Судьба Пятерых, или Нефритовая лилия. Историко-приключенческий роман

Глава V
Не очень счастливый день

Проснулся г-н де Шарон, лишь, когда городские часы пробили десять часов. С блаженством потягиваясь, он вспомнил все события происходившие с ним накануне. Радуясь своим успехам, молодой человек решил полюбоваться своим кольцом. Однако, к своему ужасу, он обнаружил, что кольца, подаренного герцогом, на его пальце нет. Обыскав все кругом, бургундец, так же заметил, что кроме кольца, у него пропала и вся выигранная, вчера, сумма денег.

Поняв, что все размышления бессмысленны, он в не себя от ярости, спустился вниз и схватив трактирщика за грудки, спросил:

– Что это значит, черт тебя подери?

– В чем дело, сударь? – с испугом пробормотал трактирщик. – Я ничего не понимаю.

– Сейчас поймешь! – воскликнул де Шарон, выхватив из-за пояса пистолет. – Кто украл мое кольцо и деньги? Отвечай негодяй!

– Какое кольцо, какие деньги? – в недоумении спросил трактирщик.

– Не прикидывайтесь идиотам. Я выиграл вчера приличную сумму, где она?

– Я ничего не знаю, я ничего не брал.

– А кто брал? – со злобой в голосе, зарычал бургундец.

– Я не знаю, вчера к вам заходили какие-то люди, – промямлил хозяин, пряча глаза.

– Так, если в течении минуты ты не скажешь, кто эти негодяи, и где они сейчас, я застрелю тебя, как зайца.

– Я не знаю, – повторял, чуть не плача, трактирщик. – Я вправду, не знаю. Когда вы легли спать, один из игроков, подошел ко мне, и спросил где ваша комната. Я ему ответил, что; «Вы живете в восьмой комнате», он объяснил мне, что вам задолжал, затем он отправился ваши покои. А что он там делал, я не знаю.

– Как его имя?

– Мне это неизвестно, он не назвал себя, и вообще я его в первый раз вижу. Должно быть, это какой-то вор.

Де Шарон отпустил старика, и поспешил покинуть гостиницу. Выходя, юноша опасался не найти у коновязи, свою старую клячу, но к счастью, на нее никто, не позарился. Лошадь по-прежнему стояла у харчевни, мирно пожевывая траву.

Увидев ее, де Шарон был счастливее, чем когда выиграл 1025 пистолей. Юноша обнял старого Буцефала и, надев на него седло и уздечка, снова отправился в дорогу, нищим.

Но к счастью неприятные впечатления утра, рассеялись сразу же, как только бургундец выехал на главную улицу. Широкие тихие, элегантные улицы, внушительные особняки с дворами и садами. В особенности, бургундцу пришелся по вкусу знаменитый особняк, маркизы де Рамбуйе, построенный по её собственному проекту, на улице Святого Фомы. Неподалёку, от него располагалась – резиденция французских королей, Лувр.

Вид резиденции был не так уж плох, как представлял себе бургундец… Вспоминая рассказы отца, де Шарон представлял Лувр, как ветхую средневековую крепость, которой чужда эпоха позднего возрождения. Однако со времен правления короля Людовика Справедливого резиденция, заметно преобразилась. Поддерживая идею Генриха Великого, король, судя по всему, продолжал облагораживать замок. Не было уже средневековых стен, площадь жилых помещений была широкой, добавлен был павильон часов.

Неподалеку от Лувра, достраивался дворец кардинала Ришелье. Уже теперь сквозь строительные леса, можно было увидеть главный фасад дворца, который выходит на улицу Сент-Оноре и представляющий собой длинный ряд арок, украшенных корабельными кормами и якорями. Тем самым хозяин дворца, хотел напомнить прохожим о звании главнокомандующего флотом, которое он носит.

Далее на пути бургундца, встретился роскошный Новый мост, шокирующий своей белизной башен и перил. За мостом стоял бронзовый конь, с высоты которого, бронзовый король Генрих Великий созерцал, движущуюся у его ног толпу. Уже начиная с нового моста, появлялось все больше торговцев. Помимо ремесленников на так называемом базаре были маргиналы, попрошайки, воры, публичные девки, цирюльники, зубодёры и сводники. Там и сям, раздавался крик торговцев, предлагающие свои услуги: одни предлагали меха, другие заморских птиц, пятые всевозможные мази и пилюли, спасающие якобы от ран и солнечного затмения.

