Противоположная стена оказалась увешана чем попало – точнее, в основном вырванными страницами, а что попало было изображено на них, Джейсон мало что рассмотрел, но за разнообразие готов был поручиться.
– Че за херь? – вполголоса спросил у кого-то Мартин. Солнцезащитные очки не помешали ему тоже увидеть нечто странное, только смотрел он не на пестрящую кусками бумаги стену, а по-прежнему в угол.
Бьющееся сердце подсказало Джейсону, что с него сегодня вполне хватит приклеенных к стене вырванных страниц, однако он медленно вышел на середину красного ковра, чтобы видеть лучше Мартина.
Сердце забилось еще тяжелее, поскольку в темном углу оказалось именно то, что обещал им старик. Мартин тоже вышел вперед, остановился, поравнявшись с Джейсоном. Миллер остался где-то сзади – очевидно, ему хватало и так.
На полу, опершись спиной о стену и согнув ноги в коленях, сидела женщина. Как только Джейсон увидел ее, в нем что-то тяжко содрогнулось подобно глухому колоколу, как будто видение вживили ему в мозг насильно и неестественно, каким-то химическим путем; не в силах отвести взгляд и даже не мигая, Джейсон продолжал постигать. Женщина вряд ли была намного старше его – старик не соврал и в этом. Но как минимум об одной детали гостеприимный хозяин все же умолчал.
Женщина была абсолютно голой и беременной.
Мартин шумно выдохнул, Джейсон для успокоения вообразил дымных змеек, выползающих из его ноздрей, но не помогло, сердце с каждым ударом словно отыскивало место, в котором оно еще не бывало. Женщина сидела на полу и как будто ничего не видела; взгляд ее был устремлен в потолок, лицо наполовину утонуло в ослабшем, но никуда не девшемся полумраке. Джейсон осторожно подступил к краю ковра. Женщина машинально двинула ногой, словно среагировав на сигнал, точнее, ее колено разогнулось помимо ее воли, и ступня проехала вперед по голому полу, не открыв, однако, ни одного темного пятна, которое могло бы скрываться за поднятым бедром. Опустив веки, она неслышно выдохнула, худые плечи отрывисто задрожали. Раздувшийся живот тоже вздрогнул, женщина устало коснулась его бледной рукой, продолжая смотреть в потолок. Она как будто пыталась одновременно смириться с чем-то одним и постичь нечто совершенно иное – в итоге не выходило ничего.
– Объясняй, старик, – подал голос Мартин из-за спины Джейсона. По его тону нельзя было решить, что он абсолютно разочаровался. – Ты же понимаешь, что нам многое непонятно.
Старик молчал. Джейсон обернулся через плечо – у старика был такой вид, как будто его в этой жизни не интересовало ничего больше помимо слияния с вечностью. Миллер стоял на месте, ничего не выражая. Мартин развернулся и подошел к старику.
– Ответить-ка на пару вопросиков, бородатое мудило, – прерывисто дыша, воззвал к старцу он. – Ты зачем нас притащил? Это и есть твоя дочь?
Старик медленно покачал головой.
– Тогда что это за шлюха? Нахера она такая?
Старик снова ничего не сказал.
– Отвечай, говноед!!! – Мартин толкнул старика в грудь, и тот не устоял. Время будто застыло на мгновение, и Джейсон невзначай подумал о твердости пола под их ногами. Затем старик упал. Эхо от удара тела о холодный камень глухо отразилось от всех трех углов. Джейсон решил, что жизнь старца на том и оборвалась – но черный ком шевельнулся, и старик приподнялся на локте.
– Сегодня ночь яркой звезды, – изрек наконец старик, в голосе его не было ни обиды, ни боли – лишь смирение и отречение.
– И хули? – Мартина, похоже, так ошарашил ответ, что он почти не сумел заново разозлиться. Джейсон мельком глянул на брешь, сквозь которую они проникли в строение – там была только ночь и ничего больше.
– Звезды, которая придет, чтоб осветить, – добавил старик и, упершись в пол вторым локтем, принялся медленно, но верно подниматься. Мартин переглянулся с Джейсоном, потом с Миллером.
