Девушка не решилась подойти к ней. Стас медленно сделал два шага и приподнял полог. Кровать была аккуратно заправлена и на ней лежали лишь сложенные подушки, покрытые дряхлым кружевом. Марина снова выдохнула, она радовалась, что лесник, наверное, просто решил перезимовать в месте потеплее.
– Ну раз мы уже здесь, может быть, воспользуемся гостеприимством хозяина и перекусим за столом? – предложил Стас.
– Стрёмно как-то.
– Да ладно тебе, очевидно же, что тут давно никого не было и до весны уже не будет.
Она кивнула и стала доставать из рюкзака бутерброды и термос. Разложила салфетки вместо скатерти, еду и налила чай. Добавить свечи и будет почти романтик.
– Как думаешь он сюда еще вернётся? – поинтересовалась Марина.
– Скорее всего. Если бы он умер и его отсюда забрали, все деревни в округе были бы в курсе, так что будем думать – лесник в отпуске.
– Не представляю каково жить в таком отдалении от людей и цивилизации.
– А мне наоборот иногда тоже хочется стать отшельником.
– Еще пару недель не побреешься и будешь на него похож.
Они перекусили, прибрались за собой и пошли в сторону выхода из домика. У двери выключили фонарики и открыли дверь, ведущую на улицу, сделав шаг на крыльцо оба остолбенели. Вместо ясного дня на них смотрела тьма. Они переглянулись, не веря своим глазам и посмотрели на экраны телефонов – 19:27.
– Как?! Как такое возможно?? Мы же были в домике от силы полчаса. – воскликнула Марина.
– Я… я не понимаю. Мы же не уснули там?
– Конечно нет!
– Вот тебе и волшебное место в сердце луки. Я, конечно, верил в эти мифы и легенды, но никогда не думал, что стану их героем.
– Твою ж мать. Чёрт с ней с мистикой, но вот по темноте через лес восемь километров топать. Это уже слишком.
Они спустились с крыльца и пересекли двор. Выйдя за забор, остановились, всё ещё не веря в происходящее. В происходящее с ними. Они обернулись посмотреть на домик лесника. В его окне зажегся огонёк.
Поворот не туда
– Валим! И поскорее – почти шёпотом сказал Стас.
Они повернулись и побежали в сторону опушки леса настолько быстро, насколько позволял глубокий снег. Около лыжни, по которой они пришли, друзья остановились отдышаться. Холодный воздух разрезал лёгкие. Марина нашла в себе силы обернуться на домик ещё раз – огонёк всё ещё горел в одном из окон, но, кроме этого, ничего не происходило. Её немного успокоила мысль, что за ними никто не гонится. Продолжили путь они уже быстрым шагом.
Возвращались молча, каждый в своих мыслях. Марина не могла поверить, что это всё произошло… нет, происходит с ними. У неё было чувство, что это не конец. Что Самарская лука не отпустит их так просто, но почему. Что они сделали не так? Они оба любят родной край, с уважением и бережливостью относятся к природе, чем они могли прогневать хозяйку Жигулёвских гор.
– Стас, как ты думаешь, хозяйка существует?
– Я всегда только верил в неё, но теперь уверен, что она есть.
– Это она нас так пугает?
– Не знаю, может лесник её любимчик и ей не понравилось, что мы вошли в его дом без спроса.
– Но мы ведь из добрых побуждений.
– Возможно она об этом не знает.
За рассуждениями о мистических событиях они дошли до развилки снегоходной лыжни.
– Мне кажется или этой развилки тут не было, когда мы шли на кордон? – Марина явно насторожилась.
– Да была, просто ты сейчас напугана и накручиваешь. Вон наши следы на одной из троп.
Они свернули налево. Дорога пошла под уклон. Зимой ночи не бывают совсем тёмными. Снег отражает даже слабый свет звёзд, а теперь и вовсе взошла луна. Яркая, растущая, почти полная. Марина вспомнила, как мама в детстве учила её распознавать растущую и убывающую луну. Если рожки месяца повёрнуты вправо, будто буква «С» – это стареющая луна. Если рожки направлены влево, как буква «Р» без палочки, то растущая. Сейчас рожек у месяца уже не было, но пологая левая сторона явно говорила о приближающемся полнолунии.
Пройдя около двух километров от развилки, они должны были уже наткнуться на газовую трубу, вдоль которой пролегал остаток пути до машины, но её всё не было.
– Стас, мы точно правильно идём?
– Кроме нас тут некому оставить две пары следов, так что эти точно наши.
Минут через двадцать следы от снегохода закончились. А перед ребятами предстала небольшая лесная поляна, заросшая кустарником. Луна ярко освещала каждый метр снега, на котором были видны звериные следы. Стас присел на корточки, чтобы осмотреть их. Марина стала оглядывать поляну. Её внимание привлекло повалянное дерево с краю. Под ним темнело что-то круглое.
– Плохо, – Стас поднялся и поправил шапку.
– Не говори мне, что это волчьи следы.
