Новогодняя Проза

– Купил вчера перед закрытием стильные ботинки. Последние с витрины ухватил. Мерил всё путём. Домой пришёл – а они оба на одну ногу. Мать чуть каблуками черепушку не пробила. Куда смотрел! Что делать не соображу. Сказали домой можешь не приходить пока не обменяешь. Так, что до третьего числа я того… На постой возьмёте?

– А буцалы такие чёрные с остром носом и заклёпкой со снежинкой? – Григорич расплылся в довольной улыбке.

– Ага.

– Сорок первого размера на правую ногу?

– Ты от куда знаешь?

– Брал в «Дом обуви»?

– Ну?

– У меня два левых. Меняться бум?

Расстались под утро в родном квартале. Павел с Маргаритой, сильно уставшие после такого празднования, отказавшись от предложений перекантоваться у друзей, еле доплелись до квартиры стариков. Хорошо ещё предусмотрительно прихватили ключи. Дед с бабкой не отстали от затеи новогодних дачников, поэтому тревожить никого не пришлось.

Терпения хватило снять только верхнюю одежду, и брякнутся на не застеленный диван.

– Кто-то обещал мне пару на этот Новый год подарить, – перебарывая зевоту, уткнувшись в шею любимого, тихо напомнила сонным голосом Рита.

Приподняв её руку со своей груди, пошарил в нагрудном кармане рубашки. Затем, нащупав безымянный палец, надел на него подарок и поцеловал любимую.

– Балбес! Опять, как в прошлый раз. На горке падал, в снегу кувыркались. Потерять ведь мог, – она попыталась рассмотреть, что же поблёскивает. – Мочи нет встать свет включить. Паш, пожалуйста…

Кряхтя и сопя исполнил её желание. Не отрывая руки от выключателя, подождал полминуты, пока она рассмотрит обнову. Щёлкнул клавишей и снова рухнул на место.

– Красивый, – обнимая и прижимаясь к своему избранному, констатировала она. – Но перстеньки близким дарят только к расставанию. Можно было только колечко.

– Кто тебе это наплёл?

– Бабка как-то обмолвилась.

– Не та пара выходит? Камень ведь тот же.

– Не та, – возражение уже шло в полу отключённом сознании.

– А что тогда нужно было для правильной пары? – Лёгкое расстройство Павла, немного превозмогло дремоту.

– Серёжки, – одним длинным выдохом донеслось откуда-то из глубины сна.

– Лады. Исправимся.

***

Старшие конечно забыли впопыхах арендованные костюмы на даче. Ехать за ними долго никто не собрался, а потом и вовсе отложили это до весны. А весна принесла уже другие хлопоты.

Последний школьный звонок раздался с ожидаемым трепетом. Прощальные слёзы выпускников омыли преподавательский состав, заставив забыть все накопившиеся обиды и претензии. Охапки цветов, праздничный концерт, контрольные, выпускной балл и набережная, в ожидании нового рассвета уже взрослой жизни.

Маргарита с Галкой и Ленкой стояли у парапета, наблюдая за горизонтом, и отхлёбывали горячий чай из разовых стаканчиков. Термос оставила Ларка, скрывшись в неизвестном направлении. Ночная прохлада близкой реки заставляла поеживаться и потирать открытые руки.

– Греемся, девчонки? – Краснов с закинутой за спину гитарой, образовался между Сысоевой и Кашиной. – Мне плеснёте, если не жалко? – Положил руки им на плечи. – А я вам сбацаю Летку Еньку, сразу жарко станет.

Из темноты тут же появились Торилин и Шмаков. Оттеснив приблудившегося жениха, ни проронив ни слова, накинули свои пиджаки на плечи подруг. Краснов дёрнулся, попытавшись развязать выяснение отношений, но тут же натолкнулся на грудь Филатова, медленно снимающего костюм.

– Кость, там вон невесты из твоего класса носиками шмыгают, – протянул Гороховой снятое одеяние. – Сходи, подогрей. А мы, извини, со своими сами разберёмся. Без обиды, чувак.

– Ладно. Идёт, – вежливо откланялся приблудный музыкант.

