В плену гамулов

Глава 7. Медведица кайя

Катерина уложила разные мелочи в женскую сумочку и защелкнула магнитную кнопку. Застегнула пальто песочного цвета, надела шапку бини и выправила наружу русые волосы. Сегодня воскресенье. Можно с чистой совестью отдохнуть от работы. Она всё-таки согласилась на предложение Егора сходить на выставку Эдварда Мунка.

Побрызгала парфюмом перед собой, создав ароматное облако, и прошла через него. Повернула ключ в замочной скважине и поспешила на станцию метро Павелецкая.

После обеда на улице было тепло и солнечно. Март. Снег сошел. Совсем скоро лето.

Катерина зашла на станцию и прошла к эскалатору. Ступеньки плавно спускали ее под землю. Она рассматривала людей, ехавших на встречном направлении. Девушка и молодой человек обнимались и что-то обсуждали, дальше ехали мальчишки, они громко спорили и толкались, потом проехала девушка с пакетами из модных магазинов. Катерина задержала взгляд на парне в красной куртке и бежевом свитере с высоким горлом, он слушал музыку в наушниках и поправлял свою бороду. «Симпатичный», – подумала она. – «Похож на какого-то полярника». Павел почувствовал ее взгляд на себе и тоже посмотрел на неё. Катерину будто поймали на месте преступления, ей стало неловко, она быстро отвела глаза.

Поезд метро прибыл, принеся с собой клубы прохладного ветра из подземного тоннеля. Через полчаса Катерина открывала дверь галереи современной живописи.

***

Егор уже ждал ее возле гардероба.

Он в своей привычной манере помог ей снять пальто. Выставка Эдварда Мунка приехала всего на три недели, и Егор как ценитель искусства просто не мог ее пропустить.

– Давно не виделись, – улыбнулся Егор.

– Всего неделю.

– У меня она была отпускная. Мне показалось, что прошла вечность, – сказал Егор.

– Что ж, рассказывай про своего Мунка, – шутя скомандовала Катерина. – Я раньше не интересовалась его творчеством, только видела пародии в соцсетях на картину «Крик».

Они прошли в выставочный зал, где неравнодушные к искусству люди рассматривали творения художника. Егор пропустил Катерину вперёд, уловил ноты персика и белого кедра от ее волос. Сердце приятно ёкнуло.

– Я с утра уже сходила на йогу, поэтому преисполнена спокойствия и гармонии, готова погрузиться в мир творчества, – сказала Катерина.

– Мне очень давно хотелось попасть на эту экспозицию. Она здесь идёт с конца января. Но с моим плотным рабочим графиком, знаешь, никак не мог выбраться.

– Ты же экономист, какое отношение ты имеешь к искусству? – удивилась Екатерина.

– Моя мама – учитель музыки. Она с детства приобщала меня к миру прекрасного, за что я ей очень благодарен. Что наша жизнь без творчества? Пустышка! – улыбнулся Егор.

Они подошли к автопортрету художника.

– В начале творческого пути Эдвард Мунк рисовал пейзажи, но потом перешёл к изображению человеческих чувств и эмоций. С самого детства в его жизни присутствовала тема смерти. Представь, он говорил, что во сне постоянно видел ад и просыпался в криках. Его мать умерла, когда ему было пять лет, а младшая сестрёнка – когда ему исполнилось пятнадцать. Поэтому эта тяжелая тема присутствовала в картинах с самого становления его творчества.

– О Боже, как это тяжело и больно потерять близкого человека. Мне эта тема близка. Я тебе уже рассказывала, что у нас не стало отца. У мамы и братьев был такой ступор и полное отрицание, мне пришлось одной заниматься всеми ритуалами, – Екатерина вздернула плечами.

Егор сочувственно сжал губы. Они подошли к следующей картине. Егор начал комментировать:

– Здесь изображена мать, склонившаяся над кроватью больного ребёнка. Ее взгляд затуманен слезами. Грязно-зелёные болотные оттенки говорят зрителю о безысходности.

– Мне кажется, боль и переживания матери за дитя самые сильные в мире, – задумчиво протянула Катерина.

Они прошли дальше.

– Здесь Мунк изображает становление девочки.

– Что за страшная тень с глазами позади неё? – поёжилась Катерина.

