– Послушай, Грэйси. Ты ведь и сама знаешь, что девушек не берут на академическое обеспечение. Учёбу полностью оплатил тебе он. Даже я не всегда была уверена, что тебе дадут диплом. Но не он. Он всегда знал, что ты сможешь и очень этим гордился. – Сказала Пенелопа и неловко поправила платье, – Ты вышла во взрослую жизнь и опустила руки после первой неудачи. А нас не оказалось рядом, чтобы подбодрить и подсказать. Но теперь это тебе и не нужно. Я вижу, как ты изменилась. Ты стала крепче, сильнее, мудрее, сдержаннее. Осталось только немного вернуть веру в себя. И вот ещё что, – спохватилась женщина, – Джордж сделал всё, чтобы Молимер точно достался тебе. Не вздумай глупить. Не отказывайся от него.

– Спасибо, мама, – Сказала Голди и подойдя к матери села перед ней и обняла её за колени, сложив голову ей на ноги.

Весь оставшийся день они провели вместе. Пенелопа расспрашивала её об обучении в академии, нынешней работе, практике и не появилось ли у дочери ухажёра.

А вечером, Голди тепло распрощавшись с матерью вернулась в гостиницу, чтобы покинуть Аутшпигель уже до суда.

…

В Эйрвуде Голди оказалась утром на третий день. Вымотанная дальней дорогой, не выспавшаяся, но окрылённая – с вокзала она направилась прямиком в центральный суд Эйрвуда и подала письменное прошение о возвращении лицензии, с приложенными слепками документов.

Затем она не торопясь отправилась в особняк графа. По пути её встретил домашний кучер, который отвозил утреннюю корреспонденцию в особняк и подвёз девушку до дома.

А войдя в дом, Голди застала не свойственную ему суету и мишуру. По коридорам с коробками бегали служанки. Горничные драили большой бежевый ковёр. Садовник колдовал над розами, из-за угла выглядывала взволнованная повариха. А всем этим парадом дирижировала незнакомая молодая женщина..

Голди настороженно приглядывалась к ней и пыталась дождаться момента, когда можно было бы выцепить хоть одну служанку и расспросить у неё о том, что происходит.

В это время её, наконец, заметила Донни и уверенно и без опаски вышла из-за колоны, и глядя женщине в глаза уверенно заявила:

– А вот и наша экономка. – А затем, для большей убедительности Донни вытянула в сторону Голди указательный палец.

Женщина медленно развернула свою голову к Голди, а затем, вопросительно посмотрела наверх, за лестницу. Где, облокотившись на перила и равнодушно глядя на переполох снизу, во всей своей красе стоял граф, который в ответ медленно кивнул и прикрыл глаза.

Женщина поправила фартук и юбку, а затем не торопясь прошествовала в крыло слуг. И Голди на мгновение показалось, что она услышала со всех сторон облегчённые вздохи.

Затем она снова подняла взгляд на Дормера, который смотрел на неё и почему-то улыбался, а потом поприветствовал её ещё одним кивком и, наконец, удалился к себе в кабинет.

Ничего не понимающая Голди, ещё немного постояла на месте, чтобы освоиться, наблюдая милейшее явление – все спешащие по делам слуги проходя мимо неё улыбались ей и здороваясь, жали ей руку.

В полном недоумении, она собиралась занести в свою комнату свои три чемодана, один из которых был полностью образован и собран в Аутшпигеле, но была перехвачена Донни, которая отобрала два из них и потащила на кухню, пообещав после завтрака помочь справиться с поклажей.

Глава 18

Донни копошилась возле плиты и ворчала, Голди рассеянно отхлёбывала чай и удивлённо слушала повариху.

– Ну ладно у господина не отпросилась. Но мне-то почему не свистнула? Уж на недельку я бы и прикрыла тебя. – Сокрушалась повариха, а потом неожиданно добавила, – Ты вот молчишь, ничего не рассказываешь, а я не глупая. Всё вижу. Что у вас с господином происходит. – Сказала Донни и уставила укоризненный взгляд на собеседницу, та в свою очередь поперхнулась, – Ну и не говори. – Подытожила Донни, – Да только я видела, что господин сам своей наивысочайшей персоной твою комнату обыскивать приходил и выглядел расстроенным. А ещё не выгнал тебя взашей после прогула и грымзу Марту нанял только до твоего возвращения. Где ты пропадала то? – Донни снова вопросительно уставилась на Голди.

