Темноборец

Глава 18. Как в самолете

Бубнение где-то под ухом заставило Андрея проснуться. Он приоткрыл щелки глаз, стараясь не подавать виду, что больше не спит, и осмотрелся. Рядом с кроватью, на которой лежал Андрей, стояли Аннато и еще один долговязый эльф, лица которого темноборец не разглядел. Стопарин снова закрыл глаза и прислушался. Говорили о нем.

– Он не представляет опасности, – оправдательным тоном произнес Аннато.

– Все равно не понимаю, какого Хэйла ты его сюда притащил. Мы же договаривались: никаких беженцев! – воскликнул его собеседник.

– Во-первых, он спас мне жизнь, – Аннато сделал шаг вперед, и Андрей почувствовал, что тугие эльфийские нервы натягиваются, как тетива. – Во-вторых, кажется, ты забываешься, Алекс. Несмотря на нашу с тобой многолетнюю дружбу, решения здесь все еще принимаю я. Единолично, если ты забыл.

Алекс сделал вид, что ему не обидно, и сдержанно произнес:

– Подумай еще раз, пока не поздно. Ты ведь знаешь, кто он.

– Знаю. Так же, как знаю то, что вины темноборцев во всем, что произошло, не было. Тем более, сколько лет кануло в небытие с тех пор?

Андрей не сдержался, открыл глаза и сразу же принялся сверлить взглядом эльфов, высчитывая секунды до того момента, когда к нему проявят внимание. Алекс первым почувствовал сконцентрированный на себе взгляд, хотя и стоял спиной. Он повернулся к Андрею, гневно поигрывая желваками, и произнес:

– Давно слушаешь?

– Я ничего не слышал, – ответил Андрей, постаравшись изобразить как можно более искреннюю улыбку. Вышло достаточно неуклюже.

– Алексиков, – с такой же фальшивой улыбкой представился эльф и протянул темноборцу руку.

– А имя? – спросил темноборец. – Меня, например, зовут Андрей.

Алекс исподлобья взглянул на темноборца и промолчал. По всей видимости, лимит выдавленных им слов, оказался исчерпан.

– Алексиков – это и есть имя, – пояснил вместо него Аннато. – У эльфов не бывает фамилий, зато огромное разнообразие имен. Мы же ведь кочевой народ. Используем лексические заимствования. Что у вас фамилия или кличка – у нас непременно имя.

– Спасибо за пояснение, – кивнул Андрей, привставая с кровати.

– Выпей, – Аннато указал ему на бутыль с мутной жидкостью, стоящую на прикроватной тумбочке.

Андрей отхлебнул из бутылки и скривился. Омерзительно горькая жидкость прошлась по желудку теплом, постепенно разгорающимся в изжогу. Лекарство хотелось чем-нибудь зажевать. Темноборец вдруг вспомнил, как давно он не ел, и под ложечкой засосало.

– Не найдется ли у вас чего-нибудь покушать? – с голодной надеждой в голосе спросил Андрей и мысленно облизнулся.

– В тумбе, – ответил ему Аннато.

Стопарин отворил тумбу и извлек из нее завернутую в пергаментную бумагу серо-зеленую лепешку. Не стесняясь присутствия эльфов, Андрей снял упаковку и с аппетитом втянул в себя аромат запекшейся хлебной корки. Лепешка, составленная из переплетенных волокон, внешне напоминала темноборческий сыр косичку. Но зеленого сыра с ароматом печеного хлеба Андрей никогда прежде не пробовал.

Однако аппетит уже разыгрался, и было, в принципе, все равно, что жевать. Андрей надкусил плоскую серо-зеленую лепешку и почувствовал, как обволакивается слюной нечто, похожее вкусом на приправленный специями слегка подсушенный белый хлеб.

– Вкусно? – спросил Аннато.

– Очень, – не переставая жевать, ответил Андрей. – А что это?

– Эльфийский водорослевый хлеб.

– Вкусно, – повторил Андрей.

