Бестелесный враг. Семья

В комнату вбежали два крепких парня и встали за спиной Владимира, ожидая команды. Владимир медленно встал и самостоятельно направился к выходу, но на середине дороги остановился, развернулся и сказал Илье.

– Зря вы так, Илья Евгеньевич. Тогда я вызову вас повесткой.

– Только после выздоровления, но потраченного времени вам никто не простит, – парировал Илья.

И снова парень оказался прав, бушевал Владимир. Следователь пошёл на этот шаг только ради времени. Желая нахрапом узнать, что ему нужно, Владимир делал ставки на неожиданность и неподготовленность опрашиваемого. Выявить связи Ильи с Маркусом, Бригадиром и крёстным, накопать что-нибудь о пропавшем хозяине квартиры Артёме, уже более двух недель не появляющемся в университете. Заявление об исчезновении уже около недели ходит по управлению и только адрес проживания, совпадающий с местом нападения на Илью, мог бы пролить свет на исчезновение парня. Ещё одно заявление от бывшего коллеги Сергея, главы службы безопасности фирмы, которой владел Илья, об исчезновении двух сотрудников Юрия и Юлии. Связаны ли эти события друг с другом или нет. По информации подкормленного хакера, в фирме Ильи произошёл инцидент, который взбудоражил всех работников. Сразу же службой безопасности была проведена проверка и общее собрание, после чего каждый член фирмы подписал документ о неразглашении и уже молчат как рыбы более двух недель. «Много вопросов и на большую их часть мог бы ответить Илья. Но не получилось. Жаль, – думал, выходящий из клиники Владимир. – Парни точно из службы безопасности фирмы, а не клинические», – в последний раз бросая взгляд на окно палаты, в котором стояла злющая сестричка, рассуждал Владимир.

Глава 9. Лика, друзья и семья

– Ушёл? – спросил Илья, как только Лика оторвала взгляд от окна. Девушка достала блокнот и тщательно переписывала показатели приборов, автоматически, много раз повторяющими движениями сестричка вынула градусник, обтёрла марлей, пропитанной каким-то пахучим средством, и передала Илье.

– Да. Сел в чёрный мерс и уехал, – ответила девушка, продолжая работать.

– Послушай дочка, Владимир навёл меня на мысль. Мне надо кое-что срочно проверить. Где мой сотовый?

– Илья Евгеньевич…

– Стоп. Что мы говорили об отчествах?

– Хорошо, – улыбнулась девушка, – Илья, Артур Львович, категорически запретил вам нервничать и забрал ваш сотовый.

Илья очень любил эти нечастые мгновения, когда Лика улыбалась. В эти мгновения ему казалось, что огромная снежная лавина, обрушившись со склона высокой горы, раскрыла поляну, полную огненных маков. Целое море, колышущихся на ветру цветов переливались волнами восторга, наблюдающих за такой красотой. Окинуть взглядом поляну просто невозможно. От красоты захватывает дух, пропадает усталость, исчезает чувство жажды и остро возникает желание испить из волн целительную каплю вдохновения и задохнуться в аромате великолепных запахов.

– Отлично. Тогда скажи мне, за то время пока я был в коме, приходила ли молодая пара – хрупкая девушка и высокий парень, чем-то на Алёшу Поповича из русских сказок похожий. Может, с ними и парень худощавый, твоего возраста, приходил? – заинтересованно выпытывал пациент.

– Нет. В мою смену не приходил, – озадаченно отвела девушка.

– Позвони Наде.

Лика после звонка, отрицательно покачала головой.

– Мне очень нужен мой телефон. От этого зависят жизни не менее троих человек. Срочно принеси мой телефон, девочка, – не просил, настаивал Илья.

Спустя несколько минут в палату влетела раскрасневшаяся Лика, передала Илье телефон, щебеча на ходу.

– Боже, я так сдрейфила. Хорошо, что все на совещании были в конференц-зале и я, как мышка…

Илья, подняв указательный палец вверх, остановил трель девчушки. Копаясь в телефоне, он зашёл на зашифрованный канал, о котором знали только несколько особо близких парню людей. Открыв канал паролем, Илья увидел еле заметный значок – подчёркивание и вертикально устремлённая стрелка вниз, упиралась в подчёркивание. Этот знак означал – вынуждены спрятаться в «Убежище», работаем и ждём указаний. Нажатием на этот знак, получатель как бы говорил, что всё спокойно, можно выходи́ть на связь. Рассматривая знак, Илья заметил, что значок выставлен в ту же ночь, когда на Илью было произведено нападение. Парень понял, что уже более двух недель Юля, Юра и Артём прячутся в месте знакомом только малому кругу людей.

