Когда позовет смерть

– Bon appetite, mademoiselle, – произнес он с поклоном.

Адекватно описать Марусины ощущения в тот вечер довольно сложно. Попробуйте-ка сами годик не есть – ну хотя бы месяцев семь-восемь – а после этого вкусить трапезу достойную богов в восточном сказочном чертоге. Причем, расположившись у фонтана, среди апельсиновых деревьев, при свете факелов и в окружении многочисленных прислужников. Несравненное, рафинированное наслаждение высочайшей пробы – вот что она испытала! Это если в двух словах… Какое-то время Маша просто осоловело сидела с блаженной улыбкой на лице, наслаждаясь приятной тяжестью в животе. Потом она почувствовала, что медленно, но совершенно неуклонно сползает в сон. И заснула прямо на стуле.

Всю ночь Маруся слышала голос, который в чем-то ее убеждал. Сначала она не соглашалась – спорила, возражала – но к утру он ее уговорил. Маша теперь точно знала, что Голос прав во всем. Абсолютно прав… Потом Голос ушел, а она ела теплые плюшки с молоком и никак не могла насытиться…

Проснулось Маруся в незнакомой комнате с высоким потоком на большой кровати. Из окна открывался сказочный вид на море. Не сразу сообразила, где она. Голова была тяжелая, мысли неповоротливые. Вспомнила вчерашний вечер и сама себе не поверила. Фантасмагория какая-то.

Торопливо приведя себя в порядок в роскошной ванной комнате, которую, Маруся вышла в коридор. Найти бы отсюда выход, поблагодарить, извиниться за то, что она так вчера расклеилась, попрощаться с милой хозяйкой и скорей вниз – Арсений уже наверняка ее с собаками ищет. И влетит же ей! Кроме того, не хочется опоздать на завтрак.

Она потрясла головой. Стоп. Значит все правда! Жули и в самом деле избавила ее от недуга… К утру, как обещала!

Поплутав по громадному пустому дому, Маша услышала, наконец, отзвуки разговора, и, распахнув одно из французских окон, вышла в знакомый апельсиновый дворик. У фонтана за столом сидела целая компания людей. Вернее, нет, их было всего трое. Двое мужчин и одна женщина. Даже отсюда она почувствовала запах свежезаваренного кофе, очевидно там завтракали.

– Доброе утро, – сказала Маруся; пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы заставить себя подойти к сидящим. Ну, нельзя же просто взять и сбежать, хотя и очень хочется. Впрочем, возможно она все равно так и поступила бы, если бы знала отсюда другой выход… И что она сейчас скажет этим людям?

При звуках ее голоса все повернулись и уставились на нее. Молодой – очень красивый темноволосый мужчина латинского типа одетый в белые шорты и майку, очевидно, для игры в теннис, немолодая – не очень красивая женщина в голубом пеньюаре с кружевной оборкой по воротнику, и наглухо застегнутый во все черное старик. В их глазах сквозил нескрываемый интерес. Немая сцена продолжалась всего несколько секунд, но Маша успела от напряжения вся взмокнуть.

– А вот и мы проснулись, – радостно пропел, поднимаясь ей навстречу, старик. Черты лица у него были крупные и резкие, голова – совершенно лысая. Вид довольно гротескный. Типичный колдун из восточной сказки, правда, улыбающийся. Когда он поднялся, стало очевидно, что ко всему прочему он мал ростом: ненамного выше стула, на котором сидел, хотя стул и был с высокой спинкой. – Мы-то думали часа два тебя еще не увидим, так? – оглянулся он на остальных, – Ну и как у нашей девочки сегодня настроение?

Создавалось ощущение, что они со стариком должны быть хорошо знакомы, но Маша-то совершенно точно никогда его раньше не видела. Разве что голос слышала…

– Спасибо, все хорошо, – пробормотала Маша, – А где Жули?

– Спит еще, надо полагать, – откликнулся карлик и, окинув ее пронизывающим взглядом темных глаз, негромко добавил: – А ты, наверное, хочешь теплых булочек с молоком? Сейчас организуем.

Маруся вытаращила на него глаза, старикан читал ее мысли!