Ему по-прежнему было плевать, кусок чего пережевывать – лишь бы питательное и съестное. Водоросли так водоросли. Ламинария – тоже пища. Хотя, почему ламинария? Наверное, в океане полно других водорослей, которыми можно питаться. Но, кроме ламинарии, Андрей ничего не знал. Поэтому будь этот хлеб хоть нори или порфирой, для темноборца он так и останется ламинарией.

– Большего предложить не могу, – посочувствовал Аннато. – Тебе нужно придерживаться диеты и постельного режима. Но есть и положительные моменты: к ужину принесут вкусный рыбный бульон и еще одну порцию водорослевого хлеба.

– Спасибо.

– А теперь нам, пожалуй, стоит удалиться и позволить тебе отдохнуть. Ведь даже в легкой степени лучевой болезни приятного мало.

Темноборец молчаливо согласился, и эльфы, попятившись назад, вышли из комнаты. Алексиков на прощание негодующе сверкнул глазами, и Андрей ответил ему не менее колким взором. Не у всех эльфов принято гостеприимство.

Олег сидел на краю кровати и в течение всего разговора наблюдал за эльфами с неподдельным интересом. Теперь же, когда эльфы ушли, его внимание переключилось на Андрея:

– Наконец-то проснулся! Я уже замучался тебя ждать.

– Ты сидел здесь все время, пока я был в отключке? – спросил Андрей, массируя круговыми движениями раскрытой ладони измученное лицо.

– Я был бы не я, если бы не обследовал местность, – скривил улыбку Олег.

– И что ты узнал?

– Хорошего мало. Эльфы разобрали портал сразу после нашего перемещения. Причем разобрали капитально: без их помощи ремонту не подлежит. Они боятся беженцев, да и вообще разумных существ, как самого Хэйла. Настоящие затворники. Так что вот тебе и причины, по которым их раньше никто не видел.

– Это все я предполагал и без тебя, – ответил Андрей не без доли скепсиса. – Ты выяснил, где мы находимся?

– А вот это куда более сложный вопрос, – резюмировал Тиглев. – Одно могу сказать точно: мы под водой. А вот в какой части света – понятия не имею. Эльфы возвели свои строения в подводных глубинах. Ходят слухи, что попасть сюда можно только через портал. Над здешним океаном бурлит бесконечный шторм, отправляющий на дно любой приближающийся транспорт. Радиус шторма неизвестен. Хотя, может быть, шторм и вовсе легенда. Во всяком случае, эльфы в нее верят.

– На дне? – Андрей хлопнул себя по лбу.

Из огня да в полымя. Выбрались из ядерного пепелища – попали в глубоководную ловушку. Разобранный портал, штормы над головой – самое время бороться с очередной панической атакой. Андрей прислушался к организму, но, к счастью, не ощутил беспокойства. Может, и впрямь удалось окончательно избавиться от этих приступов?

– Мы находимся в крупнейшем гидрополисе Мидлплэта, – продолжил Олег. – Многоэтажные подводные здания куполообразной формы, внешние стены из прозрачного органического стекла – красота неимоверная. Жаль только, что мы здесь застряли.

Ничего, кроме «куполообразный», Андрей не услышал – да и то только потому, что смотрел в потолок. Действительно, куполообразный. Наверное, комната расположена на верхнем этаже здания. Пологий потолок, покрытый фресками с изображением эльфов, представлял живописные картины кровопролитных сражений. Примечательно, что на отдельных изображениях эльфы сражались с людьми, на других же – истребляли друг друга. Большинство изображений было исправлено. Людям пририсовывали длинные уши и круглые эльфийские глаза. Создавалось впечатление, что ту часть фрески, на которой остались люди, забыли или не успели исправить.

Андрей посмотрел на Олега и понял, что внутренние проблемы превалируют в данный момент над сложившимися внешними обстоятельствами. Порыться в самом себе казалось гораздо интереснее, чем найти выход из эльфийского гидрополиса.

Андрей вспомнил, с какой легкостью он разговаривал с собой в самолете, когда часть сознания находилась в другом теле. Внутренний голос звучит куда яснее, когда он снаружи. Отталкивало одно: Олег, как посторонний наблюдатель, услышит весь разговор, будучи, как он выражался, «зрителем в собственном теле». Не хотелось бы открывать ему интимные подробности своей жизни. С другой стороны, дискомфорт придется ощутить обоим. «Так что мы квиты», – подумал Андрей, приступая к действиям.

