Комментарий психолога, гештальт-терапевта Виктории Ашихминой
Это история про наследство! Не про недвижимость в маленьком городке, которой можно воспользоваться, чтобы переждать трудные времена, а про семейные сценарии, передающиеся через поколения. Про то, с каким багажом опыта, накопленного старшими членами семьи, нужно обходиться младшим. И то, как всё это интегрировать в собственный опыт, тоже непростой.
Героиня рассказа Варя обращается к образу своей бабушки в поисках ответов на вопрос, как принято в их семье строить личные отношения и что делать ей в ее ситуации. Но ответ получить невозможно, потому что бабушка уже скончалась, оставив после себя множество непроясненных событий. Вместо ответов на вопросы, Варя получает серию интроектов. Интроекты – это послания значимых взрослых, социальные установки и нормы, которые мы усваиваем и которым следуем для того, чтобы вливаться в сообщество. Они могут быть устаревшими и достаточно вредными, например, как эти патриархальные и обобщающие фразы бабушки: «Мы, женщины, иногда творим глупости. Хорошая новость: мужчины это понимают». Но могут быть полезными и важными: «Не бери пример с других».
История жизни бабушки очень тяжелая: потеря фамильного дома, война, голодная смерть младшей сестры, два брака не по любви, а из вынужденности, уход мужа – все это, по сути, сплошная череда утрат. В условиях ее жизни совершенно невозможно было сформировать надежную и длительную привязанность к любимым людям и даже местам. Верный способ выжить после такого количества травматичных событий – это частью себя окаменеть, заморозиться, словом, стать нечувствительной к своему ужасу и горю, невозможность говорить о них, перерабатывая травму. Мы можем представить, как эта окаменевшая часть передается другим членам семьи, словно сверток из рук в руки. Ее внучка Варя, выросшая в более стабильной среде, обнаруживает в себе это наследство: «Это было то же чувство несправедливости и ненависти, что горит во мне сейчас?». Кстати, депрессия, которую упоминает Варя —это тоже результат травмы близости, это способ жить в невозможности контакта с другими людьми. В ней всегда обнаруживается «тоска по дому» – по тому месту, где было хорошо, где вкусно пахнет помидорками и наливают вкусный чай.
Ещё одно «эхо» травмы – это импульсивность героини рассказа, высокая скорость, с которой она «влетает» в сложные переживания. Психологи называют ситуации по типу «горит сарай – гори и хата» пограничными. Высокочувствительные и импульсивные люди с тревожно-амбивалентным или дезорганизованным типом привязанности склонны создавать сложные ситуации даже там, где было стабильно и безопасно. В их опыте стабильность несет в себе угрозу, потому что переживается как затишье перед бурей, и поэтому непереносима. Что-то подобное можно увидеть в истории длительных отношений Вари с ее молодым человеком, которые она готова стремительно разорвать, поддавшись тревоге.
В Варе мы можем заметить некоторое высокомерие: ее раздражает разговор с любопытным и неопрятным таксистом, радует отсутствие попутчиков в поезде. Но высокомерие, каким бы ни казалось со стороны неприятным, является очень важным маркером перехода человека к новому этапу взросления. Оно означает, что в определенном жизненном контексте мы что-то уже переросли, стали больше, сильнее и ресурснее. Это маркер новых потребностей и возможностей. Нашей героине тесно в маленьком городке, тесно в навязанных социумом формах отношений. Внутренний диалог Вари с образом бабушки – это в том числе попытка легализовать свое состояние и найти новые решения для себя. Ее обратный путь в Москву – это дорога надежды.
Рекомендации психолога:
У монгольских народов принято знать имена семи поколений своих предков.Эта удивительная традиция позволяет черпать силы из истории выживания рода. Вообще-то, это важное обнаружение: раз я есть, значит, к этому приложили усилие десятки, сотни человек, и я могу опираться на их опыт, их мудрые или ошибочные выборы и решения, делая собственные – в чем-то похожие, а в чем-то совершенно иные. Построение генеалогического дерева, а также создание генограммы с помощью семейного системного психотерапевта поможет узнать много нового и важного про себя и свое место в истории семьи.
