– А жена его – тоже небось принцесса? – с любопытством спросила я, прожевав наконец весь шоколад.
– Теперь уже – да, но до свадьбы она была обычной русской девушкой Катей из Мурманской области, – усмехнулся полковник. – Я немного знаком с ее отцом, позвонил ему, попросил содействия по старой дружбе…
– Ой, ну прямо современная версия Золушки! – умилилась я. – История как из моего сериала.
– Не совсем, Любовь Васильевна, – не согласился со мной полковник. – Катя познакомилась с принцем, когда уже сама стала именитым дизайнером одежды. Так что замарашкой ее никак не назовешь. Скорее уж феей-крестной – платье на свою свадьбу она создавала сама.
– Так что рассказал вам принц про Великого Магистра? – вмешался в беседу Черный Пес. Лицо у него было страдальческое. Очевидно, полковник не просто так тянул время, отвлекаясь на разные малозначительные подробности своей командировки – клиент как раз дошел до нужной кондиции.
Если вам интересно, как реагировал на всю эту историю Главный Магистр, то могу вас озадачить: почти сразу он привел свое лицо в нормальное состояние, а потом помалкивал и потихоньку смаковал кофе. Старичка, в отличие от Черного Пса, откровения полковника, похоже, нисколько не шокировали.
– Эрнст поделился со мной фамильной легендой про дядю Фридриха – хотя мне кажется, что Яков Матвеевич располагает более подробной ее версией…
– Господин полковник, как обидно, что вы сразу не обратились ко мне! – сокрушенно воскликнул Яков Матвеевич. – С вами в паре мы бы горы свернули. Мои знания, ваша энергия – мы бы играючи раскололи это дело, и нашей несравненной даме не пришлось бы рисковать своей жизнью…
– Ваши знания еще очень пригодятся для суда, Яков Матвеевич, – прищурился Орлов. – Я обращусь к вам за научной консультацией, если вы не против…
Черный Пес взорвался:
– Черт вас всех разбери, любезники чертовы! В конце-то концов! Сколько можно ходить вокруг да около! Что там с Великим Магистром?!
– Что-что – после встречи с принцем я вернулся в Кёльнский университет и порылся как следует в их архивах, – невозмутимо продолжил полковник. – Профессор помог отыскать мемуары Фридриха. Ну и оказалось: в конце жизни ваш так называемый Великий Магистр полностью разочаровался в идее мести. Решил помогать людям, сочиняя фармацевтические рецепты.
– Это еще Парацельс говорил: «Всё – яд, всё – лекарство; то и другое определяет доза»… – задумчиво вставил Яков Матвеевич.
– Короче, ваш Великий Магистр сам предал идеи своего Ордена – прости, приятель, – заключил полковник. – А ты все цепляешься за его тухлые заветы… Ну, теперь не надумал признаться?
Черный Пес повел больными глазами по сторонам. Посмотрел на Пантеру. Та сочувственно кивнула. Посмотрел на своего руководителя и вдохновителя. Главный Магистр увлеченно разглядывал пустую чашку, словно именно там, на дне, крылась разгадка основных тайн вселенной и ответы на нескольких мелких вопросов, вроде «кто убил Кеннеди?» и «зачем к джинсам пришивают этот маленький карманчик?».
– Значит, Великий Магистр не вернется? – В голосе его звучало глубочайшее разочарование ребенка, узнавшего, что деда Мороза не существует.
– Прости, приятель, – повторил полковник, поглаживая свою родинку на щеке и при этом внимательно, не отрываясь, глядя байкеру в глаза.
– Что же мне теперь делать? – растерянно спросил он. – А?
– Рассказать про все свои выходки, – быстро ответил полковник. – Мне нужны показания одного из главных участников событий. Потом посмотрим, что мы сможем для тебя сделать. Вижу, психика у тебя слабенькая. Легко поддаешься чужому влиянию. Попробуем списать твои действия на гипноз. От тюрьмы не спасу, уж слишком далеко ты, приятель, зашел; но от пожизненного, может, и отболтаемся.
