Корнет Савин

– Нет, вам показалось, – ответила она.

Скрывая неловкость, девушка отвернулась от Савина и подошла к князю.

Николай Константинович, внимательно наблюдавший за ними, спросил:

– А теперь ты как?

– Страдаю в корнетах, ваше высочество. Вам, случайно, адъютант не нужен? – со своим обычным задором спросил Николай.

Он попытался ещё раз затянуться диковинной трубкой, но с непривычки опять закашлялся от едкого дыма, раздирающего гортань.

– Вот артист! – воскликнул Николай Константинович, со смехом оборачиваясь к своей спутнице. – Фанни, ты видала наглеца?

– В Париже таких каждый второй, – непринуждённо возразила девушка и насмешливо взглянула на корнета.

– А здесь я такой один, – бойко отозвался Николай.

Князь пристально смотрел на корнета. Он чувствовал, что молодой человек всё больше и больше нравится ему. Что-то в нём было эдакое залихватское, чего недоставало в княжеских покоях с их помпезностью и чопорностью.

– Хватит, корнет, – приказал князь со смехом и энергично махнул рукой. – Решено, будешь моим адъютантом! Мне таких весельчаков не хватает. Фанни, дорогая, налей нам шампанского!

Видимо, так распорядилась судьба. Жизнь Савина изменилась столь резко, что он и мечтать не смел. Служить у князя означало поймать жар-птицу за хвост, и этот счастливый жребий выпал корнету совершенно случайно.

6.

В резиденции великого князя было несколько шумно. С утра слуги бегали как заведённые, готовясь к возвращению его высочества. В комнатах пахло свежими пирогами и сладким соусом. В просторные окна врывался тёплый апрельский ветер, сдувая пыль с бронзовых статуй.

Вместе с ветром, быстро поднявшись по резной дубовой лестнице, в кабинет князя влетел Николай Савин. В руках он держал средней величины конверт с тёмным штемпелем. Князя в кабинете не оказалось, и адъютант продолжил его поиски. Просторная гостиная была идеально прибрана, но также пуста. В коридоре не было ни души. Видимо, слуги собрались в столовой, занимаясь сервировкой стола.

Савин подумал, что князь, наверное, почивает в спальне, и поспешил туда. Он знал, что в конверте важное донесение, которое следует доставить срочно. Дверь в покои была чуть приоткрыта, и корнет осторожно, почти беззвучно подошёл к ней. Но в последний момент адъютант замер на месте – он заметил в комнате знакомый силуэт.

Это была Фанни. Она стояла у зеркала, в одном кружевном белье, готовясь примерить новое платье. Не в силах оторвать взгляд от дивного зрелища, Савин застыл как статуя. Очаровательная девушка выглядела как божество, сошедшее с небес. Длинные стройные ноги прятались под прозрачными кружевами, не скрывавшими форм великолепного тела. Высокая грудь, сжатая узким корсетом, подчёркивала необыкновенно тонкую талию. Точёная фигурка Фанни напоминала драгоценный бокал с шампанским, который Савин когда-то получил из её белоснежных рук.

Почувствовав присутствие постороннего, Фанни оглянулась и заметила корнета, прислонившегося к створке двери. Он испуганно вздрогнул, но девушка без смущения воскликнула:

– О, Савин! Что ж вы там стоите? Разве не видите, что даме нужна помощь?

Корнет понял приглашение девушки по-своему. Войдя в спальню, он наглухо закрыл за собой дверь.

– Я просто искал его высочество, – приблизившись к Фанни, пробормотал адъютант. – У меня для него письмо. Вот.

Он показал девушке конверт, продолжая любоваться её прекрасными ногами. Фанни сделала вид, что ничего не замечает. Спокойно повернувшись к нему спиной, она подала ему концы корсетных шнурков.

– Не придумывайте, вы искали меня, – сказала она, кокетливо прищуриваясь своему отражению в зеркале.

Она соблазнительно качнула бёдрами, от чего на лбу Савина выступила испарина.

– Ну, что вы стоите, как памятник? Затяните корсет потуже, – приказала Фанни. – А то моя Параша опять куда-то убежала.