Для того чтобы честно пережить и освободиться от сложных чувств по отношению к тем членам семьи, с которыми уже невозможен разговор, можно использовать письменные практики. Горевать, жаловаться и злиться, говорить о своей любви и благодарности таким образом особенно целительно. Потому что слова на бумаге превращаются из фантазии в нашей голове в физически воплощенную реальность – как если бы и правда были сказаны.
Если интересно углубиться в тему семейных сценариев, то рекомендую книги М. Уоллина «Это началось не с тебя» и А. Шутценбергер «Синдром предков».
Вика Кравцова. «Шланги»
Женя выжала тряпку в ведро и выпрямилась. Ее новая, только отремонтированная квартира преображалась с каждой минутой. Чтобы Женя успела переехать до конца январских, собирать мебель и отмывать пыль пришлось всем семейным десантом.
– Антош, подсоедини в ванной раковину, – ее парень почти закончил заниматься установкой шкафа.
– Будет сделано! О, блин, а шлангов-то нет.
– Тут на остановке строительный. Может, сходишь, а?
Антон улыбнулся и пошел одеваться. И хотя начал было бормотать под нос что-то про погоду, закончил тем, что для своего дома всегда рад постараться.
Женя посмотрела ему вслед, удивившись тому, как быстро он стал называть дом, на который заработала она, своим. Но тут же, чтобы не распаляться, придумала Антону оправдание: как человек военный, он привык считать своим домом любое жилье, даже временное. Поэтому наверняка его слова были не наглостью, а скорее следствием привычки и наивным заблуждением человека, который никогда и не планировал зарабатывать на собственную квартиру. Он давно шел по колее, которая, верил, приведет его и к жилью, и к неплохой пенсии. Продержаться на службе оставалось всего-то лет пятнадцать.
Женя поежилась.
Три года назад под впечатлением от отпуска она начала учить итальянский. Два раза в неделю уроки уносили ее в другой мир – бесконечно далекий от военных городков, по которым всю жизнь скитается добрый рукастый Антон. Пару лет назад он начал нерешительно закидывать удочки насчет создания семьи: «Командир говорит, что не подпишет мой перевод в город. Якобы личная жизнь не аргумент. Женись, говорит, привези ее сюда, говорит, и служи, как все. Жильем обеспечим». Он разводил руками и смотрел куда-то под ноги.
По сравнению с подобными перспективами красочный буклет про образование для взрослых в Италии выглядел гораздо соблазнительнее. И вместо заявления в загс Женя подала документы в вуз. Да, она могла бы учиться в России: для аналитиков и тут миллион вариантов. Но ей было важно влиять на свою жизнь самой, а не следовать чужим курсом.
Было слышно, как в спальне передвигают стремянку: мама со Светой вешали шторы. Женя вошла в обуюченную комнату. Мама еще со времен заводских общежитий умела создавать ощущение дома для всей семьи в любом месте. Женя была против штор из родительских запасов, но мама оставалась непреклонна: «Ты со своей работой доберешься до магазина лет через десять, пусть эти пока повесят – подходят ведь».
Пришлось признать ее правоту. Собственная квартира для Жени была вехой, достижением, мерилом свободы, инвестицией, в конце концов. Но не пресловутым домашним очагом. Она не собиралась вязать ажурные салфетки и подбирать подушки к покрывалам. Вот из мамы офицерская жена вышла бы на зависть: разъезды по всей стране, вечная необходимость создавать уют, обеды в судочках…
Женя запахнула кофту поглубже.
Внезапно в комнате материализовался папа и разом сгреб своих девчонок в охапку. Переглянулся с мамой.
– Вот видишь, какой у нас ребенок получился: еще тридцати нет, а уже со своим жильем. Я всегда говорил, дети – наше лучшее вложение.
Высшее образование Женя получила на родительские деньги: малость не дотянула по баллам. Отец и раздумывать не стал – сказал, если продать машину, хватит на два года обучения, а к третьему курсу они с матерью еще подкопят.
Через три года после института Женя сама заработала семье на новую машину. Отец хвастался друзьям по гаражу: «Вложенное вернулось за девять лет, а еще же стакан воды в старости – вот и проценты набегут».
И вот теперь, получив письмо о том, что ее берут в la Sapienza (и даже со стипендией!), Женя поняла, что стакан воды откладывается. Вернее, не так. Стакан будет. Его принесет Света. Пока Женя пропадает на работе, старшая сестра встает в шесть утра, чтобы успеть онлайн записать родителей к терапевту, – они же совсем не поспевают за этими технологиями. После работы ездит в аптеку за их лекарствами по рецепту – быстрее купить, но как объяснить, почему тратишь деньги на то, что положено бесплатно?