– Увы, но нам опять надо валить и опять поскорее.
Марина только хотела отвернуться от темнеющего под деревом круга, как заметила там какой-то желтый блеск. Она на автомате схватила руку Стаса. Он посмотрел в направлении её взгляда, на него смотрели два ярких желтых глаза. Бежать поздно.
Очень медленно из логова вышла волчица. Она неотрывно смотрела на них и скалилась. Стас вытащил из кармана нож и приготовился к защите. Волчица зарычала. Когда она вышла в лунный свет Марина сразу поняла, насколько она опасна, кормящая волчица, а в логове наверняка её волчата, которых она будет защищать до последнего.
Всего одно мгновение и зверь сильным прыжком вцепился в руку Стаса, нож выпал из неё. Стас зашипел от боли и упал на спину, а волчица отпрыгнула назад. Стас стал подниматься на ноги и отступил на несколько шагов, волчица готовилась к очередной атаке. Снова молниеносный прыжок, волчица повалила Стаса, но в этот раз сзади него оказалось дерево, удар был такой силы, что он потерял сознание. Хищница принюхалась, повернулась к Марине.
Она побежала, раскрыв пасть, девушка машинально подняла руки в защите. Волчица схватила одну руку, не смогла прокусить толстый папин бушлат, но сжала челюстями руку с такой силой, что кости затрещали. Марина закричала и свободной рукой ударила наугад. Волчица на секунду ослабила хватку, и Марина успела освободить руку. Всплеск адреналина, сильный жар и биение собственного сердца придали смелости, и она в отчаянии вцепилась обеими руками в горло волка. Навалившись всем телом и не давая зверю и глотка воздуха она терпела боль от когтей. Волчица пыталась вырваться и била лапами по животу, груди и ногам.
– Больно, чертовски больно, терпи. Ещё тридцать, двадцать секунд и она должна сдаться – подбадривала себя Марина.
Силы волчицы будто начали покидать её, каждый удар становился слабее и, вдруг, послышался писк, нет, скулёж.
– Щенки. Щенки вышли из логова – в голове Марины полетели образы щенков, оставшихся без матери.
– Они обречены, они погибнут. Волки, которые только начали возрождаться в Луке погибнут. И это я их убью, – сомнения, страх, сострадание, жалость роились в её мыслях. Она ослабила хватку на горле, совсем немного. Из глаз потекли слёзы, хватка становилась всё слабее.
– Я не хочу тебя убивать! Не хочу! – Марина уже кричала навзрыд.
– Пожалуйста отступи, пожалуйста живи! – она кричала уже прямо в морду, приходящей в себя волчице. В конце концов она поняла, что просто не сможет убить, не сможет отнять мать у этих волчат. Она отпустила волчицу и отползла от неё, продолжая рыдать.
– Ты слышишь меня? Иди к своим детям, мы не тронем ни тебя, ни их. Только прошу, не заставляй тебя убивать!
Волчица перевернулась на живот хрипло дыша. Подняла голову и посмотрела на Марину, шатко поднялась на ноги, после чего медленно побрела в сторону девушки, и произошло то, чего Марина никогда не забудет и не сможет никому объяснить. Волчица поклонилась ей. Опустила морду к самой земле, потом подняла голову и скрылась в логове с щенками.
Хозяйка
– Благородно – тихий, девичий голос донёсся до Марины. Она всё еще сидела с пустым взглядом на снегу, пытаясь осмыслить произошедшее. От звука голоса она дёрнулась и начала оглядываться. На нижней ветке ближайшей сосны сидела молодая девушка с почти детскими чертами лица. На ней было белое воздушное платье, явно слишком длинное для ее роста. Распущенные волосы цвета жемчужного песка ниспадали ниже пояса, под луной она вся будто светилась. Марина долго смотрела на нее с открытым ртом и, наконец, спросила:
– Кто ты?
– Боже, что за глупый вопрос – сразу же подумала она.
Конечно, она уже знала, что это за девушка. Ей сложно было поверить, но она знала, что ей явилась сама хозяйка Жигулёвских гор. Девушка легким, невесомым движением срыгнула с ветки. Платье, как и ожидалось, волочилось по снегу, когда она подошла к Марине и немного наклонилась.
– Ты же знаешь кто я. Зачем спрашиваешь?
– Тогда… что тебе от нас надо, хозяйка?
В этот момент волчица снова вышла из логова, подошла к хозяйке и с благоговейным взглядом ткнулась мордой в маленькую ручку.
– Я почувствовала опасность для своей любимицы и прибыла ей помочь. Никак не ожидала стать свидетелем такой картины. Ты поступила очень благородно и жертвенно. Кормящая волчица могла убить тебя.
– Знаю, но я не смогла заставить себя убить её, ведь тогда я убила бы и тех щенков.
Хозяйка улыбнулась очень тёплой улыбкой, от которой все тревоги и страхи Марины улетучились прочь. Она, наконец-то, поднялась на ноги и оказалась почти на голову выше мистического существа перед ней. Теперь хозяйка смотрела на Марину снизу вверх, но это ни капли её не смущало, она держалась расслаблено и уверенно.