Незаметно вытерев лоб рукавом, Савин положил письмо на стол и потянул за шнурки. Но вместо того, чтобы потуже затянуть корсет, он решительно принялся расшнуровывать его. Фанни не сопротивлялась. Томно выгнув спину, она слегка коснулась корнета своими локонами. Обольстительная грудь, вырвавшись из тесного корсета, вздымалась от быстрого дыхания девушки.

В это время великий князь стремительно поднимался по лестнице, ведущей в спальню. Ему страстно хотелось обнять возлюбленную и забыться у неё на груди после долгой дороги. Внизу его встретила прислуга и заботливо предложила пообедать. Князь проворчал, что это подождёт, так как он желает сначала переодеться. В руках у него были подарки для неотразимой Фанни – шикарный букет из белых роз и коробка со шляпкой. Войдя в длинный коридор, Николай Константинович громко крикнул:

– Фанни, дорогая, ты где? Твой медвежонок соскучился!

Он торжественно открыл дверь в опочивальню, просунув вперёд букет и коробку, а затем вошёл сам.

Фанни лежала полуодетая на большой кровати под белоснежным одеялом. Потянувшись, как после долгого сна, красавица улыбнулась князю. Глаза её сладко жмурились от удовольствия. Но Николаю Константиновичу вдруг показалось, что Фанни не слишком-то ждала его и совсем не подготовилась к его приезду. Красивое голубое платье валялось на полу, белые шёлковые чулки небрежно свисали с кресла.

Впрочем, посмотрев на обнажённые плечи возлюбленной, князь забыл о своих подозрениях. Он принялся раздеваться, но его одежда, как назло, была туго застёгнута. Требовалась помощь слуги, но у князя не было терпения дожидаться. Он бросился в объятия Фанни, прижимаясь к ней всем телом. Его страстные поцелуи обрушились на пухлые губки девушки, от белокурых локонов которой маняще пахло французскими духами. Букет упал рядом, осыпав Фанни душистыми лепестками. Князь наслаждался ответными поцелуями, о которых так мечтал, трясясь в карете.

Минутой раньше Савин успел сбежать из постели Фанни в чём мать родила, едва заслышав в коридоре голос князя, и теперь прятался в гардеробе. Здесь было темно, пыльно и тесно. Адъютант осторожно натягивал одежду, стараясь не издать ни звука. Сердце его бешено стучало от осознания остроты и опасности момента. Один неверный шаг, и жизнь повиснет на волоске. Одевшись, он приоткрыл дверцу и хотел было покинуть своё укрытие, но слова Фанни заставили его остановиться.

– Медвежонок, подожди. Я кое-что тебе хотела сказать.

Фанни слегка отстранилась, что привело князя в недоумение.

– Давай быстрее, я весь горю, – сердито потребовал он, вновь стискивая девушку в объятиях.

Фанни снова отодвинулась с непонятной настойчивостью. Глаза князя потемнели от гнева.

– Мне правда сейчас не до этого, – девушка поправила растрёпанные локоны и отвернулась к окну.

Николай Константинович ощутил нарастающее раздражение и тревогу.

– Что, опять голова болит? Сколько можно? – воскликнул он.

Расстроенный князь посмотрел на забытый букет роз так, словно цветы были виноваты в странном поведении его любовницы.

– Да… – огорчённо проговорила Фанни.

Помолчав немного, она добавила:

– Но это не главное. Мне опять пришло письмо от мамы.

Николай Константинович откинулся на спину:

– Давай наконец-то перевезём её в Россию. Так будет проще всем.

Фанни слегка поёжилась и, не глядя ему в глаза, возразила:

– Но она так больна, что не перенесёт дороги. А денег на лекарства нет.

– Ты же знаешь, все мои траты проходят через императорскую бухгалтерию. Я совершенно не свободен в финансах.

С этими словами князь печально вздохнул.

В этот момент раздался странный звук, будто что-то упало. Николай Константинович обернулся и подозрительно посмотрел в сторону зеркального шкафа. Фанни тотчас схватила князя за борта мундира и заставила повернуться лицом к ней. Взгляд её был таким пронзительно-грустным, что Николай Константинович ощутил приступ стыда. Любимая девушка просит о помощи, а он, племянник императора, оправдывается отсутствием денег!