– Да нет же, вот она идет, ранняя пташка! – приветственно помахал рукой лысый карлик, и, отодвинув свой стул, галантно склонился к руке подошедшей Жули. Смотрелись вдвоем они весьма странно, она высокая, прямая, в белом платье с широкими длинными рукавами, он – весь в черном, коротенький, согнутый временем, едва ей по плечо.

– Доброе утро. Ты-то как, ложился сегодня спать? – спросила она его ласково.

– Нет, решил прогуляться на рассвете вниз к морю – соскучился по шуму прибоя… Днем посплю. Устрою себе сиесту.

– А ты что застыла, как соляной столб? – Жули перевела взгляд на Марусю, – Поверь, никто из них не кусается. Пожалуйста, садись, сейчас тебе все принесут. Вы познакомились?

– Не успели, – откликнулся старик.

– Тогда я вас представлю. Это Маруся, о тебе все слышали… Это мой муж Шерри… Дональд Шерри.

Дональд, приподнявшись над стулом, отсалютовал двумя пальцами.

– Нас вчера попрятали по углам, не велели мешаться…

– Это моя старая подруга Мелисса, – продолжала Жули.

Старая подруга кивнула и довольно кисло улыбнулась. Возможно, ей не понравился эпитет.

– А это твой ангел, целитель и хранитель, доктор с мировой известностью Станислав Малкович. Помнишь, друг семьи, о котором я рассказывала… который меня поставил на ноги. И тебя вылечит, будь спокойна.

– Случай, безусловно, запущенный, но не тяжелый, – радостно подтвердил лысый ангел, – Откликаешься достаточно быстро… До чего хорошо вчера поужинала – от одной моей настойки! Безо всякого внушения. А уж теперь, после того, как я с тобой поработал… Все пойдет как по маслу! Не врачи тебе попались – уроды! Прошу прощения за резкость, но это чистая правда. Не хотят учиться, ничего не читают. Будто время остановилось, – удрученно покачал он головой, – Моей методике уже несколько десятков лет, не раз опубликована, спрашивается, можно было поинтересоваться? Да подобное состояние за неделю снимается! Если, конечно, захватить его в самом начале… После завтрака иголки тебе поставлю… и все с тобой будет хорошо.

– Я вам так благодарна, – ломающимся от волнения голосом проговорила Маруся, – так благодарна… вы себе даже не представляете…

– Представляем, представляем, – успокоила ее Жули. – А теперь вытри-ка слезы и принимайся за теплые булочки, которые, как вижу, тебе уже несет наша милая Мина. О, до чего аппетитные! Я тоже одну, пожалуй, съем – черт с ней с фигурой! Масло очень вкусное, мажь скорей, пока горячие! Молоко – в кувшине.

– Какая же ты все-таки свинья, Машка! – возмущенно выкрикнул братец, как только она появилась на пороге; он сидел в своем кресле лицом к двери, трагически скрестив на груди руки, и даже не смотрел на экран компьютера. – Я не сомкнул за ночь глаз! Исколесил все окрестности… По-твоему, что можно было подумать, когда к тебе посреди ночи вваливается какой-то незнакомый мужик и говорит: ваша сестра осталась у нас ночевать, а? Какой-то грек в грязном комбинезоне на голое тело… с черными волосатыми лапами. Что это такое, спрашивается, мы с тобой никого тут не знаем! Почему я должен ему верить? – его голос вдруг сорвался, – Я думал… вдруг тебя похитили…

– Ну что ты Арсюша, посмотри на меня, да кому я нужна, – залепетала Маша, оправдываясь; в глазах брата блестели настоящие слезы.