Как и в самолете, все случилось будто непроизвольно. Андрей посмотрел Олегу в глаза и увидел в них отблеск собственного сознания. Призрак выругался и попытался справиться со свалившимся на него наваждением. Андрей не позволил. Легким нейронным импульсом, пробежавшим по мозговым извилинам, он заткнул сознание призрака за свой пояс.

– Как думаешь, зачем я убил тех двоих темноборецев? – спросил Андрей у себя.

– Тебе ведь понравилось их убивать, – ответило зомбированное тело Олега. – Ты, будучи вечно ослабленным и больным, смог в одиночку лишить жизни двоих. Разве это не впечатляет?

– А что в этом впечатляющего?

– Ты почувствовал вкус силы. Самоутвердился, избавился от мучающих тебя панических атак. Что может быть лучше?

– А разве нет других способов? – настоял на своем Андрей, сжав потеющие ладони в кулак.

– Если есть, то почему ты до сих пор ими не воспользовался?

– Но ведь раньше я мог иначе. Вспомни побег из тюрьмы. Я убежал, никого не убив, хотя мог бы поступить так же, как и сейчас.

– Да, но тогда ты был подсудимым. Пусть даже готовящимся к смертной казни, но все же имевшим небольшой шанс на оправдательный приговор. Несмотря на подписанное признание и участие в бессмысленной бойне на Красной площади, подсознательно ты продолжал верить в спасение своей шкуры. А вчера ты ощутил безнаказанность. Те темноборцы должны были сгинуть в ядерном пепелище. О том, что их убил ты, не узнает ни одна живая душа. Дополнительным бонусом послужило оправдание перед совестью: «Они могут последовать за нами. Их нужно устранить, как угрозу».

– Капэйн! Зачем ты все это мне говоришь? – воскликнул Андрей и замахнулся на призрака кулаком.

– Ты ведь знаешь, кто это говорит, – ответило из тела Олега стопаринское сознание.

Андрей бессильно опустил кулаки и сокрушенно всхлипнул:

– Достоин ли я после этого Ани?

– Ну, ей ты не изменял, – иронично заметило тело призрака. – А вот нужна ли она тебе? К чему все эти старания? Найди другую девушку в Мидлплэте. Избавиться от спермотоксикоза куда проще, чем ты можешь представить.

– Я люблю ее! – Андрей в очередной раз сдержался от того, чтобы не врезать собеседнику по лицу.

Олег ни в чем не виновен. Не за что его избивать. Ведь это не он роняет столь обидные фразы. Будет ли больно Андрею, если удар в лицо схлопочет сейчас Олег? Андрей подошел вплотную, ущипнул Олега за руку и почувствовал болевые рецепторы. Значит, определенная логика в избиении этого тела все же была.

– Да нет у тебя никакой любви, – парировал желающий схлопотать удар собеседник. – Уровень окситоцина в твоей крови упал до состояния, когда ты был одинок. Все, что осталось в тебе от Ани, – привычка быть с ней. И вся необходимость твоего путешествия упирается в следование надуманному понятию «надо». Тебе надо воскресить Аня. Зачем? А знаешь, зачем? Только затем, чтобы исправить ошибку, которую ты сделал, позволив колдуну ее убить! Затем, чтобы залезть в ее трусики! Затем, что существует возможность ее вернуть, а значит «надо» это сделать. Ты, как слабак, делаешь то, что считается правильным. Боишься отступить от общепринятых норм и правил. Надо ли тебе спасать Аню? Не абстрактному, идеализированному тебе, а тебе реальному, мыслящему и ощущающему этот мир по-своему?