Причиной шума в шкафу, конечно же, был Савин. Он нечаянно уронил гардеробную стойку. Удар о пол показался несчастному адъютанту громким, как выстрел из пушки. Обомлев от страха, он сжался в комок. Несколько минут Савин боялся даже дышать, прислушиваясь к каждому звуку в спальне. В голове лихорадочно крутилась мысль: «Глупая неосторожность может кончиться страшным исходом».

– Но ты же великий князь, – произнесла Фанни.

Голос её звучал гневно и вместе с тем презрительно. В глазах отражался горький упрёк.

– И в чём тогда твоё величие? Ты не способен помочь любимой женщине. Или твои слова о любви – просто притворство?

Фанни намеренно пошла в атаку, переключая внимание князя на обиду. Она знала, что вспыльчивый характер заставит его уйти.

– Ну, знаешь…

Князь резко поднялся с постели, обескураженный дерзким поведением возлюбленной. По его перекошенному лицу Фанни поняла, что на этот раз зашла слишком далеко. Но ради спасения Савина, а заодно и себя, девушка продолжала молчать, не обращая внимания на недовольное сопение князя.

Взгляд Николая Константиновича упал на конверт, лежащий на письменном столе.

– А это что такое?

Фанни уныло посмотрела на взъерошенного князя и, недолго подумав, вспомнила:

– А, заезжал твой адъютант, оставил письмо.

– Варпаховский?

– Нет, Савин.

– Давно?

Николай Константинович взял в руки конверт и поднял его на свет, пытаясь разглядеть, что лежит внутри.

– Утром ещё, – небрежно ответила Фанни, слегка пожав плечами.

Князь сорвал печать и пробежал письмо взглядом.

– Опять этот скучный обед в Мраморном дворце. Как они мне надоели…

Он откинул письмо в сторону и вышел из спальни, оставив Фанни наедине с её мыслями и секретами.

7.

На огромном мраморном столе красовалось множество блюд из свежеприготовленной дичи, запечённых овощей и экзотических фруктов. В бокалах сверкала наливка, которую специально готовили для императорского дворца. Столовое серебро отражало сверкание хрустальных люстр с сотнями свечей.

Главной фигурой в обеденном зале был царь Александр II. Он сидел рядом с Александрой Иосифовной, супругой своего брата, и её сыном, великим князем Николаем Константиновичем. Обед немного затянулся, и все ощущали, что царь чем-то недоволен. Плохое настроение его величества проявлялось в напряжённом молчании и насмешливом взгляде. От блеска его глаз Александре Иосифовне было не по себе. Она решила заговорить первой.

– А я на следующей неделе отправляюсь в Боржом. У меня летом такие мигрени. Только воды помогают, – устало проговорила княгиня, со вздохом вытирая лоб кружевным платочком.

– Одна поедете? Без сына? – сдержанно спросил Александр II.

Его лицо казалось выточенным из мрамора – ни малейшего проблеска эмоций.

Александра Иосифовна смиренно посмотрела на царя и перевела взгляд на сына.

– Да, у Коленьки много дел в столице.

Лицо матери выражало искреннее сопереживание, которое она выразила, привычно погладив сына по плечу. Однако любящий жест матери, видимо, ещё сильнее возмутил царя. Он недовольно вздохнул. Княгиня поняла, что просчиталась – невинный разговор о предстоящей поездке оборачивался не в её пользу.

– Александра Иосифовна, а знаете ли вы, какие у него дела? – холодно спросил царь.

Его мрачный взгляд, остановившийся на лице княгини, не предвещал ничего хорошего.

– Известно ли вам, как он позорит царскую фамилию? – повысил голос Александр II, и его кулак тяжело опустился на мраморный стол.

Александра Иосифовна сжалась от неожиданности. Она готова была провалиться сквозь землю. Но возражать или спрашивать не осмелилась – смиренно опустила глаза, чтобы выразить полное повиновение царю.