– Пожизненного? – совсем расклеился Черный Пес.
– А ты как думал, дружище? – удивился полковник, наклоняясь вперед. – Ты же хотел отравить восемнадцать президентов и шестерых премьер-министров, в том числе четырех женщин, одновременно! И вообще, я не понимаю, почему ты так напуган – совсем недавно ты вообще собирался красиво покончить с собой при помощи змеиного яда!
– Так это ради идеи, – потухшим голосом сказал байкер. – А так-то чего?
Мне его даже немного стало жалко. Сперва. А потом я вспомнила, что из-за него мой Степочка попал в «Кресты» и мог никогда оттуда не выйти; жалость тут же улетучилась.
После того, как полковник мастерски сломал дух Черного Пса, допрос пошел как по маслу. Я слушала вполуха – мне и так все это было известно. Слишком хорошо известно.
Потом байкера увели. Напоследок он в отчаянии крикнул Пантере: «Будешь меня навещать в тюрьме?», она промолчала, и мне это не понравилось. Надеюсь, она не рассчитывает, что ей удастся завязать романтические отношения с моим зайчонком?
Затем наступила очередь Главного Магистра. Старичку пришлось выдержать целую серию вопросов – причем не только от полковника, но и от Якова Матвеевича, который просто не мог не воспользоваться редким шансом узнать историческую информацию не из книг, а напрямую от носителя страшной древней традиции.
Лесовичок, поглаживая бороду закованными в кандалы руками, отвечал охотно и многословно, выказывая полную готовность сотрудничать со следствием и наукой.
Но в какой-то момент он обронил:
– Кстати, при свидетелях хочу вам сообщить, товарищ полковник, что у меня сильно кружится голова, перед глазами звездочки, а в ушах звенит… Я совершенно не отдаю себе отчет в своих действиях и словах. Учтите это, пожалуйста. Я сейчас пребываю отнюдь не в здравом уме и твердой памяти. Полагаю, это следует учесть при приобщении моих показаний к делу. – И он довольно-таки гнусно ухмыльнулся.
Полковник, очевидно, несколько смешался, перестал делать пометки в своем блокноте, однако храбро заявил:
– Окей, я сейчас вызову врача, он разберется, в здравом вы уме или не в здравом.
– Не забудьте сообщить вашему врачу, что мне восемьдесят три года, – довольным голосом предложил Главный Магистр. И обернулся к Якову Матвеевичу: – И на вашем месте, дорогой мой, я бы тоже не слишком рассчитывал на признание коллег. Грош цена всей вашей научной работе без «Книги Пряностей». А ее Черный Пес сжег. Хоть какой-то от него прок… Так что – увы, господа, напрасно вы потратили сейчас мое и свое время…
Старичок, этот гадкий лесовичок, торжествовал! Но ведь его уже совсем зажали в угол! Неужели ему удалось выскользнуть?
Полковник явно не знал, что делать. Яков Матвеевич грустно склонил голову. Серебристые виски блеснули в мягком свете, падавшем из мансардных окон. Судя по всем, наш корабль напоролся на рифы.
Грядущий судебный процесс разваливался на глазах. Неужели главный виновник всех моих бед останется безнаказанным?
– Ну что, Любовь Васильевна, – неожиданно Магистр повернулся ко мне, – теперь вы видите, кто здесь умнее всех? Теперь-то, моя дорогая, вы осознаете, что потеряли? Главное – правильно составить инструкцию для подчиненных! Благодаря тому, что мой послушный помощник бросил в огонь «Книгу Пряностей» – я навсегда останусь неуязвимым. Главного доказательства у многоуважаемого товарища полковника нет и не будет!
– Ёлки, просто уши вянут. – К нам ленивой походкой подошла Пантера. – Вы бы так не горячились, папаша. Не сжег Пес вашу книженцию, и не мечтайте.
– Что? – нахмурил белые брови лесовичок.
– Что слышали, папаша, – хмыкнула Пантера. – Вот эта мерзкая книжка. – И она с ловкостью Дэвида Копперфильда вытащила из своего грязного рюкзака – я не могла поверить своим глазам – «Книгу Пряностей»! Ту самую! В бордовой обложке, со змеей в короне!
