История русской армии

Тем временем силы турок росли. У визиря Османа под Шумлой набралось до 60 тыс., сераскир Кушакчи собрал на реке Янтра 30 тыс. из северной и западной Болгарии, а из Албании под Шумлу шло 15 тыс. Мухтара-паши. Все это давало туркам громадный перевес, чем визирь и не преминул воспользоваться. Желая сбить Каменского 1-го (28 тыс.) с его крепкой позиции у Шумлы, Осман дважды атаковал его, но не всеми силами, а по частям (8 июля – 12 тыс., 23-го – 30 тыс.) и оба раза был отбит. Каменский 1-й отошел к Силистрии лишь 3 августа.

В 20-х числах августа турки предприняли второе наступление. Кушакчи с Янтры и Осман от Шумлы двинулись к Рущуку, с целью заставить Каменского 2-го снять осаду. Турки шли двумя отдельными массами. Каменский 2-й воспользовался этой разобщенностью и медлительностью Османа, двинулся на Кушакчи и 26 августа под Батыном наголову разбил сераскира. При Батыне у Каменского было 21 тыс. при 62 орудиях, у турок – 30 тыс. Наш урон – 1400 убитых и раненых, у турок – 5 тыс. убитых и раненых, 4681 пленных, 78 знамен, 14 орудий.

Батынская победа оказала решающее влияние на ход кампании. Она навела панику на турок и совершенно лишила их всякой активности. 15 сентября сдался Рущук (гарнизон отпущен, сдав 42 знамени и 247 орудий, считая с укреплениями Журжи). Желая закончить кампанию покорением всех дунайских крепостей и провести диверсию для сербов, Каменский двинулся от Рущука правым берегом вверх по Дунаю. Никополь и Северин сдались без сопротивления, весь север Болгарии был очищен от турок, а летучий отряд графа Воронцова овладел Пленной, Ловчей и Сельви. Генерал Засс с 12 тыс. был двинут на помощь сербам.

Обстановка складывалась благоприятно для движения за Балканы – на Адрианополь и дальше к Босфору. Однако, ввиду позднего времени года и недостатка фуража, Каменский не рискнул на то, на что 70 лет спустя отважился Гурко. В конце октября он вернулся к Рущуку и, оставив в дунайских тет-де-понах три дивизии, отвел остальные шесть на квартиры в Валахию.

Кампания 1810 года увенчалась полным успехом. Дунайские крепости взяты, живой силе турок нанесен ряд чувствительных ударов. Сербия спасена победами Засса под Береговым и КараГеоргия под Лозницей. К концу 1810 года ни одного свободного турка не оставалось на сербской земле.

Зима 1810–1811 годов протекла в приготовлениях. Каменский готовился к походу за Балканы, а Император Александр I к другой войне – куда грознее той, что велась на Дунае. В начале января Каменский получил предписание отправить в Россию 5 дивизий (из девяти) ввиду неизбежности борьбы с Наполеоном, а с остальными ограничиться обороной линии Дуная, склонив турок на мир на известных уже условиях. Каменский на это отвечал, что принудить турок заключить мир с четырьмя всего дивизиями, действующими к тому же оборонительно, никак нельзя. Он предложил, собрав эти оставшиеся четыре дивизии в кулак у Рущука, двинуться с ними вперед за Балканы. План этот свидетельствует о больших полководческих дарованиях Каменского.

31 января отряд графа Сен-При разбил при Ловче авангард начавшей уже собираться турецкой армии. У Сен-При 6800 человек, 26 орудий. У Омар-бея 1000 и 10 орудий. У нас выбыло 480 человек, у турок 2000 убитых и раненых (сам Омар убит) и 1400 взято в плен, с 50 знаменами и всеми 10 орудиями. Это была последняя победа Каменского; он тяжело захворал, вынужден был покинуть армию и весной скончался в Одессе.

* * *

Вместо Каменского главнокомандующим был назначен Кутузов. Когда в марте 1811 года он прибыл в армию, три дивизии выступили уже в Россию, две другие были оттянуты к Яссам и Хотину и готовились к уходу, а четыре с 46 тыс. бойцов оставались на Дунае.