– Ездила домой, – после недолгих раздумий ответила она, а затем добавила, – И ты всё неправильно поняла. Я… спасла милорду жизнь. Поэтому имею такие особые условия.

Донни смотрела на Голди снисходительно и даже с жалостью.

– Между нами ничего нет и не было, – раздражённо добавила Голди, – Расскажи лучше про Марту.

– Ты-то мне про господина ничего не рассказываешь. А я тебе – всё расскажи да покажи, – бурчала повариха.

– Донни! – возмутилась Голди.

– Ладно- ладно, – сдалась повариха, – Да что о ней расскажешь? Если бы ты не вернулась – я бы и уволилась. Везде свой нос длинный засунула, девчонок загоняла – перед господином выслужиться хотела. Страха даже на мужчин навела, и при этом ко мне на кухню по пять раз на день умудрялась заглянуть и каждый раз с указаниями! – распалялась Донни, – Ну вот скажи, какая ей разница порядок у меня здесь или нет пока идёт жарка да готовка? Помощников то у меня нет. А ей вынь да положь, чтобы жаркое тушилось, молочко кипело, пироги поднимались в печи, а вокруг всё сияло, да блестело и я отглаженная да чистая стояла!

Голди не удержалась и хихикнула, Донни в ответ посмотрела осуждающе, но всё же поднесла подруге тарелку свежих пышек и с улыбкой добавила:

– А я вообще-то рада, что ты вернулась. Не знала, что у тебя есть семья. Да и откуда знать то? Ты ж молчишь всё время, – махнула рукой Донни и пошла заниматься зажаркой.

…

Тащить до комнаты всю свою поклажу Голди всё же пришлось в полном одиночестве. Открыв дверь, она первым делом переставила к стене тот чемодан, что был в руке, затем занесла оставшиеся два и от удивления несколько мгновений не могла прийти в себя.

На её кровати, раскинув лапы и по-хозяйски облокотясь на подушку, лежал тот самый кот, которого она пыталась выкупить у лепреконов.

– Брысь, – скомандовала Голди, – Ты ещё тут откуда взялся? – Не весть у кого спросила она, а затем под нос себе ответила, – Хотя есть у меня предположение.

– Значит так, – обратилась она к коту, – До выяснения обстоятельств сидишь здесь тихо и никуда не высовываешься. На кровать – ни лапой, ни хвостом. Ох, смотри как у тебя тут – и корм, и водичка, – удивилась она.

Голди подошла ближе к коту и внимательно рассмотрела его. Всё тот же совершенно обычный, дворовый, облезлый, без каких-либо признаков наличия магии. Девушка потрепала кота за ухом и добавила:

– Имя давать не буду. Ты тут временно. Извини, малыш.

Затем Голди приняла душ, переоделась, наспех соорудя причёску отправилась на «рабочее место», напоследок хорошенько проверив окна и прикрыв дверь на замок, чтобы кот наверняка не стал разгуливать по особняку.

…

Вернулась она лишь когда стемнело. День прошёл в суете и бестолковой беготне. С удовольствием вытянув ноги на кровати, она прикрыла глаза. А затем снова открыла их и подскочила. В комнате не было кота… Что подтвердил дальнейший более тщательный осмотр комнаты.

Сделав несколько глубоких вдохов, Голди отправилась на поиски временного сожителя. Обойдя несколько коридоров, гостевое крыло и крыло прислуги, Голди пришла к неутешительному выводу, что животину придётся искать на кухне, в кладовке или того хуже в хозяйском крыле. Оставив на последок самое страшное, Голди прочесала сначала кухню, а выходя из кладовой наткнулась на Дормера, который ожидал её сложив руки ну груди и без приветствий приказал:

– Ко мне в кабинет. Живо.