Князь Николай Константинович почувствовал упрёк в свой адрес и решил вести себя раскованно. Ему казалось, что так его слова прозвучат увереннее. Быстро взяв рюмку с наливкой, князь опрокинул её в рот.

Царь внимательно наблюдал за обоими родственниками. Видя их насквозь, он продолжил железным голосом, словно резал на части и без того перепуганную женщину:

– Значит, не знаете, ваше высочество? Он связался с какой-то американской танцовщицей! Таскается с ней по салонам и курит опиум.

Слова царя прозвучали для Александры Иосифовны как удар грома. Она не могла поднять испуганных глаз и мысленно молилась, чтобы её сын не сказал чего-нибудь лишнего.

– Не переживайте, маменька – проговорил Николай Константинович, гордо вскидывая голову. – Скоро это всё закончится!

Он снова потянулся к графину с наливкой, чтобы быстро налить и выпить.

Александра Иосифовна тотчас выпрямилась и посмотрела на царя с искренней улыбкой. Склонив набок свою красивую голову, она промолвила с присущим ей обаянием:

– Вот видите, ваше величество!

Она обратила радостный взгляд на сына, которого прямо-таки боготворила. Добродушная княгиня искренне верила, что конфликт исчерпан. Но Николай Константинович, со стуком опустив пустую рюмку на стол и не смотря никому в глаза, отчётливо произнёс:

– Просто я женюсь на мисс Лир, чтобы всё было законно и без домыслов. Прошу выделить мне ассигнования на свадьбу. Я уже рассчитал все расходы.

Александра Иосифовна побелела и вскрикнула от неожиданности. Как бы княгиня ни любила своего Коленьку, согласиться с таким безумием она не могла.

Лицо царя налилось багровой краской, брови сошлись в одну грозную линию. С трудом сдерживая гнев, он решительно произнёс:

– Никаких тебе денег, подлец, и никакой свадьбы! На Кавказ у меня поедешь, может, там образумишься!

Физиономия Николая Константиновича вытянулась, мигом исчезло выражение уверенности. Всё ещё надеясь на лучшее, он почти полушёпотом проговорил:

– С маменькой? В Боржом?

– На передовую! – заорал царь так, что бокалы на столе задрожали, а стоящая неподалёку прислуга испуганно отшатнулась.

Кулак Александра II вновь с грохотом опустился на мраморный стол. Гости мужского пола вздрогнули, дамы зажмурились.

Николай Константинович вскочил, словно ужаленный, тоскливо взглянув на царя, и отчаянно пробормотал:

– Я только в прошлом году в Туркестане воевал, через пустыню пробирался под артиллерийским огнём… И теперь снова в самое пекло?

Лицо матери исказилось от сочувствия к любимому сыну, которого так жестоко наказывали за лёгкую шалость. А он, не видя в глазах маменьки уверенности, резко отвернулся. Каких усилий ему стоило не расплакаться от унижения! Князь демонстративно выпил ещё одну рюмку наливки, вытер губы салфеткой и швырнул её на стол. Не прощаясь, он вышел из-за стола и стремительно пошёл к выходу.

Холодные коридоры дворца излучали нестерпимую тоску. Николай Константинович быстро шагал, направляясь к спальне матери. Поворот направо, ещё два поворота налево… Вот, наконец, нужная дверь. Осмотревшись по сторонам, князь с силой толкнул её внутрь. Массивные створки не шелохнулись. Заперто! Князь предвидел этот момент и заранее подобрал ключ с подходящей формой бородки. Он вставил его в замочную скважину, осторожно повернул несколько раз, и дверь в опочивальню Александры Иосифовны послушно отворилась.

Николай Константинович знал, что где-то в потайном месте маменька хранит драгоценности, подаренные ей на свадьбу. Они стоили немалых денег и могли покрыть все княжеские нужды. Денег из казны ему, видимо, не получить никогда. Как бы то ни было, великий князь был не из тех, кто останавливается на полпути и безответно принимает пощёчины. Он не станет терпеть унижения и потакать чужим прихотям! Давно пора понять, что драгоценности по праву принадлежат ему. И он не какой-нибудь кадет, убогая судьба которого заранее определена. Он член царской фамилии!