Осторожный и осмотрительный Кутузов поседел в войнах с турками и отлично знал их психологию. Он отказался от смелого наступательного проекта своего предшественника, не умея рисковать по самому складу своей натуры. Искусными переговорами он заручился «нейтралитетом» виддинского паши и, будучи лично и давно знаком с новым визирем Ахметом, вступил с ним в мирные переговоры. Однако визирь, понимая всю важность для России скорейшего заключения мира ввиду угрозы Наполеона, не соглашался на русские требования, и переговоры ни к чему не привели. Кутузов предлагал уменьшить территориальные требования и отказаться от контрибуции, но Император Александр не соглашался на это.

Визирь, имея 70 тыс., решил овладеть Рущуком, зная незначительность русских сил. В то же время 20 тыс. Измаил-бея, собравшись в Софии, должны были перейти Дунай у Калафата и вторгнуться в западную Валахию.

22 июня визирь атаковал Кутузова под Рущуком, но был отбит и отступил в сильно укрепленный кадыкиойский лагерь, надеясь выманить русских в атаку этого ретраншемента и в свою очередь их разбить. Но Кутузов за ним не последовал, а в конце июня совершенно очистил правый берег Дуная, разрушил укрепления Рущука и перевел всю армию в Валахию, надеясь провести турок этим своим «скромным поведением». Он собрал всю свою армию – четыре дивизии – в кулак между Журжей и Бухарестом, решив бить визиря, где бы он ни переправился. Его просьба об усилении этих сил двумя дивизиями, стоявшими в Яссах и Хотине, не была уважена.

Тем временем визирь, заняв без боя Рущук, считал уже кампанию выигранной.

20 июля Измаил-бей стал переправляться от Виддина к Калафату. Однако все его попытки дебушировать от калафатского тет-де-пона были отражены генералом Зассом, отряд которого (6 тыс.), своевременно высланный Кутузовым, преградил единственные две дороги, ведущие из Калафата через непроходимые болота. Армия Измаила была заперта в Калафате.

Это, однако, не обескуражило визиря. 28 августа, после тщательных приготовлений, он начал переправу главных своих сил у Слободзеи (4 версты выше Рущука). Ко 2 сентября перешло 36 тыс. человек, а 30 тыс. были оставлены в лагере на правом берегу.

У Кутузова, ослабленного высылкой корпуса Засса и подкреплений ему и сербам, в момент переправы визиря оставалось не свыше 10 тыс. строевых. Сознавая, что наступил критический момент войны и не желая терять время на сношения с Петербургом, он собственной властью распорядился двумя дивизиями в северной Молдавии, приказав им спешить форсированным маршем к Журже.

Турки сильно укрепились в слободзейском тет-де-поне и никакой активности не проявляли, ожидая, чтобы русские их атаковали первыми. Однако Кутузов, хорошо зная упорство турок в укреплениях, предпочел не ослаблять своих сил кровопролитным штурмом. План Кутузова был: блокируя переправившуюся часть турецкой армии, перевести внезапно сильный отряд на правый берег, разгромить оставшуюся в Рущуке часть турецкой армии и овладеть неприятельской базой. Переправившаяся часть турок бралась измором.

В ночь на 30 сентября отряд генерала Маркова (7500 человек, 38 орудий) скрытно собрался в назначенном месте (18 верст выше Рущука), переправился 1 числа через реку незамеченный турками – ив ночь на 2 октября внезапной атакой наголову разбил вчетверо сильнейшего врага. Весь лагерь и артиллерия (70 орудий) достались нам, и охваченные паникой турки разбежались. Половина турецкой армии перестала существовать.

Положение другой половины на левом берегу стало катастрофическим. Подвоз жизненных припасов прекратился, а Марков с того берега обратил против турок их же батареи и стал громить их тыл.

Пока Кутузов разделывался с визирем у Слободзеи, Засс употребил тот же способ против Измаила под Калафатом. Высланный им на правый берег отряд разбил 6 октября виддинского пашу. Боясь за свою базу, Измаил поспешно отступил за Дунай и вернулся в Софию.

