– Конечно не думал! Ты просто всунуть хотел, потому что все вы думаете только об этом. Вас тут ходит несколько десятков кавалеров, и ни одного путного, НИ ОДНОГО! Чурки, алкаши, женатики, убожества и неудачники. Те немногие приглашения на свидания, которые поступали от достойных и перспективных мужчин, они зашкаливали очевидностью просто потрахаться. А я знаю себе цену. Я не для того родителей оставила и в Питер приехала, чтобы связаться с первым встречным. – Немного поостыв, она продолжила в повествовательном тоне: – У меня тетка в восемнадцать лет замуж выскочила по большой любви. Красавица была похлеще большинства актрис. А муж ни то ни сё оказался, слабохарактерный. На нём все на работе ездили, зарплату копеечную платили. Так он от горя, что весь такой неоцененный, бухать начал. Тётя Нина сама, считай, двоих детей растила и на двух работах вкалывала чтоб детям всё на уровне давать. За семь лет она на пятнашку постарела. Я потому в Питер и вырвалась, чтобы её судьбу не повторить. А тут вы все, ничем от нашей шоблы не отличающиеся, без перспектив и без будущего.

Мне нормальный мужик нужен. И для замужества. – назидательно завершила девушка и развела руками. – Поэтому забудь.

– Но Наташа! – остановил Максим красавицу, намеревающуюся вернуться к коробке с шоколадками. – Это же неправильно!

– Что? – раздраженно выпалила она.

– Всё неправильно! Ты отказываешься любить чтобы… чтобы… ну…

– Ну что, говори!

– Чтобы… ээээээ…. – Макс не смог произнести то, что вертелось на кончике языка, но его собеседница, очевидно, не стеснялась называть вещи своими именами.

– Чтобы продаться?

– Ну… не совсем. Просто это…

– Послушай, малыш. Мы все продаём своё тело. Все. И я и ты и миллионы людей во всем мире. Только не отдельно взятую часть, как проститутки, и целиком без остатка. Ты ебашишь целыми днями на автомойке – это то место где должно находиться твоё тело? Твоё тело хочет скакать вокруг чужих машин за косарь в смену? Твоё тело хочет вставать по утрам и мёрзнуть в боксах? Твое тело может похвастаться тем, что ты его водишь туда, куда хочешь, а не куда приходится?

– Нет. Но это…

– Это ровным счётом всё то же самое. Только мораль не нарушена, а так – одинаковая проституция. Ты не принадлежишь себе, хотя и кажется что ты свободен. Вернись в свою деревню, и будешь там вкалывать, только за меньшие деньги. Или бухать. Ты не свободен. Ты. Не. Свободен. И я не свободна. Но я найду себе мужа, которого хоть и не буду страстно любить, но с которым у меня появятся перспективы. И не придется продавать моё тело супермаркету за двадцать тысяч в месяц, где каждый дебил считает своим долгом сообщить мне как он на меня дрочит.

Наташа подошла к парню вплотную и совершенно неожиданно слегка приобняла.

– Ты такой хорошенький! – столь резкий переход не дал Максу опомниться и хоть как среагировать. Он продолжал стоять со всё тем же офигевшим выражением лица, с которым секунду назад выслушивал гневную тираду. – Тебе бабу найти как нефиг делать. Конечно, не рассчитывай на умную – такая с тобой не свяжется. Но симпотную дурочку вполне. В твоём возрасте не слишком важно с кем пар выпускать. А если станешь на ноги, добьёшься чего-нибудь в жизни, сможешь любую захомутать.

На этой оптимистичной ноте рыжеволосая сука резко сорвалась с места и убежала в подсобку. Макс не обернулся за ней, а тупо глазел на оставленную тележку с коробками полными шоколадок.

«Она права. Я ничтожество. И продаюсь на автомойке за косарь в день».

Сдерживая слёзы, Максим направился в алкогольный отдел и взял бутылку дешевой водки. Водка привела в бурный восторг тощего долговязого кассира, как абориген бусами, увешанного фанатской символикой группы «Алиса». Нимало не стесняясь толпы покупателей, он заревел басом, в высшей степени несоответствующим его хрупкой комплекции:

– Ааааа! Максик! Водовку тащишь! – они обменялись рукопожатиями. – Что отмечаешь?