Смутно ощущая ещё невидимую, но уже такую реальную связь между котом и явлением милорда «Сама неблагодарность» народу, Голди смиренно перебирала ногами по лестнице, а войдя в кабинет вопросительно уставилась на Дормера. Тот же в свою очередь красноречиво указал на свой стол из сандала, на котором ровнёхонько посередине лежали следы кошачьей жизнедеятельности. И судя по следам, корм коту пошёл впрок. «Лучшая защита – нападение» – подумала Голди и ляпнула первое, что пришло в голову:

– Это ещё что такое?

Дормер вопросительно уставился на неё, а затем глядя ей в глаза снисходительно ответил:

– Это твой кот поработал.

– Мой? – взвизгнула Голди, – У меня нет кота.

– Тогда эта бессовестная рожа сейчас полетит прямо с балкона, – покивал сам себе Дормер, – Я то думал, что это твой кот, раз ты ради него кровь этим извращенцам таскаешь.

В этот момент из-за тяжёлой драпированной занавески показалась испуганная кошачья мордочка. И Дормер решительным шагом направился к окну.

– Хорошо. Это мой кот! – крикнула Голди и преградила графу дорогу, – Я пристрою его в свой выходной, отнесу в город. А до того запру его в комнате.

Дормер удовлетворённо посмотрел на неё:

– Ты можешь оставить его здесь, у себя, – сказал он.

– Слугам нельзя держать зверьё, – возразила она.

– Слугам нельзя. – Согласился Дормер, – тебе можно. Можешь завести хоть оборотня. Только будь любезна, присматривай за ним, чтобы он хотя бы не гадил на мой стол. – В этот момент кот снова спрятался за занавеской, а Дормер хищно повёл носом.

Голди поспешила подхватить животное на руки и у двери опомнилась:

– Я всё уберу.

Глава 19

Следующие пару дней для Голди прошли в бегах, но жизнь неожиданно начала налаживаться. Ещё не вокруг неё, но внутри. Внутри всё кардинально изменилось. Она перестала быть изгоем, у неё была семья, родная и настоящая мама. И цель. Лицензию вернут. Голди решила добиться того во что бы то ни стало.

Вечером пятого дня седмицы на пороге особняка появился Шеридан, чем сильно удивил Голди.

– Гиликон, – широко улыбнулся он и подмигнул.

– Гиликон! – воскликнула Голди и прислонила ладони к щекам, – Я совсем забыла! Да и у меня сегодня рабочий день, – сокрушалась она. – Хотя, впрочем, всё запланированное выполнено… и я никогда не злоупотребляла ранним уходом… Дайте мне десять минут на сборы, – улыбнулась она и поспешила в комнату.

К счастью долго выбирать не пришлось, для выхода «в люди» у Голди было лишь одно платье и, к счастью, оно было полностью готово: чистое, подшитое и отглаженное. Да и причёски Голди в отличие от щитов всегда давались легко и получались прелестными. Бытовая магия всегда была её коньком. А в качестве украшений она надела те самые серьги, подаренные дедом и найденные Шериданом.

Через десять минут полностью готовая и весёлая Голди спустилась по лестнице и приняла галантно поданную руку.

– Чудесно выглядите! – восхищался Шеридан.

– Благодарю, – разулыбалась она.

До театра добирались на служебном кебе Шеридана. В театре билеты оказались на самом первом ряду и Голди, которая последний раз посещала театр лет восемь назад, будучи ещё совсем юной и беспечной девушкой, которая вряд ли могла по достоинству оценить все его блага – на этот раз трепетала от самой первой ступени, ведущей в театр до самого последнего хлопка в финале пьесы.

– Это было потрясающе, Шеридан! Мои искренние благодарности! – улыбалась Голди.

– Это наивысшая радость для меня, милая Голди. Значит – непременно нужно повторить.

– С превеликим удовольствием! –искренне ответила Голди и сделала глубокий вдох, подставив лицо, падающим снежинкам, – Какой потрясающий вечер! Какой чудесный снежок и как же всё красиво!