– Казалось бы… да вот ведь понадобилась кому-то… А я? – со всей силы он стукнул рукой по подлокотнику, – Я точно никому не нужен… Ведь можно же было позвонить, слава богу, телефоны сейчас повсюду…

Ей вдруг вспомнилась часть длинного ночного спора с Голосом, вернее, как теперь Маша знала, это был Малкович, ее карлик-хранитель… Так вот, Голос убеждал ее в необходимости взять себя в руки – хотя бы уже потому, что она является единственной надеждой и опорой младшему брату. На это она, в своей глупости, отвечала, что, мол, Арсения она лишь раздражает и мешает ему, мол тот очень самодостаточный, ему никто не нужен… Какая же она все-таки была дура! Малкович прав, тысячу раз прав… Конечно же, он просто маленький, беззащитный мальчик, у которого, в отличие от нее, достало силы воли не распуститься, хотя на него и свалилась испытание похуже: оба они лишились родителей, Арсений же потерял еще и ноги. Вернее, ноги-то вон они, с виду целые, да висят плетьми…

– Прости меня, миленький, ну пожалуйста, – попросила она, – Я заснула, это был сеанс гипноза… понимаешь, от меня ничего не зависело… я не догадывалась… Но зато, кажется, теперь выздоровела… я ужинала и завтракала, представляешь? Конечно, еще потребуются сеансы… Это все Жули… Помнишь Жули, с которой мы познакомились несколько дней назад? С ней когда-то было то же самое… Представляешь, она вызвала для меня из Европы своего старого доктора – того, который ее вылечил… И она приглашает нас с тобой пожить у нее в доме, потому что Малкович должен меня наблюдать… и иголки ставить каждый день… Это чудо какое-то, правда! Просто чудо! Сейчас же напиши Олегу.

С дядькой они договорились в целях экономии не перезваниваться, а связываться по почте через Интернет, благо Арсений подключен к нему практически непрерывно, но из-за того, что к драгоценному компьютеру никому нельзя прикасаться, кроме его непосредственного владельца, Маруся обычно пишет письма от руки, а братец, так и быть, потом их перепечатывает и сам отправляет.

Уже справившись с собой, Арсений лишь пожал плечами, пощелкал клавишами и спустя каких-нибудь тридцать секунд буркнул:

– Готово.

– И что ты собираешься ему сообщить? – поинтересовалась Маруся, решив все-таки проконтролировать процесс.

– Уже сообщил, успокойся. Письмецо отправлено.

– Что же можно так быстро написать? – забеспокоилась Маруся, относившаяся к своим посланиям с серьезностью и тратившей на каждое не меньше четверти часа.

– Если хочешь, посмотри сама, – мстительно усмехнулся Арсений.

Маруся обошла кресло сзади и, заглянув брату через плечо, прочитала послание: «Машка ужинала и завтракала. Не блевала. Всем привет».

Легонько хлопнув брата по светлой макушке – тот отстранился с довольным видом – она засела за письмо. Сама виновата, нашла, кого просить.

Маруся описала все очень подробно и обстоятельно – такие события! – после чего принялась собирать вещи и как раз заканчивала, когда к ним в номер постучался давешний грек с волосатыми лапами – садовник Костас, которого прислали, чтобы помочь вкатить в горку кресло. Но у Арсюши никаких затруднений не возникло – парень был полон сил, энергии и любопытства – он сам подкручивал руками колеса, когда мотор начинал натужно гудеть: мускулатура на руках и груди у него сильная – натренированная ежедневными упражнениями. Скоро Коста распахнул перед ними калитку, а полчаса спустя снизу на тележке прибыли и их вещи. Вот так брат с сестрой оказались гостями на роскошной вилле «Анис».