Оставались турки в Слободзее. Два месяца, громимые с фронта и тыла нашей артиллерией, испытывая муки голода, отсиживались они в своих ретраншементах. Наконец, съев последнюю лошадь, они 26 ноября запросили аман. Из 36 тыс. в живых осталось 12 тыс. Взято 56 орудий.

Упорство Турции было сломлено, и мирные переговоры начались. Петербургский кабинет настаивал сперва на границе по Дунаю, затем по Серету. Однако турки не соглашались, пользуясь затруднениями России, нуждавшейся в скорейшем подписании мира для отозвания своей армии с Дуная. Наконец, шестимесячный торг окончился подписанием 16 мая 1812 года Бухарестского мира, по которому границей между Россией и Турцией должен был служить Прут. Россия получала Бессарабию{181}, а Сербии давалась автономия.

* * *

Война 1806–1812 годов является самой продолжительной из всех войн, веденных Россией против Турции{182}.

Происходила она на фоне великих событий, потрясавших тогда мир. Политическая обстановка менялась за это время несколько раз и сообразно с этим менялись иностранные покровители Турции и наши супостаты. В 1806–1807 годы Франция интригует против России, Англия за Россию. Это эпоха Эйлау и Фридланда. Со второй половины 1807 года по 1810 год положение резко изменяется. Александр и Наполеон – союзники в Тильзите, друзья в Эрфурте – и английские гинеи текут в турецкую казну, в то время как флот Сенявина спускает флаг в Лиссабоне… С 1810 года маятник снова отходит в прежнее положение. Все это немедленно отражается на берегах Дуная.

Положение еще более запутывалось вследствие частых дворцовых переворотов, низложения султанов с турецкой стороны и поистине калейдоскопической сменой главнокомандующих с русской. Каждую кампанию у нас открывает новый главнокомандующий. Сокрушитель Пугачева – Михельсон, дряхлый Прозоровский, пылкий Багратион, блестящий и капризный Каменский, хитроумный Кутузов. Работа первых трех главнокомандующих безрезультатна. Операции ведутся вяло, без определенного плана, на связь с сербами не обращается внимания. Для старика Прозоровского ценности времени не существует. Весь 1808 год потерян в бесцельных переговорах. Имея 80 тыс. отличных войск, Прозоровский мог бы смело двинуться за Дунай и за Балканы – визирь Мустафа сразу стал бы уступчивее и не тянул переговоров, чтобы быть в конце концов убитым своими же янычарами: язык пушки был всегда убедительнее языка самого красноречивого дипломата. Войну можно было бы окончить в 1808 году – но, конечно, при другом главнокомандующем.

Политически война не дала того, чего могла бы дать. В пятый раз за сто лет Молдавия и Валахия ускользали от России!{183} Мы получили едва четвертую часть того, чего добивались. В первый раз сам султан предлагал в 1711 году отдать нам Молдавию и Валахию, но Петр I, желая большего, отвергнул это предложение. Во второй раз в 1739 году Молдавия обращена в русское подданство Минихом после Ставучан. В третий раз княжества присягнули России в 1769 году, но по Кайнарджийскому миру опять возвращены Турции. Наконец, в четвертый раз визирь Мустафа готов был их уступить в 1808 году.

В военном отношении интерес представляют лишь две последние кампании Каменского и Кутузова.

Молодой и честолюбивый Каменский обладал полководческими дарованиями. Он сразу же сообразил, что мира с Турцией следует искать за Дунаем и даже за Балканами. Помощь сербам он оказал посылкой сильного корпуса Засса, тогда как его предшественники ограничивались отписками и посылкой по каплям заведомо недостаточных отрядов. Кампания 1811 года в его командование обещала быть блестящей.