Парни почти бывшего уже десятого «Б», размявшиеся шампанским и плодово-выгодным в стенах покинутой школы, скучковались поодаль от основной толпы, соображая, как дальше поднять градус настроения, чтобы не замёрзнуть в предрассветных сумерках. За тихим разговором с готовым интересом присматривались к происходящему.

– Филь, Паш, мы тут складываемся, – Валерка Чулин окликнул одноклассников, лишь только пропал раздражитель спокойствия.

– Алик, ты как? – Добавил Мишка Цилин, крутя головой и высматривая учителей.

– Мы только – за! – Откликнулся Шмаков. – Где добывать будем в такое время?

– К таксистам курьера зашлём. Вон их сколько выстроилось. У каждого припасено.

– Рит, там под платком, во внутреннем кармане червонец, – протянул пальцы к груди любимой.

На смачный хлопок по запястью оглянулись все близь стоящие.

– Тебе уже хватит. Не дам, – шокировала ответом окружающих.

– Ну как знаешь. Тогда вместо шампанского водку будите пить, – демонстративно достал из заднего кармана брюк три рубля.

– Давай! Последствия будут такие же неадекватные, – её кулачок выпорхнул к носу Торилина.

– Паш, чего это она так с тобой? – Удивлённо выдавил Валерка, когда они подошли к компании.

– Не обращай внимание. С детства в соседях. Привыкла понукать.

– А мне кажется, тут совсем иное, – усмехнулся Вовка. – Колись. Того – этого втихаря уже.

– У вас какай-то не здоровый бабский интерес. Посплетничать охота? – Оглянулся на сразу зашушукавших сзади девчонок. – Ты лучше скажи, Егор чего не появился?

Ялова отчислили со справкой после девятого класса. В ПТУ он не поступил. Ошивался у магазинов сшибая мелочь.

– Да был он. Пришёл уже готовый. Не пустили. Мнёт сейчас, наверное, где-нибудь клумбу.

– Кого зашлём, – Валерка пересчитал деньги.

– Филю, конечно, – послышалось из-за спины. – Он из нас самый подготовленный в этом деле.

– Кто там пискнул? Ушатаю, – улыбнулся довольный Филатов, принимая деньги. – Чего брать?

– Две шампанского девчонкам и нам на оставшееся пару – тройку бутылочек посолиднее – Чулин сунул в руку посланца скомканною холщёвую сумку.

Володька довольно долго обходил таксистов. Уже стало светлеть, когда он появился с долгожданной добычей.

– Шампанское еле откопал. Водки нет. Милиция трижды их трясла. Всё конфисковали. Вот только «Дар Осени» раздобыл.

Из распахнутой сумы четыре бутылки плодово-выгодного исчезли сразу. Предательское бульканье, заставило парней плотно сомкнуть круг.

– Лен, поди сюда, – окликнул Михаил, протягивая руку из толпы с сумкой. – Мы уже открыли. Грейтесь.

Пока девчонки, сразу увеличенным контингентом, хихикая, осушали стаканчики, мужская половина класса, оставляя за собой сизые клубы сигаретного дыма, двинулась вниз по лестнице к воде. Алая полоска светила зацепилась за горизонт, стараясь побыстрее вытащит весь ослепительный диск на общий обзор. Ознаменовав своим, появление начало самостоятельной жизни всех этих ещё только оперившихся и встающих на крыло слёток.

Бумажные кораблики с загаданными желаниями, огромной белой стаей, затрепетали на тёмных волнах, уносимые течением в неизведанное, на встречу восходу.

– Нет, ты видел, как моя бригантина всех обставила!

Шмаков размахивал руками, пихая то и дело Павла. Они поднимались в общей гурьбе выпускников в приподнятом хмелем настроении. Их подруги маячили чуть выше, прикрытые широкой спиной с гитарой.

– Ой!

Торилин вздрогнул от такого возгласа, отпихнув друга и вытянув шею. Маргарита, повиснув на перилах, ухватилась свободной рукой за щиколотку левой ноги. Костик подхватил её за талию, в наклоне поправляя соскользнувший с плеча инструмент, намереваясь поднять на руки.

Павел моментально оказался рядом, подпихнув согнувшегося конкурента в мягкое место. Тот еле успел среагировать, чтобы не ткнутся носом в ступени.

– Чего потерял? – перешагнул поверженного и подхватил любимую правой рукой под колени, оторвал от гранита. – Осторожней надо, могут вообще затоптать!