Известно, что хорошо долго не бывает, и в каждой бочке меда непременно должна быть своя ложка дегтя, а то и ведро. Впрочем, порой это обнаруживается не сразу. Что, в общем-то, хорошо уже само по себе. И поначалу все было просто замечательно. Они сказочно проводили время: днем загорали, купались в теплом бассейне, ездили в деревню – так все здесь называли единственный на острове городок – где посетили оба музея и прогулялись по крутым улочкам до старого храма на горе. Пару раз Шерри катал всю компанию на своей яхте «Джулия» к соседнему островку, где были замечательные пляжи с мелким белым песком – просто посмотреть: причалить там негде, поэтому бросают якорь, и до берега нужно добираться вплавь. Пока холодновато. Зато наблюдали гигантскую стаю перелетных птиц – кажется, это были трясогузки – сделавших остановку на безлюдном острове. Загорали прямо на палубе, и Дональд несколько раз принимался перечислять достоинства своего судна, благо у него имелся, по крайней мере, один благодарный слушатель, не трудно догадаться кто. Яхта, в самом деле, была хороша: несмотря на свою величину очень изящная, ослепительно белая, отделанная, где положено, кипарисовым деревом. Повсюду монограмма хозяина – на посуде, на мебели, даже на парусах вышиты его инициалы. После утренних прогулок все отдыхали, а вечерами на вилле собиралось довольно шумное общество: снизу подтягивались знакомые – друзья Жули, которых она регулярно приглашает гостить на свой курорт, как она сама говорит – для компании, иначе, мол, на острове свихнешься от скуки. Арсений, обожающий умные разговоры, чувствовал себя в этой разношерстном обществе как рыба в воде: его познания затрагивают порой самые невероятные области, и он способен разговаривать с кем угодно практически на любую тему. Ариец, оказавшийся одним из друзей Жюли, обучал его игре в гольф: выяснилось, что при известной сноровке по мячику можно бить даже сидя в инвалидном кресле, требуется лишь незначительная помощь для преодоления некоторых ландшафтных препятствий. Арсений, естественно, был в полном восторге. Маруся, по обыкновению, молча, с интересом наблюдала за всем происходящим и за две недели такой жизни потолстела на целый килограмм, чем гордилась невероятно. Ничто, ничто не предвещало несчастья. Пока не пропала Мина.

День начался как обычно. За утренний кофе здесь садятся не раньше одиннадцати, потому как Жули не любит вставать рано, а Шерри, наоборот, до завтрака обязательно играет в теннис – час, а то и два с кем-нибудь из знакомых на нижних кортах. Малкович – старый-старый, а уходит в горы каждое утро, Маруся, как ей предписано, нагуливая аппетит, прохаживается по дорожкам среди ухоженных цветочных клумб, а Арсений занимается одному ему известными компьютерными делами. Но сегодня к положенному времени, когда к завтраку собрались почти все обитатели дома за исключением Малковича еще не спустившегося с вершин, стол оставался пустым. Спустя четверть часа выяснилось, что Мины нет ни в ее комнате, ни в каких-либо других многочисленных помещениях дома. Не оказалось ее также и в саду, да и что бы ей там было, собственно, делать, когда завтрак не подан? Озадаченно хмуря высокий лоб, Жули нажимала на кнопки своего крохотного телефона, связываясь с различными службами отеля, чтобы задать один и тот же вопрос, после чего недоуменно пожимала плечами. Потом откуда-то со стороны моря с внезапным порывом ветра донесся приглушенный крик.

Вчетвером они выбежали на террасу. Вцепившись обеими руками в каменные перила, подтягиваясь к ним из своего кресла чтобы лучше видеть, Арсений напряженно всматривался куда-то вниз. Маруся, поборов приступ ужаса, заглянула за балюстраду вместе со всеми.

Пропасть, голубая бездна, а по краю ее – белые-белые скалы. А на белом фоне – синее пятно, а уж по синему красные пятна – не то алые маки, не то кровь.

– Да, я абсолютно уверена, она лежит там с вечера, – нетерпеливо повторила Жюли растерянному толстому полицейскому, который прикатил из деревни на велосипеде спустя час; на острове за ненадобностью нет полицейской машины. – Мина любит… любила… это платье, но утром она его никогда не носила, обычно надевала что-нибудь светлое… как, в общем-то, и большинство людей здесь, на юге, за исключением разве что его, – она кивнула в сторону Малковича, который по обыкновению по самое горло был упакован в черное.

Тот хмуро кивнул в подтверждение ее слов. Даже улыбающийся он походил на колдуна, сейчас, мрачный, с жесткими сбегающими вниз складками, казался олицетворением злых сил.

Полицейский задержал на нем взгляд.