– Ничё. – «Слава богу, слёзы высохли. Как баба, ей-богу!» – Устал, замёрз. Решил тяпнуть перед сном.

– Слууууушай… Пакетик надо?

– Знаешь, что нет. – Макс принялся укладывать покупки в рюкзак.

– Я должен спросить, работа такая… Короче, Макс, я через пятнадцать минут сдамся и буду свободен как ветер. У меня уже пиво пробито. Давай вместе забухаем, а то в одиночку скучно.

«Тааак… С кассиром из «Персоны» я ещё не бухал» – вяло пронеслось в голове, и Макс кивнул:

– Не вопрос. Подожду тебя на улице.

***

Обещанное синоптиками потепление наступило с запозданием в два дня. В субботу Адил носился по автомойке как угорелый, хвастаясь что скоро день рождения и ему исполнится четырнадцать лет.

– Я получу паспорт! И буду тыкать его всем придуркам, которые обзывают меня чуркой!

Амина, немолодая женщина-администратор, родом из Северной Осетии, лениво потянулась и вышла из-за администраторской стойки.

– Гражданин ты или не гражданин, для скинов наша мойка все равно не будет белой. – печально вздохнула она и потопала в туалет.

Толстый любитель шансона Сашка Воробьев по кличке Круг, выполз из комнаты отдыха в бокс на очередной перекур. Он был заспан и помят – дождь лил с ночи и останавливаться не собирался.

– Хоть бы на химчистку кто заехал. – зевнул Сашка почёсывая пузо. – В кармане голяк.

Макс дремал в комнатке для посетителей, ровно посапывая под приглушенные звуки телевизора. Ему мерещились горы золотых слитков и чемоданы денег. И Наташа, чьи волосы тоже были из чистого золота, призывно постанывала, запуская свою руку под платье: «Иди ко мне. Купи меня. Возьми меня прямо сейчас!»

– Эй! – Адил бесцеремонно растолкал приятеля и сунул ему в руку бутылку холодного пива. – Сашка зовёт бухать.

– А ты чего одет? – «Блин, на самом интересном». Макс сонно и с отвращением посмотрел на пиво, но отказываться не стал и жадно приложился к горлышку.

Адил сменил старые вещи, в которых обычно моет машины, на уличную одежду.

– Домой пойду, ловить тут нечего.

– Блин… Мы же нажремся, даже на Амину не посмотрим.

– Да ты вообще бухать начал! Когда только пришел сюда, казался таким славным. – Мальчик расстегнул куртку и плюхнулся в кресло, озабоченно рассматривая приятеля.

– А ты не подноси! Умничает он!

– А мне то что? Я по возрасту везде на подхвате, взрослые бесятся когда начинаю с ними спорить. Но у тебя свои мозги должны быть. Почему ты начал пить?

– Хм… – Максим посмотрел на Адила, затем на пиво, затем на телевизор. Достал из-под дивана пепельницу и закурил.

– Ты чего! В клиентской нельзя курить! – возмутился мальчик, но Макс отмахнулся.

– Машин нет и вряд ли будут. Амина продрыхнет в администраторской до конца смены. Похуй. Знаешь… – Парень задумчиво затянулся и уставился в потолок. – Вот была у меня мечта – вырваться из своей маленькой забитой деревушки в большой город. Думал, ну нет образования, но я же с мозгами, пробьюсь! Когда приехал в Питер, почти сразу понял, что таких умников здесь вся Россия. Ладно, проехали. Был ещё шанс продать душу дьяволу и разбогатеть. Не сразу я к этому пришел. У нас бабка в деревне умерла, лет пять назад. Родных не было, и старую хату соседи по дровам растащили. Я тоже бегал, одним из первых. Ценностей не нашел, их там отродясь не водилось, зато у покойницы оказалось много книг. Я люблю читать, и стал эти книги себе перетаскивать. Никто не возражал, книги у нас народ не чествует. Короче, среди прочего, оказались там книги по магии. Разной, и черной и белой, и куча тетрадок, переписанных от руки красивым ровным почерком.