– Ты у меня не только топтаться разучишься…

– Нет, ты видел, она сразу на стремнину попала, – Алик будто не заметив случившегося, отгородил собой друзей.

– Да, видел. Видел, как она в трёх метрах зачерпнула и расползлась, – усмехнулся Павел. – Накарябал видно там чересчур. Перегрузил и дыр наделал, своими каракулями, – он тоже сделал вид, что ничего не произошло. – Ты как? – Обратился к своей ноше, перехватив её поудобнее.

– Каблук сломался. Стопу подвернула. Больно очень, – ухватилась она за шею.

– Давайте сразу в автобус, – обеспокоенно предложила Ленка, суетливо мельтеша из стороны в сторону перед ними. – Места хоть сидячие займём.

Пока учителя всех собирали в автобус, пока обследовали все ли на месте, пока общей транспортной колонной тронулись, Маргарита задремала в кресле у окна, опустив голову на плечо Павла. Общий гвалт и песни под гитару Краснова, не нарушали её сладкое забытьё на плече любимого. Боль в ноге немного успокоилась, дав организму расслабиться.

Константин долго косился на эту идиллию, перебирая струны и надрывая горло. Потом сунув гитару кому-то из близь сидящих, протиснулся к ним.

– Что с ней? – Кивнул на Риту, пихнув Торилина коленом.

– Спит, – тихо ответил, подняв глаза.

– Я имею ввиду лестницу, – пояснил Краснов.

– Лодыжку подвернула.

– А ты, я смотрю хорошо пристроился. Уступил бы место. Ноги гудят. Да и «подушка» у меня не мосластая.

– Не начинай, а то, папины позументы начнут бренчать в больничной палате у твоей постели, – произнес так, чтобы слышал только Костик.

– Бренчать будет у тебя в башке с сегодняшнего дня, если не уступишь место, – он сжал ворот Пашкиной рубашки, пытаясь его приподнять.

Рука с наколками легла на сжатый кулак.

– Тихо, тихо, – Филя развернул барда к себе. – Кость, я тебе место уступил. Устал? Присаживайся. Все под газом. Чего зря нарываться.

Краснов угрюмо плюхнулся на предложенное место.

Маргарита очнулась, когда Пашка попросил остановиться на остановке Прибрежного.

– По Ильича не поедет. Нам здесь с твоей ногой поближе до дому будет, – ответил на немой вопрос в её взгляде.

Когда автобус притормозил, Краснов поднялся в след за ними. Двери распахнулись и Пашка поднял ногу, намереваясь выйти первым. Поймав этот момент, Костик с резкого размаха пнул его чуть выше пятки опорной ноги.

Носок его обуви едва успел оторваться от сухожилия не уступчивого конкурента, как он уже сам летел на колени сидящих позади. Пашка ударил затылком ему в лицо, превратив кривую усмешку в рваное месиво.

Захлёбываясь и брызгая во все стороны кровью, барахтаясь в бесполезных попытках подняться, орал не понятные слова.

Филя поднял бедолагу за грудки и шипя сквозь зубы, протащил на прежнее место.

– Что за козёл? Говорили же нарвёшься!

Приплясывая на одной ножке Торилин помог спуститься своей испуганной девушке, под страшные визгливые проклятия завуча из распахнутого окна.

– … Завтра же в кабинет к директору! Уркаган проклятый! Мы тебе устроим тюремную характеристику! До экзаменов не допустим! Вылетишь со справкой! – Мясистый кулачек ещё долго маячил из удаляющегося автобуса.

– Мог же стерпеть, – с укоризненной жалостью всхлипнула Маргарита, придерживая суженного за руку.

– Мог, – согласился, пытаясь опереться на больную ногу. – Если бы он до этого меня не завёл. Я сразу почувствовал, чего он хочет, когда за нами вскочил. Рефлекторно сработал, – с громким шипением втянул сквозь крепко сжатые зубы воздух. – Блин! Хоть на карачках ползи. Вот, как теперь на дух ногах на пару добираться будем?

– Я туфли сняла, сейчас полегче. Дойдём. А обувку жалко. Такие красивые были.

– Не беда. Новые ещё лучше сладим.

***

Утром Татьяна Сергеевна подняла Пашку чуть свет.