– Тогда может не будем торопиться домой и прогуляемся пешком? – радостно предложил Шеридан, – К тому же, я постоянно думаю о пунше. С той самой прогулки, когда Дормер слегка подпортил костюм и… кхм… репутацию, – прыснул Шеридан.

– А давайте! – подхватила Голди.

Прогулявшись по бульварам и зимнему парку, они разжились горячим кофе и ещё немного побродив по центральным улицам, вернулись в кеб.

В особняк Голди шла окрылённой, счастливой и уставшей. Но войдя в комнату снова насторожилась. Пушистый балбес снова куда-то пропал. Видно опять погулять изволил.

Недолго думая, Голди сразу же направилась в кабинет Дормера, зажимая пальцем крестик, чтобы его там не было. Однако, тихо постучав, Голди сразу же услышала ответ:

– А мы уже заждались, – едко сказал Дормер.

Открыв дверь, Голди сразу увидела ожидателей. Дормер сидел за своим столом и листал какие-то бумаги. А слева от него, прямо на столе, сидела наглая пушистая морда. И как ни в чём не бывало наводила вечерний кошачий марафет.

– Почему ты отсутствуешь в рабочее время? – оторвал от бумаг взгляд Дормер.

– Я успела переделать все дела, запланированные на день, и приношу свои извинения. Этого больше не повторится, – повинилась она.

– Хорошо, – сменил гнев на милость Дормер, а затем неожиданно добавил, – Больше не ходи с Уоттом.

– Это ещё почему? – Удивилась Голди.

– Потому что вы всё равно не будете вместе, а так ты даёшь ему надежду, – спокойно ответил Дормер.

– Это ещё почему? – начала раздражаться она.

– Потому что он тебе не нравится, – отвечал он.

– Вам то откуда знать? – разозлилась Голди, а затем обратилась к коту, – Быстро домой!

Кот немного подумав, спрыгнул на пол и посеменил в коридор.

– Доброго вечера, – сухо попрощалась девушка, и прикрыв дверь зашагала вслед за котом. По дороге в свою комнату, размышляя о том, что «милорд сама неблагодарность во плоти» в сущности был прав, к Шеридану Голди не испытывала ничего. А его неловкие попытки взять её за руку или поцеловать – только раздражали. Вот только это всё равно было не милорда собачье дело и Голди сама решит, как ей жить и что дальше делать.

…

На следующий день Голди получила письмо, уведомляющее, что лицензия не может быть восстановлена, в следствии отсутствия ряда документов при подаче заявления о восстановлении лицензии.

Вот только Голди точно знала, что все необходимые документы приложила. И при подаче сделала слепок и опись. То есть к этому раунду была полностью готова, и уже предвкушала в свой выходной ещё одну поездку в суд.

Занимаясь рабочими делами, она была застигнута врасплох незваными гостями. А узнала она о визитёрах совершенно случайно. Мимо пробегала заплаканная Милрет.

– Что случилось? – остановила её за руку Голди.

– Хозяйка приехала. Потребовала позвать сына. А милорд… заперся и лишь сказал, что занят. Вы же знаете, как это бывает. Я доложила миледи. И она пообещала, что меня уволят, – всхлипнула девушка.

– Куда ты спешишь?

– Миледи приказала привести дворецкого.

– Не беспокойся, Милрет. Никто тебя не уволит. И я пойду к миледи сама, – Ответила Голди и решительным шагом направилась в гостиную. И хоть обида на Дормера ещё не прошла, она хорошо помнила его лицо, когда тот смотрел запись судебного процесса с матерью в кристалле. Кроме того, она прекрасно осознавала, что милорд знал о гостях, однако спускаться к ним не спешил.

– Добрый день, миледи! Господа, – натянула свою самую милую улыбку Голди и сделала небольшой книксен, – К сожалению, милорд не может Вас сегодня принять.

– Что за напасть такая! – взбеленилась женщина, – Полный новый штат слуг, и все как один – идиотки.

– Успокойся, мама, – положил женщине на плечо руку молодой темноволосый мужчина.

– Позови сюда дворецкого, немедленно, – теряла терпение женщина.