– В этом образе заключается некая двойственность человека, художник говорит нам, что в каждом живет демон, каждый что-то скрывает. А меня лично ужасает ее взгляд, она так приковано смотрит на нас, даже как-то не по себе, – Егор поморщился.

Они зашли в следующий зал, к следующей картине.

– Изображение на этом полотне можно воспринимать двояко.

– Что ты об этом можешь сказать? Лично для меня изображение похоже либо на поцелуй, либо на укус вампира. Кажется, что женщина впивается в этого мужчину, – озвучила свою мысль Катерина.

– Для Мунка женщина – это враждебное начало. Представляешь, он даже не стал ни на ком жениться, чтобы у него оставались силы на искусство. Прямо как мой друг Пашка, с которым мы ездили кататься на сноубордах. Надеюсь, этот одиночка уже вернулся, добрался без происшествий, надо ему позвонить, – усмехнулся Егор.

– Посмотри, как ее волосы стекают по его голове, будто кровавая река, – заметила Катерина.

– А мне эта картина почему-то кажется очень уютной, мужчина в тёплых объятиях женщины. Главная героиня, кстати, на тебя похожа волосами, и какой-то счастливчик склонился рядом с тобой, будто ты согреваешь его или целуешь в затылок, – улыбнулся Егор.

– Счастливчик, из которого я выпила всю кровь… ррр! Посмотри у него голубоватый цвет лица, как у трупа, – засмеялась Катерина.

На их хохот обернулись другие посетители. Они с усилием подавили волну смеха, и перешли к другой картине.

– Ты заметил, сколько мы посмотрели картин, почти на каждой есть кто-то, кто непрерывно следит за нами пустыми глазами?

– Да, это особенность творчества Мунка. А здесь, – они подошли к следующей картине, – изображена измена. У Мунка было несколько неудачных отношений, в том числе с замужней женщиной; здесь он отражает свои душевные терзания, возникшие из-за того, что его возлюбленная выбрала другого. Он очень долго переживал, потому что женщина для него многое значила.

– Грустно. Но романтично и завораживающе. Интересно рассматривать картины, когда твой собеседник знает о них все, – улыбнулась Катерина Егору.

– Не всё, но многое. Я читал дневники, которые Мунк вёл на протяжении всей жизни, они помогают лучше понять его творчество.

Они зашли в зал с гравюрами.

– Вот эта красивая, – Катерина повела подбородком. – Лица двух влюблённых будто сливаются, нет ничего – ни глаз, ни носа, ни рта. Будто это одно целое.

Егор посмотрел на ее глаза, скользнул по губам и перевёл взгляд на картину, чтобы остаться незамеченным.

Они просмотрели оставшиеся работы мастера, фрески, наброски и вышли к гардеробу.

Пока Катерина завязывала платок на шею и застегивала пальто, Егор достал из кармана куртки маленькую коробочку.

– По случаю нашей встречи и на память о визите на выставку я хочу подарить тебе эту золотую брошку-бабочку. В течение своей жизни человек ползает по земле, как гусеница, а в конце – превращается в куколку, ненадолго засыпая. Но настоящая красота и счастье наступает для него, когда его душа выбирается из скорлупы тела и выпархивает на свободу яркой бабочкой. Сегодняшняя выставка была немного мрачновата, поэтому пусть эта брошь скрасит те тяжёлые эмоции, которые ты испытала. Наступила весна, и мы снова просыпаемся от зимнего сна, бабочка – это символ возрождающейся жизни.

– Очень красивая, – Катерина достала украшение из коробочки и положила себе на ладонь. – Пожалуйста, приколи ее мне на воротник пальто. Она мне очень понравилась. Похожа на мою любимую бабочку – Медведицу Кайю.

Егор взял брошь с ее ладони, подошел к Екатерине вплотную и приколол украшение. Посмотрел ей в глаза и улыбнулся, и она ему улыбнулась в ответ.

У Егора зазвонил мобильный.

Глава 8. Полярник в городе

Диктор по громкоговорителю объявляла о прибытии рейса из Новосибирска. Павел ждал выгрузки багажа, чтобы отправиться домой. После долгой дороги клонило в сон: у него не помещались ноги перед стоящим впереди сидением, и неудобство каждый раз не позволяло выспаться. Он тёр сонные глаза и зевал.