Чем дальше продвигался де Шарон, тем все шумнее и ужи становились улицы. Уже с раннего утра, город наполнялся шумом, на который наслаивался адский грохот, тянущихся из портов Сены, повозок с дровами, углём, сеном и винными бочками. В больших, надвинутых на уши шляпах, мелькал рабочий люд, носильщики тягали на скрещенных жердях громадные кули, с мешками и бочками.

Самым шумным местом во всем Париже, можно было, пожалуй, назвать Сен-Жерменскую ярмарку, шум которой был слышен за четыре лье. Именно здесь, собирался цвет парижской ремесленной аристократии – галантерейщики, скорняки, суконщики, золотых дел мастера, бакалейщики и т. п… Степенные купцы в пышных кафтанах и просторных штанах из тёмного сукна, раскладывали на прилавках различные украшения, накидки, гобелены и зеркала.

Крупные коммерсанты, съезжались сюда со всех городов Франции и из-за границы; португальцы продавали амбру и тонкий фарфор; турки предлагали персидский бальзам и константинопольские духи, провансальцы, торговали апельсинами и лимонами.

Помимо всего этого, на ярмарке можно было приобрести: марсельские халаты, руанские сукна, голландские рубашки, генуэзские кружева, фландрские картины, алансонские бриллианты, миланские сыры, испанские вина, и прочее, прочее, прочее.

Ко всему прочему, ярмарка была полна сладостями. Особой популярностью у парижан пользовались вафли.

В питейных домах, богато украшенных зеркалами и люстрами, выпивали сотни бочек глинтвейна и мускатного вина. Заглядывали сюда и любители понюхать или покурить табак, который уже начал входить в моду. В изобилии на ярмарке были, и игровые дома.

Но де Шарона, это ни особо интересовало. Куда более его внимание, заостряли проезжавшие мимо мушкетеры в синих и красных плащах, которых на его пути, становилось все больше. Они, как правило, гордо проезжали мимо, или привлекали к себе внимание очаровательных служанок и торговок. Не редко всадники, гоняясь друг за другом, опрокидывали овощные лотки, после чего, долго им вслед доносилось ругательство торговцев, похожие на проклятья.

Де Шарон, с завистью глядел в след удаляющимся всадникам. Когда же всадники исчезли из вида, провинциал, подгоняя коня, поспешил к резиденции г-на де Монтале.

Самого же де Шарона, горожане встретили с недоуменными взглядами. Вернее их удивлял вид не столько наездника, сколько его лошади. Кто-то ухмылялся, показывал пальцем, а кто-то и вовсе смеялся. Но молодой человек, не особенно внимал на свист и смех горожан, так как, считал, что это ниже его достоинства, ведь он же был дворянином, хоть и обедневшим.

К счастью, в скором времени все внимание горожан, обратил на себя пасквилянт, сочинивший очередную песенку про его высокопреосвященства. Перекрикивая ярмарочных музыкантов, он пел под веселый смех и аплодисменты:

 
«Интригами оплел он весь Париж
Как паук, оплетает муху
Нам остается крикнуть лишь:
«Остановись-ка Риш»!
Тебе не сломать парижского духу».
 

Толпа праздных зевак окружила актера. Де Шарону, тоже стало интересно, правда, он не стоял вместе со всеми в толпе, а смотрел на представления, издалека. Вид с лошади был прекрасен.

В то же время, по ярмарке прогуливался верноподданный кардинала граф Рошне, в сопровождении любимчика, его преосвященства Клода де Жюссака. Бросив презрительный взгляд на пасквилянта, граф высокомерно обратился к г-ну де Жюссаку:

– Что это?

– Судя по всему, бродячий актер – ответил тот. – Я его знаю.

– А вы разве не слышите, что он поет?

– Слышу.