– Тебе лучше самому сейчас в школу сбегать. Поступать в институт собираешься. Характеристика от школы нужна. А завуч вчера на тебя в милицию заявление накатала. Директор пока притормозил. Вызывает вас обоих на выяснение. Сам должен уже понимать, чем может всё обернуться.

– Хорошо. Схожу, – с глубоким сожалением согласился, пряча глаза. – Маргарита встанет, позавтракаем и она меня проводит. На ногу наступать очень больно. Одному ковылять долго.

– Давай со мной. Я уже собралась туда. Провожу.

– Нет. Спасибо. Сами, – ретировался Торилин в свою комнату, плотно прикрыв дверь.

В школу добрались только к одиннадцати.

– Вот он! Явился изувер! – Приподнялась на кулаки из-за директорского стола завуч. – В глазищах ни стыда и ни совести ни на грамм! Ещё и шкандыбает! Разжалобить нас что ли собрался? Ни получится! Такого парня перед самыми выпускными и вступительными экзаменами изуродовал! Живодёр!

– Тамара Михайловна, – постучал указательным пальцем по краю столешницы директор. – Попрошу немного укоротить эмоции.

– Укоротить надо бы его! – Пучок молний вылетел из очков завуча в сторону провинившегося. – Самим отправить заявление в милицию, не ждать пока Краснов старший сам захочет в этом деле разобраться. А то позору потом не оберёшься. Одни неприятности через эту…

– Так, я чувствую слаженной беседы не получится, – директор тоже встал с места, положив свой отвисший животик на полировку стола. – Тамара Михайловна, можно вас попросить оставить нас на несколько минут. Пожалуйста.

– Герман Абрамович, я хотела бы выслушать этого драчуна. Обещаю: слова не услышите.

Директор молча склонил голову на плечо и уставился на своего зама через горбатый нос, сжав до синевы губы.

– Хорошо, – шары жировых отложений зашевелились к выходу. – Только беседы со мной ему всё равно не избежать и получение характеристики для поступления в институт через педсовет!

– Садись, – он подошел к выпускнику и выдвинул перед ним стул. – Чувствую стоять долго на одной ноге не в силах. – Положил ему руки на плечи, вдавив в сиденье, чтобы не дёргался. – Я в твои годы тоже был рад кулаками доказывать свою правоту и покрасоваться перед девчонками. Но с головой дружил. Знал с кем можно, а с кем нет распускать кулаки. У тебя похоже, вот тут такого тормоза нет, – он ткнул пальцем Пашку в макушку. – Досадно. Не глупый парень. А сам себе с таких лет будущее портишь. Хоть Константин и корчит из себя взрослого мужчину, считая, что все передряги может решить самостоятельно, но … – Герман Абрамович втянул воздух через широкие ноздри. – Дознается папаша от куда у ребёнка появились лошадиные губы и поросячий нос, никакой гонор отпрыска помехой не будет. Загремишь ты батенька лес под Магаданом валить. И нам перепадёт за недогляд. Вот такая каша с пенками, дружок.

– Не я первый начал…

– Да знаю я всё, – оборвал директор. – Знаю. Две делегации тут за тебя блузки и рубашки на груди рвали. И с Красновым был вежливый мужской договор. Но, опять, но. Характеристику мы тебе испортим, без этого не обойтись. В РАНО докладную уже настрочили. И участковому страховую отписку направим. Отсюда, если были планы поступления в институт, то сейчас они почти не сбыточные. И первое мало-мальски незначительное правонарушение – тяжёлые последствия. – Он убрал руки от парня. – Всё иди. Характеристику для поступления в ВУЗ заберёшь у меня через пару дней после экзаменов. После четырех приходи, чтобы без посторонних глаз. И дай бог, чтобы всё обошлось.

Он выхромал из приёмной под проклятия завуча. В коридоре ждали друзья.

– Ну? – Нетерпеливо выдохнули все.

– Пока вроде всё тип-топ. А вы все тут чего собрались? – Расплылся в довольной улыбке, почувствовав облегчение.

***

Действительно всё! Школьные годы остались уже в прошлом. Корочки о среднем образовании в кармане, выбирай себе куда податься. Хоть родители и науськивают на правильное, по их мнению, направление, но уже не указ. Свобода! Как решу, так и будет!