Чемоданы начали появляться на багажной карусели: его массивный спортивный рюкзак для путешествий и туризма мирно покачивался на транспортёре.

Павел вышел из аэровокзала. Направо – стоянка такси, налево – аэроэкспресс. Выбрал последнее. Не хотелось стоять в пробках, и в кармане была последняя тысяча до зарплаты.

Он поднялся на второй этаж красного поезда, чтобы смотреть на столичные пейзажи с высоты. Вагоны тронулись; за окном проплывали дачи, небольшие подмосковные городки и деревни. Пашка откинулся на спинку кресла и задремал.

Снился странный сон, будто он снова на горнолыжке. Стоит возле горы и собирается идти кататься почему-то с коллегами, но у него нет снаряжения. Пока он брал боты и доску напрокат и ругался с хозяином лавки, коллеги уже спускались со склона. Пришлось кататься одному. Наступила ночь, но на трассах все равно были люди. На вершине встретилась какая-то девушка, как будто ранее знакомая, но он никак не мог ее вспомнить. Они сняли сноуборды, воткнули в снег и легли смотреть на потрясающей красоты полярное сияние, через которое проглядывало чёрное небо с огромными яркими звёздами. Было так холодно, что мороз пробирал до костей, и казалось, что душа поднимается к звёздам, в вечность…

Павел проснулся оттого, что рядом засуетились пассажиры. Поезд замедлял движение и прибывал на Павелецкий вокзал.

Двери открылись, горожане высыпали из вагонов, Павел смешался с толпой.

В здании вокзала он прошёл через железную рамку-металлоискатель и спросонья подумал: «Может быть, рвануть к Егору? Столько всего нужно обсудить».

Он спустился под землю на эскалаторе и уже возле пришедшего поезда метро подумал, что мысль абсурдная. Сначала надо привести себя в порядок. Сходить в душ после дороги и отдохнуть.

Вернулся к эскалатору и поехал вверх. Решил почитать новости. Пока листал ленту, почувствовал на себе чей-то взгляд. Поднял глаза – какая-то девушка с встречного направления разглядывала его. «Довольно милая», – подумал он. – «И лицо такое светлое и чистое».

Пашка отвернулся и пошёл к выходу с вокзала.

***

– Алло, Егоша, привет! Я в Москве. Прилетел несколько часов назад. Надо встретиться, обсудить кое-что.

– Привет, Паха. Как раз хотел тебе позвонить, ты меня опередил. Да, конечно, встретимся. Правда, я сейчас немного занят, но вечером можем увидеться.

– Сходим куда-нибудь поесть?

– Да, заеду за тобой в восемь вечера. Как долетел?

– В целом, хорошо. Расскажу подробности при встрече. Пока!

Егор нажал на сброс звонка.

– Друг прилетел. Я уже начал беспокоиться. Договорились встретиться с ним сегодня вечером, – сказал он и улыбнулся Катерине.

– Уверена, путешествие прошло благополучно.

Они вышли из галереи и отправились прогуляться по парку.

Глава 9. Три жизни вместо одной

Пашка стоял под душем. Теплые струи стекали с макушки вниз по спине и уносили с собой в сливное отверстие запах автобуса, самолета и поезда. Он наблюдал, как с полки с многочисленными шампунями и гелями свисали крупные прозрачные капли и, наливаясь, шлепали о пол душевой кабины. «Не у каждой девушки есть столько бутылочек», – подумал иронично.

Каждый день ему судорожно хотелось отмыть от себя запах алкоголя родительской квартиры и смрад рвотных масс, которые пропитали детство. Он чувствовал, что эта мерзость стала частью его самого. То, что вытворял пьяный отец, будто его испачкало, и он навсегда остался грязным.

Огромная алковоронка каждый день засасывала всех членов семьи. Их жизнь всегда крутилась вокруг пьющего родителя, как возле центра Вселенной.

Массируя волосы с шампунем, вспомнил, как однажды отец заснул грязный в подъезде общаги после пьянки. Люди шли мимо и глазели, как он лежит в мокрых штанах и храпит. Пашке вместе с матерью пришлось тащить на себе алкоголика, потерявшего всякий человеческий облик. Сына сжирал стыд за родителя перед соседями. Потом это повторялось еще много раз.