Андрей опешил от вылетающих пулеметной очередью аргументов. Хотелось прикрыться от них руками. Закрыть уши и не слушать эти черствые, бесчувственные слова. Но град колких фраз продолжал сыпаться:

– Допустим, любовь к Ане, хотя ты вряд ли действительно помнишь это чувство, в тебе еще жива. Но стоит ли она той цены, которую ты за нее отдаешь? Тысячи невинных вампиров сгорели в пламени ядерного апокалипсиса из-за тебя. Если бы не украденный оригинал Скрижали, кто знает, осмелился бы Небесный Совет на столь негуманный поступок, недостаточно обоснованный перед обществом? А теперь вспомни слова художника. Воскресишь Аню – возможно, столкнешься с карой от самого Демиурга. Художник ведь тоже не с пустого места все это придумал. Кара может затронуть весь Мидлплэт. Ты готов, что взамен жизни Ани умрут сотни тысяч, а может, и миллионы разумных существ? Если готов, то можешь ли ты с уверенностью сказать, что все эти смерти нужны тебе для того, чтобы воскресить невесту? А не для того ли, чтобы в очередной раз самоутвердиться и доказать, что ты, подобно самому Демиургу, способен влиять на судьбу всего мира?

– Хватит! – взмолился Андрей и попытался разорвать свою связь с телом призрака.

Мозг продолжал напряженно работать, разрываясь на два тела, и выдавал голосом Олега новые порции мыслей, несущихся галопом и озвучиваемых уже невпопад. «Если даже все сказанное – правда, к Хэйлу такую правду! Не хочу ее знать!» – подумал Андрей. Отказ от общения с собственным подсознанием давался ему тяжело.

Но не бывает и худа без добра. Андрей почувствовал знакомую тошноту и, потянувшись к бутылке с лекарством, грохнулся на пол и потерял сознание. Спасибо тебе, лучевая болезнь!

Глава 19. Байки из склянки

А может, не было никакого разговора? Обычная галлюцинация, вызванная болезнью. Возможно, жар, головная боль и суженные сосуды вызвали патологическое возбуждение коры полушарий – и вот результат.

Андрей пытался забыть о встрече со своим темным «я» на протяжении двух недель, проведенных им на больничной кровати. О случившемся напоминал только упрекающий взгляд Олега и его редкие осудительные комментарии. Призрак старательно вгонял в голову темноборца мысль о том, что брать чужое тело без спроса, пусть даже вы неразлучны, как сиамские близнецы, ни в какие моральные рамки не лезет. Извинения, в искренности которых не могло быть сомнений, оказались недостаточными, чтобы прервать поток льющихся на Андрея нравоучений. В конце концов, пришлось чуть ли не умолять Олега не напоминать лишний раз о случившемся. Призрак великодушно согласился, хотя и не преминул отпустить напоследок еще одну колкую реплику.

Аннато периодически навещал темноборца. Иногда он приходил один, иногда приводил с собою Алексикова и эльфийского мальчика, достающего своей макушкой Аннато до пояса. Худощавый мальчишка сверкал выпуклыми глазами, которые в совокупности с общей дистрофичностью, выделялись на голове куда больше, чем у других эльфов, делая его похожим на жабу. Мальчика звали Вильгельм, и он приходился Аннато сыном.

– … Можно просто Вилли, – представил ребенка Аннато.

– Андрей, – темноборец протянул мальчику руку. – А сколько ему лет?

– Двенадцать, – ответил Аннато, потрепывая мальчишку по реденьким волосам.

– Не забудь упомянуть, как давно ему двенадцать, – съязвил Алекс.

Андрей вопросительно посмотрел на эльфов. Аннато жестом приказал сыну уйти. Мальчик хотел было возразить, но властный взгляд отца заставил его повиноваться. Обиженно хлопнув дверью, Вильгельм покинул комнату и, поборов желание подсматривать в замочную скважину, зашаркал по коридору.

– Что, язык проглотил? – усмехнулся Алексиков. – Или ты только перед сородичами такой смелый?

– Не твое дело, что, как и кому я говорю! – воскликнул Аннато, сверкнув на Алексикова глазами.

Алекс остался доволен, ощутив свое преимущество, и, чтобы не отдавать ему победу в этой словесной перепалке, Аннато решился на неожиданный шаг. Эльф набрал в грудь воздуха и, стараясь сохранять самообладание, произнес:

– Вильгельму двенадцать уже более сорока лет.

