективные проекты, помощь попавшим в беду, огласка локальных и мировых проблем, саморазвитие – все это интернет вывел на совершенно новый уровень. Жалко только, что тех, кто умел и хотел использовать светлую сторону интернета, было намного меньше тех, кто просто прожигал в нем свою жизнь. Знаете, о раннем интернете можно говорить бесконечно, ведь, по сути, это был целый мир, мир без законов и правил, мир вседозволенности и всеобщего равенства, мир, объединяющий и в то же время разъединяющий человечество.
– Согласен, говорить об этом можно долго, но вернемся к теме. Насколько я помню, ты говорил, что новое поколение оказалось не готово к технологическому прогрессу XXI века.
– Да, именно так. Новое поколение не было готово к решению глобальных проблем. – Ну где же Хирото… Еще немного, еще немного, выдержать, выстоять… вдох… выдох… вдох… выдох…
– В дни, когда нужны были решительность, ответственность, смелость, единство, – человечество недосчиталось этих качеств. На долю нового поколения выпало решение климатической, экологической, демографической проблем, более того, необходимо было провести глобальное разоружение, ведь одна кнопка, стоящая в кабинете главы ядерной державы, могла уничтожить планету. И если до поры до времени данный факт выступал фактором сдерживания, ведь ядерное оружие было у крайне ограниченного круга стран, то теперь благодаря глобальному научно-техническому прогрессу доступ к силе, способной уничтожить Землю, получили слишком многие, и рассчитывать на то, что во всех новоиспеченных ядерных державах у власти будут находиться ответственные, компетентные люди, стало опасно и попросту бессмысленно.
– Я пока не улавливаю суть, при чем тут новое поколение и интернет?
Неужели сам великий Генеральный консул Кагаяма Сато «не улавливает суть» таких очевидных вещей? Или же это ловушка, чтобы выбить меня из колеи, или же он не настолько умен, как все о нем думают. В любом случае, пока сигнала нет, мне придется отвечать.
– Прошу прощения за неструктурированный ответ. Сейчас я постараюсь все объяснить. Пополнение в ядерном клубе вызвало новый виток гонки вооружений, что, в свою очередь, стало причиной бурного роста промышленного производства, рост производства привел к фатальному ухудшению экологии и, как следствие, климата. Таким образом, к моменту прихода к власти нового поколения мир стоял на грани уничтожения. Единственное, что могло его спасти, – ответственное, смелое управление и консолидация сил всего человечества для решения глобальных проблем. Однако вместо этого люди остались такими же людьми, какими были сотни, тысячи лет назад. Уникальный ресурс объединения – интернет – был полностью взят под контроль новой властью, уже знающей, как он работает, и направлен на удовлетворение ее интересов, служа главным средством пропаганды и разделения на «своих и чужих». Люди того времени, ставящие себя выше всех, проводящие по полжизни в соцсетях и видеохостингах, увлеченные обсуждениями дел, а не делами, не смогли вовремя увидеть и осознать самого главного – мир, реальный мир вокруг них рушится. В итоге мы подошли к последней черте, и кто первый ее перейдет, было лишь вопросом времени.
– Пока что все неплохо, однако ты же понимаешь, что это не все?
– Конечно, все аспекты таких исторических событий, как «уничтожение цивилизации», охватить невозможно.
– Это правда. Однако я все-таки хотел услышать в твоем ответе едва ли не самый важный аспект.
– Какой же?
Он все-таки играет со мной. Рука непроизвольно потянулась за пистолетом, но я держался, пусть из последних сил.
– Деньги.
– Я же сказал, что не считаю…
– Потому что ты глуп и наивен. Знаешь, в чем твое отличие от меня?
«В том, что я не хладнокровный убийца, использующий людей для своих экспериментов? В том, что я не убивал Анджелу, не убивал свою маму? В том, что я не убиваю Юту?»
– В том, что я видел тот мир своими глазами и сам был таким же дурачком, какими были и все остальные. И если в твоем случае ты еще просто молод и неопытен, то мне тогда не было оправданий. Все, что ты говорил, – верно. Но ты не добрался до основания, до корней всей этой системы. Ты правда думаешь, что производство оружия не останавливалось из-за того, что никто не видел в этом угрозу? Нет. Просто его закрытие принесло бы огромные убытки. Или ты думаешь, что никто не пытался не допустить расширения ядерного клуба? Весь мир тогда взвыл, но коалициям было плевать. Им нужны были новые, сильные союзники для борьбы друг с другом, но вместо ядерных марионеток они получили обезьян с гранатами. Борьба за влияние, защита каких-либо интересов подразумевала под собой борьбу за ресурсы, приносящие деньги. Человеческие ресурсы, природные – неважно. Тем, кто у власти, тем, кто под властью, тем, кто под теми, кто под властью, всегда нужны деньги. Всегда. Даже тем, кто целыми днями проводил свое время в интернете, нужны были деньги хотя бы для того, чтобы банально выживать в реальной жизни. Говорить, что деньги не играют никакой роли или играют незначительную роль в жизни одного человека и в жизни всего человечества, – самая глупая и лицемерная вещь, которую я слышал в то время. И что самое забавное, я не видел ни одного человека без денег, который говорил бы так же. Я знал тех, для кого деньги не были самоцелью, все они были замечательными людьми, но достигали успеха из них только те, которые все же смирились с необходимостью считать, распределять и умножать деньги. Попробуй как-нибудь посмотреть на всю мировую историю с точки зрения денег и борьбы за них, и поверь, тебе многое станет понятно. Мы всего лишь люди, и зачастую животные инстинкты, а не высокие идеи, становятся основой нашего мышления. И поверь, в эти инстинкты никогда не входило спасение мира, улучшение жизни людей в отсталых странах и прочие благородные мотивы. Но вы воспитаны по-другому, вы думаете по-другому, вы мыслите глобально, и именно вы сможете возродить человечество, когда придет время. Я услышал это из твоего монолога и теперь на сто процентов уверен, что ПУХ-1 идет верным курсом.
«Спасибо за комплимент, доктор Сато, но до «возрождения человечества» вы не доживете. Совсем скоро…»
– А теперь поговорим о пистолете у тебя в заднем кармане.
Я резко выдернул пистолет, взвел курок. И все же – откуда он узнал? Неужели все идет согласно его плану? От этой мысли меня пробрала ледяная дрожь. Нет. Вот он. В моем прицеле. На расстоянии вытянутой руки. Ему не скрыться, не убежать. Я спасу Юту. Я победил Сато.