– Что вы на него смотрите? – Шерри раздраженно пихнул ногой стоящий рядом стул, – Лучше скажите, когда вы собираетесь ее оттуда достать? И каким образом? Вы понимаете, что туда не добраться – ни с воды, ни сверху – разве что альпинистов вызывать…

– Да, вы правы, придется вызвать, – с готовностью согласился полицейский, на английском он говорил бегло, но с сильным акцентом. – И остальных тоже, – он выудил из нагрудного кармана голубой форменной рубашки измятый платок, промокнул потный лоб и пояснил, – Данное происшествие не в нашей компетенции, вы, наверное, понимаете… Это ведь вполне может быть – он замялся, – убийство… так сказать… а не несчастный случай… Придется подождать пока приедут из Управления. Из Ираклиона. Я сообщу, куда следует. Прошу вас соблюдать спокойствие.

Пока все в шоке переваривали услышанное, он торопливо ретировался к своему велосипеду, брошенному внизу у лестницы, неловко заскочил в седло и резво потрясся прочь по каменным плитам, справедливо опасаясь, что его могут остановить.

– А как же Мина? – беспомощно выкрикнула Жули вслед его круглой спине.

– Скажи спасибо, что он хотя бы нас понял, – мрачно процедил ее муж.

Следующие несколько часов прошли как в каком-то сне. Невозможно что-либо делать – есть, пить, читать, разговаривать, когда знаешь, что в ста метрах от тебя на скалах лежит мертвая женщина. А вокруг нее с клекотом кружат хищные чайки. И никак нельзя их отогнать…

Поэтому когда раздался звук подлетающего вертолета, обитатели виллы вздохнули с облегчением. Тот сделал пару кругов над домом и затем ушел вниз к посадочной площадке. Пятнадцать минут спустя появились долгожданные альпинисты – четверо молодых людей в специальной форме с объемистыми рюкзаками за плечами и болтающимися бухтами веревок: Греция преимущественно горная страна, да к тому же самими богами предназначенная для туристов – а последних, как известно, хлебом не корми, дай вскарабкаться на вершину покруче и застрять там в какой-нибудь расщелине, поэтому что-что, а служба спасения организована здесь прилично.

Шерри вызвался показать лучшее для спуска место и повел их куда-то в сторону от дома. Они перелезли через невысокий парапет, ограничивающий край обрыва, и скрылись в зарослях цветущей мимозы, дико растущей на скалах. После чего на сцене возник следующий персонаж – еще один полицейский, и если его предшественник, столь стремительно покинувший утром место происшествия, был кругл и невысок ростом, этот, наоборот, оказался длинной тощей жердью – никак не меньше двух метров, а то и больше. Форма на нем болталась, как на вешалке. Движения его казались несколько замедленными – так перемещается жираф по саванне: понятное дело, командам от головного мозга до конечностей требуется пройти весьма даже изрядное расстояние – не до живости тут. Собственно, и голова – как вместилище упомянутого головного мозга – для подобного туловища явно была маловата.

– Господи, ну и везет же нам, – в отчаянии прошептала Жули, вцепившись в рукав крошки Малковича, очевидно для поддержания духа.

– Разрешите представиться, лейтенант Нил Скулас, – проскрипела жердь, чуть качнувшись, хотя ветра и не было. – Откомандирован на остров для расследования. Сейчас я осмотрю место происшествия, и давайте отправимся куда-нибудь в спокойное место, где можно без помех потолковать.

Маруся огляделась, вокруг никого, бриз совсем утих, не слышно отчего-то стало даже чаек – тихо-тихо… Никаких помех.

Они прошли в гостиную. Высокие окна комнаты уставились прямо в море, стены до потолка сплошь увешаны старинными восточными коврами. Широкие низкие диваны, заваленные пестрыми подушками, делят комнату на уютные закутки, между ними небольшие окруженные креслами столы, каждый для маленькой компании. Лейтенант сам выбрал один из них и уселся первым. Минут пять прошло в напряженной тишине, Скулас почему-то молчал, с видимым интересом разглядывая ковры и связки старинных бронзовых колокольчиков, там и сям развешанных поверх них, остальные терпеливо ждали, пока странный полицейский покончит с этим увлекательным занятием.

Снова открылась дверь, и в комнату ворвался Шерри. Лицо у него было пунцовое, мокрое, белая рубашка в грязных пятнах, но он этого, обычно такой вальяжный, очевидно даже не замечал.