– Ну что, вас показания устроили? Кто за кем? – Мартин густо сплюнул себе под ноги и снова обернулся к почти выпрямившемуся старику. – Ты прости, что мы немного удивлены, ничего же плохого?
Встав во весь рост, старик больше не стал отводить взгляда. Он посмотрел Мартину в лицо с такой прямотой, что тот невольно отступил.
– Неминуемое, – изрек старик.
Из угла донесся вздох. Обернувшись, Джейсон обнаружил, что женщина в углу несколько переменила положение; теперь она почти лежала на боку, касаясь стены лишь головой и правым плечом, дрожащие руки аккуратно поддерживали вынужденное бремя. В голове у Джейсона снова заклубилось химическое, единственное верное естество этого мира, разрезанное по всем швам и скроенное немного грубовато, но зато уверенно и как будто даже искренне. И еще ему показалось, что он понял, зачем старик привел их сюда. Догадка была такой глупой и запоздалой, что Джейсону стало смешно.
– С другой стороны, опыт-то охеренный, с брюхастой не довелось еще ни разу, стыдно признаться. – Мартин опять сплюнул на пол. Джейсон посмотрел на стену, увешанную вырванными страницами, и подошел ближе, стараясь держаться от распластавшейся на полу женщины подальше. Видно было плохо, но он все же без особого труда разобрал прерывистые вереницы закорючек и даже узнал те из них, которые пробовал высекать в песке; страницы с закорючками висели вперемешку со страницами из каких-то журналов и газет, с которых на Джейсона слепо взирали улыбающиеся модели, пушистые домашние питомцы, вожди из разных стран и эпох, в том числе и те, которые правили его собственной страной, банки душистого кофе, герои детских радиоактивных сказок, старинные автомобили, мобильные телефоны самых последних марок, вещи, о названиях и назначении которых Джейсон даже не стал догадываться, тоскливые картины ушедших миров, радужные картины миров грядущих, песчаные берега, морские бездны, черные дыры. Женщина снова вздохнула. Джейсон подумал, что так выглядят рейв-пати без музыки, но с усиленными дозами.
– Миллер, ты как? Не желаешь опыт обогатить? Старик явно что-то мутит, но мы же можем на время забыть про него. – Мартин жидко сплюнул в третий раз и принялся ходить из стороны в сторону. Джейсон отвернулся от стены и посмотрел в угол. Женщина, очевидно, набралась сил и попробовала приподняться, уперев локоть в пол, но получалось у нее плохо. Шаги Мартина затихли.
– Старик, ответь лучше прямо, вертел я загадки твои. Что тебе от нас нужно? – Джейсон никогда не видел и не слышал Мартина в столь сбивчивом расположении духа. Что происходило с ним самим, он тоже не сильно понимал. Джейсон хотел отвернуться, но вид женщины со вздувшимся подобно гигантскому мячу или арбузу животом, безуспешно пытающейся изменить положение неподвластного ей тела, как-то странно на него подействовал; ни о чем не думая, он шагнул вперед.
Тишина стала мертвейшей; женщина медленно повернула голову и посмотрела на него. Черты ее стали понемногу проясняться; Джейсон увидел, что она была невероятно красива, словно только что вышла из сада, где осталось все остальное первородное, не решившееся шагнуть за ней и сгоревшее в яростном пламени; в ее омытых полумраком чертах застыло что-то мучительно чистое, рвущееся сквозь мрак всего остального мира, загнавшего ее в этот темный угол; темные глаза смотрели будто сквозь пелену, которая только со стороны Джейсона была прозрачным воздухом, а изнутри – чем-то катастрофически несовместимым с человеческим разумом в любом его проявлении. Темные волосы разметались по бледным плечам встревоженными волнами, белые груди вздымались вместе с неслышным дыханием спокойно и почти неощутимо. Джейсону показалось, что его заковали в янтарь, чтобы мир никогда больше не посмел его потревожить; чтобы развеять наваждение, он нагнулся вперед и неслышно выдохнул, послав крупицу своего дыхания навстречу бледным полураскрытым губам. Женщина как будто почуяла движение навстречу, а через мгновение веки ее почти смежились, и по лицу невидимым бисером прокатилась спазматическая волна; затем она напряглась и сумела прислониться к стене обеими лопатками, после чего стала медленно приподниматься, принимая положение, в каком они застали ее, впервые разглядев в темном углу.