Я спрятал колдовские книги подальше от родительских глаз, и принялся их изучать. Потом практиковать пытался, долго пытался, не год и не два. Но, видимо, одних знаний недостаточно. Нет у меня дара. Тогда я и придумал пойти на крайность и продать дьяволу душу за мирские блага. Решил заняться этим в Питере, подальше от любопытных глаз. Боялся, что люди увидят перемены и догадаются… Наивный! Как видишь, никаких перемен… И пока я жил этой мечтой, у меня было будущее. Кто же спивается когда впереди такие перспективы?!

Но Наташка права. Я никто. И работать мне на этой, или какой другой автомойке, до скончания века. От таких мыслей рука сама к бутылке тянется…

Адил стащил с головы шапку и почесал голову.

– Ок. Не хотел я тебе раньше времени говорить. И не скажу. Только пообещай не спиться за месяц. Один месяц. Обещаешь?

– Что такого случится за месяц? – без особого интереса спросил Макс.

– Не скажу. Раньше времени нельзя говорить, а то не получится. Просто пообещай и всё!

– Ну хорошо. – Парень заулыбался. – За месяц ещё никто не спивался. Но бухать-то можно?

– Твоё дело. – без энтузиазма кивнул Адил. – Извини, что не приглашаю на днюху. Прабабушка Диляра живёт в Токсово у младшего сына, и мы едем отмечать туда. Она старенькая, и может статься так, что в последний раз её увижу. Так что, повеселимся по возвращению.

– Я даже придумал что тебе подарю. Но разумеется, раньше времени не говорят.

Мальчик кивнул, подставил ладошку для дружеского хлопка и вышел из клиентской.

«Как так случилось, – думал Максим распрощавшись с Адилбеком, – что из всех знакомств, которые я завел в Питере, этот четырнадцатилетний узбек оказался самым адекватным?»

***

Сны становились все тяжелее и извращенней. Наташа вылезала из неизвестно чьей пустой могилы, тянула к нему руки с веревкой и назойливо умаляла её взять. Верёвку. А иногда себя. Золотые волосы струились по плечам, извиваясь живыми пульсирующими локонами, тело было мокрым от дождя и потным, всё в могильной земле и казалось, дотронься до него, оно окажется холодным как труп.

– Возьми! – улыбалась Наташа золотыми зубами и глаза её тоже оказывались цвета червоного золота. – Возь-ми нааасссс…

А воздух увеличивал плотность, забивая лёгкие вязким содержимым. И когда дышать становилось совершенно невозможно, Наташа приникала к нему в отвратительно-ледяном поцелуе и чревовещала:

– Хорошенький! Какой хороооошенькийййй… Дышиииии мноооойййй…

***

– Ёханый бабай! – Макс проснулся от резкой боли в локте и понял, что свалился с кровати.

Потирая ушибленный локоть, и бормоча нескончаемые проклятия в адрес рыжеволосого монстра, парень шаркающей походкой подошел к холодильнику, достал оттуда опустошенную на треть двухлитровую баклагу с пивом, и жадно присосался к горлышку. Голова после вчерашнего гудела и отдавала болью по всей окружности. Еще и скула, в которую зарядил тощий кассир-алисоман, после того, как Макс заверил, что фронтмен «Алисы» давно исписался.

«Что же мы так нажрались?» – он обвел мутным взглядом всю комнату, желая удостовериться, что вчерашние собутыльники не остались на ночевую. Сам Максим финал посиделок помнил весьма туманно.

Повод для пьянки припомнился сразу – сегодня выходной. А то, что алисоману на роботу, его половые трудности.

– Ой ёп! – оказывается, с ними тусил и Сашка Круг. – Два дебила! Заколебали своими музыкальными разборками. – Было смешно наблюдать как поклонники разных музыкальных направлений, словно дети хвастающиеся игрушками, с воплями «А у меня! А у меня», совали друг-другу в рожи смартфоны с любимыми видеозаписями. В голове до сих пор эхом отдавалось: «А Наговицын… Нет, Цой это икона… Ты Петлюру слышал? Щас включу…» В конце концов, непримиримые в музыкальных предпочтениях противники, очень скоро сошлись на творчестве Сергея Шнурова, и самую пьяную часть вечера сопровождали песни группы «Ленинград».