– Посмотри, милая, на сайтах, которые я тебе перешлю информацию о Хаки, Зизи и отце Артемии, – попросил Илья, подбивающую одеяло девушку.

– Это нормальные сайты, а то имена какие-то стрёмные. Похожи на порносайты.

– Ты откуда о них знаешь? – удивлённо посмотрел на Лику Илья.

Лика сразу стала пунцовой, но быстро собралась и парировала.

– Нам их советовали в училище посматривать для тренировки характера от смущения при виде женской и мужской наготы.

– Это сайты про хакеров. Посмотри, что о ребятах пишут, – улыбаясь, спрятал глаза в экране мобилы Илья.

– Вот нашла. Здесь какой-то «Летчик» спрашивает, знает кто-нибудь, где пропали Зизи и Хакер, а ему из «Щита» ответили, что они в отпуске и забрались на остров, где интернета нет. Лётчик удивляется, есть ли такие острова и уже несколько недель ребят неслышно, что очень странно. «Особенно странно, что Зизи молчит, – говорит Лётчик. – У неё всегда был пунктик – хотя бы строчку, но каждый день». А вот кто-то из универа интересуется, куда пропал отец Артемий.

– Спасибо, – взглянув на удивлённую девушку, Илья нажал на значок «Убежище». Через минуту прозвучал вызов.

– Илья? Ты… Вы? Это вы? – послышался взволнованный голос Юли.

– Я, Юленька, здравствуй, – ответил Илья.

– Что с вами? Почему так долго не отвечали? Нам приехать? – засы́пала вопросами девушка.

– Ой-ой, притормози, – смеясь, останавливал Юлю, одного из лучших хакеров города. Возможно, и республики. – Скажи лучше, как у вас дела? Нет! Лучше осмотритесь и, если всё безопасно, забирайте пляжные наборы, сувениры и отправляйтесь на работу, покрутитесь там серьёзно, чтобы как можно более народу видели вас. Артём с вами? – получив утвердительный ответ, Илья продолжил. – Его надо тоже легализовать. Домой ему нельзя. Потом объясню, – Илья задумался и озвучил приказ, как всегда, чётко и безапелляционно. – Вот что, тащите его в офис, пусть пишет заявление о приёме на работу. Оформите ему командировку на две недели. Бланки, билеты, талоны на проживание сделайте в формате «Оригинал 2+». Письмо-благодарность от фирмы декану подготовьте. Типа прекрасный специалист оказал неоценимую помощь, спас филиал от банкротства, готовы оказать и бла-бла-бла… Проследите, чтобы с универом не было проблем. После оформления и универа, срочно сопроводите в нашу гостиницу. Пусть первое время поживёт там под присмотром службы безопасности. Объясните, что домой пока нельзя. Если будет необходима помощь, то подключайте всех, кого надо, – слегка задыхаясь, закончил Илья.

Документы в формате «Оригинал 2+» означали не только то, что оформляются подлинники, но и в местах, где по легенде они побывали, будут обнаружены следы их присутствия, свидетели их пребывания, необходимые для бухгалтерской отчётности документы. Найдутся не только доказательства отъезда, но и свидетельские показания и случайные фото нахождения в кругу незнакомых людей. Ни одна экспертиза не найдёт следов подтасовки. Применялась форма «Оригинал 2+» только в случаях заинтересованности следственных и других правительственных органов.

– Можете вы шеф находить талантов. Парнишка что надо. Представляете он…

Илья не дал Юле закончить и продолжил в командной форме раздавать задачи.

– После оформления Артёма, два часа на отдых, душ и ко мне в клинику. Думаю, за пять часов управитесь. В 20.00 жду троих со всеми наработками и выкладками у себя.

– Где? – не поняла Юля и уточнила. – Уточните шеф, где встреча?