– Так почему же вы его не арестовываете, болваны? Вам что, мало упущенного Бекингема? – спросил г-н Рошне, тем самым припомнив гвардейцам, провал прошлой ночи, – Действуйте лейтенант!

– Слушаюсь, – ответил де Жюссак и, обратившись к гвардейцам, приказал: – Разгоните толпу, а этого певца, в Бастилию!

Гвардейцы поспешили исполнить приказ лейтенанта. Разбежавшись по площади, словно тараканы, они начали разгонять ликующих горожан. С визгом, народ разбегался в разные стороны, едва не опрокинув де Шарона, вместе с лошадью. Поняв, что здесь больше нечего делать, бургундец, подстегнув Буцефала, продолжил путь дальше.

Де Шарон ехал вдоль квартала, когда мимо него пробежал тот самый пасквилянт с ярмарочной площади. Гвардейцы непременно бы поймали певца, если бы в тот момент, им не перегородил дорогу бургундец.

Он это сделал не из жалости к актеру, и даже не для того, чтобы показать свою юношескую доблесть. Нет господа, это был тот самый принцип, которому следуют все молодые люди его возраста, идя наперекор каждому, несмотря на чин и звание.

Итак, при виде, на своем пути, дерзкого провинциала, г-н де Жюссак в неистовстве заорал:

– Прочь с дороги, щенок!

– Фи, сударь, нельзя ли вежливей, не со слугой разговариваете, – заметил юноша, не сделав в знак повиновения, ни шагу.

– Что?! – возмутился де Жюссак, выхватив шпагу. – Не тебе меня, учить манерам, щенок! Убирайся!

– Простите сударь, я этого не могу сделать, – заявил де Шарон.

– Это еще почему? – в негодовании спросил де Жюссак.

– Моя лошадь слишком стара, к тому же, после такого путешествия, она и вовсе обессилила, – заявил де Шарон.

– В таком случае, ей давно пора на пенсию, – поговорил де Жюссак, и не пощадив бедную старушку, стрельнул ей в шею.

Лошадь, ослабев в ногах, упала на землю, придавив своим телом, ногу хозяина. Поднявшись с земли, де Шарон, чье самолюбие было задето, в ярости вытащил шпагу, и пошел на г-на де Жюссака, атакой.

Но, мастер клинка – (как его называли в Париже) быстро справился с неопытным юношей. Прижав его к стене, де Жюссак, взглянул ему в глаза, и с ухмылкой, предупредил:

– В следующий раз, ваша попытка меня атаковать, может стать для вас, последней!

Но, де Шарон не собирался сдаваться. Вскочив на ноги, задира догнал де Жюссака, и попытался нанести ему удар, но тот вовремя увернулся. Лейтенант натравил разъяренных гвардейцев на бургундца. Юноша понял, что дальнейшая битва будет бесполезной, и поэтому решил, пока не поздно, бежать.

Так как путь к резиденции, был закрыт гвардейцами, де Шарону пришлось бежать в противоположную сторону, в направлении, улицы Бюси.

Упустив актера, мушкетеры кардинала, решили, во что бы то ни стало, поймать бургундца, дабы тот ответил перед кардиналом, за их провал.

– Упустили! – в отчаянье, воскликнул писклявым голосом, гвардеец.

– Поймать этого щенка, любой ценой! – велел де Жюссак.

– Я вырву из него печень, собственными руками! – грозился в ярости, другой гвардеец.

– Вы уже упустили свой шанс, – напомнил ему лейтенант красных гвардейцев. – Я его сам поймаю, и выпущу кишки!

При последней фразе, г-н де Жюссак, припустил лошадь. Вслед за ним помчались и все его гвардейцы. На перекрестке между улиц Сены и Бюси, лейтенант отдал приказ своим подчиненным обыскать все кварталы, и его окрестности, пообещав, что если кто поймает мальчишку, того повысит в звании. Исполняя приказ патрона, гвардейцы помчались на поиски наглеца и невежи, де Шарона.

Тем временем, де Шарон бежал по улице Бюси, с которой он резко свернул, и пошел по улице Сен-Сюльпис. На той самой улице, ему перегородили дорогу пятеро всадников. Не растерявшись, юноша свернул в квартал, но там его поджидала новая засада. Бургундец оказался окруженный дюжиной гвардейцев, которые постепенно приближались к нему.