Пашка подал документы в Политехнический институт, не смотря на уговоры матери пойти по её стопам и отца. Проходной бал вроде бы и набрал… Помешала характеристика из школы. Не прошел. Наплыв желающих был громадный. В августе устроился на железную дорогу сцепщиком. Тут его приняли с распростёртыми объятиями. Обещали через год дать направление и характеристику для поступления.

Маргарита в отличии от него в медицинский поступила сразу. Чем очень хвасталась перед всеми знакомыми и друзьями.

Мама Катя впервые в полевой сезон забрала с собой младших. Укатили в Монголию.

Татьяна Сергеевна съехала от них в конце июня, получив общежитие. А в июле уехала со своим выводком к родителям до конца лета.

Чита так и не давал о себе знать.

Прежде, чем всем разъехаться на общем семейном совете наметили время свадьбы. Выбрали Ноябрьские праздники.

Лето выдалось жаркое и сухое. Горели леса и торфяники. Смог стоял ужасный. Поэтому, когда встретили младших с поезда, решили отправить их до первого сентября на дачу. Там всё полегче.

– Слушай-ка, Паш, – Маргарита обратилась за ужином, после расспроса новоявленных геологов к любимому. – Мне завтра в институт на собрание, ты сам их проводишь?

– Не вопрос. Выходные всё-таки, – охотно согласился, наслаждаясь тортом с чаем. – Да, нас Большакова приглашала завтра к себе. Помнишь? Всех наших собирает отметить призовое место. Давно не встречались. Охота узнать кто, как и где? Пойдём?

– Тебе чего туда-сюда по такой жаре мотаться? Отдохни там у стариков пару дней на свежем воздухе. Схожу одна. Расскажу потом, что узнаю.

– Ладно. Давай так. А то устал действительно.

Вернулся вечером в воскресенье. Маргарита встретила его, как-то не естественно. Открыла дверь, пряча глаза, повернулась ни сказав ни слова и ушла в зал, увалившись на диван.

– Ты чего? – Обеспокоился Павел, присев рядом.

– Голова, что-то болит. Наотмечались вчера, никак не отойду.

– Что так широко было?

– Маринка первое место заняла на международных. Премию большую получила. Разгулялись хорошо. Пол класса было. Плясали так, что у соседей снизу наверно вся штукатурка осыпалась, – она нашарила покрывало, не открывая глаз и накрылась с головой. – Фитиль в техникум поступил. Аммонал в Баумский. Шмаков на стройке. Про Ларку сказал, что на бухгалтерско-экономическом, – Маргарита тяжело вздохнула под покрывалом и замолчала.

– И всё? – Удивился Павел.

– И всё, – отмахнулась она. – Давай завтра. Не до чего сейчас.

А через месяц после этого выходного Маргарита ошарашила и обрадовала Павла.

– Я беременна.

***

Утро третьего месяца официальной работы не предвещало ничего дурного. Солнышко поднималось над горизонтом ярким осенним диском, хорошо освещая землю сквозь почти голые ветви деревьев. Ночной морозец, нехотя отступал под его лучами, пуская слёзы в мелких лужицах, перекатывая белёсые пузыри воздуха. Настроение под стать бодрящей погоде.

Но переодеться для начала смены не дал диспетчер. По громкой связи объявил, что сцепщику второй бригады Торилину Павлу Дмитриевичу надлежит явиться в отдел кадров.

– На, распишись в получении и топай, – произнёс кадровик расстроено, протянув полоску бумаги.

– Куда? – Расписываясь в журнале, не глядя на бланк, поинтересовался Павел.

– В военкомат, куда ж ещё, – жалостливые нотки промелькнули в интонации седого мужчины. – Ни дай господи тебе паря загреметь туда, где оружие вместо подушки.

– А, что сейчас такое ещё бывает?

– Бывает. Вьетнам, Корея, Доманский, Африка.

– Тут сказано для прохождения медкомиссии, – прочитал Торилин.

– Ладно иди с богом. Может ещё пронесёт. Времени у тебя всего сорок минут до указанного срока. Успеешь?

– Конечно.

– Документы смотри не забудь!

Только поднявшись в военкомате к указанному кабинету, сразу столкнулся с Красновым.

– Привет, Торилин! – С вежливой улыбкой он протянул руку. – Тебе тоже прислали?