Местная правительница приблизилась к Марине вплотную, встала на носочки и поцеловала в лоб. Марина хотела было отпрянуть, но почувствовав приятное касание, почти негу, расслабилась. Поцелуй был теплый и безумно нежный, будто хозяйка вложила всего всю свою любовь, он вызывал у девушки какую-то грустную ностальгию, на глазах навернулись слёзы.
Отойдя на шаг назад, хозяйка подняла голову, и Марина посмотрела ей в глаза, впервые с момента их встречи. Они тоже сияли под лунным светом, каким-то магическим, слегка зеленоватым светом, словно в них плясали светлячки.
– У тебя чистая душа. Я ещё не встречала людей, которые так сильно любили бы Самарскую луку, но ты грустишь о ней. Почему?
– Конечно грущу. С каждым годом тут всё больше туристов, которые рвут цветы, ломают кустарники и оставляют после себя лишь мусор и разрушение. Всё больше браконьеров, которые не раздумывая убивают диких животных ради забавы, хотя у самих полные холодильники еды. Ещё и этот план по застройке, это сводит меня с ума.
– Хочешь получить силы для защиты того, что ты любишь?
– Хочу! – Марина ответила не раздумывая, почти на автомате, но сразу же почувствовала, что вопрос с подвохом.
Она открыла рот, чтобы что-то спросить, но было поздно. Звук её голоса утонул в белом вихре, окружившем её. Она ничего не видела, кроме белой пелены. В ушах шумело, ветер завывал вокруг, в нос ударил запах трав, тех самых, что она почувствовала в домике лесника.
Ей стали приходить образы, сначала очень мутные и туманные, почти неразличимые, затем становились всё четче и ярче, пока наконец не превратились в целостные картины. Вот она видит прекрасный зелёный холм, покрытый диким нетронутым лесом, на опушке леса молодая, хрупкая девушка с детскими чертами лица. Светлые волосы собраны в длинную косу, на ней белое льняное платье простого покроя, подвязанное красной лентой. Она сидит под деревом и смотрит в небо, весь ее образ говорит о благочестивости и свете.
Картина затуманилась, теперь другая. Крошечная деревня, всего домов десять-пятнадцать. На единственной улице под деревом стоит и плачет маленький мальчик. К нему подходит та самая девушка и наклоняется. Затем поднимает голову и смотрит на дерево. Улыбается и гладит ребёнка по голове. Потом в один прыжок достает до нижней ветки дерева, подтягивается и скрывается в кроне дерева. Меньше, чем через минуту она так же ловко спрыгивает с котёнком на руках и отдаёт его мальчику.
Снова туман и другая картина. Ярко оранжевое зарево ударяет Марине в глаза. Огонь. Та маленькая деревня вся в огне. Не видно ни одной живой души, пустая разрушенная деревня, охваченная огнём. Посередине улицы, между полыхающих домов, девушка в обгоревшем льняном платье падает на колени, обхватывает себя руками и бьется головой о землю в рыданиях, больше в деревне никого нет. Пламя затухало вместе с образом.
Новый образ. Рассвет, тёмный лес, густая пышная зелень закрывает тропу от первых лучей солнца, между деревьев бредёт худая, измученная девушка. Коса из светлых волос растрепалась, черты её грязного, осунувшегося лица всё еще по-детски прекрасны, но глаза абсолютно пусты. Она слышит крик и заторможенно оборачивается в его сторону. Следом за криком слышен грозный рык и, словно эхом, жалобный вой. Девушка, словно в трансе, поворачивает и идёт на звук. Она набредает на небольшую поляну, заросшую кустарником.
На подходе к поляне она спотыкается и опускает взгляд вниз. Прямо под её ногами лежит мужчина-воин, в руке оружие, а на горле кровавая рана. Её не пугает труп, её уже давно ничего не пугает, её глаза всё ещё пусты. Девушка поднимает взгляд и видит второго мужчину с копьем. На него, оскалившись, бежит огромный волк, мужчина ловко замахивается, подняв правую руку. Глаза девушки раскрываются, в них пробуждается из самых глубин души гнев и наворачиваются слёзы. На кожаном ремне мужчины висят завязанные красные ленты, такие же как были у её матери, её сестры и её подруг.
Её взгляд затмевает пелена отчаяния, все что она видит – враг и копье под ногами. Она хватает оружие и несётся к мужчине. Она видит уязвимое место пока он замахнулся для удара. Волк прыгает в атаку, девушка вытягивает руку, чтобы скорее вонзить копье. Достала, прямо между ребер, она глубоко вогнала копье. Мужчина замер, повернулся в её сторону. Его взгляд пылает жаждой убийства, он опускает его ниже и видит красную ленту, повязанную на талии девушки, мгновение и он грузно валится на землю, так и не выпустив своего оружия. Девушка тоже падает, гнев уходит, наступает бессилие.