Небесный почтальон

Моей супруге Ксении Широглазовой посвящается

© Широглазов П. А., 2024

© Издательство «Родники», 2024

© Оформление. Издательство «Родники», 2024

Бездомная правда поэта

Сложно сказать, будет ли для читателей, лично незнакомых с Павлом Широглазовым, очевидной вся органичность, естественность его лирики и особенно – практически тождественность этой лирики с самим автором. Для друзей – да и вообще для людей, кто хотя бы раз видел, как Павел выступает (с театром ли Петрушки, или со своей музыкальной группой, или вовсе в одиночку), такая тождественность – очевидна. Но вот если не знать автора – а читать только его стихи, не слыша их вживую?

Дело в том, что на фоне очень разнообразной, полной всяческих формальных изысков и вычурностей, современной русской поэзии, стихи Павла могут показаться простоватыми и даже несколько литературными.

Однако эта «классичность» и даже некоторая фольклорность поэзии Павла Широглазова лишь наиболее формально выражает то мироощущение, которое для современной поэзии – скорее редкость.

Я бы назвал это мироощущение эпическим. Лирический герой это скорее эпический герой. Об этой эпичности свидетельствует и масштаб действий:

 
                           Задеваю небо головой
                    И хвосты созвездиям кручу, —
 

и то, что герой – странник, он почти все время находится в пути:

 
                   Мое призвание по свету ходить
            И фонари в кромешном мраке включать.
 

Чаще всего это не просто странствие, а поиск, или, во всяком случае, достижение конкретной цели. Этот поиск-странствие и делает лирического героя – эпическим.

Но читать стихи Павла нужно не только в этой перспективе.

Еще один заметный элемент его поэтики – то, что в русской традиции принято называть юродством:

 
    И скупая матерная фраза
Осквернит блаженные уста, —
 

или:

 
                      …ты увидишь, как в рубище
    Я пройду по касательной, всех неистово любящий.
 

Стоит отметить и то, что юродство это (пользуясь понятиями М. М. Бахтина) праздничное, почти карнавальное. Но именно «почти»: смыслы, которые желает донести поэт, никогда не переходят в карнавал, остаются серьезными, зачастую приобретая масштаб эпохальных обобщений.

А вот праздничность такого мироощущения, на мой взгляд, вполне очевидна, если под «праздником» понимать выключенность из обыденности. Вообще то, что происходит в стихах Павла – не обыденно. В каждом новом стихотворении мы встречаемся с миром в его инаковости, как бы подсвеченности. Поэтический мир Павла Широглазова никогда не бывает сер. Даже попойке в парке он способен придать черты едва ли не вселенского события.

Сама ритмика стихов Павла Широглазова выдает эту выделенность из обыденности, необычность. Попробуйте читать эти стихи, ориентируясь только на ритм, а не на значения слов. Слова пусть «подыгрывают» ритму, пусть плетут в вашем сознании цветной ковер ассоциаций. Вы увидите, что даже при таком подходе стихи живут – и живут очень необычной насыщенной жизнью.

Пусть и в вашем сознании, дорогой читатель, эти стихи превратятся в живую, кипучую жизнь.

Николай Дегтерев,

поэт, член Союза писателей России,

кандидат филологических наук.

Небесный почтальон

Родина

 
Руки твои пахнут земляникой,
Водянистым небом и рекой.
Если перестанешь быть великой,
Я тебя придумаю такой.
Всё пройдет, останется гречиха
Вперемешку с комплексом вины.
Ты моя последняя врачиха
На фронтах языческой войны.
Ты моё метущееся эхо
В белозерских северных лесах:
Не бывает жизни без огреха
И любви без трещин в небесах.
Будь со мной непознанной и дикой,
Обернись правдивою строкой.
Если перестанешь быть великой,
Я тебя придумаю такой.
 

«Поймать бы мне небесную волну…»

Памяти Н. Якушева

 
Поймать бы мне небесную волну
И примириться с лютыми врагами
Капустным хрустом снега под ногами
И песнями, что пели в старину.
 
 
И может быть, настанет день и час,
В котором распознает краем уха
Участие во мне святого духа
Мой ангел, не покинувший плеча.
 

«Мне голос был, и я его услышал…»

 
Мне голос был, и я его услышал
В нелепом шуме радиопомех.
В ночную мглу я прогуляться вышел
И посмотрел нечаянно наверх.
Чужих галактик рыжие жар-птицы
Клевали зёрна радостей моих,
И я никак не мог остановиться:
Мне голос был. Новорождённый стих
Внутри меня ворочался, мужая,
А я искал синиц под фонарём.
Мне не нужна галактика чужая,
К своей орбите я приговорён.