Кутузов – полководец совершенно иного склада и характером своим являет полную противоположность Каменскому. Прежде всего он вдвое старше Каменского. Долголетний опыт и знание врага заменяет ему интуицию его предшественника. Рисковать несвойственно натуре Кутузова, это его главное достоинство и в то же время главный недостаток. Однако он, как никто другой, умеет воспользоваться оплошностью врага, умеет заставить неприятеля работать на себя (Мюрат под Цнаймом, визирь Ахмет у Слободзеи) и в полной мере обладает способностью принимать ответственные решения (переправа Маркова в тыл визирю).

Кампания 1811 года дает нам ключ к уразумению событий, разыгравшихся – в несравненно крупнейшем масштабе – год спустя. Это прототип, эскиз, набросок Отечественной войны. Здесь визирю дается подачка – Рущук – и этим он как бы приглашается начать роковую для него авантюру на левом берегу. Там Наполеону будет поднесена Москва… Стратегия Кутузова в обе эти кампании – одного и того же порядка.

* * *

За Турецкую войну 1806–1812 годов выдано было немного наград, сохранилось еще меньше. За взятие Базарджика в 1810 году, в кампанию Каменского – 11-му гренадерскому Фанагорийскому полку пожаловано георгиевское знамя, 12-му драгунскому Стародубовскому – георгиевский штандарт. За это же дело пехотным полкам впервые дано егерское отличие – георгиевские трубы. Их получили 8-й гренадерский Московский и 17-й пехотный Архангелогородский полки. Кавказским гренадерам Котляревского (14-му гренадерскому Грузинскому) пожалованы георгиевские знамена за штурм Ахалакалак.

Война со Швецией 1808–1809 годов

Заключив в Тильзите мир и завязав дружбу с Наполеоном, Император Александр предложил королю шведскому Густаву IV свое посредничество для примирения с Францией. На это предложение ответа не последовало. Швеция совершенно подпала под английское влияние – и русско-шведские отношения стали быстро портиться, особенно после открытого разрыва с Великобританией осенью 1807 года. Поводом к разрыву с Англией послужил разгром столицы союзной Дании английским флотом адмирала Гайд-Паркера в сентябре 1807 года. Причины лежали глубже и заключались во вступлении России в континентальную систему Наполеона. Все это давало русскому правительству повод открыть военные действия против исконного и традиционного врага России, завоевать у него Финляндию (чем окончательно поставить в безопасность Петербург) и косвенным образом нанести удар Англии разгромом ее союзницы.

В январе 1808 года назначенный для действий против Швеции корпус генерала Буксгевдена в составе трех дивизий – Тучкова 1-го, Багратиона и Горчакова (всего 26 тыс. человек при 117 орудиях) исподволь сосредоточился между Фридрихсгамом и Нейшлотом. Буксгевдену было повелено занять Финляндию.

Шведы, до конца надеявшиеся, что войны удастся избежать, имели в Финляндии около 19 тыс. войск, не готовых к походу.

9 февраля, без объявления войны, русские войска перешли границу и двинулись в шведские пределы тремя дивизионными колоннами. Официально война была объявлена 16 марта, свыше месяца спустя. 18-го был занят Гельсингфорс. Буксгевден с главными силами осадил Свеаборг, важнейший опорный пункт и арсенал шведов в Финляндии, тогда как отряды Багратиона и Тучкова теснили противника, отступавшего на север. Около трети всех шведских сил было заперто в Свеаборге, остальные – в числе около 12 тыс. – собрались в северной Финляндии (дивизии Тучкова не удалось перехватить им отступления).

В марте заняты были Аландские острова и остров Готланд, однако, с наступлением весны положение ухудшилось.

Свеаборг, правда, сдался 26 апреля{184} – но на этом наши успехи прекратились. В Свеаборге взято 7500 пленных и 2033 орудия на верках, кораблях и складах. Шведские историки инсинуируют, что Свеаборг был взят золотым порохом. Ведение войны в гористой, лесистой, изобилующей озерами и трудными дефиле стране требовало отделения значительного количества войск на сообщения, этапы, гарнизоны и охрану тыла от восставшего почти поголовно финского населения. Партизанская война настолько ослабила войска, что в апреле до сдачи Свеаборга на фронте оставалось всего 4500 бойцов, которые, конечно, ничего не могли предпринять.