– Ужасно, совершенно ужасно, – нервно бормотал он, придвигая к столу кресло. – Нам удалось довольно близко к ней подобраться… Из нее котлета вышла, честное слово… и птицы поработали. Я не смог там остаться… сбежал… ну и работенка у них, я вам скажу… Ох, прости, ради бога, – добавил он, заметив, как исказилось лицо жены.

– Значит так, все в сборе… Джулия Дюпре, владелица дома, – начал читать Нил Скулас из своей записной книжки, – Дональд Шерри, супруг владелицы… Станислав Малкович, гость… Мелисса Гиффин, гостья… Мария и Арсений Писаревы, гости. Все правильно?

– Абсолютно, – устало выдохнула Жули; из нее будто высосали весь цвет, выглядела она сейчас гораздо старше, чем обычно.

– Кто обнаружил труп?

– Ну, я, – отозвался Арсений.

– Как же это произошло? – Скулас пристально взглянул на подростка. – Насколько я успел заметить, тело отнюдь не бросается в глаза. Нужно специально заглянуть за парапет, чтобы его увидеть.

– Абсолютно верно, – серьезно кивнул Арсений.

– Ну, так как же?

– Понимаете, я просто немного поразмышлял: где же она еще может быть… если ее нет ни в доме, ни в саду – здесь особенно ведь некуда податься… Вот и заглянул туда.

– Угу, – секунду раздумывал следователь. – Ну что ж, логично.

Он сделал пометку в своей книжечке и повернулся к хозяйке дома.

– Значит, вы считаете, что она упала туда еще вечером.

– Да, да, я так считаю, – монотонно проговорила Жули, – Какая разница как я считаю… уже дважды объясняла вашему предшественнику, и уверена, вы сами сможете в этом убедиться, когда, наконец, поднимите ее… несчастную… наверх.

– Она ничем не болела? Депрессиями, шизофренией… не страдала лунатизмом?

– Что? – Жули буквально задохнулась от возмущения. – Вы-то сами как, в своем уме? Издеваться приехали?

– Ну-ну, возьми себя в руки, – успокаивающе погладил ее по плечу малютка Малкович, – Надо будет дать тебе еще капелек… Нет, Мина ничем не страдала, это я ответственно утверждаю, как специалист… как психотерапевт… Я знал ее долгие годы.

– Она была абсолютно здорова. Аномально здорова для своего возраста, – с горечью подтвердила Жюли; ее лицо застыло бледной трагической маской. – Добрая, старая, такая вменяемая Мина… Кто-то подошел и столкнул тебя туда, вниз… В мою голубую пропасть.

Над столом повисло тягостное молчание.

– То есть, вы полагаете, ей помогли упасть? – нарушил, наконец, тишину Скулас и, не дожидаясь ответа, добавил, – Да я и сам сразу подумал: для того, чтобы перелезть через вашу балюстраду, бедняге скамеечку нужно было бы с собой притащить. Она ведь совсем невысокая была… как мне показалось сверху. Не ошибся?

– Метр шестьдесят два, – морщась от какого-то воспоминания, пробормотала Жули.

– Я, при желании, смог бы перевалиться, но во мне росту чуть не на полметра больше… – очевидно, припоминая высоту парапета, Скулас отчеркнул на своем животе линию сантиметров на пять повыше пояса, – Ей эти перила – примерно по грудь. Пожалуй, да, вы меня убедили, – известил он, и с трудом выпростав свое нескладное тело из глубин мягкого кресла, двинулся к выходу. – Пойду, посмотрю, как там дела, а вы пока постарайтесь вспомнить вчерашний вечер во всех деталях. Потом продолжим.

– Вот это ты зря, – прошипел Шерри, когда дверь за ним закрылась, – Совершенно ни к чему давать им повод здесь задерживаться… перед самым началом сезона. Глупо раздувать шумиху. Одно дело несчастный случай, другое дело… – он нервно лизнул сбитые костяшки пальцев, – Весь ободрался, пока лез… Сама подумай, кто поедет на остров, когда известно, что у нас тут убийство?