– Он не стареет? – удивленно приподнял бровь Андрей.

– Все эльфы не стареют, после того, как их возраст переваливает за тридцать, но взросление Вильгельма я сдерживаю искусственно, опаивая его ингибитором роста, – признался Аннато.

– Зачем? – еще больше удивился Андрей.

– Чтобы ему не пришлось участвовать в Ежегодных эльфийских турнирах, – ответил Аннато и удрученно склонил свою голову.

– С другой стороны, хотел бы я не взрослеть! – легким смешком Андрей попытался разрядить обстановку. Не получилось.

– Не все так просто, – Аннато поднял на темноборца наливающиеся слезами глаза. – Вильгельм медленно умирает. Эти лекарства вызывают постепенное отмирание клеток мозга, его дисфункцию и деградацию.

Андрей посмотрел на эльфов наполненным недоумением взглядом. Аннато рассказывал, чуть не плача, и при этом был полностью уверен в своей правоте. Что же такого страшного в этих эльфийских турнирах, что отец готов предпочесть сыну смерть от яда, нежели участие в Ежегодном турнире?

– Он не знает, что такое турнир, – Алексиков указал на Андрея.

– Действительно, – согласился Аннато и стер рукавом слезы. – Так пусть посмотрит. Турнир через два дня. А исторические вечерни мы устраиваем регулярно. Например, сегодня планировали поговорить о последних боях Великого эльфийского завоевательного похода и подводном переселении. Узнает практически обо всем и сразу. Ты как на это смотришь, Андрей?

– Байки у костра? – лицо темноборца тронула улыбка. – Почему бы и нет? С удовольствием ознакомлюсь с вашей историей.

– Только не у костра, – Аннато окончательно избавился от слез и ответил Андрею встречной улыбкой. – Нам, эльфам, для релаксации требуется вода. В общем, сам все увидишь. Сегодня вечером я тебя отведу.

Андрей чувствовал, что идет на поправку, но лишь в этот вечер он впервые вышел из комнаты, любезно предоставленной ему эльфами. Возникший повод обследовать гидрополис оказался весьма кстати. Болезнь отступала, и организм требовал расхода энергии.

– Следуй за мной, – произнес Аннато, и Андрею не оставалось ничего, кроме как повиноваться.

Здание напоминало осовремененные византийские храмы. Верхние части стен принимали дугообразную форму, служа опорой для купола. Купол, так же, как и в комнате, был покрыт фресками, изображавшими эпические сражения. По краям купола располагались маленькие фиолетовые огоньки, заменявшие лампы накаливания.

«Светлячки», – догадался Андрей, и на него сразу нахлынул щенячий восторг. Ничего себе! Биоинженерная технология! Темноборческой науке такое и в страшном сне не приснилось бы. Видимо, эльфийский научно-технический прогресс пошел своим, обособленным и аутентичным путем.

Свет, испускаемый светлячками, не походил ни на дневной, ни на привычно излучаемый люминесцентными лампами. Фиолетовые тона, дополненные легким зеленым оттенком, приятно воздействовали на глаза и располагали к общению. Стопарин посмотрел на свою прыщавую руку, освещенную фиолетовым, и подумал, как сильно она в таком свете похожа на щупальце осьминога.

Полностью остекленных стен, о которых рассказывал Олег, Андрей не увидел. Наверное, они располагались в другой части здания. Зато здешние стены имели огромные панорамные окна, открывающие вид на большие коралловые рифы и подводную живность. Перед окнами плавала белая акула и, то ли приветливо, то ли угрожающе, скалила зубастую пасть. Андрей осмотрел бы все три ряда ее бритвенно-острых зубов с усердием стоматолога, но времени любоваться видами не оставалось. Аннато его поторапливал, как оказалось впоследствии, безосновательно.

– Пришли, – произнес Аннато, открыл дверь и вежливо придержал ее для темноборца.

Андрей подошел к двери и заглянул внутрь. Комната представляла собой бассейн, напоминавший заполненную до краев стеклянную чашу. Никаких лестниц и плавных спусков не было. Пол обрывался прямо за дверью, уводя посетителя сразу под воду.