– Но… Но… Но я же видел, как Книга горела в очаге! – залепетал Главный Магистр.
– А, то была другая, – махнула рукой Пантера. – «Руководство усердной хозяйки».
– Мое «Руководство»? – возмутилась я. – Я же тебе его подарила, чтобы ты уму-разуму набиралась!
– Вот и набралась. Когда обнималась с Псом, подменила «Книгу Пряностей» на ваше бездарное «Руководство», гори оно синим пламенем!
– Ах, какая неблагодарная девчонка! – поразилась я. А потом до меня дошло: – Хотя… Знаешь, Катерина, наверное, ты не настолько плоха, как может показаться на первый взгляд… – с трудом признала я.
– Святые небеса, барышня спасла всех нас! – радостно воскликнул Яков Матвеевич.
– Да, Пантера, молоток! – похлопал ее по плечу полковник и бережно принял у нее «Книгу Пряностей». – Забираю ее как вещественное доказательство. Теперь она будет храниться не в каком-то ресторане, а в надежном месте – у меня в кабинете. Вместе с медальоном.
– Если позволите, господин полковник… – робко начал Яков Матвеевич.
– Окей, у вас будет исключительное право доступа, и только у вас, Яков Матвеевич, – сразу понял полковник.
– Постойте, а как же несчастный Порфирий Петухов? – вступилась я за страдальца шеф-повара «Туфельки Екатерины». – Он ведь идет ко дну со своим кулинарным кораблем. Сам признался, что не все рецепты помнит, сутками сочиняет какое-то жалкое временное меню, даже без майонеза… Может, все-таки отдать им книжку обратно?
– Насколько я понял, директор ресторана – умный мужик и вряд ли захочет продолжать всю эту тему с блюдами императрицы, – отозвался полковник. – Уж по крайней мере, он не станет угощать клиентов теми же блюдами, которыми едва не отравили восемнадцать президентов и шесть премьер-министров, в том числе четырех женщин… – Он задумчиво погладил родинку на щеке. – Но если пожелает – окей, пущу Порфирия, пусть освежает дырявую память, выписывает рецепты на здоровье… А после окончания следствия и вынесения приговора, Яков Матвеевич, вы уже сможете забрать свою драгоценную книжку в Эрмитаж – или куда там вы собиралась ее пристроить.
– Конечно, в родной Эрмитаж, – благодарно кивнул ученый.
– Товарищ полковник! – В бельведер ворвался запыхавшийся Володя. – Президент зовет шеф-повара!
Глава 29
На нашу свадьбу в восемьдесят третьем году Петенька подарил мне деревянную шкатулку, которую выстругал и раскрасил своими руками. Она и по сей день стоит у меня на трюмо в спальне: с высокой крышечкой, нежных тонов – тоненькие золотые полоски по бело-голубому фону. Слишком пресно, на мой вкус, я люблю что-нибудь поярче да позабористее; но я все равно питала к шкатулке нежные чувства, сберегла ее во время всех ремонтов и переездов. Хранила в ней всякие памятные вещицы: счастливый билетик из трамвая №11, первая Степочкина фотография на паспорт, значок заслуженного учителя Российской Федерации, мой партийный билет КПСС за 1989 год, Петино обручальное кольцо, та самая ампула со змеиным ядом, ключик забыла уже от чего…
Голубой зал Константиновского дворца поразительно напоминал мою шкатулку, только увеличенную в размерах. Те же робкие зимние оттенки, тот же золотой иней на карнизах и потолке. В похожем стиле были оформлены и небольшие круглые столы, расставленные по длинным сторонам зала – под высокими окнами, декорированными светлыми шторами, очень даже скромными по дворцовым стандартам. В центре лакированный березовый паркет оставили свободным – очевидно, для выступления артистов.
А вокруг столов стояли восемнадцать президентов и шесть премьер-министров, в том числе четыре женщины, и аплодировали мне стоя.