– Вот ты и попался, щенок, – злорадствовал де Жюссак. – Что вы стоите, арестуйте его!

По приказу лейтенанта, гвардейцы толпою накинулись на де Шарона. Но юноша, обладая хитростью, сумел выбраться из-под кучи дерущихся между собой гвардейцев и, не заметно ускользнул на улицу Гарсе.

– Чего вы там возитесь, идиоты?! – воскликнул в гневе де Жюссак. – Мальчишка давно скрылся в квартале.

Вновь началась погоня, которая едва не закончилась для провинциала, плачевно. Но фортуна снова, благосклонно улыбнулась своему подопечному. В тот час, когда де Шарон был почти в руках у гвардейцев, мимо них проезжала карета. Пропуская карету, гвардейцы расступились. В последний миг, находчивый бургундец, вскочил на ее запятки, и заливаясь громким смехом, скрылся вместе с каретой за поворотом.

Глава VI
Как де Шарон попадает в дом, в котором происходят странные вещи

Погоня продолжалась еще долго, но по случайности или по воле судьбы, карета, на запятках которой стоял де Шарон, тоже ускорялась, тем самым прилично отрываясь от погони. Неожиданно карета свернула во двор, какого-то дома. Когда она остановилась, де Шарон спрыгнул с запяток и скрылся в кустах. Он видел, как из кареты вышла молодая особа и вошла в дом. Хотя лица женщины он не видел, а видел ее только со спины, но силуэт ему показался знакомым.

Не прошло и минуты, как за воротами снова раздались голоса гвардейцев. Поняв, что гвардейцы намереваются войти во двор, де Шарон прокрался в дом. Попав в гостиную комнату, юноша начал искать, где можно спрятаться. Раздались приближающиеся голоса. Молодой человек засуетился по комнате, в поисках укрытия. Наконец он увидел портьеру, висевшую возле окна. Едва бургундец успел спрятаться за нее, как в ту же секунду в комнату, вошла ничего не подозревающая, супруга капитана г-жа Мензофорт.

Увидев ее через щель портьеры, де Шарон, вдруг признал в ней, ту самую таинственную незнакомку, которую он видел сегодня ночью. И хотя при свете каретных фонарей, черты лица женщины было сложно разглядеть, но внутренней голос ему подсказывал, что это была она.

Госпожа Мензофорт, держала в руке какое-то письмо, которое она пыталась тщательно скрыть. Едва она вложила письмо в письменный ящик, как вдруг дверь распахнулась, и в комнату вбежало пятеро гвардейцев, что привело девицу в полуобморочный испуг.

– Где этот негодяй! – с ходу спросил де Жюссак, выхватив из ножен шпагу.

На шум, из своего кабинета, размещавшегося на втором этаже дома, вышел в преклонных годах господин, озирая незваных гостей, недоумевающим взглядом.

– Что здесь происходит, господа? – спросил он, спускаясь по лестнице.

– Прошу меня простить, господин Мензофорт, но по нашим сведениям, в ваш дом, проник один мерзкий мальчишка, – ответил де Жюссак.

– В мой дом, проник, мерзкий мальчишка? – удивился хозяин, с недоверием поглядывая на жену. – Но каким образом?

– Видите ли, мы погнались за одним молодым человеком, а он, каналья, взял и заскочил на запятки кареты, вашей супруги.

– И что, вы видели, как он проник в мой дом? – удивился капитан.

– Увы, нет.

– В таком случае я уверяю вас, г-н де Жюссак, что в моем доме, посторонних нет, – перебил его г-н Мензофорт. – Надеюсь, вы доверяете моим словам?

– О да, конечно, – с почтением произнес де Жюссак.

– В таком случае, не смею вас задерживать, я спешу на службу, – произнес г-н Мензофорт.

– Прощайте, г-н Мензофорт.

– Передайте мое почтение его высокопреосвященству.

– Непременно передадим, сударь.

Проводив гордым взглядом уходящих гвардейцев, г-н Мензофорт, так же заметил, что его благоверная супруга, тоже, куда-то собирается.