– Холодная?

Андрей не знал, как ему реагировать и что спрашивать, а потому спросил первое, что пришло в голову – лишь бы заполнить паузу. Вопрос по существу вертелся на языке, но от неожиданности темноборец потерял дар речи и не смог его сформулировать.

– Прыгай – узнаешь, – улыбнулся Аннато, подталкивая Андрея к обрыву.

– Раздеваться? – Андрей наконец-то нашел подходящую формулировку для своего вопроса.

– Нет, у нас так не принято. Но разуться стоит – тебе же лучше, – ответил Аннато.

Андрей развязал шнурки, разулся, засучил джинсы и посмотрел вниз. Высота была небольшой. Вода слегка покачивалась, имитируя волны во время легкого бриза. На гребнях отражалось фиолетовое свечение.

Нужно было прыгать, и темноборец солдатиком полетел вертикально вниз. Потоки воды накрыли его с головой. Андрей вынырнул, и очередная волна пощечиной выплеснулась ему в лицо. Стопарин сплюнул оказавшуюся соленой воду и поправил намокшие волосы. Видимо, наполняли бассейн прямо из океана.

Волны плескались чуть ниже уровня плеч. Андрей топтался на месте, исследуя обнаженными ступнями илистое дно бассейна. О щиколотки что-то терлось. Темноборец опустил глаза вниз и увидел, как к его ноге, путаясь в водорослях, отчаянно пытается подплыть маленькая рыбка.

– Хорошее место для релаксации. А насчет живности не переживай, – предупредил Аннато, с обилием брызг приземлившийся в бассейн вслед за Андреем. – Они для пилинга. Экзотический педикюр.

Рыбка, наконец, выбралась из водорослей и подплыла к ноге темноборца. За ней косяком последовали ее сородичи. Андрей почувствовал щекотку и засучил джинсы повыше. Процедура не доставляла ему неудобств.

– Можешь пока поплавать, – предложил эльф. – Выступление минут через тридцать.

Вода была теплой, и Андрей с удовольствием пустился в заплыв. Несмотря на то, что прилипшая к телу, намокшая и отяжелевшая одежда немного сковывала движения, размять мышцы хотелось уже давно. Переходя с брасса на кроль, темноборец описал несколько кругов по стеклянному бассейну. Косяки рыбок ослизло-серого цвета принялись играть с ним в догонялки. Андрей распластался на спине и начал вглядываться в светлячков, маячивших на потолке. «Действительно, хорошее место для релаксации», – подумал Стопарин, наслаждаясь завораживающим видом.

Бассейн постепенно заполнялся эльфами. Нарушая установившуюся тишину, они разбегались у входа и с громким всплеском плюхались в воду. Андрей принялся их считать, но сбился на первом же десятке. Эльфов было так много, что широкое свободное пространство для плаванья испарилось за считанные секунды.

Среди вновь прибывших Стопарин узнал Вильгельма и Алексикова. Для Вилли глубина была слишком большой, и ему приходилось прилагать немалые физические усилия, чтобы держаться на плаву. Каждая вторая волна с головой накрывала ребенка, и он, фыркая и отплевываясь, старался держать голову выше уровня воды.

– Почему не на качелях? – воспитательным тоном заговорил с ним Аннато.

– Я сам! – по всей видимости, Вилли решил проявить самостоятельность и показать себя перед гостем.

– Шементом на качели! – приказал Аннато, и ребенок послушно поплыл к качелям.

Выполненные с аскетизмом качели представляли собой грубо обработанную доску, подвешенную к потолку на веревках. Доска балансировала на таком расстоянии от воды, что ребенок мог раскачиваться на ней, погрузившись в воду по щиколотки. Вильгельм запрыгнул на качели с грациозностью лани и навострил уши. Выступление должно было начаться с минуты на минуту.

– Внимание! – прокричал Аннато, перемещаясь поближе к качелям, располагавшимся в геометрическом центре бассейна.