Я обмякла и, как куль с мукой, повалилась на Володю, открывшего мне золоченые двери. Не каждый день тобой восхищаются мировые лидеры! Да еще и целых двадцать четыре штуки одновременно! Ох, будет что рассказать Глафире, Рите и вообще всему Купчину!
Володя дыхнул мне в ухо: «Люба, держись!», придал мне более или менее вертикальное положение и ввел в Голубой зал. Вернее, втащил меня на себе, потому что у меня внезапно отказали ноги.
Президенты и премьеры отражались в громадных зеркалах – казалось, здесь собрались не два десятка, а несколько сотен холеных мужчин и женщин в дорогих костюмах. Я вяло помахала высокопоставленной толпе рукой. Голова плыла куда-то по волнам восторга. Все вокруг расплывалось, словно перед глазами у меня держали толстое мутное стекло. Меня не покидало чувство нереальности происходящего. До сих пор самой важной персоной, которую я встречала за свою жизнь, была грозная, недоступная богиня Валентина Петровна, заведующая отделом образования Фрунзенского района.
– Любовь Васильевна, позвольте выразить вам благодарность за настоящую русскую трапезу. В последний раз я так вкусно обедал в гостях у своей мамочки лет эдак двадцать назад! Эх, золотое было времечко! Никакой политики, никаких интриг…
Батюшки. Светы. Батюшки-светы, батюшки-светы, батюшки-светы!!!
Этот глубокий, волнующий голос я миллионы раз слышала по телевизору. Это породистое лицо я знала лучше, чем лицо собственного мужа. Каждую морщинку, каждую родинку, черные пластмассовые дужки его старомодных очков – я могла бы описать его с закрытыми глазами.
А теперь он обращался ко мне! Ко мне, простой пенсионерке из Купчина!
– Я и мои коллеги признательны вам за изумительные пирожки, Любовь Васильевна. Вы совершили настоящий подвиг… – он еще больше понизил голос… – и не только кулинарный. Мне уже доложили. Вы просто героиня – хоть я и не люблю пафосные слова, но тут уж от них никуда не деться. Спасибо вам от лица всей страны. Да что там – от лица всего мира.
Володя тихо ойкнул. Его рука на моей талии заколыхалась, как медузы во время шторма.
– Спа… спа… – Мне наконец удалось совладать с собственными голосовыми связками. – Спасибо, тов… товарищ… мистер… господин… президент!
– Можно просто Александр Анатольевич, – сжалился он.
Только сейчас я осмелилась посмотреть прямо на него. Батюшки-светы, он был еще обаятельнее, чем казалось по телевизору! Президент излучал харизму, как СВЧ-печь – микроволны.
Неудивительно – актеров бывших не бывает! Александр Шаховской был великолепен на экране, когда снимался в кино; и просто неподражаем в качестве президента. Как говорится, он был создан для этой роли. Удивительным образом он сочетал в себе черты сильного лидера, за которым хотелось идти хоть на край света, и интеллигентного человека, ценящего благополучие и комфорт даже крошечной полевой букашки; в то же время Шаховской производил впечатление счастливого мужа, отца и дедушки – вся страна недавно любовалась кадрами из обычного петербургского роддома, запечатлевшими президента с новеньким внучком на руках в окружении дружного семейства.
Я была рада, что спасла его. Правда.
– К сожалению, не обещаю, что мир узнает о ваших заслугах, Любовь Васильевна, – виновато пожал плечами глава государства. – И так такой шум поднимется – только держись! Оставим славу полковнику Орлову – вы не против? – Я помотала головой. Я уже дошла до такого состояния, что согласилась бы и на прыжок в горячий гейзер, если бы президент этого пожелал. – Это в государственных интересах, Любовь Васильевна. Не хочется позорить нашу правоохранительную систему на всю вселенную – скажем журналистам, что это была тщательно спланированная спецоперация… Увы, проклятая политика! – Он снова пожал плечами. – Даже за театральными кулисами меньше интриг, чем в высших эшелонах власти… Но вернемся к вашей судьбе, Любовь Васильевна. Просите у меня что хотите. Может, машину новую? Или квартиру? Или хотите – в вашу честь улицу в Купчине назовем? Вы же все-таки заслуженный учитель – в принципе, это можно устроить.