Шведский главнокомандующий генерал Клингспор, устроив свою армию, нанес нам в северной Финляндии ряд поражений (Сикаиоки, Револакс), самих по себе незначительных, но имевших весьма досадное последствие – усиление в тылу русских войск партизанщины. Наши войска отступили частью в Куопио (главные силы Багратиона), частью в восточную Финляндию (Тучков). Клингспор, заняв укрепленную позицию у Сальми, не преследовал.

В начале мая нами потеряны Аландские острова, и Готланд отобран соединенным англо-шведским флотом, к которому перешло господство на море. В середине мая в Готебург на помощь шведам прибыл английский корпус генерала Мура (14 тыс.), однако, союзники не поладили – и войска эти были отправлены в Испанию. Это обстоятельство и бездействие Клингспора выручили нашу армию из затруднительного положения. К лету русские силы были доведены до 34 тыс., из коих 18 тыс. действующих. Буксгевден образовал два отряда – Барклая де Толли и Раевского (затем Каменского 2-го). Смотря по обстоятельствам, один из этих отрядов должен был действовать на шведов с фронта, другой – во фланг.

В конце лета произошел перелом в пользу русского оружия. Молодой отважный Каменский разбил Клингспора 20 августа у Куортане, 21-го у Сальми и 2 сентября при Оровайсе. В половине сентября король Густав, явившись с англо-шведским флотом в Финском заливе, произвел десант в южную Финляндию – в тыл действующей русской армии. Высадилось 9 тыс. человек в трех отрядах – один из них был вскоре разбит у Гельзинги, после чего вся экспедиция вернулась на корабли. По просьбе шведов было заключено перемирие, но Государь не утвердил его.

В октябре наши войска перешли в наступление по всему фронту и к ноябрю, дойдя до Торнео, покорили большую часть Финляндии. В декабре на место Буксгевдена главнокомандующим был назначен генерал Кнорринг.

* * *

Император Александр повелел Кноррингу открыть кампанию 1809 года переходом Балтийского моря по льду с целью перенести военные действия в самую Швецию и овладением Стокгольма, склонить Густава IV на мир.

Не веря в успех предприятия, генерал Кнорринг и старшие начальники затягивали и откладывали его выполнение. К выступлению их побудил лишь посланный Государем Аракчеев.

1 марта 1809 года армия двинулась, наконец, тремя колоннами по льду Ботнического залива. Северная колонна Шувалова (5 тыс.) шла от Улеаборга на Торнео и Умео. Средняя – Барклая де Толли (5 тыс.) – от Вазы на Кваркен-Умео. Южная – Багратиона (20 тыс.) – от Або на Аландские острова и дальше – на Стокгольм. Шувалову и Барклаю надлежало, соединившись, идти на усиление Багратиона.

Переход по льду удался блистательно, и может считаться одной из славнейших страниц нашей военной истории. Колонна Шувалова овладела Торнео, преследуя отступавший корпус генерала Гриппенберга. Барклай, заняв Кваркен, пошел на пересечку шведам, взял Умео на шведском берегу Ботнического залива{185} и 13 марта при Калликсте неприятельский корпус, попавший между двух огней, положил оружие в количестве 7100 человек и 30 орудий.

Багратион овладел Аландскими островами, рядом боев на льду совершенно истребил защищавший их шведский корпус, захватив свыше 3 тыс. пленных и 30 орудий; а его авангард под начальством лихого Кульнева 7 марта достиг шведского берега у Гриссельгама{186}, наведя панику на Стокгольм.

Довести всю операцию до конца не пришлось. В Швеции под влиянием «Ледяного похода» русской армии произошел государственный переворот. Густав IV был низложен, и вступивший на престол под именем Карла XIII герцог Зюдерманландский{187} прислал к русскому главнокомандующему парламентера с предложением перемирия и мира. Опасавшийся скорого вскрытия льдов генерал Кнорринг заключил перемирие, вернул со шведского берега Барклая и Кульнева и задержал Багратиона на Аландских островах, а Шувалова в Торнео. Император Александр был очень недоволен этим преждевременным перемирием. Он назначил главнокомандующим Барклая де Толли, однако, наступившая весна помешала возобновлению операции.