– Эй, ты там че, непорочный выкидыш кастуешь? – окликнул Мартин. Джейсон всмотрелся в лицо, ставшее еще белее; потом бледные скулы напряглись, сжавшись будто в попытке раскусить какое-то зло. Услышав скрежет, с которым сорвались друг с друга сверкнувшие в полумраке ряды, Джейсон понял, что злом этим была боль. Под душной тесной каской заплясали вожди, кофейные банки, черные дыры. Он снова почти все понял, не понял только, удивляет его что-нибудь или пока еще нет. Из вздрогнувшей груди вырвался вздох, тяжкий и покорный; Джейсон невольно отшатнулся. Женщина уставилась в потолок и снова оскалилась, дрожащие руки уперлись в пол.
– Она рожает, – сказал Джейсон отстраненно, будто стоял у доски, на которой было начерчено мелом сто разных ответов, ни один из которых не был ему знаком. Женщина судорожно вытянула шею и издала какой-то странный звук, звериный, беспомощный. Словно учуяв родственную боль, снова завыла собака. Джейсон обернулся. Мартин с Миллером смотрели на него, старик никуда; у Мартина был такой вид, словно все увиденное им в доме без угла было музейной панорамой, а Джейсон – гидом-зазнайкой, непонятно для чего раскрывшим истинный смысл демонстрации. Миллер, напротив, оставался совершенно невозмутимым. Мартин подошел к краю ковра и вгляделся в происходящее, сгорбившись и вытянув шею, как перед спуском со смертельной лыжни.
– Скажи, старик, ты нас именно за этим и привел? – спросил он слегка дрожащим голосом. Джейсон помнил Мартина, бывшего не в себе, такой Мартин ему нравился меньше всего. Женщина повторила придушенный животный возглас и обхватила опухоль, грозившую всему черному миру новой вспышкой, даже если секундной. Джейсон приблизился; на блестящей от душной влаги шее женщины выступили темные жилы, горло конвульсивно сжималось, еле разжимаясь. В мертвом полумраке воцарялась необратимость.
– Звезда освещает неминуемое, – произнес старик. В его голосе не было вообще ничего. Джейсон опустился на корточки и отрешенно заглянул туда, где не темнело ничего лишнего, заглянул словно предвидя все, чему суждено было случиться. В душной груди будто скручивалась тугая скользкая спираль, в голове что-то неслышно подвывало. Джейсон неуверенно обернулся к братьям по оружию. Мартин внезапно сумел понять его и через непроницаемую толщу очков; рот растянулся в давно знакомом и таком родном шакальем оскале.
– Ты хули там удумал, акушер еба́ный, – с игривым недоверием усмехнулся Мартин. В ответ женщина распахнула рот и разрубила воздух хриплым нечеловечьим криком. Мартин отшатнулся как от взрыва, Джейсон не упал только потому, что уперся обеими ладонями в пол. Спираль в груди стала стремительно разматываться, протягивая распрямляющийся конец куда-то к горлу.
– Так, дальше мне не интересно, – заключил Мартин, поправляя чуть не слетевшие очки. – Старик, ты нам очень крупно должен, ты понимаешь?
Мартин в бессчетный раз повернулся к старику. Тот смотрел прямо на Мартина.
– Вы должны остаться до конца, – сказал старик. – Иначе все пропадет.
Женщина вздрогнула всем телом и снова закричала. Джейсон представил себе кого-то, кто мог судить о происходящем со стороны, и покрылся душной влагой. Потом немощная с виду рука оторвалась от набухшего цветка жизни и вцепилась Джейсону в запястье. Джейсон ощутил дрожь и не понял, обхватившая его рука дрожала или он сам. Женщина закричала опять, отчаянно, без слов моля о жизни не для себя, а для всего, кроме нее. Джейсон попробовал отстраниться, но у него не вышло, тонкие пальцы сжали его еще крепче. Собака опять завыла, потом залаяла – даже она не могла спокойно перенести свет воцарившейся в небе звезды. Женщина стиснула зубы и гортанно захрипела, исступленно закрутив головой из стороны в сторону.