– Ты же прекрасно поняла, в моей тринадцатой палате, – препятствуя дальнейшим вопросом, оборвал Илья, – и вот ещё захватите чемоданчик для забора анализов. Остальное объясню по приходе, – закончил Илья и отключил мобилу. Точнее, он её вырубил полностью. Зная характер Юли, которая пока не получит окончательное и полное задание, не перестанет терзать телефон. «Так, пусть – пусть она достаёт кого-нибудь другого. У меня нет времени», – подумал Илья.

– Лика, милая, пригласи Владимира на разговор, – попросил парень девушку, протягивая ей мобилу. Лика внимательно посмотрела на пациента и поняла, что сам не очень желает просить следователя вернуться. Девушка приняла протянутый телефон и улыбнувшись спросила.

– Я самому, слабо́?

– Что-то мне плохо стало, какой-то озноб пробирает и ноги холодеют, – прикидываясь безнадёжно больным, пролепетал Илья. Девушка на миг взглянула на приборы, затем на пациента и, улыбаясь, произнося слово «хитрец», быстро набрала номер следователя.

– Владимир, следователь? Вам необходимо вернуться к 17.00 в клинику для аудиенции с Ильей Евгеньевичем Орловым. Это ваши проблемы. Вы должны прибыть в точно указанное время или в дальнейшем о сотрудничестве придётся забыть. Как поняли? Отлично, – точно, коротко и сухо выполнила просьбу Лика. Прошёл час с того момента, как палата должна наполняться шумом, смехом, заигрыванием с сестричками, но сейчас тихо. Вот уже несколько дней, после выхода Ильи из комы, ровно в 15.00 в палату первой входила девушка и тихо подходя к отцу обнимала и целовала его в щеку, абсолютно не заботясь устал ли мужчина, спит ли или страдает от боли. Это её время и только её, всё остальное отодвинься. Она брала стул, садилась рядом и нежно глядя в глаза Илье, долго гладила его руку.

– Папочка, я пришла. Пришла твоя Настенька. Открой глазки, – ворковала девушка.

Илья, в свою очередь, заслышав её чёткие, пружинистые шаги, улыбаясь, закрывал глаза, притворяясь спящим. После поцелуя открывал глаза и, изображая удивление, принимал дочь в объятия. Эта игра продолжалась ежедневно с упрямым постоянством. Но им двоим нравилось, и они добровольно принимали правила игры. Вскоре в палату входили любимая Габи, сестра Алина и названная старшая сестра Нина. Замыкал процессию Сергей, бывший следователь по делу Ильи, парень Алины Сергей, глава службы безопасности, Габи и Алины. Настя освобождала доступ к пациенту и у медсестричек, кто был на дежурстве, интересовалась, как прошла ночь и полдня, как анализы, какие процедуры пациент прошёл. С сестричками Ликой и Надей Алина быстро нашла общий язык. Разница в два года не разобщала их, а наоборот – сплотила. Цель у них была одна – побыстрее поставить Илью на ноги. Больше недели, когда Илья был в коме, у его кровати дежурили его любящие женщины: Габи, Алина и Нина. Настя приходила после уроков на два часа поговорить с отцом, поделиться достижениями, страхами и задать вопросы. После определения медсестричек и особенно, после выхода Ильи из комы, время с 15.00 до 17.00 было только их. И никакие процедуры, обходы и другие мероприятия не должны были испортить встречу Ильи с семьёй. Под время прихода семьи пришлось подстраивать график работы клиники. Но это сделали быстро и безболезненно. Особенно когда пациент является владельцем контрольного пакета акций клиники и профессор – его личный друг. Многие медсестрички, да и некоторые молодые врачи женского пола, с завистью смотрели на своих удачливых коллег. Весь персонал, особенно второго этажа, знал, что два часа из тринадцатой палаты будет доноситься смех, музыка и громкие разговоры. Ведь если в палате более двух женщин, объединённых одной проблемой, то хозяину палаты придётся несладко от поглаживаний, объятий, поцелуев, слёз и постоянного убеждения, что с ним всё нормально. А если в палате пять сердобольных женщин – считай каюк. Илья безумно любил эти два часа и каждый день ждал с нетерпением.