«Кругу тоже сегодня на работу». – с садистским удовольствием подумал Максим, и вернулся в кровать, не выпуская из рук сиську с пивом.

После обеда пришёл Адилбек и с порога всучил Максиму бутылку коньяка, шустро извлеченную из внутреннего кармана куртки. В другой он держал двушку колы.

За месяц, прошедший с того разговора, подросток забегал на автомойку только дважды. Первый раз притащил целый пакет сладостей, угощая коллег в честь прошедшего дня рождения, второй раз – поработать. Он был загадочно молчалив и постоянно отмахивался что много важных дел. Парни даже решили, что мальчишка наигрался в автомойщика или нашел более интересную подработку.

– Что празднуем? – искренне удивился Макс. – И кто продал тебе коньяк?

– Знакомый одиннадцатиклассник помог купить. Он уже носит бороду и канает за взрослого. Доставай две стопки, я тоже буду.

– Чтоооооо?

По-свойски развалившись на диване, Адил извлек из внутреннего кармана школьного пиджака красную книжечку и протянул её другу.

– Паспорт. Получил три дня назад. Толком обмыть было не с кем.

Максим аккуратно взял в руки документ, раскрыл и прочитал:

– Туруджанов Адилбек Нурабекович. – азиатская физиономия непривычно смотрелась в российском паспорте. Макс заржал и протянул руку для пожатия. – Ну, поздравляю, Туруджанов Адилбек Нурабекович, полноправный гражданин России, коренной петербуржец и просто отличный парень! Только конины я тебе не налью. Во-первых, ты ещё не дорос до неё, во-вторых, ты мусульманин. У вас генетическая предрасположенность к алкоголизму – вы быстрее нас подсаживаетесь, потому что толерантность то ли низкая, то ли высокая, я не врач, не разбираюсь толком. Короче, у вас нация непьющая, не стоит и начинать

– Повод есть. – Деловым тоном заверил паренек, засовывая документ обратно в карман. – И не только мой паспорт. Кое-что покруче. А такие дела на сухую не обсуждаются.

– Господи, где ты так наблатыкался?! – изумился Макс, доставая из тумбочки початую упаковку пластиковых стаканчиков. – Ладно, по чуть-чуть. Будешь запивать, или сразу смешать с колой?

– Как ты. И не спорь.

Максим пожал плечами и разлил коньяк по стаканам, колу налил отдельно.

– Знаешь за что пьем? – Адил схватил стаканчик ещё до того, как донышко бутылки с газировкой опустилось на стол. – Давай-давай-давай, бери!

Парень уселся на табуретку около стола, взял свой стаканчик и выжидательно уставился на мальчика.

– Пьем за золото! Мы скоро очешуительно разбогатеем!

– Что за на…

– Пей-пей! До дна! Потом расскажу. – Подросток залпом осушил коньяк, закашлялся, покраснел, схватил протянутую Максом газировку и захлёбываясь, выпил тоже до дна. – Хуууууу… Ну и хрень…

– Больной, что ли! Там грамм семьдесят было! Кто же конину залпом глушит?!

– Ладно. – Адил вытер слезы и всхлипывая, простонал. – Хорошо для первой стопки.

Максим хотел было продемонстрировать как принято пить коньяк по правилам этикета, но махнул рукой и тоже осушил содержимое стаканчика до дна. И не запивая, закурил.

– Что ты там говорил про золото? – «Ох уж эти дети! Небось, начитался своих сайтов и книгу, которую я ему к днюхе подогнал».

– Очень удачно ты мне книжку подогнал. – Словно читая мысли, загадочно заулыбался Адил. – Я чуть было не охренел когда её увидел. Скажи честно, как ты догадался?

– О чём догадался?

– Ну… – Мальчик хитро прищурился. – Почему ты решил подарить мне книгу «Энциклопедия кладоискателя»?

– Я видел у тебя в ноуте что ты смотришь сайты о кладоискательстве. Ну и когда думал что тебе подарить, решил, что книжка будет полезна.

– Ааааа… – Разочарованно протянул парнишка. – Я голову себе сломал, прикидывая где проболтался. Даже думал, что ты мысли научился читать. А вот оно всё как просто.

