Дрёма боялся что-нибудь задеть, чтобы не испортить – как будто шёл с завязанными глазами по комнате, полной хрусталя. Он мог только ориентироваться на реакции девочки. То, что ей нравилось, можно было осторожно перемещать поближе, а тревожные образы отодвигать, понятия не имея о том, что это. Но он ничего не мог предвидеть заранее, да и вообще: никак нельзя дрёмам работать вслепую.
В общем, Дрёма оставил девочку с совершенно непонятными видениями, надеясь на то, что со временем научится ей помогать. Перелетел в следующую комнату. Там был ещё один мальчик, и он уже спал – наверное, из-за того, что почувствовал Дрёму неподалёку. Очень худой мальчик – ручки и ножки у него были как палочки. Спокойно лежал на спине, почему-то подключенный длинными проводами к странным приборам с моргающими лампочками. Хорошо спал, крепко, и всё бы ничего, но Дрёма сразу почувствовал тревогу во сне мальчика. Много тревоги.
Ребёнку снилась пыльная комната без окон, еле освещённая. Здесь, судя по всему, давно не было людей. Мальчику хотелось выйти отсюда – он навалился на дверь, и та с противным скрипом подалась. Ребёнок прошёл в узкий коридор, на стенах которого висели портреты незнакомых людей. Их глаза пристально смотрели на него, отчего было очень неуютно. Будто спрашивали: «Зачем ты здесь? Кто тебе разрешил сюда прийти?» Мальчик, опустив голову, чтобы не встречаться взглядом со строгими портретами, прошёл к двери на противоположном конце коридора. Толкнул – дверь заскрипела, а за порогом была… заброшенная комната, из которой он только что вышел.
«А что, если вернуться?» – подумал Дрёма. Мальчик будто услышал его и пробежал по коридору назад – хотя ему было страшно снова проходить мимо зловещих портретов. Дверь долго не хотела открываться, будто кто-то держал её с другой стороны. Потом всё-таки отворилась – но за ней не было никакой комнаты, только стена из старого шершавого кирпича. Мальчик вернулся к двери на противоположном конце коридора и зашел в комнату, чтобы снова попытаться выйти из неё.
Дрёмушка заметил, что ребёнок ничему не удивляется: неизвестно, сколько времени он уже находится в этой ловушке. Нужно было помочь ему выбраться. Дрёма не догадывался, что мальчик прошёл по этому коридору уже тысячи раз. Он уже давно не открывал глаза.
Конечно, нужно было ещё осмотреться и не торопиться, но Дрёма очень хотел поскорее помочь ребёнку. Тот подошёл к двери, которая вела в коридор, уже хотел её толкнуть – но она открылась сама. За порогом был не коридор с портретами, а лесная полянка – это было первое, что пришло Дрёмушке в голову. Мальчика облило ярким светом, он с диким криком выскочил наружу и поднял глаза на солнце. Потекли слёзы: его с непривычки слепило, но он не мог отвести взгляда, лишь прикрыл глаза рукой.
Аппараты, стоящие рядом с кроватью ребёнка, громко заверещали – вразнобой, каждый по-своему. В коридоре послышались торопливые шаги – в комнату забежали две женщины. Они начали проверять приборы и осматривать мальчика. Дрёмушке почему-то показалось, что сейчас ребёнку лучше проснуться, поэтому он отлетел подальше.
Мальчик открыл глаза. Он обвёл взглядом комнату и слабо, едва заметно, улыбнулся.
– Господи! – сказала одна из женщин и опустилась на край кровати. – Два года? Три? Да, почти три года. Ты слышишь нас?
Дрёма, довольный результатом, полетел дальше, к следующим детям. Он догадывался, что сделал что-то хорошее, но даже не представлял, насколько.
К утру он очень устал: ночь была непростой, и ребята тоже. Дрёмушка совсем отчаялся. Он не понимал слишком многих из этих детей.
Дети – они, в общем-то, все непростые и разные. Во всяком случае, Дрёма не встречал двух одинаковых. Даже близнецы на самом деле разные! Поэтому, когда его отправляли к «необычным» детям, он не совсем понимал, что это значит. Вот вы видели когда-нибудь обычных детей? И Дрёма не видел, и я. Это обычных взрослых пруд пруди, а детей таких нет. Но пятнадцать ребят, которые жили здесь, были ещё более необычными.