– Привет, – Пашка проигнорировал рукопожатие, проходя мимо. – Прислали.

– Последнее время всё чаще наши пути пересекаются, – не отставал Константин. – Тебе не кажется, что нас что-то связывает по жизни? – Ехидная слащавость скользила в каждом слове.

– Нет, – отрезал, не желая продолжать беседу.

– Зря ты так, вдруг придётся из одного котелка хлебать. Лучше держаться заранее вместе.

– Спасибо. Я постараюсь избежать такой участи. И ко всему прочему, думаю, тебя папаша отмажет от службы.

– Вот тут ты ошибаешься. Он сам, персонально за этой повесткой к военкому ездил, выпрашивал.

– Значит, натворил чего, раз родной папаша решил тебя отправит жизненного опыта набираться подальше от мамкиной сиськи.

– Твоя желчь, здесь не уместна, – Костик не отреагировал на оскорбление. – У нас в семье принято не уходить от трудностей и обязанностей перед государством. И не надо ровнять других по себе.

Из кабинета вышел капитан. Быстро собрал повестки у столпившихся парней.

– Будите входить группами по вызову, – объявил всем собравшимся.

Хотя с Костиком их вызвали порознь, но после прохождения врачей, перед военкомом и комиссией оказались вместе.

– … Краснов, профессия есть? Спортивные разряды, знание языков? Чем увлекались?

– Профессию приобрести не успел. Поступил в университет. Но решил сначала отдать долг Родине. Имею первый юношеский по смешанному единоборству, второй взрослый по лёгкой атлетике. Владею английским на уровне разговорной речи. Играю на рояле, аккордеоне, гитаре.

– Универсал прямо, – улыбнулся довольный подполковник, заглядывая в личное дело. – Вижу, желаешь служить в десанте или морской пехоте. Похвально. Постараемся тебя туда и направить. Вопросы к комиссии имеются? Нет. Хорошо.

– Следующий. Представляться не забываем, – капитан, собиравший повестки, сидел за секретаря. – К тебе те же вопросы, – коротко бросил он, после того, как Павел назвался.

– По профессии сцепщик. Работаю на железной дороге. Увлекался геологоразведкой. Есть небольшие навыки. Полных четыре полевых сезона. Немецкий со словарём. Спортивных разрядов не имею.

– Вот в характеристике у тебя написано, – военком перебирал листы. – Характер взрывной, не уравновешенный. Со старшими и сверстниками не почтителен. Умеет постоять за себя. Это как-то?

Пашка пожал плечами и промолчал.

– Ваше желание – железнодорожные войска, – полковник неодобрительно покачал головой. – А почему не стройбат?

– Работаю. Знаю. Ближе, – комкано выдавил призывник.

– Понятно. Вопросы? – Хлопнул ладонью военком, закрывая папку.

– У меня свадьба через неделю. Будущая жена на третьем месяце. Как можно получить отсрочку? – Взволновано пролепетал Пашка.

– Мы только можем посодействовать в данном случае со срочной регистрацией брака, – отчеканил майор, зам военкома. – Напишем справку, и сегодня же вас оформят. Отсрочку призывник получает, в случае если жена на шестом месяце. Это понятно?

– Так точно, – выдавил Торилин.

– Вы вроде из одной школы. Учителя одни и те же. А как небо и земля. Знаете, друг друга? – полковник явно адресовал свой вопрос Костику. – Что можешь о нём сказать, – указал он на поникшего призывника.

– Прибедняется. Рукопашным боем или дзюдо, точно не знаю, владеет на уровне мастера спорта. И невесты у него, никакой нет.

– Так. Понятно, – констатировал старший офицер. – Товарищ капитан оформить ему призыв с завтрашней группой, – суровый взор обмерил Пашкин рост. – У нас есть места, где воспитывают вот таких горе мужчин. Завтра к восьми ноль ноль быть здесь у подъезда, стриженным. При себе иметь запас продуктов на три дня, предметы личной гигиены и документы. Вам надлежит рассчитаться с работы, и сняться с комсомольского учёта.

Он вдруг сделал паузу в своей скороговорке, подумал пару секунд и сложив оба личных дела призывников, бросил секретарю.

– Призывник Краснов, это так же к вам относится. Его тоже оформляйте.