Адил ещё немного пошмыгал носом, затем размашисто хлопнул себя по коленке и гоготнул:

– Наливай! Только чуть-чуть и с колой. А я тебе сейчас штуку одну покажу.

Пока Максим возился с напитками, Адил нашел в своем смартфоне искомое и попросил Макса присесть рядом.

– Это очень крутой металлоискатель «Аурум-2020». – На фото красовался действительно солидный инструмент с сенсорным экраном и целым комплектом USB-кабелей. – Стоит сто двадцать тысяч рублей. Но можно взять в аренду – две тысячи в сутки и паспорт в залог.

– Ты знаешь где куча золота? – Поразился Максим столь решительному настрою приятеля.

– Подожди. – Видно было, как Адил кайфовал, раскрывая карты поочерёдно, смакуя производимый эффект. – Я планировал… Нет, давай сперва выпьем.

Они чокнулись за фантастическое будущее.

– Я хотел провернуть всё сам. – Речь Адилбека стала отрывистой и немного заплетающейся. – Ждал этого паспорта как курбан-байрама. Деньги копил на аренду металлоискателя. А потом мне сказали, что они не имеют дел с детьми! То есть, им даже мой паспорт не указ, я должен быть совершеннолетним! Прикинь!

– Логично. – кивнул Макс. – Если с металлоискателем что-то случится, отвечать не тебе, а родителям. К тому же, дети не особо боятся ответственности и могут залезть куда угодно. Я бы тебе сразу сказал, что тебе ничего не дадут.

– О, какой деловой! Тебе-то дадут?

– Мне девятнадцать. Ясен пень, что дадут.

– Вот и прекрасно! Наливай!

Максим забрал стакан.

– Во-первых, тебе хватит. Тебе домой ещё идти. Как ты родителям покажешься? И что они обо мне подумают? Хочешь, чтобы тебе запретили со мной общаться?

– По такому случаю, я ночую у Назима – он подтвердит. Так что давай нормально поговорим, как мужики. Обсудим серьёзное дело.

– По поводу твоего серьёзного дела у меня тоже большие сомнения. – Макс не испытывал огромного желания оставлять у себя с ночёвкой пьяного подростка. – Каких легенд ты начитался?

– Слушай, Максик. – Пьяно протянул Адил. – Давай на спор! Вот ты сейчас нам наливаешь, нормально, как обычно. Только полные, чтоб мы могли болтать и пить. И если тебя моё дело не заинтересует, то я больше никогда в жизни не притронусь к алкоголю! Клянусь Аллахом!

– Значит это твоя последняя стопка. – Уверенно резюмировал Максим, мысленно прикидывая, куда и на что будет укладывать подростка спать.

– Как говорят украинцы: «Нэ кажы «гоп» докы нэ пэрэскочишь». – Схватив свеженаполненный стакан, Адил отхлебнул и поморщился. – Ты как жид в шинке, благо что водой не разбавил!

– Откуда ксенофобские замашки? «Жид» для еврея так же обидно как «чурка» для узбека.

– Я Гоголя читаю. Невероятно красивый язык изложения. Только плохо, что у него мусульмане в неприглядном свете выставлены… Коньяка долей! А то здесь почти одна кола.

«Не отвяжется же!» – Подумал Макс, и нехотя плеснул ещё немного янтарной жидкости в стакан приятеля.

– Ну. Я жду твою историю. Что за клад, где нашёл, когда пойдём за ним?

– Превью! – торжественно объявил Адилбек поднимаясь с дивана. Отхлебнув ещё из стаканчика и кивнув что теперь соотношение напитков на должном уровне, мальчишка слегка пошатнулся, и добавил: – Предыстория! Короче…

Тут он резко посерьёзнел.

– Когда я был мелким, предки купили в нашей квартире две комнаты. В двух других тогда жили шалава и бабушка божий одуванчик. Про шалаву не интересно, она продала папе свою комнату года четыре назад. А вот бабушка жила до последнего, пока не умерла этой осенью. Комнату она отписала племяннику, и едва скончалась, от тут же кинулся оформлять документы на продажу. Папа, конечно, купил. Признаться, мы так и хотели. Но знаешь что обидно?! Этот гандон навещал бабулю раз в пол-года, только и карауля когда та помрёт! Ни разу ей тортика не привёз, не посидел с ней часик-другой. Заскочит, осведомится о здоровье для виду, и тут же спешит по делам. У нас, узбеков, родственники так не поступают.