Глава 10. Мёртвые не плачут

Пятнадцать тридцать. Никого. Невыносимая тишина, холодном змеем проникает внутрь Ильи, сбивая сердечный ритм. Полчаса прошло. Родных нет. Илья через каждые пять минут посматривает на дверь, прислушивается к шагам, но знакомой поступи не слышит. Ему становится тяжело дышать. Грудь сжимает невесть откуда взявшаяся тяжесть. Лика, поставив капельницу, присела на стул, ласково поглаживала свободную руку, старалась успокоить Илью. Постоянно повторяя, что беспокоиться не о чем, семья просто застряла в пробках или что-нибудь случилось с машиной. «Где они? Уже полчаса, вернее, тридцать пять минут, как они должны были приехать?» – переживал Илья. Он каждые две минуты набирал телефон сначала Габи, затем Алины, Сергея, Нины и последним Насти.

Илья прислушивался к организму, пытаясь понять, может, опять им овладел, вырвавшийся наружу Костик. Астралу ничего не стоило незаметно проникнуть в Илью, наигравшись полётами по интернету. Но наполняющая душу боль не была похожа на Костика. Где-то отдалённо, она напоминала боль, терроризирующая его в коме. Через час Илью трясло от злости, холода и боли, обволакивающей всё тело. Он покраснел, мышцы напряглись, глаза налились кровью и стали каменными. Стон из груди парня рвался наружу. Лика, удерживая слёзы, кружила вокруг кровати, выполняя требование, срочно вызванного профессора. В палате были ещё два врача и три медсестры, которые чётко выполняли свою работу, корректируемую после замечаний профессора. Артур Львович слушал пациента, проверял пульс, что-то бубня себе под нос. Похоже, он не очень испугался состоянию Ильи или же понимал что-то такое, что другим пока было неведомо. Кто-то вводил лекарство, кто-то одевал кислородную маску, кто-то массировал мышцы ног. Все были заняты делом, но какого-то положительного результата не происходило. Илья дважды выгнулся на кровати, приподнимая грудь и живот высоко над ложем и обессиленно падал, застывая охваченный судорогой, в очередной раз терял сознание.

* * *

Гораздо позже Илья, вспоминая жуткие события тех полутора часов, рассказывал Лике так:

«Боль. Чуткая, невыносимая боль, стягивающая мышцы. Я – будто мумия.

– Костик! Костик! – кричу из последних сил, – Что тебе нужно? Прекращай, говорю тебе.

Но он не отзывается. Раньше, когда астрал проникал в меня – я по мельчайшим нюансам понимал, что он внутри. Это могли быть резкие уколы или давящая тяжесть на один из жизненно важных органов. Сейчас – это проникающая, непонятно откуда возникшая, ужасная боль. Она почти одновременно врывается во все жизненно важные органы и волнами распространяется, затрагивая весь организм. Боль распространяется как круги от капель дождя, расходящихся по поверхности спящего озера. Волны боли растекаются по мне, наползая друг на дружку, придавая новых жёсткий импульс ощущений. Я на грани безумия, мышцы готовы треснуть как перенапряжённые скрипичные струны, мозг разбухает, и нескончаемый гул переходит в невыносимые удары большого колокола.

– Илья, держись, – слышу между ударами колокола, – только не закрывай глаза и не отключайся. Борись, мой мальчик! – понимаю, что слышу профессора. Милый, Артур Львович, если бы это было так легко сделать. Но всё же открываю глаза и вижу глаза моего профессора, его тёплую улыбку.

– Замечательно, молодой человек. Всё будет хорошо. Вы только верьте, – сквозь колокольный звон доносится до меня. Понимаю, что ничего другого профессор сказать не может, но всё равно на душе становится как-то теплее и спокойнее. Чёрт! Это тепло не от слов профессора, а новая, возможно, последняя, волна боли, которую я не переживу. Внутри в районе живота появляется вращающийся по часовой стрелке болевой ураган, раскрутившись, как от спирали, подбросил меня пару раз на кровати и резко исчезает. Я что умер? Это смерть? Но я же всё осознаю. Что со мной?

Не почувствовав своего приземления на кровать, отключился. Ни боли, ни судорог, ни ударов колокола – ничего нет. Только кровавый дождь в закрытых глазах. Брызжущие кровавые капли растворяются и будто на экране кинотеатра передо мной проявляется живописная картина. Зеленый лес с величественными, высоченными соснами. По центру изгиб асфальтной дороги, уходящей справа налево. Я знаю этот изгиб. Вот-вот вспомню, где мог его видеть. Стоп! Это же «Чёртов поворот». Так, его окрестили местные жители, из-за многочисленных аварий. При выезде из города коварный поворот простирался на пути к клинике. Опасность его в том, что, когда въезжаешь на возвышенность, дорога делает резкий спуск, а в конце – наш поворот. «Надо будет Сергею напомнить о нём, и попросить, чтобы никому не доверял руль, когда они будут ехать ко мне. Знаю я наших женщин, очень уж самоуверенны. Всё без исключения, – подумал я, вскинув голову».