– Да помогите!!! – закричал Джейсон отчаянно.
– Без обид, чувак, я только крестить могу, – отозвался Мартин, веселья в его голосе не было совсем.
Джейсон развернулся назад, насколько позволила хватка истошно бьющейся женщины. Старик смотрел в стену напротив себя; Миллер по-прежнему ничего не выражал своим видом, просто стоял на месте, косо уставившись стволом автомата в пол. Мартин отошел подальше. Джейсон понимал, что ему не в чем их винить, хотя и не был уверен, что тоже шагнул бы назад, ослабь трясущаяся женщина хватку. Джейсон ткнул свободной рукой в безразличный силуэт старика.
– Если она сдохнет, я не виноват, понял? – закричал он. Старик не ответил и не обернулся. Конвульсии женщины усилились, дернувшись в очередной раз, она чуть не уронила Джейсона прямо на себя.
– Хули стоишь, мудак? – заорал Джейсон, обращаясь к Мартину. Мартин покачал головой. Собака снова подала голос – правда, в этот раз вместо воя послышался встревоженный лай, как будто Джейсон сумел сильно напугать ее своим криком. Лай не прекращался. Джейсон почуял подступающую панику. Женщина прижалась боком к стене, сильно выкрутив ему руку, и снова зарычала по-звериному.
– Смотри-ка, – странноватым голосом произнес Мартин, указав куда-то на пол. Джейсон, превозмогая боль, опустил взгляд. На полу, прямо у разведенных в стороны бедер роженицы появилось темное пятно, не слишком маленькое. Полумрак лукавил, но Джейсон сразу понял, какого цвета оно было на самом деле. Мокрые пальцы сжались сильнее – роженица словно хотела выкачать из него хоть немного тепла или чего угодно, лишь бы продолжить биться в муках.
– Бросай ее нахер, – выговорил Мартин. По его тону было понятно, что его проняло. Женщина ударилась затылком о стену, после чего обратила лицо к безразличному темному потолку и истошно, раскатисто взревела, как смертельно раненная хищница. Пока Джейсон пытался понять, не течет ли что-нибудь из его ушей, женщина снова ударила стену головой, куда яростнее, чем в первый раз. Джейсон почувствовал какой-то душный смрад внутри груди, жалкое подобие которого ощущал и ранее в моменты, когда ничего не мог сделать. Женщина замахнулась в третий раз, но тут между стеной и ее затылком возникла ладонь Мартина, и удара не случилось. Джейсон удивленно посмотрел на Мартина – тот тоже присел на корточки, чтобы было удобнее. Голова женщины продолжала интуитивно рваться назад, но Мартин держал крепко. Смрад в груди Джейсона никуда не делся, но стал слабее. Он запоздало заметил, что собака больше не лает, но не понял, значило это что-либо или нет.
– Возьми ее тоже, – попросил Джейсон. Мартин кивнул и аккуратно поймал рвавшую воздух левую ладонь женщины своей ладонью, тоже левой. Женщина захрипела, изо всех сил сжав челюсти, но бившие ее судороги как будто ослабли, Джейсон ощутил, что она больше не хочет порвать ему ногтями кожу и потрогать его кости. Вдруг что-то возникло сзади. Джейсон повернул голову и увидел Миллера, без особого труда подошедшего к ним незамеченным под прикрытием голосов и возни.
– В родах понимаешь что-нибудь? – спросил Джейсон. Ему самому было почти смешно.
Миллер промолчал.
– А давай может я автомат твой подержу, а ты ее? – предложил Мартин, не оборачиваясь и на всякий случай не выпуская затылка роженицы. – Че дальше-то делать?
– Ничего, – спокойно ответил Миллер.
– Круто, может, домой пойдем тогда? – Мартин усилил хватку – женщина невольно попыталась высвободиться.