– Лукреция, черт возьми! Куда вас опять, черти несут? – спросил, возмущенно, Мензофорт.

– Мне нужно в Лувр, – ответила прехорошенькая хозяйка.

– Вы опять ввязались, в какие-то интриги? – остановил ее капитан, схватив ее небрежно за локоть.

– Оставьте меня в покое, Николя, – сказала госпожа, пытаясь освободить свою руку.

– В покое?! Моя жена вместо того, чтобы растить детей, быть хранительницей очага, целый день находится, черт знает где, и еще просит, чтобы ее законный муж, оставил в покое.

– Вас об этом, предупреждали в Лувре, – с укором сказал красавица, взглянув на супруга таким взглядом, что тот невольно отпустил ее руку.

– Признаться, я уже начинаю жалеть, что дал добро королеве на ваше назначение, – продолжал капитан. – Да вы должны за меня Богу молиться, за то что я содержу вас, и ежемесячно плачу пятнадцать ливров, за вашего братца.

– Что? Уж не вздумали ли вы, достопочтенный Мензофорт, упрекать меня деньгами?

– О, не в коем случае, мадам, – сказал Мензофорт, припав к ее ногам, целуя ее руку. – Простите меня. Простите, простите.

– Я давно поняла, что я не возлюбленная ваша и не жена, а пленница.

– Как вы не справедливы ко мне, Лукреция, не справедливы. Я вас люблю.

– Мне нужно идти в Лувр, – повторила Лукреция, освободив свою руку от поцелуев супруга.

– Ну что ж, идите в ваш Лувр, тем более, что мне тоже давно пора на службу, – произнес недовольно г-н Мензофорт, вставая с колен. – Но учтите, если я узнаю, что вы участвуете в заговоре против короля, помощи от меня не ждите, я отрекусь от вас, как если бы вы мне, были не верны.

– Не беспокойтесь сударь, я не нуждаюсь в вашем покровительстве, – гордо заявила г-жа Мензофорт.

– Ну что ж, прощайте.

– Прощайте, сударь.

Глава VII
Кардинал Арман Жан Ришелье

В то же самое время, в белой сутане, поверх которой была надета кровавая мантия, стоял с надменным видом, кардинал Арман Жан де Ришелье, и слушал, как его верноподданный слуга, г-н Рошне, играл на клавесине и подпевал дрожащим голосом:

 
– «Во Франции на каждом лье,
Кругом шпионы Ришелье.
Про все в стране известно кардиналу.
Шпионы спать нам не дают
Чего-то ищут, кого-то ждут.
Прилег поспать, и под кроватью, слуги кардинала.
 

В ту пору, тихими шагами в кабинет, вошла дама, облаченная в мужское, черного цвета, платье. Она встала незаметно за спиной кардинала, слушая, как его высокопреосвященство бранит за пение, г-на Рошне:

– Да, любезный г-н Рошне, у вас не только нет способностей мне верно служить, но также нет и слуха.

– Простите монсеньер, – виновато сказал Рошне, – слух, как утверждали многие, у меня есть, просто у меня дрожит голос от волнения.

Увидев беспричинно возникшую на лице Рошне улыбку, кардинал обернулся и увидел перед собой очаровательную, рыжеволосую женщину.

– Боже, как вы тихо ходите, – восхитился кардинал, поцеловав даме руку.

– Простите монсеньер, – кокетливо ответила она, одарив его обворожительной улыбкой.

– Ну, что там дальше, Рошне, – позволил продолжить кардинал, которому было самому интересно послушать, что о нем думает народ.

 
– «Интригами оплел он весь Париж
Как паук оплетает муху
Нам остается крикнуть лишь:
«Остановись-ка Риш!
Тебе не сломить парижского духу».
 

– Что это, Рошне? – в недоумении спросил Ришелье.

– Пасквиль, монсеньер, – ответил Рошне, с оттенком безобидной улыбки.

– Достаточно, на сегодня пасквиля, благодарю вас, – в гневе проговорил кардинал, садясь в кресло. – Я надеюсь, этот поэт уже в Бастилии?