3 мая Шувалов заставил положить оружие при Шелефте{188} шведский корпус генерала Фурумарка в количестве около 5 тыс. человек при 22 орудиях. Это была операция неслыханной смелости – обошедшая шведов колонна генерала Алексеева двигалась по уже вскрывавшемуся льду Ботнического залива – буквально по льдинам. Весна была в полном разгаре, на берегу давно зеленела трава. Лед на заливе трещал под ногами, местами войска шли по колено в воде. Через полыньи переправлялись по мосткам, а то и на лодках. Орудия везлись на санках в разобранном виде. У самого Шелефте лед отошел от берега на полверсты, и русскому отряду пришлось сделать крюк в 16 верст, ежеминутно рискуя быть унесенными на льдинах в открытое море. Через 48 часов море совершенно очистилось от льда.

Летом северный отряд принял Каменский. Шведы пытались было перейти против него в наступление, но попытка эта окончилась полной неудачей и высаженный в тыл русским десант Вахтмейстера был совершенно разгромлен Каменским при Ратани, потеряв свыше 2 тыс. человек – треть своего состава.

Это было последним боевым столкновением войны. 5 сентября в Фридрихсгаме состоялось заключение мира, давшего России всю Финляндию.

* * *

Русско-шведская война 1808–1809 годов была в политическом отношении эпизодом титанической борьбы Наполеона с Англией. Русская политика в этот период была всецело под влиянием Наполеона. Россия враждовала с Англией, а расплачиваться пришлось Швеции. Русско-шведская война была, так сказать, конкретным выявлением англо-русской войны, длившейся с 1809 по 1812 год, но не приведшей к непосредственному столкновению двух великих держав.

Результаты войны – присоединение Аландских островов и всей Финляндии – были чрезвычайно выгодны для России. Весь Финский залив становился русским, и мы приобретали на нем ряд опорных пунктов (как Свеаборг). Петербург, бывший все XVIII столетие под ударом северного врага (вспомним войну 1788–1790 годов), окончательно был обеспечен этим. Новоприсоединенному краю была дана самая широкая автономия на правах великого княжества, и умная политика, длившаяся три четверти столетия, добилась здесь выдающихся результатов.

В военном отношении примечателен наш поход по льду через Балтийское море. Подобно Петру I, Александр I сознавал, что лучший способ заставить Швецию положить оружие – это перенести войну на шведскую землю. Английский флот безраздельно владел морем, но зимою был бессилен. Нерешительность генерала Кнорринга помешала продиктовать неприятелю мир в завоеванной столице.

Из старших начальников Багратион с блеском поддержал свою шенграбенскую репутацию (мы знаем, что после «Ледяного похода» он был отправлен на Дунай к Прозоровскому). Выдвинулся Баклай де Толли, прославились Каменский и Кульнев. Этот последний со своими Гродненскими (ныне Клястицкими) гусарами зарекомендовал себя бесподобным начальником авангарда – «бодрствуя за всех» и оказал армии неоценимые услуги.

Война велась незначительными силами на громадном фронте в сильно пересеченной местности и имела характер партизанской борьбы в большом масштабе. Довольствие войск всю войну было ниже всякой критики. Злоупотребления в провиантской части были невообразимыми, и войска зачастую были вынуждены питаться ягодами, кореньями и бывшими оба лета обильными грибами. Больших сражений не было. В самых крупных боях, как Оровайс и Ратань, участвовало 6–8 тыс. бойцов с каждой стороны. В отличие от шведской войны в царствование Екатерины, флот в обе кампании не играл никакой роли, ввиду четверного превосходства в силах противника.

Единственной сохранившейся до наших дней боевой наградой за эту войну является поход за военное отличие, пожалованный 34-му пехотному графа Каменского Севскому полку. Кроме Севского пехотного полка поход за отличие имеет и 26-ой пехотный Могилевский.