– Ничего больше мы все равно не сделаем. Не о чем волноваться, – пояснил Миллер. Джейсона успокоил не столько смысл сказанного, сколько тон Миллера. Не зря тот был столь недосягаемо монументален в лучшие мгновения своей жизни. Хоть суставы уже содрогались от судороги, Джейсон даже не подумал предложить Миллеру ненадолго присесть рядом с женщиной вместо него. Старик стоял где-то позади, у него были какие-то свои планы на происходящее или не было никаких, Джейсону уже было все равно.
– Пусть собака снова завоет, мне с ней легче было, – признался Мартин, меняя упертое в пол колено на другое. Джейсон вдруг ощутил, как слабеет хватка державших его пальцев – женщина выпускала его, больше не видя в нем никакой опоры. Приблизившись, Джейсон понял, что не ошибся – темные глаза женщины пытались заглянуть внутрь головы.
– Задыхается!!! – прорычал Джейсон, чувствуя невыносимый озноб во всем теле. Мартин растерянно переглянулся с ним. Из бледных полураскрытых губ вырвался едва слышный хрип, лёгкий, словно просящий бросить и не жалеть.
– Подвиньтесь. – Миллер опустился на корточки и отложил автомат, шлем снимать не стал, как и они все. Неслышно втянув в себя безразличный полумрак, он приблизился к лицу женщины, дальше Джейсон смотреть не стал; он не стеснялся, просто нутро уже не впервые в жизни подсказало ему – чем слепее, тем больше надежды. Собака не лаяла и не выла. Непереносимая тишина все же оборвалась – женщина захрипела, втягивая воздух уже без чужой помощи. Когда она сделала это увереннее, Миллер взял с пола автомат, встал и отступил назад. Джейсон сомкнул веки сильнее, унимая дрожь, бившую во все уголки его тела. Вдруг женщина снова закричала, сначала протяжно, потом отрывисто, словно подбирала мелодию, способную преодолеть какой-то предел. Джейсон взял ее ладонь обеими руками, зажмурился и непонятно для чего опустился на колени; потом, уже не думая и не сопротивляясь, склонил голову и приложил руку женщины к своей каске, под которой хаотично бурлили самые невероятные цвета. Женщина нашла самую высокую ноту своего диапазона, и цвета под каской Джейсона превратились в лихорадочно пляшущую зигзагоподобную волну. Когда крик женщины все же стих, Джейсон открыл глаза и увидел новое темное пятно рядом с первым, намного больше первого. Женщина судорожно изогнулась, словно ломая в себе что-то несопоставимое с ее естеством, и закричала опять.
– Всем заткнуться!!! – приказал Миллер полухрипом-полушепотом. Джейсон мог бы позволить себе хотя бы для приличия недоуменно уставиться на Миллера в ответ – но он лишь с размаху накрыл неподатливый рот женщины вспотевшей ладонью, столь многое передал ему голос Миллера, хоть он и не понял, что именно. Мартин придвинулся ближе со свой стороны, видимо, тоже на всякий случай. Онемевшая роженица исступленно зашевелилась в их вмиг огрубевших руках, показывая им, что это всего лишь малая часть всей силы, которой она воспользуется в скором времени. Миллер развернулся и бесшумно отступил к стене, выставив автомат вперед. Джейсон крутанул головой, чтобы оценить происходящее. Ничего не происходило. Старик стоял на месте.
Роженица попыталась вдохнуть зажатым ртом, у нее ничего не вышло. Сквозь обхватившую ее мокрые скулы ладонь Джейсона попытался пробиться отчаянный вопль; Джейсон лишь надавил сильнее, не придумав ничего лучше. Миллер неслышно шагнул вперед и снова замер. Что-то донеслось сквозь толщу стены. Женщина дернулась, но Джейсон с Мартином удержали ее. Лицо Мартина, окутанное полумраком, казалось темным и само по себе; Джейсон вдруг подумал, что уже видел настоящего, знакомого ему Мартина в последний раз. Опять что-то послышалось; Миллер, очевидно, предугадав какую-то закономерность, медленно пошел вперед, навстречу выломанному углу; Джейсону казалось, что Миллер касается каменного пола не подошвами, а только шипами на них. Роженица рванулась в сторону, но Мартин среагировал моментально, упав на пол и обхватив ее обеими руками; Джейсон из последних сил вдавил ладонь в лицо женщины, отчаянным взглядом и хаотичной артикуляцией умоляя ее прислушаться если не к собственному сердцу, то хотя бы к разуму крайне ограниченного контингента самых авторитетных вооруженных сил в мире. Роженица не хотела смотреть ему в глаза, она хотела выпустить из себя боль, которой по-прежнему было очень много; вздувшийся живот судорожно колыхался в такт ее придушенным конвульсиям.