В душе великого князя бушевали непростые страсти. Гнев смешивался с обидой и нетерпением получить то, что ему давно было обещано маменькой. Сколько можно стоять в стороне от серьёзных дел и лишь соответствовать правилам в угоду другим, словно его самого вовсе не существует. Маменька постоянно опасается гнева государя, но тот сам поставил жирную точку. Не посмотрел ни на племянника, ни на дорогую невестку!

Князь проворно открыл шкафчики трюмо, где, по его мнению, хранились драгоценности. Перерыв всё, он нашёл пару цепочек из красного золота, кольцо с крупным прозрачным камнем и быстро отправил их к себе в карман. Впрочем, это были мелочи. Где-то маменька прятала настоящие ценности – старинные украшения, стоившие многие тысячи. Князь торопливо открывал все шкатулки, которые попадались ему под руку, но ничего достойного в них не обнаружилось.

Николай Константинович со злостью хлопнул рукой по трюмо.

– Перепрятала! Ну, ничего. Я тоже не лыком шит.

Немного подумав, он заглянул под кровать, прощупал все выступы, скрывавшиеся в темноте. Там было пусто. Князя охватила отчаянная тоска. Несколько минут он стоял посредине комнаты, размышляя о своей неудаче. И вдруг на ум пришло воспоминание о тайнике в стене. Когда-то маменька держала там письма и читала при нём одно из них. Тогда князь был ещё совсем юным…

Он бросился на поиски тайника, обшарил все стены и вскоре нашёл маленькую потайную ячейку. Там действительно оказались старые пожелтевшие письма, какое-то недорогое ожерелье и несколько пустых шкатулок. Здесь явно что-то лежало, но маман, видимо, почуяла неладное и перепрятала драгоценности туда, куда ни одна душа не сунется.

– Чтоб тебя и всю твою семейку! – в гневе выругался Николай Константинович.

Сейчас он презирал всю родню, а больше всех – себя, жуткого неудачника.

Немного поостыв и смирившись с безысходностью, князь направился к выходу. Но вдруг его внимание привлекла висевшая в углу икона в золотом окладе, украшенном драгоценными камнями. Маменька говорила, что эта святыня обладает особой силой.

Князя озарила светлая мысль. Может быть, мать держит свои сокровища там, где сам Бог охраняет их? Он молниеносно приблизился к иконе и без труда снял её со стены. Драгоценный оклад засверкал в солнечном свете. За иконой никаких тайников не оказалось. Но князь подумал, достал из кармана складной нож и аккуратно вынул из оклада три крупных бриллианта. «Вот оно, богатство, которое мне принадлежит по праву!» – восхитился Николай Константинович.

Он завернул камни в носовой платок и спрятал свёрток за пазуху. Затем аккуратно повесил икону на место и направился к выходу, не желая, чтобы его заметили рядом с материнской опочивальней.

Подойдя к дверям, князь услышал снаружи чьи-то громкие шаги и испуганно замер. Его сердце бешено забилось, пытаясь вырваться из груди. Прислушавшись, он разобрал негромкий разговор двух слуг и вздохнул с облегчением. Когда шаги затихли, князь осторожно вышел и быстро запер дверь своим ключом.

Наконец-то Николай Константинович почувствовал удовлетворение. Он больше не маменькин сынок и не чья-то прихоть. Его губы уверенно шептали: «Я могу и должен распоряжаться своим имуществом, как заслуживаю по праву. Я племянник императора, великий князь».

8.

Закрытая карета стучала колёсами по залитой солнцем мостовой. Словно гигантские часы тикали, отсчитывая минуты новой жизни великого князя, в которой он волен дать свободу своим чувствам. Савин сидел напротив. Князь в душе гордился своим верным адъютантом. Ему можно доверить самые секретные поручения и не сомневаться, что тот выполнит их проворно и без лишних вопросов. Князь дал ему много, и теперь Савин искренне благодарен за оказанную честь.

– Что ж, Коленька, царь-батюшка обещает отправить меня на Кавказ. Поедешь со мной? – спросил князь, с прищуром посматривая на адъютанта.