– Дворецкий тоже не сможет подойти, – спокойно отвечала Голди.

– За кого ты меня держишь, маленькая дрянь? – выкрикнула женщина, – Я сделаю так, что тебя не примут ни в одно приличное место. Я пришла к сыну. Я – хозяйка этого дома.

– Мне очень жаль, леди Дормер, но лорд не спустится, – стояла на своём Голди.

– Этот бестолковый, глупый мальчишка не смог набрать ума даже для подбора слуг! – сокрушалась леди Дормер, – Раньше этим всегда занималась я, слуги были воспитанными и вышколенными, а теперь ему вздумалось нанять их самому – и вот посмотрите! Болван!

– Вы не смеете оскорблять лорда Дормера в его доме, – с лица Голди слезла вежливая улыбка, – уходите, – добавила она.

– Я убью её, Бард, – обратилась к черноволосому мужчине леди Дормер, у которой на пальцах зажглись огоньки, которые трепыхались взволнованно и яростно.

Вдруг перед лицом Голди выросла спина, и она сразу же узнала Дормера.

– Аарон, эта бестолковая девка, пыталась выгнать меня и не пускала к тебе, – с чувством пожаловалась миледи, а Голди в свою очередь закатила глаза и приготовилась защищаться.

– Если Грэйс сказала вам уйти – уходите, – без приветствий сообщил он, – Теперь она хозяйка Роузрайс.

Леди Дормер пошатнулась и побледнела:

– Как ты можешь, Аарон? Она ведь деньги из тебя выкачать пытается, ей ведь плевать на тебя!

– Это моё решение, – ответил Дормер, – Документы оформлены и обсуждению вопрос не подлежит.

– Ты хочешь отдать Роузрайс какой-то безродной девке? – не унималась миледи Дормер, – Что дальше, сын?

– Я жив только благодаря человеку, что стоит за моей спиной. Этот человек подарил мне вторую жизнь, я глубоко уважаю её и дорожу ей, поэтому за каждое оскорбление, нанесённое ей – ответ будет держаться передо мной, – сказал Дормер и глаза его засияли.

Леди Дормер в ужасе прислонила руку ко рту.

– Что она с тобой сделала? – сокрушённо спросила миледи, – Она наиграется с тобой, отберёт всё, что у тебя есть – и бросит. И тогда ты поймёшь, что никому кроме меня не нужен, и приползёшь ко мне, только будет поздно, – сказала женщина и закивала головой.

– Неправда, – спокойно ответил граф, – Вам я тоже не нужен. Иди к себе, Грэйс, – Добавил он и подтолкнул её к лестнице, – Всего доброго, – попрощался Дормер и убедившись в том, что Голди ушла – сам проследовал в свой кабинет.

Голди совершенно поражённая его словами и реакцией, а главное – его неожиданной защитой, даже не заметила, что Дормер обратился к ней по старому имени. Взволнованная и растерянная она ходила по особняку пытаясь делать дела, но ни одно из них завершить не вышло.

В конце концов, смирившись с собственной рассеянностью, она вышла подышать воздухом, наблюдая зимний закат, что был удлинён ясным небом и морозным воздухом. Морозный воздух, что кусал за руки и щёки, напомнил ей о минувших днях её детства, проведённого на севере империи и о его зимних суровых традициях.

Вернувшись, Голди без цели походила возле хозяйских покоев, затем возле кабинета Дормера, а не обнаружив нигде следов пребывания человека, на всякий случай заглянула в небольшую личную гостиную. Там и обнаружилась пропажа.

Глава 20

Граф сидел в кресле, которое подвинул к камину и смотрел на пламя, подперев рукой подбородок.

Голди в нерешительности мялась возле открытой двери. Дормер не выглядел раздавленным, скорее просто печальным. Но Голди на своей шкуре знала, что означает быть преданной и брошенной самыми близкими, поэтому иллюзий на счёт его внутреннего самочувствия не питала.

– Не стой на пороге, – не глядя сказал Дормер. Голди догадывалась, что он заметил её присутствие, но слова его всё равно прозвучали неожиданно. Немного подумав, она прошла в гостиную и села на диван напротив Дормера. Однако, что можно сказать, так и не придумала.