Иногда мать искала отца по притонам и отбивала его у собутыльников, чтобы увести домой и уложить спать, несмотря на его протесты и бунты. В такие моменты Пашка завидовал Егору, живущему в то время в соседней комнате общежития, что его папа просто ушёл из семьи.

Чтобы отец не выпивал, Пашка украдкой вытаскивал деньги из его кошелька. Когда обнаруживалась пропажа, сын врал, что в этом виноваты пьяные друзья-однодневки. Отец не сдавался и начинал крушить все в квартире и искать наличные. Маленькому Павлику с младшей сестрой Машей приходилось прятаться под кроватью и ждать, пока придут бабушка с дедушкой и заберут их из этого кошмара. Но они не забирали, объясняя это тем, что семью нельзя разлучать. По большому счету, Пашка с сестрой были предоставлены сами себе, играли в компании таких же забытых родителями детей-маугли. Он очень рано попробовал алкоголь и сигареты, но потом, посмотрев на родителя, бросил баловство.

Отдушина и спокойствие не находились и у матери. Она была постоянно дерганая и срывалась на детях, даже била их за плохие оценки. Возвращаться домой после школы Павлику не хотелось. Он часто садился в автобус и катался по городу: из одного конца в другой, чтобы подольше не видеть пьяных разборок, склок и скандалов. В такие часы мальчик мечтал поскорее достичь совершеннолетия, устроиться на любую работу и снять комнату. Так и поступил. Егор помог ему найти хоть не престижную работу, но просто хорошее место экономиста. Пашка был благодарен ему за это.

Став взрослым, он больше не желал иметь дело с алкоголем ни в каком виде и прекращал общаться с людьми, которые употребляли. Он работал над собой, занимался спортом, раз в неделю посещал бассейн, улучшил внешний вид: подобрал личный стиль и ухаживал за собой. Девчонки были без ума от него. Но с девушками пока не получалось строить долгие отношения, ведь перед глазами не было примера гармоничной семьи. Только лающий в белой горячке отец и провоцирующая на скандалы мать. Он ждал ту единственную, которая его не полюбит, а просто пожалеет, положив его голову на свои колени.

Пашка ходил с Егором на выставки и считал это арт-терапией. Периодически пропивал антидепрессанты. Но все равно его иногда беспокоила сильная головная боль. В душе роилось множество разных чувств и переживаний – жалость и любовь к родителям вперемешку с гневом и отвращением. На него постоянно давили большое напряжение, хроническая усталость, изможденность, будто он прожил уже три жизни вместо одной.

Его мучило то, что он не мог выстраивать отношения со сверстниками на равных. Друзей было мало, хотелось общаться с успешными людьми, но парень не чувствовал себя таким же, как благополучные ребята, у которых в семье было все хорошо. Пашке удалось сдружиться с Егором, потому что он жил по соседству и был безотцовщина. Егор все знал о его семье и относился к нему с пониманием и сочувствием. Их объединяла привычка с детства быть взрослыми и уметь решать самостоятельно любые бытовые вопросы.

Пашка закрыл кран и вышел из душевой кабины. Взял чистое полотенце, вытерся и тут же бросил его в корзину для стирки. Больше одного раза не пользовался.

Взял телефон и позвонил Егору. Договорились встретиться. Отлично, есть время, чтобы выспаться.

Павел проспал до вечера. Проснулся как раз перед выходом на прогулку. Достал из шкафа свежий свитер и отглаженные джинсы.

Посмотрел в окно: Егор уже приехал. Перед выходом он украдкой обнюхал себя. Он понимал, что это было похоже на паранойю, но ничего сделать с собой не мог. Брызнул на шею дорогой парфюм и вышел.

Егор подъехал к подъезду на новеньком Mercedes Benz. Вышел из машины и ждал друга детства на улице. Он расстегнул коричневую кожаную куртку и втягивал носом вечернюю прохладу.

Пашка шагал навстречу. Они протянули друг другу руки и обнялись.

– Егоша! Привет. В какое кафе едем? – сказал радостно Павел.

– Давай прокатимся сначала по ночной Москве и остановимся где-нибудь, подышим свежим воздухом. Хочу проветриться. Расскажешь, как добрался, – Егор сел за руль.

Свет от фонарей, городской иллюминации падал на сверкающее авто. Блики набегали друг за другом на стёкла и крышу машины и исчезали. Первое время они ехали молча, а потом разговорились.