Вдруг по стене, вдоль которой шел Миллер, что-то ударило снаружи, несильно, но хлестко. Джейсон вздрогнул и обернулся. Миллер, уже дошедший до середины стены, замер, его было хорошо видно – пробивавшаяся сквозь выломанный угол ночь, пропитанная светом странной звезды, уже не была слишком темной, да и глаза давно привыкли к полумраку помещения. Женщина попыталась схватить ладонь Джейсона зубами, но у нее почему-то не вышло; она продолжила извиваться и вымученно хрипеть, однако лежащий на полу Мартин держал ее крепко. По стене снова ударили, но теперь уже два раза и гораздо ближе к тому месту, где стены не смыкались из-за дыры. В груди Джейсона забурлило смрадное варево предчувствий. Теперь он не мог оторвать взгляда от Миллера, стоявшего уже так далеко от них. Миллер, очевидно, что-то решал; потом двинулся дальше, ступая все так же неслышно и держа автомат направленным на приближающуюся к нему брешь. Когда до сближения с выломанным углом оставалось шагов десять, кто-то снова ударил по самому концу стены у самого прогала, только уже трижды, очевидно, оповестив Миллера о его проигрыше в этой гонке. Послышались шаги, несколько осторожные, но нисколько не робкие; потом в дырке между стенами возник силуэт. Острый конец распрямившейся спирали рванулся вверх и воткнулся поперек, перекрыв Джейсону дыхание.
Силуэт гостя застыл в середине дыры, заискивающе сгорбившись перед не ждавшей его появления публикой; черты силуэта была пропитаны каким-то вульгарным гротеском, Джейсон даже не понял сразу, что именно он увидел. Выждав немного, силуэт распрямился, и Джейсон узнал, что их гость внушительностью очертаний превосходит Миллера. Миллер, однако, двинулся гостю навстречу, немного опустив ствол автомата. Когда Миллер остановился, Джейсон понял, что странного было в облике их визитера; у него не было лица, точнее, оно было, но визитер спрятал его за каким-то странным предметом, который держал обеими руками. Зрение и все прочие функции познания не подвели Джейсона, и он почти сразу уяснил, что предмет в руках застывшего в проеме человека был отрезанной или оторванной головой собаки, которая больше не выла и не лаяла. Ладонь, сжимавшая рот роженицы, затряслась, как под электрическим током; зубы все-таки сумели сомкнуться на его коже. Джейсон тоже сжал свои, только на пустом месте. Мартин попытался оттянуть роженицу назад, та отчаянно забила ногами по полу. Пришелец повернул удивленную собачью морду в направлении угла, откуда доносился шум. Джейсон не знал, насколько темным будет их угол для гостя, если тот вдруг решит резко оборвать свой маскарад. Старик тоже неотрывно следил за визитером – тот сумел заинтересовать даже его. Миллер стоял, спокойно глядя на ночного гостя. Гость, очевидно, раздосадованный подавленной публикой, опустил уже ненужный атрибут. За мгновение до этого разгоряченный мозг Джейсона осознал, что визитер был одет в форму самой сильной и гуманной армии в мире – в такую же, какая была на них всех. Его обдало не жаром, а какими-то кипящими червивыми помоями.