– То есть это как? – Жули, потрясенная, подняла глаза на мужа, – По-твоему, я должна лгать, из опасения, что к нам приедет на тридцать постояльцев меньше? Или на пятьдесят… Пусть даже совсем никто не приедет! Мину убили, ты разве не понял?

– Ничего я не понял! – рывком отодвинул кресло Дональд, – Откуда ты это вообще взяла?

– Шерри, конечно, совсем не это имел в виду, Джулия, – проговорила Мелисса своим обычным вялым тоном. – Не надо забывать, что мы для них иностранцы. А ты сама знаешь, когда дело касается убийства – она зябко передернула плечами – власти часто начинают вести себя неадекватно. Честно говоря, совсем не хочется, чтобы меня приглашали на допросы в греческую полицию… равно как и в любую другую… Потом, что значит лгать, ты разве видела, как ее столкнули? Это всего лишь твое предположение, не более.

– Нет, я почти уверена…

– Почти, – хмыкнула Мелисса, – Так не подливай масла в огонь. Здесь и без того может стать жарковато. Сами как-нибудь разберутся… если, конечно, соображения хватит.

– Между прочим, зря вы так говорите, – вклинился в разговор Арсений – этот Нилыч совсем даже не дурак, – сделав круг по гостиной, он снова подъехал к столу, за которым сидели остальные. – Про скамеечку-то совершенно правильно сказал – балюстрада и в самом деле довольно высокая, а на веранде утром ничего не было – я-то это сразу приметил. И, кстати, Жули, скорее всего, права, случилось это почти наверняка не сегодня. Иначе во-он там не остались бы вчерашние стаканы, – он показал на один из столов, где действительно стояло несколько полупустых коктейльных бокалов, – Мина наверняка распорядилась бы, чтобы здесь убрали после ухода гостей, ведь так?

Жюли мрачно кивнула.

– Но ясно также, что им не доказать факт убийства, если, конечно, не отыщется свидетель, – задумчиво проговорил Малкович, – Никаких следов пальцев на теле, если они и были, естественно, не найдут – какое там, в кровавом месиве… любые кровоподтеки можно объяснить падением с высоты. Если только не будет следов удушения, но это маловероятно. Отсутствие скамейки, или кресла… да мало ли, она могла подпрыгнуть, подтянуться… Глупость, конечно. Но всегда остается такая вероятность. Поэтому, Джулия, – в этом я согласен с остальными – не стоит настаивать. Пусть сами делают выводы, не подталкивай их…

– Никуда я никого не подталкиваю, это Мину столкнули… – всхлипнула Жули, – я просто говорю то, что думаю… и впредь полагаю поступать подобным образом. Все, больше не могу, пойду прилягу. Хотя бы на часок. Позовете, если ему понадоблюсь.

– Да, правильно, – заботливо подхватил ее под руку коротышка. – А я тебе сейчас на ушко пошепчу, пошепчу… ты немножко поспишь и придешь в себя.

Странная пара – белое и черное – удалилась. Снова в гостиной надолго воцарилось мрачное молчание.

– Ну что нам, так и сидеть здесь истуканами? – наконец с тяжелым вздохом осведомился Шерри – он откинулся на спину, задрал к потолку голову и теперь медленно раскачивался вместе с креслом. – Или все-таки разрешат погулять по дорожкам вокруг дома под присмотром полиции? Руки, естественно, мы будем держать за спиной…

– Я вас надолго не задержу, – раздался от двери скрипучий голос. Скулас вошел совершенно бесшумно.

– Ага, подслушивали! – кивнул Шерри, – Ну, ну!

– Так вы же ни о чем не говорили, – он неторопливо пронес свое длинное тело через комнату. – Кто-нибудь из вас вспомнил подозрительные факты? Нет… Тогда я хотел бы записать имена всех, кто присутствовал здесь вчера… мадам Дюпре оказалась права, тело пролежало там уже достаточно долго, что можно заключить и без экспертизы патологоанатома. После вскрытия время будет установлено с точностью до часа… я надеюсь. Итак, записываю.