Эльфы реагировали на его слова вяло и отрешенно. Наверняка, им набили оскомину из раза в раз повторяющиеся истории. Большинство пришло покормить рыб остатками омертвевшей кожи и насладиться теплой соленой водой. Растрепанные и мокрые, как воробьи, искупавшиеся в ближайшей луже, они, как и Андрей, задавались одним вопросом: к чему этот глупый дресс-код, не позволяющий раздеться перед входом в бассейн?

Реальный интерес к ожидаемому действу проявляли ребенок и темноборец. Один рассчитывал выудить крупицу информации о Скрижали, а второй проявлял любопытство, типичное для двенадцатилетних почемучек. Одно из замечательных качеств детей, от которого отказываются все взрослые, – умение многократно слушать со всевозрастающим интересом одни и те же истории. Аналогичное качество, но в обратном его проявлении, свойственно старикам – в силу забывчивости или ностальгического восхищения, они готовы рассказывать повторяющиеся истории десятки раз. Уж не это ли проявление возрастного кризиса заставляло эльфов собираться в бассейне и слушать о собственных подвигах былых лет?

Аннато рассказывал сам. Было ли так всегда или, по стечению обстоятельств, подошла его очередь, Андрей не знал. Эльф говорил почти нараспев, четко, выразительно и горделиво, как пересказывают народный фольклор. Моменты, посвященные себе любимому, выделялись им особенно рьяно.

Аннато говорил о себе в третьем лице, но понять, о ком именно идет речь, удалось из контекста. Никто, кроме самого Аннато не мог быть кровавым и жестоким генералиссимусом эльфийского народа, имя которого темноборцы исковеркали на свой, русский лад, – удлинили до Анатолий.

– К концу Великого эльфийского завоевательного похода мы стали беспринципными и тщедушными, окончательно потеряв себя, – вещал Аннато. – Военные неудачи истязали наше нутро. Мы наплевали на основные принципы кочевого народа. Мы убивали детей, женщин и стариков, ослепившись желанием мстить. Наше отступление тонуло в крови мирных жителей. Нам казалось, что запугав своих врагов, мы заставим их заключить с нами мир. Нашу уверенность подкрепляли междоусобицы, расколовшие лагеря военнослужащих Западного континента и войск ЕТЭГ. Пока разумные существа убивали друг друга в Америке, мы рыли окопы, готовясь к последней схватке.

Однако темноборцам удалось вырваться из кольца американских войск, и они добрались до нас прежде, чем мы успели закончить работу над укреплениями. Я до сих пор помню землю, выжженную их оружием. Реактивные снаряды сыпались нам на головы словно град. Когда заградительные сооружения сравнялись с землей, а окопы засыпало грязью, пошла в атаку пехота. Нам снова пришлось отступать под обстрелом. На океанском побережье нас загнали в тупик. Удары систем залпового огня поддерживались танками и мотострелками. Мы несли потери, сравнимые с истреблением всего эльфийского вида. Каждый из нас потерял близких в кровавой бойне. И мы умерли бы все до единого, если бы эльфийский генералиссимус не воспользовался Скрижалью Любви.

Это было очень странное перемирие. Прямо посреди поля боя, усыпанного трупами и окровавленными кусками разорванных тел, началась самая настоящая оргия. Проникшись витавшим в воздухе возбуждением, противники побросали оружие и кинулись друг на друга с ласками и поцелуями. Они срывали с себя одежду, падали на колени, исступленно кричали, забыв о потерях и наслаждаясь выплескиваемыми оргазмами. Военные совокуплялись друг с другом вне зависимости от вида и пола. Кровь убитых в бою солдат смывалась кровью разорванных плев. В той битве девственниц не осталось, как не осталось и верных супругов. Жены невольно ласкали убийц мужей. Эльфы бились на порнографическом фронте не хуже, чем на военном. Это сражение со спущенными штанами было нашей самой странной и почти что единственной за долгие годы победой.

Хотя, в любви нет победителей и проигравших. Загнувшиеся раком сами того возжелали. Значит, и они получили свое искушенное удовольствие. Каждый дал волю извращенной фантазии. Но пусть лучше дула автоматов добровольно засовывают во все щели, чем используют оружие по назначению. Это было мерзко и отвратительно, но, вместе с тем, красиво. Метафизически эта оргия знаменовала победу мира над войной.