Он повернулся и внимательно посмотрел на неё, а затем улыбнувшись сказал:

– Переживаешь за меня. Это хорошо. Жалеешь меня. Это плохо. И да, моя бесстрашная Грэйс, не стоит злить стихийного огневика десяти баллов. Понятия не имею, как леди Дормер сдержалась, но сегодня ты рисковала жизнью.

– Меня зовут Голди, – поправила Голди.

– Со мной всё в порядке, – не обратил внимание на правку он и снова задумчиво уставился на огонь, – Иди.

– Нет, – сама не зная почему заупрямилась она.

Несколько долгих минут они молча сидели, глядя на камин, а затем Голди воодушевлённо нарушила молчание:

– Пойдём со мной. – сказала она осенённая неожиданной идеей.

– Не сегодня, – улыбнулся он.

– Милорд Дормер, Вам очень не идёт быть занудой, поднимайтесь. Сегодня – особенный день, – сказала она и улыбнулась.

– Ты впервые улыбнулась мне, – ответил Дормер, и пристально посмотрел ей в глаза, улыбнувшись в ответ, – Ради такого стоит разок сменить амплуа занудства на спонтанность.

Затем он поднялся из кресла, подошёл к Голди и галантно подал руку:

– Что будем делать? – блеснули его глаза.

– Ммм… одевайтесь потеплее, – ответила Голди.

– Снова будем кататься на железной крышке? – удивился Дормер.

Голди же, вспомнив о том нелепом происшествии, которое чуть не стоило им жизни, передёрнула плечами и судорожно выдохнула, а затем ответила:

– Ни в коем случае. Встречаемся на кухне через десять минут.

…

Аутшпигель был северным провинциальным городком, который всю историю своего существования болтался туда-сюда и был то севером королевства, то югом Нарлы. На протяжении почти сотни лет он входил в состав королевства, однако подавляющее большинство населения всё же были – нарды, которые не решились покинуть свои дома, или просто устали вести кочевой образ жизни.

Нарды были суровыми и консервативными. Они отличались крепким телосложением и здоровьем. Последнего, говорят, им удавалось достигнуть с помощью постоянных купаний в ледяной воде в морозы. Конец каждой седмицы для нардов был купельным днём.

Целые деревни собирались сутра возле рек и озёр, пробивали лёд и принимали водные процедуры. Купались и старики, и дети.

Голди, как уроженка тех суровых мест впитала в себя то, отчего так старательно берегли её родители – северные традиции и..диалект. Несмотря на то, что к ней постоянно была приставлена гувернантка, Голди всё же удалось пару раз искупаться в проруби в купальный день. И нужно сказать, что купание ей это очень понравилось. Особенно накануне самой морозной ночи. Такой, какой была эта ночь в Эйрвуде.

Поначалу идея показалась Голди просто потрясающей. Ведь вода бодрит, а адреналин поднимает настроение. Да и сама она захотела искупаться. Но по мере приближения к кухне, её задумка начала выглядеть не просто дурацкой, а идиотской. И даже Голди сообразила, какой можно разглядеть в ней подтекст. И следовало бы отменить всё и пойти лечь спать. Но на это требовалась смелость и мужество, которых у Голди не нашлось. Поэтому пришлось захватить из кладовой четыре холстины, плетёные галоши и сделать максимально уверенный вид.

Дормер удивлённо осмотрел её скарб и вопросительно уставился ей в глаза.

– Озеро на поляне знаете? – не подавала виду Голди.

– Это становится интересным, – улыбнулся Дормер, – Допустим, знаю.

– Открывайте портал, – скомандовала Голди и взмахнула в приглашающем жесте рукой.

Дормер натянул шапку почти на глаза и открыл портал. Первой в него решительным шагом прошла Голди, которая выйдя из портала внимательно осмотрелась, порадовавшись тому, что ветра не было и пурга на этот раз затихла. Следом из портала появился Дормер, у которого из всего тела были видны только глаза.