За собачьей мордой прятался Шепард. Его все хорошо знали – и Мартин, и Миллер, и весь их мирно прозябающий на местных улицах контингент. Шепард появлялся не слишком часто, но забыть его потом было уже невозможно. Он был обычным рядовым, но существовал как будто вне званий и каких-либо систем измерения. По внешности Шепарда невозможно было судить о его происхождении, как и по имени. Габариты его были выдающимися, голова – всегда наголо выбритой, кожа – странного коричневатого оттенка. Однажды Шепард подошел к Джейсону в столовой и зачем-то долго трогал пальцем край его тарелки, оставив на ней жидкое коричневое пятно. Джейсон готов был поклясться, что пятно исторгла кожа Шепарда. Пахло пятно так отвратительно, что Джейсон готов был окунуться с головой в общий уличный туалет, лишь бы навсегда забыть этот запах.
Убрав собачью голову, Шепард оскалился, приветствуя старшего по званию коллегу. Каски на бритой голове не было. Миллер подступил еще на шаг, отведя ствол автомата в сторону.
– Доброй ночи, Шепард.
Звериный оскал Шепарда стал шире.
– Слишком доброй, я бы сказал, – не совсем понятно съязвил он.
– Что это у тебя? – спокойно спросил совершенно не растерявшийся Миллер, кивнув на собачью голову. Шепард снова приложил ее к лицу и издал хриплый раскатистый рык. Роженица сжала зубы изо всех сил. Джейсон ощутил теплую струйку, юркнувшую ему в рукав, однако не позволил себе дернуться или переменить положение тела, боясь послать в сторону выломанного угла ненужный сигнал.
– Про царя-кровопийцу читал? – пояснил Шепард, снова убирая оторванную голову. – Была у него свита собакомордых, которые любой угол унюхать могли. – Шепард весело помахал собачьей головой, после чего швырнул ее назад. Голова ударилась о землю глухо, как проколотый мяч. – Мне вот тоже не спится что-то сегодня.
Миллер понимающе кивнул. Джейсон, трясясь и сжимая зубы чуть не до хруста, прикинул расстояние от их угла до бреши, у которой стояли Миллер с Шепардом, Миллер внутри, Шепард – снаружи. Шагов тридцать или чуть меньше.
– Кстати, помнишь, ты на шмару-предсказательницу жаловался не так давно? Я же совсем недалеко был в тот момент. – Шепард оскалился совсем по-людоедски. – Ты почти напротив дома одного стоял, а я внутри был, в гостях. Там девчуля занятная обитает, лет десяти от роду, и родители ее. По-нашему вообще не говорят, но это и не важно. Я вот как раз в тот момент на скамейке стоял, а она на полу, передо мной, во весь рост. Или сложная загадка? – Шепард расхохотался. Эхо заметалось по залу, отскакивая отовсюду. Женщина почти разжала зубы, но Джейсон не успел поблагодарить ее в мыслях: она снова попыталась закричать. Джейсон запоздало надавил второй рукой ей на горло. Мартин потащил роженицу на себя, и она снова забила ногами о пол. Шепард заинтересованно посмотрел на увешанную страницами стену и как будто что-то разглядел сквозь двадцать с лишним шагов полумрака.
– Да нет, не очень, – все так же спокойно ответил Миллер. Шепард заинтересованно взглянул на его автомат.
– Всегда начеку? Уважаю. Я вот налегке, даже каску не взял, не простыть бы. А неплохо вы наследили, кстати, я уж по звездам идти собирался. Видел эту, здоровую? Как будто в честь чего-то загорелась.
Роженица утробно зарычала, без предупреждения прокусив кожу Джейсона насквозь. Джейсон едва не затолкал ей ладонь в рот, но утихомирить не смог; женщина стала дергаться с неимоверной силой, Мартин уже не держал ее, а скорее висел на ней.
Миллер ничего не ответил про звезду, он молча стоял, спокойно глядя на Шепарда. Ствол его автомата миролюбиво смотрел в сторону.
– А вообще громко вы тут кричали, – усмехнулся Шепард. – И долго. Но я все равно как будто пока еще вовремя.
Шепард посмотрел в темный, самый далекий от него угол через плечо Миллера, прислушался к происходящему там. Несмотря на изнуряющую борьбу с роженицей, Джейсон слышал все, о чем они говорили, и вдруг очень серьезно задумался об автомате в руках Миллера – единственной имевшей хоть какой-то вес вещи.