Перед глазами пролетела большая птица, наверно, ворон, и так близко, что я даже сделал шаг назад и поднял две руки, защищаясь от могучих крыльев, вмиг закрывших мне весь обзор. Открыв глаза, моё сердце оборвалось от увиденного. С возвышенности на большой скорости, отрываясь всеми четырьмя колёсами от дороги, летела машина Сергея, которую я узнал сразу. Машина, пролетев несколько метров вернулась на дорогу и сразу завиляла из стороны в сторону. Я рванулся навстречу крича.

– Сергей, тормози! Сергей, – в ревущем гуле двигателя, до ушей доносился мой истошный крик, но реакции никакой. Машина, виляя по дороге, быстро приближалась к опасному повороту. От меня до автомобиля было приличное расстояние, но я летел навстречу мчащейся к машине не соображая, что буду делать, если мы столкнёмся. Отчётливо помню ощущение бега. Чувствую ямы, в которые постоянно попадаю, кочки, нещадно выворачивающие лодыжки, удары ветвей по ногам и лицу густо посаженного кустарника, запах травы и рёв двигателя. Понимая, что при такой скорости бега я не смогу догнать машину, приближающуюся к повороту. И если бы смог, то как бы остановил машину на скорости более ста километров. Но страх, что навстречу смерти неслись мои близкие: Настя, Габи, Алина, Нина и Сергей, впрыснули в организм такую массу адреналина, которой бы хватило забросить в небо самолёт.

Ожидая страшного, я добавил скорости так, что боковое зрение смазало всё, что мешало видеть машину и только машину. Вот секунда, ещё и я соприкасаюсь с полуторатонным монстром. Но он пролетает меня насквозь и подскочив на бордюре, подлетая вверх, силой выносит ограждение, закручивается влево, влетает в овраг и загорается. Я подскакиваю к машине и чувствую огненный жар, хотя пару мгновений назад машина пролетела сквозь меня, не причинив ни капельки вреда. Вдруг взрыв оглушает меня и отбрасывает куда-то вверх в плотный туман. И только единственная фраза, произнесённая Сергеем, всплывает в голове: «Прости. Я не смог». Придя в себя, вижу вокруг плотный серебристый туман. Я лечу в нём не так, как в детстве вниз, а вверх, раскручиваясь, как юла. Вспоминая, что произошло, начинаю истошно кричать. Кричу и плачу до тех пор, пока всё вокруг не окрашивается в красный цвет. Цвет крови. Цвет страдания и отчаяния. Пока кровь, а я уже понял, что это именно она, густая и солоноватая, ни обволакивает меня и ни топит в своей массе. Это конец».

* * *

– Что с ним, профессор? – встревоженно спрашивает Лика, после получасовой агонии Ильи. Усталый профессор, сидя на стуле возле пациента, зажимал руку, будто проверяя пульс, дёрнувшись очнулся от терзающих мыслей и печально посмотрел на девушку. «Нежилец», – читалось в глазах Артура Львовича. Врачи и медсестры после очередного приступа Ильи, тоже попадали, кто где нашёл себе место, и отдыхали, положив руки на колени. Они, конечно, больше желали разойтись по ординаторским и сбросив обувь, хоть на полчасика прилечь на диван. Но профессор их не отпускал, и они молча ждали.

Через пятнадцать минут, после явного обморока, пациент, не открывая глаз, стал мелко дрожать. Сначала конечности, затем дрожь переросла в разрастающиеся спазмы всего организма. Илья стал метаться по кровати неразборчиво, бубня себе под нос. Врачи обступили кушетку Ильи, пытаясь, как и в первом случае, облегчить боль пациента. Эта борьба с проявлением внутренней агрессии продолжалась более двадцати минут, изматывая врачей. Приступы разрастались, и профессор приказал привязать бинтами пациента к кровати. Позвали ещё пятерых мужчин-врачей и с их помощью еле-еле удалось связать Илью. Пациент внезапно стал настолько сильным, что спокойно на одной руке поднял восьмидесятикилограммового врача, который попытался самостоятельно привязать руку к перекладине кровати. Такая неимоверная сила – не то, что удивила, а испугала врачей. Только окрик профессора вывел всех из ступора, и, навалившись вместе, они смогли привязать пациента. Хотя к тому времени Илья и не сопротивлялся, застыв на кровати.