Вас удивляет, что сила Скрижали Любви проявилась столь неожиданным образом? Но ведь любовь многогранна, и секс – одно из естественных ее проявлений. Любовь зла, и мы не в силах предугадать ее замысел.

Насытившись прелестью тел, эльфы обнялись на прощание с теноборцами и покинули Западный континент. Нам позволили уплыть на темноборческих кораблях. Мы отчалили, не сдерживая слез. Мы пылали любовью к своим врагам и готовы были отдать свои жизни, чтобы загладить перед ними вину.

С тех пор эльфов никто не видел. Обретя мир, мы не смогли найти свое место в загаженном нами же Мидлплэте. Куда бы мы ни отправились, везде нас встречал отпечаток Великого эльфийского завоевательного похода. Мы натыкались на следы собственных преступлений, и чувство несоизмеримого стыда съедало все то, что от нас осталось.

Не то, чтобы мы провалились под землю из-за стыда, но вот ушли под воду – так будет верно сказано. Незаселенный разумными существами океан приглянулся нам своим спокойствием и умиротворением. Мы спустились на дно в тех местах, куда разумные существа не сунулись бы даже в самый отчаянный час. Вечно бурлящие волны у нас над головами гармонично сочетались со спокойствием океанского дна. Мы построили собственный гидрополис, создав все условия для комфортной жизни. Мы полюбили воду, искренне и воодушевленно. Вода стала нашей естественной и неотъемлемой средой обитания.

Но не всех устраивала мирная жизнь. Эльфийские бунты и покушения на генералиссимуса свели на нет наши мирные достижения. Генералиссимус осознал, что не в силах переломить жестокость в эльфийском характере, и тогда, заручившись поддержкой своих сторонников, он снова воспользовался Скрижалью Любви и погрузил бунтовщиков в состояние анабиоза.

Этого показалось мало мучавшей нас совести, и мы приняли решение о самоликвидации. С тех пор эльфам запрещено заводить детей, дабы не продолжать историю своего гнусного вида. Для истребления ныне живущих эльфов учрежден Ежегодный эльфийский турнир. Мы убиваем друг друга в амфитеатре, раз в год на четверть сокращая численность населения. По жребию нам приходится биться с братьями, женами и друзьями. Но мы чтим установившиеся традиции и безжалостно добиваем своих оппонентов, помня о великой цели турнира.

Аннато закончил речь, выдохнул и напоследок спросил:

– Вопросы у кого-нибудь есть?

Андрей ощутил фриссон от притока исторических знаний. Конечно, у него были вопросы! В этих вопросах можно было утонуть с головой, как в эльфийском бассейне. Темноборец умылся, чтобы умерить раздутый пыл и вскинул руку, как отличник, желающий выйти к доске.

– Слушаю, – повернул к нему взгляд Аннато.

– Что стало со Скрижалью? И почему вы не считаете нужным вернуть темноборцам украденную реликвию, если вас так гложет совесть? – не лучшим образом скрывая личную заинтересованность, спросил Андрей.

– Скрижаль – единственная гарантия сна агрессивно настроенных эльфов, покоящихся в стенах эльфийского храма, – ответил Аннато, сверкнув негодующим огоньком в глазах. – Если мы изымем Скрижаль Любви, полчища злобных существ вырвутся на свободу и, для начала порвав нас на части, поднимутся на поверхность и развяжут очередную войну в Мидлплэте. Ты же не этого хочешь?

Андрей отрицательно покачал головой. Теперь хотя бы понятно, в какой части здания разыскивать Скрижаль. Да и вообще появилось хоть какое-то подтверждение ее существования. Осталось придумать, как именно изъять дощечку, и разработать план отступления.

– А как насчет запрета о деторождении? Его никто никогда не нарушал? – поднял руку с вопросом Алексиков и принялся сверлить оратора взглядом.

Аннато остановил раскачивающиеся качели и, нахмурив брови, приказал сыну:

– Уйди! Ты услышал достаточно для своих лет.

– Ну, па-а-ап! – завизжал Вильгельм, обиженный отчуждением от взрослого общества.