– Ну, рассказывай, – начал Егор.

– Да что рассказывать. Зря ты уехал, конечно. Я покатался. В основном по фрирайду в лесу, по трассам не хотелось. Видел глухаря! Вышел красавец, крылья коричневые, брови красные, шейка изумрудная, хвост распушил. Я на него издалека посмотрел, близко не стал подходить. Сфотографировал. Сейчас отправлю тебе в Telegram, потом посмотришь. Ещё тусовался до упада в «Грелке», были такие классные вечеринки с живой музыкой, а девчонок сколько! – Павел от удовольствия закатил глаза.

Егор засмеялся.

– Ты жениться когда-нибудь собираешься? Тебе через два года сорок.

– Я-то? Собираюсь, просто не нашлась та единственная. Хочется чего-то чистого, доброго, чтобы пахла сеном и коровками. Может, рвануть в деревню и найти себе какую-нибудь Маню? – улыбнулся Павел.

– Эх, Пашка, Пашка, – ухмыльнулся Егор и покачал головой. – Себе не изменяешь.

– А ты решил рабочие вопросы, из-за которых так спешно вернулся?

– Решил, – кивнул Егор.

– Я, знаешь, что думаю? Что нам надо планировать следующий отпуск. Тебе ведь удалось выкроить недельку в конце августа?

– Да, график отпусков утвердили, – Егор бросил взгляд в зеркало заднего вида.

– Отлично. Я уже смотрел варианты туризма по России. Есть что посетить. Начальница юридического отдела была на Камчатке прошлой осенью, ей очень понравилось. Ходила куда-то в горы. Очень хвалила.

– Да, я тоже слышал много восторженных отзывов о природе Камчатки – долина гейзеров, вулканы, ещё видел в соцсетях чёрный вулканический песок на пляжах, – говорил Егор, посматривая на дорогу в зеркала заднего вида.

– Местные ещё и сёрфят в холодном океане, представляешь? По-моему, называется Халактырский пляж, – вспоминал Павел.

– В общем, нужно эту тему изучить. Какие фирмы какие услуги предоставляют, – заключил Егор.

Они подъехали к парку отдыха «Воробьёвы горы» и вышли на смотровую площадку. Москва лежала перед ними, светящаяся миллионами огней.

– Я просмотрю предложения до следующих выходных, потом обсудим, – предложил Павел. Он хотел угодить Егору и заслужить его одобрение.

– Хорошо, – кивнул Егор.

– У тебя что новенького? Как неделя прошла?

– У меня-я… – протянул Егор, – кажется, появилась девушка.

– Да ты что, Егоша, – обрадовано хлопнул по плечу Павел. – Класс, поздравляю! Надеюсь, не очередная меркантильная Ариша. Уж ты умеешь выбирать тех, кто клюет на твои деньги, – подколол Павел.

– Это я так говорю, условно. На самом деле, пока не понял, нравлюсь ли ей, получится ли что-то, – пытался собрать мысли в кучу Егор, глядя на столичные огни.

– Уверен, что все срастется, – сказал Павел. – А на счёт Камчатки скажу – я прямо загорелся этой идеей, ехал в Москву и думал, поскорее бы снова отпуск! – засмеялся Павел.

– Работяга, – хохотнул в ответ Егор.

– Я мельком почитал, что местные гиды творят чудеса: подготовят, снарядят, обучат, поднимут в горы, спустят, свозят в долину гейзеров и к океану, сфотографируют. Все безопасно! Любой офисный планктон справится, – распылялся Павел.

Егор улыбнулся. Вот бы поехать в отпуск вместе с Катериной.

Глава 10. Гид Андрей

– Я, кстати, в отличие от этих, – Андрей кивнул на свою компанию, – работаю гидом в одной новосибирской фирме. Вожу осторожных, прямо как вы, туристов в горы на Алтае, Кавказе, Камчатке и в Крыму. Если интересно, могу оставить визитку, – сказал он, как бы между прочим.

– Оставь мне контакты, – сказала Катерина. – Братья обязательно потеряют.

Андрей достал из кармана для ски-пасса визитку и вручил ей.

– Что ж, парни, будем собираться в наши апартаменты. Надо передохнуть, у нас ещё сегодня вечернее катание, – уверенным голосом руководителя сказал Андрей.

Парни допили глинтвейн и начали послушно собираться.