– На отдых? Это с удовольствием, – весело отозвался Савин, хлопнув себя по колену. – Петербург надоел ужасно!

– Нет, корнет, на войну, – возразил князь, недовольно вздыхая, и вопросительно посмотрел на Савина. – Готов?

Лицо адъютанта даже не изменилось. Он вздохнул и сочувственно склонил голову.

– За вами хоть на край света, ваше высочество.

– Ладно, не грусти, ещё погуляем, – добавил князь, лукаво зажмурив один глаз. – А пока поручение для тебя. Секретное.

С этими словами князь полез за пазуху и вынул свёрнутый платок. Савин внимательно посмотрел в хитро прищуренные глаза Николая Константиновича. Что-то было в его лице непривычное, словно перед ним сидел другой человек.

– Вот! Сдашь в ломбард, сейчас же, – с заговорщическим видом произнёс князь.

Глядя на адъютанта пронзительным взглядом, он улыбнулся и тихо добавил:

– С меня вознаграждение.

Савин сразу сообразил, что дело важное. Открыв свёрток, он чуть было не вскрикнул, однако не подал виду и тут же завернул платок. Он понимал, что князь действительно поручает ему секретное задание.

– А это?.. – корнет замешкался, подыскивая слова.

Взор великого князя стал вдруг колючим, холодным.

– Подарок от маменьки, а мне без надобности. Но никому ни слова, а то маман обидится не на шутку. Я доверяю тебе, как себе. Так что… Понял меня?

Савин не стал больше расспрашивать и твёрдо произнёс:

– Так точно, ваше высочество. Сделаем как надо.

– Тогда действуй, – князь отвернулся к окну кареты, не желая продолжать разговор.

Николай Константинович не имел опыта в подобных делах и не хотел выглядеть перед корнетом глупо. Не для того его нанимали, чтоб он много вопросов задавал его высочеству.

Карета подъехала к княжеской резиденции и остановилась. Савин проворно выскочил, открыл дверцу и подал руку великому князю. Выйдя, тот вынул из золотого портсигара папиросу и закурил, жадно вдыхая дым.

Когда князь остался один, на его лице отразилась тревога. Это странное чувство было его верным спутником в моменты опасности.

9.

В опочивальне великого князя пахло розмарином и мятой. Фанни в изящной позе расположилась на кружевном покрывале среди высоких подушек. Она с нескрываемым удовольствием пересчитывала свои сбережения. Это занятие согревало её душу в моменты скуки и одиночества.

Резко открывшаяся дверь заставила её вздрогнуть и быстро спрятать купюры под широкий подол юбки.

Князь, словно придворный лакей, лично вкатил тележку с угощениями, прикрытыми блестящими крышками.

– Что, Парашка опять куда-то убежала? – спросила Фанни. Она с откровенной скукой поглядывала на Николая Константиновича, согнувшегося над тележкой.

– Нет. Просто, дорогая, нам сегодня есть что отметить. Садись поближе, – торжественно произнёс князь, выпрямляясь, будто готовился сказать важную речь.

Он подтолкнул тележку к Фанни и произнёс, как заправский кухарь, залихватски сдвинув фуражку набекрень:

– Приятного аппетита!

Николай Константинович учтиво поклонился. Девушка удивлённо посмотрела на племянника императора – слишком уж нелепо он выглядел в роли официанта.

– Открывай же, – с нетерпением приказал князь, чувствуя досаду из-за недогадливости возлюбленной.

Фанни недоверчиво смотрела на князя и не могла сообразить, с чем связана такая спешка. Быть может, в одном из блюд находится что-то опасное? Зная причуды Николая Константиновича, девушка осторожно подняла одну из больших куполообразных крышек.

Князь с громадным удовольствием наблюдал, как расширяются глаза Фанни. На сверкающем блюде возвышалась огромная стопка сторублёвых купюр. Просто невероятно! Это всё для неё? Но откуда?

– Это что, мне? – не веря своим глазам, взволнованно прошептала девушка, подняв своё прелестное личико, раскрасневшееся от удовольствия.

– Открывай, открывай всё! – довольно проговорил влюблённый князь.