Я не колебалась ни секунды.
– Товарищ президент, ничего мне не надо – ни квартиры, ни машины, ни даже улицы, – взмолилась я. – Александр Анатольевич, миленький – верните мне сыночка! Степочку моего освободите!
Президент улыбнулся. Глаза его за стеклами очков подобрели.
– Это само собой, Любовь Васильевна. А помимо этого – что я могу для вас сделать?
Вот всю жизнь мечтала, что однажды ко мне прилетит джинн из арабской сказки… А когда он все-таки прилетел – растерялась.
К президенту подошел помощник и выразительно постучал по запястью. Остальные главы государств уже рассаживались обратно по своим местам – ах да, ведь их ждал музыкальный вечер с коктейлями. Офицеры ФСО услужливо принимали заказы, вполне вжившись в роль официантов.
Шаховской бросил взгляд на свои знаменитые часы (я как-то смотрела про них целый репортаж в новостях – хронометр оставил ему дедушка, известный архитектор), и выжидающе посмотрел на меня.
Меня вдруг осенило:
– Товарищ президент, а можно я оставлю желание про запас? Ну, на потом. Законсервирую его, так сказать.
Он добродушно усмехнулся.
– А вы очень сообразительная женщина, Любовь Васильевна, – сказал он. – Никто до вас не догадался засолить желание на будущее, как огурцы из парника. Теперь я понимаю, как вам удалось в одиночку победить древний Орден… Ладно, договорились. – Он сделал знак помощнику. – Федя, дай этой милой даме свой личный номер. И запомни – я ей должен одно желание. – За стеклами очков пробежала веселая искорка. – Что ж, до встречи, Любовь Васильевна! Пирожки ваши – просто чудо.
Я поняла, что пора откланиваться.
Мы с Володей, который после встречи с президентом тоже пребывал в полуобморочном состоянии, кое-как выбрались из Голубого зала, держась друг за друга, будто русские солдаты, покидающие Куликово поле после сокрушительной, но тяжело давшейся им победы.
И знаете что – в эту секунду я простила майора Уточку. Ведь если бы не его всемирная лень, я бы никогда не познакомилась с самим президентом! Вы только вдумайтесь в это событие! Ой, как я нахвастаюсь всему дому, всем, кто меня знает и даже тем, кто не знает! Ой, как нахвастаюсь!.. К тому же, если разобраться, он и правда пытался успокоить меня, пусть по-своему, неуклюже и лениво; но если бы он сказал мне правду про Степочку и «Кресты», я бы с ума сошла, это точно…
Потом Володя ушел следить за тем, как новоиспеченные официанты, они же офицеры федеральной службы охраны, смешивают на кухне коктейли для випов; а я осталась возле золоченых дверей – хотела подглядеть в щелочку, как выступает перед президентами и премьерами Пантера. Я просто не могла пропустить тот прелестный момент, когда наглая девица с оглушительным плеском сядет в лужу – ну не может первым лицам мира понравиться ее рычание в микрофон!
Впрочем, злорадные ожидания мои не оправдались. Пантера пророкотала одну из своих фирменных «песен» – как часто я слышала ее сквозь этажи! Но вместо гипотетического оглушительного плеска, сопровождающего падение в лужу, я услышала оглушительные аплодисменты – едва ли не более бурные, чем те, которыми приветствовали меня…
Безобразие. Вот вроде такие важные люди – а ничего в нормальной музыке не смыслят. Аллочку Пугачеву даже не пригласили. С ней я мечтала познакомиться чуть ли не больше, чем с президентом!
– Лично я больше люблю джаз, но Пантера – отличная певица, – услышала я знакомый голос из-за плеча. – Любовь Васильевна, есть разговор.
Я и не заметила, как тут оказался полковник (или я должна сказать – генерал-майор?) Орлов.
– Если разговор про достоинства Пантеры, то, боюсь, вам нужно поискать другого собеседника, – с достоинством отозвалась я.