Максим слушал без особого интереса, ожидая, в конце концов, предложения исследовать стены бывшей бабушкиной комнаты или что-нибудь из этой серии. Адил остановился, перевёл дух, отхлебнул из стаканчика, и вновь зашагал по комнате. После каждого глотка его походка становилась менее уверенной, но голос, странным образом, вернул прежнюю твердость.

– Последний год своей жизни бабушка Клава – так её звали – стала впадать в маразм. Она не всегда отражала где находится и с кем говорит. И меня она начала путать со своим сыном Егором. К слову, погибшим в Чечне! И я ни разу на него не похож! На фотках видел огромного сорокалетнего мужика, темноволосого, но с типично славянской внешностью. А бабушка Клава всё время думала, что я её маленький Егорка.

– Бывает. – печально согласился Макс. – Здесь не во внешности дело, она уже в своём мире жила. Прошлым.

– Это я понимаю. У нас в семье дедушка Зафар тоже с памятью не дружит. Если одного на прогулку отпустить, ни за что сам домой не вернется. Старость!

Но у бабушки Клавы вообще история семьи хоть фильм снимай! Только без хэппи-энда. Она путано рассказывала, сложно собрать воедино. Но примерно так было дело. Её дедушка, кажется Степан… Или Семён… Не помню точно, пусть будет Степан. Так вот, её дедушка был жандармом, чуть ли не главным. И не очень чистым на руку. Взятки брал, виновных за деньги отпускал, доносы фабриковал. Всё ради богатства. Ну и накопил много. А потом случилась революция, к власти пришли коммунисты, и деда Степана расстреляли. Но сперва он надеялся убежать, и все свои сокровища захоронил на Смоленском кладбище в могиле какого-то родственника.

– Ага! Вот оно что! – наконец-то заинтересовался Макс.

– Да! Он успел рассказать об этом жене и детям, но жену тоже расстреляли, а детей отправили в приют. Дочка Степана умерла от тифа, а сын Николай в начале Великой Отечественной войны попробовал дезертировать и тоже был расстрелян.

– Ничего себе история семьи!!! Как проклял кто-то!

– А мало ли желающих было, если жандарм невиновных сажал? Короче, дезертир Николай тоже успел завести семью и рассказать жене и дочке про сокровища. Дочка – это бабушка Клава, Клавдия Николаевна. Её мать боялась искать семейный клад, а вот Клавдия Николаевна попыталась. По традиции, она передала историю своему сыну Егору, а тот, будучи подростком, неоднократно ходил на Смоленское кладбище, пытаясь найти могилу с кладом. Но проблема была в том, что никто уже не помнил имя предка, в чью могилу жандарм Степан схоронил награбленное. Егор пробовал использовать металлоискатель тех времен, но куда там! Те штуки реагировали только на металл, на разновидность, но никак не на количество. А представляешь сколько на кладбище покойников с кольцами, кулонами, сережками и золотыми зубами! Те, советские металлоискатели совершенно не годились. В подростковом возрасте Егора даже задержали за раскапывание могилы. Он не признался что ищет клад, наврал про золотые часы, якобы найденные на улице и спрятанные от грабителей. Короче, херню наплёл и его посадили на 15 суток за хулиганство. На том все поиски и закончились.

И когда бабушка Клава впала в маразм и решила что я её маленький Егорка, она, скорей-всего, думала что рассказывает мне про сокровища впервые. Да, впервые. Она раза четыре так делала, посвящала меня в тайну как в первый раз. И я понял, что история не придуманная. Клавдия Николаевна ненавидела советскую власть за отца и деда, но всю жизнь притворялась и делала вид, что поддерживает.

– Очевидно, она и российскую власть невзлюбила после Чечни.

– Я думаю! Но меня она видела ребенком советских времён. И все время повторяла: «Найди дедов клад чтоб проклятому государству не досталось! Выкопай его и спрячь до лучших времён. Там, глядишь, и американцы раздавят эту красную гадину, и заживёшь ты как у Христа за пазухой». Мечтала она об этом, видать, всю свою жизнь.