– За мной, – сказала Голди и уверенным шагом пересекла оставшуюся до озера часть луга. Подойдя к кусту боярышника, что рос вблизи у берега, она стряхнула с ближайшей ветки снег и повесила холстину, затем подошла к берегу, некоторое время смотрела на окованную льдом воду, а потом начала с улыбкой что-то колдовать. Лёд чуть вдали от берега полопался и разошёлся, освободив небольшой квадрат, а прямиком из воды выросла ледяная лестница с резными ледяными перилами.

– Удивительно, – присвистнул Дормер, – В моём особняке работала каминщицей – водница.

– Я не водница, – ответила Голди, а затем вылезая из своих мыслей невпопад добавила, – Самое главное во время купания – насухо вытереться и быстро одеться.

– Ты собираешься залезть в воду? – ужаснулся Дормер.

– А Вы что, нет? – удивилась в ответ Голди.

– Как ты вообще до этого додумалась?

– Там, где я родилась, это делают довольно часто, и люди, живущие там имеют крепкое тело и дух, – пожала плечами Голди и всё же ответила на предыдущий вопрос, – Да, я залезу. Уже лет десять не купалась в купели. От предвкушения даже пятки чешутся. И Вам очень рекомендую попробовать. Вода смывает всю тяжесть и горести.

– Ни за что, – воодушевился Дормер, – На улице лютый мороз. Сам не полезу и тебе не рекомендую.

– В таком случае, отвернитесь, – Смирилась Голди, которую уже объял знакомый азарт.

– И не подумаю, – сказал Дормер, окслабился и неохотно отвернулся.

Голди быстро достала из дорожной сумки две пары плетёных галош, что использовали для похода в погреб, быстро разделась до исподнего и немного подумав, сняла и его – на таком морозе стоит выйти из воды и оно превратится в лёд. А использовать бытовую магию для обогрева в купели – необычайно глупо.

Быстро спустившись в воду, она шесть раз нырнула и развернулась обратно к ступеням, с удивлением обнаружив в купели стоящего по пояс в воде Дормера. Который глядя на неё, освещённую луной задумчиво и медленно заходил.

– Я пойду, и Вы не засиживайтесь.

При такой температуре Голди было не до стеснений. Да и в Аутшпигеле в купели женщины не стеснялись, да и мужчины не смущались, оно и понятно – город был значительно северней и морозы там были злее. Чем стесняться – лучше о здоровье беспокоиться.

Подплыв к ступенькам, она обошла Дормера и быстро выйдя из воды несколько раз обтёрлась холстиной и потянулась за исподнем.

Дормер же, у которого перед глазами застыла грудь Голди – получается, что зашёл в воду охладиться. Однако вода произвела на него неожиданный эффект. Тот самый, о котором говорила Голди – как будто вся тяжесть, мерзость, грязь и отчаяние минувшего полугодия, что он нёс на своих плечах – была смыта с него. И несмотря на всю ненависть ко льду и холоду, что досталась ему вместе с огненной кровью от предков, он глубоко и счастливо вздохнул, погрузившись по плечи, а затем неожиданно для себя с удовольствием нырнул. Найдя в глубине воды потрясающее умиротворение и спокойствие. И хоть холод кусал и колол, он заставил себя двигаться медленно и не торопиться. А вынырнув, он с удивлением обнаружил, что ушедшая одеваться Голди опять стоит по пояс в воде спиной к нему и от неё веет просто животным ужасом.

– Открывайте портал, – шёпотом взмолилась она, и Дормер увидел, как перед ней медленно вырастает огромная тень. Огромный чёрный медведь сначала медленно, а потом всё быстрее и яростнее перебирал лапами в сторону их купели и вот уже он сгруппировался перед прыжком, когда Дормер втолкнул в открытый портал Голди и закрыв его, со счастливой улыбкой встретил зверя, выпустив свою сущность. Глаза его засияли, сила ярившаяся под контролем вышла в воду и подогрела озеро, за его спиной появились тени от огромных крыльев. Медведь нелепо затормозив в последний момент сначала ощетинился, а затем опустив к земле голову прижал уши и медленно пополз обратно.