– А это там кто стоит? – заинтересовался Шепард, очевидно, рассмотрев в полутьме старика.
– Да так. – Миллер неопределенно пожал плечами.
– Не террорист номер один? – усмехнулся Шепард, дыхнув на Миллера невыносимым смрадом. – То есть он вас привел, приготовился к зрелищу, а у вас даже у троих сил не хватило? Мудаки вы знатные, конечно. – Шепард как бы между делом хрустнул сочленениями пальцев на правой руке, даже этим незамысловатым действием породив множественное эхо по всему темному залу. – А у меня, мне кажется, хватит. Была у моего брата как-то раз жена брюхатая, не спорю. На роды не позвали только. Так что разреши-ка войти.
Шепард шагнул вперед.
Сердце Джейсона застыло, стены и потолок придвинулись ближе, начисто отрезав оставшуюся где-то там снаружи вселенную. Миллер ступил Шепарду навстречу. Согнутая в локте рука Шепарда вдруг резко распрямилась и ударила Миллера по лицу. Миллер рухнул на пол подобно статуе сверженного царька, выроненный автомат отлетел в сторону и изо всех сил ударился в стену, после чего тоже упал вниз, притворившись ничьим. Ладонь Джейсона разжалась сама по себе, и роженица, получив наконец долгожданную свободу, закричала снова. Мартин, оставшийся без поддержки, вдруг как будто потерял всю свою силу: роженица, не перестав кричать, дернулась всем телом, и его руки разжались сами собой. Роженица резко выгнулась, упершись огромным животом в пол. Шепард вожделенно взглянул в их резко оживший угол, после чего очутился на не успевшем подняться Миллере и изо всех сил ударил снова; Миллер успел подставить предплечье, и оно с очень неприятным звуком влетело ему в лицо. Шепард ударил другой рукой и в этот раз сразу попал куда хотел. Джейсон, чувствуя, как по всему телу разливается лава вперемешку с невыносимо смердящим гноем, переглянулся с Мартином. Роженица кричала, продолжая упираться животом в пол будто в надежде его раздавить.
– Переверни ее!!! – заорал Джейсон. Мартин попытался снова схватить роженицу сзади, Джейсон взял ее за ноги; роженица заорала, едва не коснувшись подбородком своего горла. Джейсон кивнул, и они с большим трудом сумели уложить ее на спину. Роженица внезапно схватила Джейсона за шею и притянула к себе; в ее почерневших глазах он безошибочно разглядел предчувствие исхода.
Из конца зала донесся звук падения человеческого тела на пол приблизительно с высоты человеческого роста; Мартин вскочил было, но остановился, как будто там бились не его сослуживцы, а творцы миров. Джейсон понимал, что их с Мартином бездействие или бездействие кого-то одного из них порождает страшные вещи, но взгляд роженицы заразил его мозг какой-то странной истиной, словно сотканной из всего, чему Джейсон успел удивиться за свою недолгую жизнь; возможно, она сама этого не хотела. Уже привычный сумрак как будто снова сгустился, потяжелел. Джейсон с трудом прогнал наваждение и обернулся назад. Шепард восседал на груди Миллера, с упоением душа его. Миллер вяло цеплялся ослабевшими руками за плечи Шепарда. Роженица закричала снова, будто выражая всю боль, которую испытывал мир в этот миг. Старик, замерев, тоже наблюдал за слившимися у выломанного угла силуэтами; исход конфронтации явно волновал и его тоже. Мартин снова рванулся было на помощь, но тут ладони Шепарда почему-то соскользнули с шеи уже, казалось, смирившегося со своей участью Миллера; мгновение спустя Миллер нанес резкий удар снизу, угодив Шепарду в нижнюю челюсть, причем с такой силой, что тот опрокинулся навзничь, высоко задрав ноги.
– ДА, СУКА!!! – заорал Мартин, высоко подпрыгивая и тряся сжатыми кулаками с поднятыми средними пальцами. Джейсон прекрасно его понял: в этот момент они оба любили Миллера больше всего на свете.