– Нет, не про ее достоинства, – сказал Орлов.
Взгляд у него был пристальный, испытующий, что ли. Ни с того ни с сего я почувствовала себя первоклассницей в кабинете директора школы.
– Вам на пенсии не скучно? – вдруг спросил он.
Я растерялась.
– Не знаю… Ремонт я уже закончила, курсы компьютерной грамотности тоже… Может, и скучновато – если не считать последней недели, конечно.
– А хотите немного разнообразить свою жизнь?
– Как?
Я, признаться, ожидала, что полковник предложит сходить на свидание. И уже почти совсем решила согласиться. Эта его родинка, знаете ли…
Но он предложил кое-что поинтереснее.
– Давайте к нам на работу.
– В каком смысле?! – поразилась я.
– В прямом. Вы блестяще распутали это дело с Кобрами. Опять же ваша компьютерная грамотность… Кто помогал вам взломать наше облако?
– Никто, – быстро ответила я. Не хватало еще Андрюшу сюда впутывать. Посадят по обвинению в краже со взломом. – Сама, все сама. Я компьютерный вундер-пенс… А как вы вообще, товарищ полковник, узнали?
– Про взлом моего виртуального хранилища? Ну не такие уж мы в Управлении дураки, как может показаться на первый взгляд. – Полковник усмехнулся. – Когда кто-то заходит в мое облако, мне сразу приходит электронное письмо на почту, это несложно настроить… Впрочем, что я вам рассказываю, вы лучше меня все эти технические нюансы знаете… Я сразу понял, что мой облачный сейф открывали.
– А почему никак не отреагировали? – Я была полна возмущения. Злилась, только сама не знала, на кого. Вот уж не ожидала, что полковник в курсе наших не совсем невинных проделок!
– Я тогда только-только приземлился в аэропорте Кельн-Бонн, мне уже было не до мелких хакерских забав. Пробежался по документам, проверил – все на месте, в протоколах никаких изменений… Быстренько сменил пароль к своему облаку и занялся своими делами. Кстати, вы когда-нибудь слышали, мэм, что воровать нехорошо? – лукаво спросил он.
– А я ничего и не воровала! Я же не ваш личный дневник украла. Протоколы общественные, а значит, ничьи, можно взять… А с чего вы, товарищ полковник, вообще взяли, что это именно я ваше облако взломала? – запоздало спохватилась я.
Полковник кивнул:
– Хороший вопрос, если учесть, что вы тщательно законспирировали ай-пи адрес своего компьютера и определить местоположение взломщика было невозможно… Но неужели вы настолько наивны, чтобы полагать, что сразу после допроса мы не установили слежку за шеф-поваром «Туфельки»? Я узнал, что вы пришли к Порфирию, раньше, чем вы сказали ему «здрасьте». А дальше, Любовь Васильевна, хоть я и переборщил с немецким пивом, но все еще был в состоянии сложить два плюс два: кражу протоколов и ваш пристальный интерес к наиболее подозрительному свидетелю…
– Лучше бы вы за Черным Псом слежку установили – не пришлось бы мне за ним таскаться, – буркнула я.
Полковник задумчиво погладил родинку на щеке.
– Да, Любовь Васильевна, вы оказались прозорливее полиции, вот что значит женская интуиция… – Я не стала признаваться, что узнала про роль Черного Пса во всей этой истории случайно, исключительно по причине склочности своего характера, только благодаря тому, что пошла тогда к Пантере ругаться из-за громкой музыки. – Примите мои поздравления: вы сумели ухватить за хвост Королевскую Кобру раньше меня. Вот поэтому я и настаиваю на сотрудничестве с вами. Природа наделила вас, Любовь Васильевна, не только врожденной красотой, но и врожденным талантом следователя. Нам нужен такой спецагент, как вы.
– Но я не могу! – воскликнула я. – Кто же будет за Степочкой ухаживать?
– Вы и будете, – успокоил меня полковник. – Мы будем вызывать вас только в редких случаях. Агент по особым поручениям при управлении МВД по Петербургу и области – слишком ценный сотрудник, чтобы дергать его по пустякам.