Дормер, сделав глубокий вздох прикрыл веки и счастливо улыбнулся. Наконец, всё стало на свои места. На душе было хорошо и спокойно, а вышедшая магия помогла окончательно расслабиться и освободиться.

Не торопясь он взобрался по лестнице, которая стремительно таяла и взяв с куста боярышника сумку Голди и холстины, обтёрся и открыв портал шагнул в особняк.

Войдя по следам первого портала, Дормер оказался на кухне, на которой происходило самое нелепое действие, которое когда-либо он видел в своей жизни.

Голди, которая видно наспех криво одевшая исподнее бельё, вооружённая большой чугунной сковородкой в правой руке и большой вилкой для жарки мяса на костре в левой, сумбурно пыталась наколдовать портал, который получался довольно кривым и тяжёлым, но надо сказать к моменту появления Дормера был почти открыт.

Когда Голди увидела вышедшего как нив чём не бывало из Портала Дормера. Ей сорвало крышу:

– Где ты был? – сладко спросила она и с самым злобным видом двинулась в сторону Дормера сотрясая воздух впереди себя сковородой. И тут до Дормера дошло… Она ведь не могла знать, для чего он остался. Видно подумала, что не сумел войти в портал и был съеден медведем. А всё это снаряжение она наспех взяла с собой, собираясь пойти спасть его. Ужасная женщина! И Дормер возможно был бы расстроен тем, что Голди считала, что его нужно спасть, если бы не её вид. Не выдержав больше ни секунды Дормер расхохотался и хохотал так, что заболели рёбра. В себя его привёл грохот сковородки.

– Ничего смешного, – ответила успокоившаяся Голди и раздражённо бросила железную посудину на полку.

В этот момент Дормер увидел то, что не смог увидеть из-за эпичности цельного образа. Исподнее бельё, надетое на мокрое тело, совершенно ничего не прикрывало. Глаза его сузились до щёлок и засияли, ноздри раздулись. Он замер и медленно прикрыл веки:

– Очень…медленно, – низко сказал он, – Обойди меня и выйди… из кухни…и ради всего святого, оденься.

Глава 21

Голди, почуявшая неладное, впервые за долгое время, без споров и закатываний глаз – сделала, как было велено, и, зайдя в собственную комнату, до которой ей, к слову, пришлось идти босиком в мокром исподнем, прикрываясь сумкой и холстиной – закрыла входную дверь на несколько засовов и передёрнула плечами, а затем, прислонилась к двери спиной и только после этого смогла расслабиться и размякнув сползла спиной по двери, усевшись на пол.

Так она просидела некоторое время, размышляя о своём чрезмерном энтузиазме и неадекватной тяге к экстремальным видам времяпрепровождения, которые в последнее время всегда были связаны с графом и с которыми абсолютно точно нужно было завязывать. Как мило, что он связывал это с её желанием понравиться ему, по его мнению.

Проведя какое-то время за вялыми размышлениями, сидя на полу возле двери, она уже собиралась принять горячий душ и готовиться ко сну, когда была застигнута врасплох стуком в дверь.

– Минуту, – ответила она и поспешила переодеться в сухое и более приемлемое для выхода в люди платье.

Спустя пару минут она стояла возле двери и снимала все замки, на которые закрыла дверь. Открыв дверь, она удивлённо уставилась на Дормера, который тоже успел переодеться и сейчас пристально смотрел на неё своими светящимися глазами:

– Надо поговорить, – сказал он.

Голди, вышла в коридор, прикрыв за собой дверь и потупив взгляд жалобно произнесла:

– Приношу свои извинения, милорд. Понятия не имею, что на меня нашло. Простите за всё.

Дормер сделал шаг вперёд, облокотился на дверной косяк и наклонился к ней так близко, что мог ощущать запах её волос.

– Я сейчас не о твоих экстремальных наклонностях, хотя к ним мы ещё обязательно вернёмся, – ответил Дормер.

– Тогда о чём? – Голди резко подняла голову и удивлённо посмотрела ему в глаза.