– Нет, он, как и прежде, на свободе, – с мягкой улыбкой произнес Рошне.

– Я не понимаю, а почему вы смеетесь, пока что поводов для веселья, я не вижу. Вы обленились Рошне, и перестали ловить мышей.

Последняя фраза, тоже насмешила милую леди, припомнив, что накануне Ришелье, говорил эту же фразу, своему коту, по голове которого, бегала мышь.

– Я что-то смешное сказал, сударыня? – обратился на этот раз кардинал, к леди де Персис.

– Простите монсеньер, – поклонилась леди, изображая раскаянье.

– Что вам помешало, арестовать этого стихоплета, на этот раз? – продолжал допрашивать кардинал своего верноподданного шпиона.

– Вмешательство упрямого юноши, не желающего уступить дорогу, нашим гвардейцам, – ответил Рошне.

– Кто он?

– Неизвестно, ваше высокопреосвященство. Судя по всему, провинциал.

– Надеюсь, вы его сможете опознать?

– Никак нет, я к тому времени уже уехал, а всю беседу с ним, провел ваш покорный слуга, де Жюссак.

– Позовите г-на де Жюссака! – приказал де Ришелье лакею.

Лакей в ту же секунду, поспешил исполнить повеление кардинала, и спустя десять минут в кабинет вошел, небольшого роста офицер.

– Господин де Жюссак, вы надеюсь, помните лицо того юноши, которого сегодня видели на ярмарке Сен-Жермен.

– Разумеется, монсеньер, – ответил де Жюссак.

– И он уже в Бастилии?

– Нет, монсеньер, увы, он еще на свободе.

– Вы хотите сказать, что не смогли справиться с мальчишкой? – негодовал кардинал.

– Я застрелил его старую лошадь, и хотел арестовать этого провинциала, но он, как сквозь землю провалился. В результате все разбежались.

– Прекрасно господа, – развел руками Ришелье. – Я восхищаюсь вашими талантами. Какие еще новости?

– Этой ночью, герцог Бекингем, встречался с особой, которую он называл г-жой де Бушар.

– Если мне не изменяет память, накануне, вы собирались арестовать эту интриганку, – напомнил графу кардинал.

– Да монсеньер, но неожиданно нам помешал, какой-то сумасшедшим провинциал. Наши гвардейцы, были слабы по сравнению с герцогом и тем юношей, – оправдывался Рошне.

– Что-то слишком много развелось провинциалов, желающих всунуть свой нос, в мои дела. Вам не кажется это весьма странным, граф?

– Кажется, монсеньер.

– Быть может, это был один и тот же человек? – продолжал размышлять кардинал. – Но тогда я не понимаю, с какой целью, он рушит мои планы. Заступничество за герцога еще можно понять, провинциал мог быть с ним в сговоре, либо решил отличиться в глазах Бекингема, дабы получить от него пошлину. Но какого, в таком случае, рожна, ему понадобилось заступаться за безродного пасквилянта? Ну да Бог, с ним.

– Чем вы меня порадуете, леди? – обратился Ришелье, на этот раз к леди Персис.

Из голенища ботфорт, леди достала небольшой свиток бумаги, и подала его кардиналу.

– Что это? – с удивлением спросил Ришелье.

– Это письмо от герцога, королеве, – ответила леди.

– Это уже что-то, – сказал Ришелье, читая письма. – Вы славно поработали, Шарлотта.

– Рада была служить, ваше высокопреосвященство, – сказала леди с почтением, кланяясь.

– Вам необходимо немедленно вернуться в Лувр, и отдать письмо королеве. Если ее величество, изволит написать ответ, сразу же пришлите мне об этом сообщение. Война с Англией, скорее всего, неизбежна.

– Какие еще будут распоряжения, Ваше Преосвященство?

– Все распоряжения, вы найдете в письме, – сказал кардинал, вручив конверт леди Персис. – Вскройте его в своей комнате.

– Боже, какая таинственность!

– В Париже будьте особо осторожны. Появление этого провинциала, может быть неслучайным. Рошне! Разузнайте-ка все об этом человеке.

– Слушаю, монсеньер, – услужливо проговорил Рошне.