– Никогда не слышала про такую должность, – засомневалась я.
– А вы и не могли слышать. Это должность секретная. Но с неплохой зарплатой, кстати.
– Да? – заинтересовалась я. Новый парник на даче совсем не помешает! Не говоря уже про фирменную курточку для Степочки – почему-то он не признает вещи с моего рынка… Да, приличная зарплата – это весомый аргумент. Конечно, Орлов принимает меня за компьютерного гения, которым я отнюдь не являюсь, но это уже дело десятое. Выкручусь как-нибудь, не впервой, легкомысленно решила я. – Это что же, я буду вроде Джеймса Бонда?
Полковник улыбнулся.
– Вроде. Только без лицензии на убийство.
– А роскошную машину, умеющую плавать, летать и стрелять, мне выдадут? – нахально спросила я.
Полковник хмыкнул.
– Не обещаю. В лучшем случае – патрульный УАЗик с разбитой коробкой передач.
– А клюквенную наливку можно будет пить? Или придется переключиться на мартини с водкой?
– Когда вы на задании – лучше всего вообще ничего не пить, – строго отозвался полковник.
– А вот этого – я вам не обещаю… Но скажите на милость, товарищ полковник, зачем я вам нужна? Для каких конкретно целей?
– Ваша внешность, ваша манера поведения – поразительно обманчивы, – сказал Орлов. – Это можно – и нужно использовать в интересах государства.
– Вот и в Кобры меня по этой же причине позвали… Все хотят кусочек Любы Суматошкиной! – Я кокетливо повела плечиком.
Полковник пронзительно на меня посмотрел. В темных глазах мелькнули дьяволята.
– Иногда не мешает иметь рядом с собой помощника с размытыми моральными принципами, – сказал он как бы про себя. Ироничная бровь дернулась еще выше. – Чтобы по-новому взглянуть на ситуацию.
– Что? – бурно возмутилась я. – Что значит – «размытые принципы»? Вы что себе позволяете, товарищ полковник?
– Нет-нет, ничего не позволяю! – Дьяволята исчезли. Полковник сделал невинную физиономию, которая, впрочем, ему не очень-то удалась. – Я имел в виду, что ваши принципы настолько восхитительны, что в них хочется буквально искупаться, омыться в лучах вашей принципиальности, так сказать… Ну что, Любовь Васильевна, вы готовы бок о бок со мной бороться с преступностью?
Я вдруг вспомнила кое-что важное:
– Знаете, товарищ полковник, я согласна при одном условии – не увольняйте Володю Уточку. Сосед все-таки. Семья у него замечательная… Мне же с ними рядом жить. Надеюсь, долго.
Полковник призадумался.
– Честно говоря, руки чешутся его выкинуть из органов – позорит всю систему!.. А потом криминальные сериалы про оборотней в погонах снимают…
– Он исправится, товарищ полковник, я лично прослежу, – заверила я Орлова. – Уж что-то, а воспитывать нерадивых подопечных я умею! Жена его, Рита, мне поможет.
– Ну, ладно, – вздохнул полковник. – Значит, решили? Будем теперь с вами парой?
– Что?
– Я говорю, будем теперь с вами в паре работать? – поправился полковник. Я кивнула. – Окей. А теперь признайтесь, Любовь Васильевна: у вас есть дома вареная колбаса?
Я изрядно удивилась вопросу. Ничего себе, полковник прыткий-то какой! Это что, первое задание? Соорудить пару бутербродов и привезти ему на работу? Может, ему еще и сказку на ночь почитать? На должность гейши-кухарки-служанки я не подписывалась!
– Есть, товарищ полковник, полпалки, но…
– Ну раз есть – тогда готовьте оливье, мамочка! Ваш сын изрядно проголодался, я полагаю.
– А?! – Я начала задыхаться. Вот тут-то, кажется, у меня давление и пошло вверх.
– Сегодня всё оформлю, и завтра утром Степан вернется домой, мы ему даже машину предоставим… Ну, скажите-ка, Любовь Васильевна: вы рады?