Его волнение не проходило, а нарастало с каждой секундой. Он смотрел глазами хищника, и в этот момент поистине чувствовал себя великим, соответствующим своему титулу. Фанни больше не посмеет сомневаться в его способностях!

Придя в себя, золотоволосая красавица схватила вторую большую серебряную крышку. Под которой также оказалась стопка хрустящих банкнот. Восхищению девушки не было предела. Она открывала блюда одно за другим и едва ли не визжала от счастья. Под всеми крышками скрывались не изысканные кушанья, а огромное состояние, которое никогда и не снилось Фанни.

– Медвежонок, ты просто чудо! – восклицала Фанни, поглядывая на князя глазами тигрицы, захватившей желанную добычу.

Придвигаясь ближе к Николаю Константиновичу и нежно щекоча его своими кружевами, девушка повторяла:

– Самый великий князь!

Фанни казалось, что всё это сон, который вот-вот закончится, поэтому она даже ущипнула себя для верности. Девушка хватала денежные купюры и радостно обсыпала ими себя, словно осенней листвой, наслаждаясь денежным дождём, который был вызван именно для неё.

Николай Константинович внезапно привстал и снова принял торжественный вид.

– И это ещё не всё, – сказал он, смотря на Фанни с прищуром, каким-то дерзким юношеским взглядом.

Вынув из кармана маленькую бархатную коробочку тёмно-синего цвета, князь опустился перед возлюбленной на правое колено.

Фанни Лир замерла. Поворот был столь неожиданным, что рот девушки приоткрылся, обнажив ряд ровных белоснежных зубов.

Князь открыл коробочку, и Фанни увидела огромный бриллиант, сиявший в роскошном обрамлении золотого канта. Этот подарок означал предложение руки и сердца великого князя. Фанни почувствовала себя на седьмом небе. Вот оно – долгожданное колечко, вот он – племянник российского императора, коленопреклонённый перед нею! Могла ли она мечтать об этом в детстве, когда росла в бедной семье пастора из Филадельфии!

Николай Константинович не ощущал ничего, кроме гордости за свой блестящий манёвр. Маменькино бриллиантовое кольцо теперь красовалось на тонком пальчике любимой Фанни, которая должна стать его супругой.

– Дорогая Фанни, я не представляю жизни без тебя… – искренне проговорил князь, и глаза его увлажнились от слёз.

Он смотрел на девушку с преданностью и страстью, желая услышать в ответ только одно.

– Да, да, конечно, да, – затараторила Фанни, разглядывая царское кольцо, стоившее невиданных денег.

В прошлом Фанни уже крутила романы с царственными особами – герцогом Баденским, наследником прусского престола и принцем Уэльским, который позже стал британским королём. Но ни один из них не делал ей предложения! Впервые она поняла, что может по праву стать членом царской семьи.

– Выходи за меня! – торжественно завершил князь, не вставая с колена.

– Конечно, мой медвежонок, – ласково сказала Фанни и погладила Николая Константиновича по голове.

От восторга Николай Константинович схватил Фанни за тонкую талию и стал целовать её голые плечи и грудь, поднимаясь по шее к прелестным губам. Фанни всем телом подалась к князю и сцепила руки на его шее. Их губы слились в жарком поцелуе, от которого князя бросило в дрожь. Дрожащими руками он развязывал корсет, плотно сжимающий стан девушки, чтобы насладиться всем её телом.

Фанни вспомнила о своих деньгах, спрятанных под нижней юбкой. Она тотчас же удержала его руки и отпрянула, словно князь совершил нечто недопустимое.

– Подожди, милый, – сказала Фанни.

Её первый восторг прошёл. Романтика не могла надолго затуманить разум такой опытной особы, как Фанни Лир. «Не будь наивной дурочкой, – мысленно говорила она себе. – Кто ж ему позволит жениться на тебе, девице низкого происхождения? Хватай деньги, пока есть возможность!»

Внезапная холодность Фанни страшно расстроила князя. Он с недоумением посмотрел на возлюбленную и вопросительно поднял брови.

– Мне нужно отправить деньги маме, – жалобным голоском вымолвила Фанни.