– Миха, ты захватил с собой Play Station? – поинтересовался Никита.

– Конечно, мне же Витёк все уши прожужжал, чтобы я не забыл игровую приставку с джойстиками, – Миша застегивал куртку.

– Как мы пойдём кататься на вечернее? У меня перчатки мокрые, снарягу надо проверить: на доске, кажется, крепление болтается и дно рассекло, наехал на какой-то камень на вершине, – пробурчал Гоша.

– Гошан, ты-то не ной, весь настрой собьёшь, – перебил его Саша.

Компания вышла из кафе, забрала сноуборды от входа и пошла к стоянке такси-микроавтобусов. В машине всех разморило от тепла, сытости и переизбытка кислорода.

– Включите музыку повеселее, а то парни сейчас уснут, – засмеялся Андрей.

Водитель попался очень креативный, в салоне авто он повесил зеркальный диско-шар с подсветкой для развлечения пассажиров.

– Андрюха, давай никуда сегодня больше не пойдём, – опять начал канючить Гоша. – Мы сейчас ещё выпьем чего-нибудь и вообще будем в отключке. Ты и так в горах постоянно, можно сделать перерыв.

– Просто я в них влюблён! – загадочно улыбнулся Андрей.

Микроавтобус мягко подскакивал на кочках и поворотах, отчего спать хотелось ещё больше. По посёлку гуляли спортсмены в яркой одежде, они разбавляли сочными красками спортивных костюмов серые будни поселения, виды на угольные шахты и типовые дома советской застройки.

– Кто-нибудь бы занялся благоустройством Геша, такую конфетку можно сделать! Проложить удобный маршрут, чтобы не добираться сюда с пересадками. Турпоток бы увеличился. Построить больше стильных гостевых домов, благоустроить улицы, открыть кафе, рестораны, – думал вслух Андрей, глядя в окно.

– Угу, – отозвался кто-то из парней, собравшись с последними силами.

Андрей оглянулся на уставших сноубордистов и засмеялся. Махнул на них рукой и тоже развалился на сидении.

Он привык к горному климату и перепаду высот. Подъёмы и спуски составляли его ежедневную рутину. Даже в отпуске снова вернулся к ним – к горам и холмам – поехал с друзьями с прошлого места работы покататься. В горах он ощущал особое спокойствие, умиротворение, свободу. Когда стоял на вершине Эльбруса, Казбека, Белухи, соединялся с природой, был будто вне времени и пространства, наедине с собой. Разве есть какая-то другая работа, которая приносит столько эмоций и удовольствия? Особенно если можешь поделиться этим с другими людьми, помогая дойти им до вершины, работая гидом-альпинистом. Он давно для себя решил, что не вернётся ни на производство, ни в офис.

– Андрюха, может, снова к нам, на приборостроительный? Петрович, тебя всегда добрым словом вспоминает, – нарезая на кухне съемной квартиры колбасу на закуску, сказал Никита.

– Нет, ты что! Я обожаю свою свободу, горы для меня – дом, и теперь уже ни на что их не променяю.

– Энди, я вчера смотрел твои соцсети, такие фотографии у тебя! Закачаешься! – закатил глаза Гоша.

– Один из плюсов работы. Все лучшие фотозоны – мои. Не каждый до них доберётся! – хохотнул Андрей.

– Хочу на Камчатку! Какая там природа! Ты ведь там уже не раз был? – сказал Гоша.

– Конечно, был. Хочешь со мной? Без проблем. Я как раз в июне и в августе туда собираюсь. Фирма запланировала несколько туров, билеты почты распроданы. Так что торопись и готовь минимум сто тысяч на восхождение и ещё сто на экипировку и еду, – засмеялся Андрей.

– Иди ты! Мы лучше в Геше покатаемся за двадцатку. Да, пацаны? Пусть какие-нибудь столичные мажоры такие бабки отстегивают, – возмутился Гошан.

Андрею позвонили. Он ходил с телефоном из комнаты в комнату, будто хотел найти собеседника глазами, и ладонью потирал загорелое лицо и небольшую бороду. Гид встал напротив окна и задумчиво смотрел на свое тусклое отражение, слушая шефа. Нажал отбой. По окончании разговора он скрестил руки на груди и недовольно сказал друзьям:

– У меня будет новый напарник.