– Что с ним? – повторила сквозь слёзы Лика. – Он умрёт? Да? Артур Львович скажите мне? Он умрёт?

Взъерошенный и уставший профессор, проверяя пульс пациента и заглядывая в глаза, скорее имитировал диагностические действия, чем по-настоящему нуждался в них. Он был неимоверно вымотан, и его выводы были не утешительны.

– Судя по показателям, пациент мёртв, констатируйте время смерти.

– Время смерти —16.54, – послышалось где-то справа. Голос мужчины произнёс цифры блёкло и холодно.

– Нет, профессор! Нет! Смотрите! Он плачет, – кричала Лика, показывая на Илью.

– Мёртвые не плачут, – подтвердил профессор, но увидев две большие слёзы, катящиеся по щекам Ильи, скомандовал. – Адреналин, дефибриллятор, быстро! Будем вытаскивать его.

После слов профессора палата вновь пришла в движение. Когда, после третьего толчка, Илья судорожно вздохнул и открыл глаза, все радостно выдохнули, кто-то даже захлопал. Профессор провёл свой излюбленный диагностический осмотр, медленно встал и, осунувшись на ватных ногах, поплёлся прочь из палаты. Кто-то из врачей попытался взять его под руку, но он оттолкнул врача и развернувшись приказал: «Позовите Преображенского. Пусть посмотрит пациента», и удалился.

Лика подскочила к кровати, обняла и поцеловала Илью со словами.

– Ты жив. Жив, миленький. Как я испугалась, – щебетала она, утирая обильно льющиеся слёзы.

– Всё хорошо, Анжелика. Всё хорошо, – тусклым голосом пытался успокоить сестричку Илья, но понял, что привязан. – Сними. Со мной всё хорошо.

– Да, родной. Помогите мне, – попросила девушка коллег. Мужчины стояли неподвижно. Честно, они боялись. Несколько минут назад это монстр мог спокойно убить любого в этой палате. И сейчас сложный вопрос застыл в глазах врачей. Профессор отвязывать не приказывал. Но опасней всего было то, что их практический опыт подсказывал, что пациент никогда так быстро не отходил от внезапной агрессии. Монстр мог притаиться и с большей силой провести новую атаку. Так происходило не единожды. Пациенты прикидывались успокоившимися, но стоило на секунду отвлечься, они взрывались волнами ярости и крушили все на своём пути.

– Сейчас милый. Сейчас, – суетилась Лика, разрывая своими миниатюрными пальцами крепко завязанные узлы. Но попытки были тщетными. Остановившись на мгновение и зло посмотрев на коллег, девушка встала и направилась к тумбочке, где хранились препараты и ножницы, но, открыв секретный замок, внутри она ножниц не обнаружила. Рядом с тумбочкой стояла старшая медсестра и демонстративно держала ножницы.

– Анжелика, нельзя, – сухо сказала она.

– Отдайте, Татьяна Сергеевна. Христом богом, прошу. Всю ответственность беру на себя. Отдайте.

Старшая с нежеланием передала ножницы Лике не потому, что у неё был очень воинственный вид и даже не из-за того, что девушка была безумно предана своему пациенту, а, возможно, она что-то увидела в решительности девушки. В любом случае, если что-то пойдёт не так – это будет ошибкой Лики. «Без собственного кладбища не будет профессионального врача», – промелькнуло в голове старшей, и она отдала ножницы. Лика быстро освободила руку Ильи, которой он привлёк голову девушки к своей груди и нежно поцеловал в лоб. Девушка, после поцелуя, осталась безропотно лежать на нём. Старшая, подойдя к ним забрала ножницы и освободила пациента от белоснежных пут. Освободившейся рукой Илья обнял девушку крепче, прижимая к себе. Постепенно врачи стали покидать палату, о чём-то тихо переговариваясь и расходились по своим рабочим местам, забирая с собой собравшихся возле палаты ходячих пациентов. Хватило пяти минут, чтобы палата и коридор были очищены от зевак.