Николай Константинович резонно возразил:

– Она что, не подождёт десять минут? Я быстро, – словно извиняясь, добавил он, чувствуя, что плохо владеет собой от неловкой ситуации.

– Банк закроется через час, – наспех сочинила Фанни и мигом привела в порядок свою одежду.

Было ясно, что она собирается прекратить волнующий момент, ради которого князь так много поставил на карту. Фанни схватила саквояж, стоящий возле кровати, и стала проворно складывать в него деньги. Она опасалась, что князь может передумать.

Николай Константинович нахмурился. Ему совсем не хотелось расставаться с любимой в такой важный день.

– Ладно, поехали вместе, я тебя отвезу. Уже смеркается.

Он смотрел на торопливые движения Фанни, и ему казалось, что она совсем не думает о замужестве, как о главном событии в её жизни. Угадав его мысли, девушка зажмурилась, а потом томно посмотрела ему в глаза.

– Нет, ты останешься здесь и все приготовишь к моему возвращению, – вкрадчиво проговорила она. – Я хочу самую незабываемую ночь в своей жизни!

Она так страстно поцеловала его в губы, словно они расставались навсегда. Князь не успел промолвить и слова, как Фанни уже скрылась за дверью с увесистым саквояжем в руке. На прощание она послала ему воздушный поцелуй, оставив в комнате лишь тонкий аромат своих духов.

Князь посмотрел на пустые тарелки и поднос. Такая же ноющая пустота заполнила его душу, словно должно было случиться что-то нехорошее. Предчувствуя обман, он схватил одну из огромных крышек и со всего размаха запустил её в стену над кроватью, которая стала вдруг символом его одиночества.

«Нет больше ни денег, ни Фанни, ничего!»

Крышка упала на кровать, со звоном ударившись о что-то металлическое. Князь подошёл ближе и увидел возле подушки блестящее украшение. Это была золотая цепочка с мужским медальоном, которая явно не могла принадлежать его любимой. Странное чувство заставило князя напрячься. Он сел на кровать и присмотрелся. Надпись, выгравированная на медальоне, гласила: «Николеньке Савину от матушки».

Эти невинные слова привели князя в ужас. Некоторое время он сидел в безмолвии, не веря своим глазам. События последних дней крутились в его голове, словно калейдоскоп. Затем он вскочил как ужаленный и выскочил из спальни.

– Фанни, постой! Ты кое-что забыла, – отчаянно выкрикнул князь, всё ещё надеясь, что возлюбленная не ушла.

Однако на крик князя выскочили лишь встревоженные слуги. Они сообщили, что карета с мисс Лир уже покинула резиденцию.

10.

В комнате Савина царил невообразимый хаос. Повсюду была разбросана скомканная одежда, щётки для волос валялись на полу, а сапожный рожок – на столе. С подсвечника свисали подтяжки. Но Савин не обращал внимания на беспорядок. Его лицо было взволнованным и напряжённым – слишком сосредоточенно княжеский адъютант пересчитывал деньги. Достав из комода холщовый мешок, Савин сложил в него все свои сбережения. Потом вынул завёрнутое в платок кольцо, задумчиво посмотрел на него и пробормотал:

– Вот, бабушка, твоё кольцо пригодилось. Моя Фанни тебе точно понравилась бы!

Протерев кольцо до блеска, корнет с улыбкой переложил фамильную драгоценность в бархатный футляр и положил его рядом с великолепным букетом красных роз. Всё готово для той, кто завладела его сердцем!

Савин чувствовал, что в жизни его скоро наступит новый важный поворот. Обычно он обожал приключения, но сейчас почему-то нервничал. Открыв старый сундук, корнет достал праздничный белый мундир, прекрасно подчёркивавший его стройную фигуру, надел и посмотрелся в зеркало. Немного покрутился, поправил на груди шёлковый бант… И в воображении сразу возникла чудесная картина – Фанни берёт его под руку и шагает вместе с ним, влюблённо заглядывая ему в глаза при всех. Наконец-то она будет принадлежать только ему, и никто, кроме Савина, не посмеет коснуться её дивного тела!