– Э-э-э… ну, во-первых, присутствовали все мы, имена у вас уже есть… Эрик со своей женой Лизой – они живут внизу, в бунгало, по-моему, под номером восемь… Это легко уточнить. Так… Стив и Мелани… сразу говорю, фамилий не знаю – это все ее знакомые… кажется, в семнадцатом… и Анри… Анри Дюпре, сосед, их вилла расположена в трех минутах ходьбы от нас. Собственно, он в некотором смысле родственник Джулии. По первому мужу.

– Хорошо, я их найду… А теперь постарайтесь вспомнить, когда вы – каждый из вас – видели погибшую в последний раз, так нам будет проще установить время…

Наконец Скулас их отпустил. Братец захотел посекретничать, и Маруся, польщенная таким необыкновенным вниманием с его стороны, послушно побежала за ним в сад – тот несся по коридору во весь опор. Почему в сад? Он не хотел, чтобы их подслушали. Кому бы это могло понадобиться, – удивилась про себя Маруся, но спорить не стала. Впрочем, догнать его удалось только когда он сам остановился посередине ухоженной лужайки за домом, где вокруг неработающего фонтана стояло несколько каменных скамеек.

– Так, Машка, давай колись, ты-то что думаешь, кто мог столкнуть старушку в пропасть? – возбужденно вопросил Арсений, едва дождавшись пока она подойдет.

– Ну, во-первых, она не такая уж и старая, по-моему, ей не было шестидесяти, – возразила Маша; понятно, что когда тебе пятнадцать, и сорокалетние кажутся дряхлой рухлядью.

– Не обращай внимания, считай это оборотом речи. Так как?

– Чудной ты, Арсюша, да никак! И потом… ты понимаешь, это ведь настоящая трагедия, а не компьютерный квест. Это тебе не выдуманную головоломку решать, чтобы пройти в игрушке на следующий уровень.

– Вся жизнь – игра, Машенька, как хорошо известно. Мне самому жаль тетку… правда! Она симпатичная была… заботливая. И если я хочу найти ее убийцу, что в этом удивительного? – серые глаза на загорелом лице с облупившимся розовым носом светились решимостью.

– Ты хочешь найти убийцу? – ужаснулась Маша. – Во-первых, это очень опасно, во-вторых, для этого есть полиция… Да и вообще, что ты о себе возомнил?

– Так, значит, не хочешь разговаривать, – насупил светлые брови брат. – Как знаешь…

– Нет, хочу, хочу, – спохватилась Маруся; в другой раз не снизойдет до нее. – Но только, извини, я никого не подозреваю…

– А я подозреваю абсолютно всех, – отрезал братец. – Это на первой стадии расследования, пока нет никаких достоверных фактов. Потом, конечно, будет произведен отбор.

– Как, и меня тоже? – поразилась Маша.

Арсений критически оглядел ее с ног до головы.

– По здравом размышлении, пожалуй, нет, – с сожалением покачал он головой. – Хоть ты и потолстела на целый килограмм, о чем уже, по-моему, известно всей Греции… Нет, должен огорчить, Машка, кишка у тебя пока тонка. Трехлетнего ребенка, может, и смогла бы перекинуть через парапет… но не старушку.

– Что ты несешь? – Маруся буквально захлебнулась возмущением. – Какого еще ребенка, ты хотя бы чуть-чуть думай!

– Себя я тоже исключаю, – не обратив ни малейшего внимания не ее протест, бодро продолжал Арсений – во-первых, мне известно, что это не я, во-вторых, инвалиду трудно было бы это сделать чисто по техническим соображениям… Положим, руки у меня сильные, это да, но вот колеса откатились бы в сторону – вряд ли бы она стала дожидаться, пока я свою тележку на тормоз поставлю, как ты думаешь…

На это Маруся только фыркнула.

– Все остальные вполне могли это провернуть, – завершил братец.

– Как, ты и Жули сюда приписываешь? – возмутилась Маша.

– Почему же нет? Рослая, тренированная женщина… Как два байта переслать!

– Зачем бы ей это понадобилось?

– Мотивы от нас пока скрыты… да мало ли! Припадок бешенства, помутнение, мы же ничего о ней на самом-то деле не знаем.

– Как тебе не стыдно, Арсений! Она хороший, добрый, сострадательный человек… Она… Короче, я не желаю слушать про нее гадости!