– Ну, довыпендривался?

Краснов старался не отставать от Торилина, когда они вышли из военкомата.

– Думал, что ты подонок, но не до такой же степени.

– Каков привет, таков ответ, – без ухмылки заметил Константин. – Не захотел хлеб с маслом делить, получи.

– Врезал я бы тебе, если бы военком твою сволочную натуру не просёк! А теперь, сам себе спасибо можешь отслюнявить. Воспитываться будем в какой-нибудь Тьма Таракане рядом, – Павел свернул от остановки, решив больше не испытывать своё терпение. – Что немного успокаивает.

– Даже в аду есть блатные места! И я буду ждать тебя там. Ждать, когда ты появишься у моих сапог, в позе четвероного друга, – выкрикнул с большим убеждением Краснов.

С первой попавшейся будки позвонив матерям, обоим сказал всего два слова. Услышав их одинаковые всхлипы вместо расспросов, вскипел окончательно. Вернулся злой на остановку. Если бы там встретил Костика, наверное, всё кончилось бы очень печально.

Успокоился только в кресле парикмахера, после беготни с расчётом и снятием с учёта. Домой заявился около шести вечера. Там в суете приготовления проводов, заливалась слезами женская половина. Мужская хорохорилась на лестничной площадке в сизом табачном дыму.

Но застолье прошло ровно. Громкие напутствия, пожелания и возливания, чередовались с песнями и рассказами старшего поколения защитников отечества.

Осознание, что впервые покидает семью на длительный срок, пришло рано утром, вместе с синдромом похмелья. Разбудило его тихое поскуливание Маргариты, судорожно сжимавшей руками влажную подушку, уголок которой превратился в лохмотья под её зубами.

– Перестань, – приподнялся на локте, гладя её по волосам. – Всего же два года. Пролетят, и не заметишь.

Она помотала головой. А он вдруг ощутил, как предательский холодок предчувствия, чего-то не хорошего, змейкой обвил позвоночник, позвонил серебряным колокольчиком в мозжечке, соскользнул в грудь, заморозив кровь в сердце.

Этот айсберг растаял только у входа в военкомат, когда из чёрной Волги в сопровождении родителей появился Костик. Разглядев в толпе компанию Торилина, приветливо помахал рукой девчонкам. Рите и Галке. Которые вдруг засмущались, потупив взгляд себе под ноги.

У Пашки от сердца сразу полыхнула по артериям. Не понятно от чего на душе стало тяжело и противно. Он до этого всю дорогу молчал, а теперь и вовсе погрузился в свои не радужные мысли, перестав слышать окружающих.

– Привет красавицы! Очень счастлив, что пришли меня проводить!

Отец, представительно грузный, с блестящей лысиной и колючим взором, быстро шаркнул глазами по их фигурам и пихнув сына в спину, сопроводил в здание. Мать вернулась в машину, укрывшись за зашторенными окнами.

– Выпендряла! – Сплюнул Алик.

– Да, если попадёте вместе в одну роту, абзац полный! – Пожалел Аммонал. – Доведёт он тебя или подставит.

– Сын, это вы про кого? – Поинтересовалась обеспокоено мать.

– Да, пижон из параллельного класса, – опередил Серёга с ответом. – Папа партийная номенклатура большой величины. Всё к нашим девчонкам клеится и Пашку достаёт.

На крыльце появился капитан.

– Призывников прошу пройти с документами и вещами в военкомат! Прощайтесь. Отправление автобусами с внутреннего двора.

– Паш, ты там с ним поосторожней тогда. Ну, давай мой хороший, служи честно. Нас не забывай.

Вся женская половина семьи повисла на нём, омывая слезами и причитаниями. Не проронив ни слова, он еле высвободился из их объятий и побежал к дверям, оглядываясь через каждый шаг, стеснительно махая ладошкой.

Чехарда мыслей про всё сразу, ввела организм в полный ступор. Он даже не запомнил, как выдали военный билет, изъяв паспорт. Как затолкали по автобусам и, что говорили военком с сопровождающими. Очнулся сидя у окна от стука по стеклу. Друзья барабанили, стараясь не отстать от автобуса. За их спинами маячили матери, растирая по щекам слёзы.