У них были совсем другие мечты: можете себе представить, никто из них не хотел игрушек. «Как такое возможно? Какой ребёнок не любит игрушки?» – спросите вы. Вот и Дрёмушка удивлялся, но эти дети искали радости в других вещах. Они были счастливы, когда представляли, что могут бежать на своих ногах или что у них ничего не болит. Они по-другому видели мир.
У одного трёхлетнего мальчика сны были совершенно беззвучными, но поражали яркостью. Тот же скудный пейзаж за окном в его видениях расцветал всеми красками: небольшая гора – она казалась обычному человеку просто серой. А мальчик различал в ней красные, голубые, бежевые и другие цвета, сотни оттенков. Дрёма присмотрелся – и правда, как он этого не замечал.
А ещё у всех без исключения детей, живших здесь, была одна особенность: ни один из них за всю ночь не проронил даже маленькой мысли о родителях. Как будто родителей у них не было вовсе. Это было очень странно, ведь каждый ребёнок из тех, которых Дрёма знал раньше, чувствовал себя без мамы или папы совершенно беззащитным.
С этого часто начинались кошмары: когда малышу снилось, что он потерялся и стоит среди множества незнакомых людей. Они не замечают его, куда-то торопятся и снуют со всех сторон. Но подобного сценария эти дети совершенно не боялись: они привыкли почти всё время проводить в одиночестве. Дрёме было непонятно, где их родители – они ведь где-то были!
Дрёмушке стало совсем тоскливо. Почти всё, что он умел, этим ребятам не подходит. Как делать их счастливыми, как защищать: вслепую, вглухую, как попало? Да, помог одному мальчику выбраться из ловушки – но у дрём другое отношение к победам. Если он рядом, значит ребёнок защищён от страшного. То, что сны становятся лучше – это вовсе не повод для восторга, так и должно быть. В общем, следующей ночью он просто летал над детьми и не понимал, чем им помочь.
Вопросы:
Как думаешь, почему этим детям снились такие странные, непонятные сны?
Тебе снились странные сны? Зачем они нужны?
Почему Дрёмушка так загрустил?
Дрёма был уже почти уверен в том, что просто ничем не сможет помочь этим детям – это в лучшем случае. А в худшем будет только вредить, и это точно станет его концом. Такие дрёмы никому не нужны. С такими мыслями и лёг спать. Но к вечеру что-то в нём переменилось.
Он не проспал, а кружил над серым домом даже раньше положенного времени – как много раз себе обещал до этого. Конечно, он парил высоко над зданием, чтобы не усыпить детей быстрее, чем следовало. Вчера он думал, что будет скучать по ночному городу: кто, скажите мне, не любит смотреть на горящие окна и представлять, какая там, в этих окнах, жизнь? И Дрёма любил. Но сейчас он прекрасно понимал, что скучать не будет. Он даже чувствовал себя совсем не так, как утром. Помогать так помогать. Тем более у него не оставалось другого выбора. Собрался, больше не куксился – ведь детям нужны сильные дрёмы. А таким детям, какие у него – особенно.
Мальчик, который вчера ворвался в сон и носился без остановки, сейчас почему-то никуда не торопился. Он смотрел в потолок и тихо говорил сам себе: «Зачем эти сны нужны? Я никогда не встану на ноги. Никогда никуда не побегу. Зачем я жду эти сны, если утром из-за них только грустнее?»
Мальчик казался старше, чем был на самом деле. Он весь день проводил на кровати и почти всё время смотрел в окно. Он изучил каждый кустик, холмик и камень. Дрёма не видел, чтобы этот ребёнок хоть раз пошевелил руками. Даже кормили его с ложечки. Конечно, он всегда ждал сна, потому что только там мог нормально двигаться и делать что угодно – хоть что-то делать. Только вот… Дрёма и до этого слабо понимал, как помочь ребёнку, а после таких слов про сны снова быстро отчаялся.