– А ты, я погляжу, не дурак! Хоть и не Егорка, а последнюю волю старушки решил исполнить. – Максим восхищенно развёл руками. – По такому случаю, не грех налить по-новой. Тем более, спор ты выиграл – история меня заинтересовала.

Обновив стаканчики, Макс закурил.

– А этот «Аурум» показывает вес клада?

– Ой, он много чего показывает! Настраивается на любой металл, показывает глубину, предполагаемый вес и размер, объём занимаемой площади. Куча настроек фильтрации мусора, подавление звуков, сменный аккумулятор, интуитивно понятный интерфейс. Короче, мечта, а не металлоискатель! Судя по бабушкиному рассказу, дед Степан зарыл клад просто в могилу, не вскрывая гроб. Да и зачем ему это? Он же надеялся вскоре его забрать… Так что копать глубоко не придется. Найдем могилу, и сокровища у нас в кармане!

– Искать придется ночью. Смоленское кладбище оживленное место. Там часовенка Ксении Блаженной находится. Это христианская святая…

– Да знаю я! – Счастливо отмахнулся Адилбек. – Я теперь про это кладбище больше других знаю, перечитал гору инфы в интернете. – Там даже ходить не страшно – центральная аллея освещена как проспект.

– Но мы-то пойдем не по центральной аллее. Выяснил где там наиболее старые захоронения?

– Даже скачал план. И одежду заготовил, и фонарик. Всё лежит дома, включая сапёрную лопату.

– Ну, молодец! Значит так… Если я завтра «заболею» и не выйду на работу, мы…

– Мы едем за металлоискателем!

Азарт охватил ребят. С горящими глазами, перебивая друг-друга и выкрикивая тосты, они незаметно приговорили весь коньяк, и вырубились глубокой ночью – пьяные и совершенно счастливые.

***

На рассвете Максима разбудил настойчивый стук в дверь. Тарабанили несильно, но монотонно, и явно не собирались прекращать.

Выматерившись, Макс сонно сполз с дивана, обернулся на спящего на другом краю Адила и поспешил накрыть его пледом, доселе, валявшимся на полу.

– Какой дебил… – пробормотал юноша, отпирая замок. За дверью в коридоре, в инвалидной коляске сидел худенький бледный мальчуган с ёжиком бесцветных волос на голове и нездоровыми темными кругами вокруг глаз. Матерная террада застряла в горле, и Максим недоуменно захлопал ресницами.

– Ты кто? – прошептал он, пытаясь вспомнить, был ли такой жилец здесь ранее? Впрочем, в восьмикомнатной коммуналке незнакомым лицам удивляться не приходится.

– Вы слишком шумели, – едва слышно промяукал колясочник, – поэтому я приехал кое-что вам показать.

Инвалид развернул коляску и покатился по длинному коридору в сторону огромного старого зеркала, располагавшегося у самой входной двери на крошечном пятачке прихожей.

«Что за на…» – подумал Макс обескураженно, но последовал за странным визитером.

– Эй! Стой!

Инвалид притормозил прямо у зеркала, повернул коляску к нему, дождался когда подоспеет Максим, и молча кивнул на отражение. Макс по инерции посмотрел в направлении кивка, и волосы на его голове встали дыбом: он в одиночестве стоял по ту сторону зазеркалья, один, без провожатого!

– Ээээээ… – он видел как его глаза расширяются от ужаса, и рот застыл в немом вопле. Но хуже всего, что ЕГО отражение начало жить своей собственной жизнью. Зазеркальный Макс в одно мгновение постарел и ссутулился. Но это не была натуральная старость. Лицо двойника исказила тупая, совершенно дебильная гримаса отстраненности и безразличия. Изо рта потекли слюни, вывалился язык, руки безвольно болтались словно тряпичные.

– Гыгы. – подал голос идиот и показал пальцем на реального Макса. – Беееееееее!