– Девчонки ждите! Буду вам писать! Скоро вернусь! – Кричал за спиной Краснов в открытую форточку. – Галь, Рит, целую! Не забывайте!

Пашка еле сдерживая напирающую на глаза влагу, всё так же нерешительно помаячил своим и отвернулся. Выехали на проспект, набирая скорость.

– Чё, земляк, твои мурки? – Завел разговор сосед Костика. – Симпатичные.

– Мои, – удовлетворенно протянул Краснов. – Вернусь, на одной женюсь, а другу в любовницы возьму.

– У тебя куда направление?

– В муз взвод морской пехоты. Папаша подсуетился. Ну я там посмотрю по обстоятельствам, что лучше, – он пихнул Павла в плечо. – Что приуныл, Торилин? Осерчал на то, что девки не на тебя пялились и платочками махали другому? Не печалься! Они не по тебе. Ждать твою личность не будут. Тебе по скромнее нужно.

– Убью гниду, – не оборачиваясь прошипел Павел.

***

Вагон дернуло при остановке состава. Небольшая встряска прервала сладостные воспоминания о прошлом, качнув Павла на нижней шконке. Внешняя дверь тамбура лязгнула затворами. Послышались приглушённые голоса, лай собак, недовольные окрики. Через пару минут открыли и внутреннюю дверь. Свежий воздух хлынул в душегубку спец вагона.

– Первый пошёл! Второй пошёл! – Конвой начал принимать очередную порцию этапируемых.

– … Ты сдурел? Куда столько? У меня здесь не консервный завод! – Послышалось под лязг замков и топот ног. – Приму только по изначальному списку. С остальными кукуй до следующего!

– Старший лейтенант, выручай! Другой, только через сутки. А нам назад четыре часа по просёлкам пилить. У тебя через шесть перегонов первый сброс.

– Да пошёл ты… Каждый перегон больше сотни километров. Плюс отстои по два часа. Жара, сам видишь какая, а у меня вентиляции нет. Сдохнет половина до разгрузки.

– Ладно, лейтенант не кипятись. Двери тамбурные откроешь, и всё будит чин-чинарём. В первый раз что ли?

– Сам знаешь, не положено!

– А мы тебе презент подкатим, в накладе не будешь.

– Чем подмазать хочешь, капитан? – Старший конвоя заинтересованно понизил голос.

Обострившийся за последнее время слух Торилина, хорошо улавливал и шепот в соседних клетках купе, и бормотание офицеров.

– Три литра спирта, вяленая медвежатина, икра, плюс законник. И порядок, и развлекуха. Ну, как пойдёт?

– А девочек случайно не подвёз?

– Скоро большая станция, сам выберешь, каких захочешь. Давай, лейтенант, соглашайся скорее. Время уходит.

– Лады. Гони сопроводиловку и грузи остальных.

Забрякали буфера. Поезд тронулся. Хлопнули тамбурные двери. Обсохшие тела, вновь покрылись липким потом. Зеки загалдели, поднимая дебош.

– Я так понял, в Законе это ты, – несколько человек топтались у решётки каземата Павла. – Что нужно для тихой поездки?

– Пузырь, воровской продел, банку воды и провести меня вдоль «купе».

Голос говорившего показался Павлу очень знакомым. Он оторвал голову от импровизированной подушки из кителя, освобождая второе ухо.

– И всё? – Воскликнул лейтенант нарочито насмешливо.

– Тельник у этого вижу новый. Подкатите. Ещё тех двоих узкоглазых со вшами. Минимум на четыре пролёта от меня. И одну дверь на волю приоткрой, пока жмуры не образовались.

– Куда я этих китайцев суну, по-твоему? Мужики уже по камерам стоят!

– Тебе порядок нужен. Ты и думай. Вон у тебя король, какой! Один целую каюту заграбастал.

– Не твоего ума дело!

– Начальник, тебе решать.

В тюрьме на колёсах, поднялся нестерпимый гвалт. Орали и барабанили, швыряли из-за решеток, чем попало, начиная равномерно раскачивать вагон.

– Хорошо, – вынужденно согласился лейтенант. – Будет тебе белка, будет и свисток. Связался на свою голову.

Привычный перестук колес быстро восстановился. Чуть повеял небольшой сквозняк. Вслед за этим лязгнул запор решётки Торилинской камеры.