Макс зажмурился, потряс головой и опасливо открыл один глаз: жуткое отражение исчезло. Хватаясь за сердце и бешено вертя головой по сторонам, парень попятился назад. Шаг, другой… Он резко развернулся и бросился в свою комнату. И тут ему в спину раздался собственный голос – мерзкий, старческий и шепелявый:

– Маленький Максик кладик искал,

Маленький Максик могилку копал.

Пытался достать и в ту ямку свалился.

Ударился больно и сразу убился! Ахахахахах!!!

Максим влетел в свою комнату, захлопнул дверь и только с четвертой попытки сумел провернуть ушко замка и запереться – настолько сильно дрожали его руки. Не в силах более сделать ни единого шага, парень сполз по двери на пол и забился в беззвучной истерике. В его голове до утра не умолкал назойливый и гадостный голос: «Ударился больно и сразу убился! Ахахахахах!!!»

И лишь на рассвете измученный юноша провалился в глубокий и небывало крепкий сон. Без сновидений.

***

За металлоискателем пришлось ехать самому – Адил слишком плохо себя чувствовал после первой в его жизни пьянки. С трудом удалось вытрясти из мальчика адрес конторы и невнятные инструкции как добраться. Перед уходом Максим сгонял в маленький магазинчик в соседнем доме, и купил две бутылки минералки – себе и приятелю. Заботливо оставив воду у дивана и проверив не забыл ли паспорт, Макс уехал.

Питерский полдень удивил безоблачным небом и ярким солнышком. Остатки мокрого снега окончательно превратились в лужи и неторопливо подсыхали на радость жителям и гостям города.

Макс чувствовал себя слегка оглушенным после почти бессонной ночи, но утренний кошмар теперь казался всего лишь дурным сном. Слишком много жизни в этих улицах, людях, в бесконечном потоке машин и в красивых домах. Слишком много суеты и обыденности, чтобы оборачиваться на глупую игру воображения и забивать голову расшифровкой намеков шального подсознания.

«Я чересчур увлекся мистикой. – уверенно произнес Максим мысленно, – Слишком много книг по черной магии и страшных историй. На самом деле, меня просто впечатлило кладбище. Не каждый день я собираюсь копать могилы по ночам… И вообще – по алкашке сны всегда яркие и реалистичные! Вчера утром тоже какая-то хрень снилась. И ничего! Не помер же! Зато, если клад найдется, про мистику можно будет забыть. Займусь покупкой квартиры, или хотя бы комнаты, и бытовые вопросы выбьют из головы всю эту дурь. Главное – не паниковать сейчас! Не поддаваться! Может быть… если тогда мне удалось перепрограммировать душу, этот клад окажется тем самым обещанным богатством, ради которого я всё и затевал? Пожалуй, к этому всё и идёт».

Мысли о такой близкой перспективе распрощаться с нищетой вознесли настроение до небес, стерев с лица последствия и двух запойных ночей и кошмарных видений. Юноша ощутил прилив сил и бодрости, и словно безмятежный праздношатающийся, решил прогуляться до пункта назначения пешком.

Офис интернет-магазина «Прииск» располагался в глухой части Васильевского острова, в неизведанных дебрях советской промзоны. Максим достал из рюкзака карманную карту Петербурга, и изучив её, понял что не осилит весь путь на своих двоих. Немного опечалившись, парень поплёлся к метро Петроградская, предвкушая, как скоро он купит самый крутой смартфон с картами и GPS-навигатором, собственный автомобиль и целую кучу приятных вещей, на которые до сих пор не смел даже заглядываться.

У подземного перехода со стороны ДК Ленсовета, почти в любую погоду бренчала на гитарах неформальная молодежь. Вот и сегодня – два грязных полупьяных панка, судорожно насилуя расстроенную гитару, отвратительно фальшиво завывали «Пачку сигарет». Неопределенного цвета кепка, явно помоечного происхождения, была практически пуста, не считая насмешливо поблескивающей одной-единственной монетки в два рубля. Этот факт не радовал певунов, и те, домучив «сигареты», решили впечатлить прохожих свежаком:

– Дамы и господа! – заорал дурным голосом гитарист, – Только сегодня и только сейчас! Для тех, кто ценит рок! Новая песня, хорошая песня! Для хороших людей! – Он гоготнул. – Для тех, про кого даже после смерти скажут: «Он был хороший человек»!