В заботе о других женщины ее семьи находили удовольствие. Им грело душу чувство исполненного долга.
– Антош, папа закончил со шкафами на кухне. Там тоже можно раковину подключать.
– Ой, а у меня шлангов нет.
– Ты же час назад ходил за ними в магазин.
– Так в ванной я уже все сделал. А про кухню ты не говорила.
– Ну а подумать на два шага вперед и купить все сразу нельзя было?
Женя снова начала закипать, и только присутствие родственников спасло Антона от неприятного разговора. Ну нельзя быть таким непроходимым солдафоном, совершенно не думая наперед и подчиняясь только приказам. Как же ей надоело постоянно думать за двоих! И вообще, пусть катится к себе в часть вместе со своими шлангами. Она хочет сама управлять своей жизнью, а не ждать годами, когда мужу дадут очередное звание. И уж точно она не готова смириться с тем, что вот это – ее потолок.
Женя промолчала. В конце концов, Антон весь день работал. По-настоящему, как для себя, как для своего дома, которому искренне хотел быть хорошим хозяином.
Проходя мимо, мама как бы между делом шепнула: «Миллионы женщин в нашей стране были бы счастливы иметь такого мужа».
Действительно, откладывать разговор о свадьбе становится уже неприлично. Нужно либо жениться, либо расходиться. И уехать в другую страну – хороший вариант. Он невыездной, быстрее отболит.
Мама закончила накрывать стол к обеду и громко пожалела, что Антон так не вовремя ушел в магазин.
За чаем Женя наконец-то собралась с духом и спросила:
– Света, а ты с сыном не хочешь пожить здесь, а не у родителей?
– А почему ты спрашиваешь? Мы же вам с Антоном мешать будем.
– Ближайшие пару лет за квартирой должен кто-то присматривать. Я тут решила поехать учиться за границу. Тебе же нравится этот район?
Воздух сгустился. Родные пытались подобрать слова.
Отец оттаял первым и, обращаясь к жене, сказал: «Ну я же говорил, что покупка квартиры нашу стрекозу не угомонит!» Его распирало от гордости.
Света от души поздравила сестру и ушла мыть люстру в своей новой спальне. Мама принялась суетливо выяснять, как же так, давно ли все это стало известно. Отец подробностями не интересовался и только размахивал кулаком – дескать, знай наших.
А с порога Жене в глаза смотрел занесенный снегом Антон с пакетом из строительного. Он понимал: пока его не было, произошло нечто, что он уже не сможет изменить.
***
Спокойным и уверенным шагом он зашел в кабинет командира. Положил рапорт на стол.
– Опять про перевод, Ромео?
– Никак нет, товарищ полковник. Прошу разрешить поступление в Академию.
Комментарий психолога Алёны Пряник
В этой истории звучит идея самореализации, приправленная долей здорового нарциссизма героини. Главная героиня Женя ставит цели и смело идет к ним, шаг за шагом, при этом получая удовольствие от процесса.
Строчка, которая греет душу: «Но ей было важно влиять на свою жизнь самой, а не следовать чужим курсом». Вот! То самое авторство жизни, готовность нести ответственность за нее. Это крайне важные составляющее счастливой, полной, «вкусной» жизни. Такие люди, как Женя, нечасто обращаются к психологам за помощью, именно потому, что хорошо себя чувствуют, знают куда направляются, поддерживают себя в трудные моменты.
Более того, своим примером Женя меняет жизни близких людей, в частности, Антона. Его состояние полярно – зависимый от чужого мнения, ведомый, в чем-то даже ограниченный. Он вдруг меняет свое представление о мире и своих возможностях в нем. Пространство осознавания расширяется благодаря Жене, и он начинает свой путь внутренней трансформации.
Ольга Каткова. «Friends’ chats»
Про родителей
– Тань! Человек не должен жить один.
– Еду в Смоленск, снимать буду. Чего ты там? Совсем тебе плохо?
– Накрыло так накрыло. И очень жалко себя((
– Блииин(
– Ты за рулем, одна?
– Да я еще не выехала даже. Собираюсь. Вообще, уже как-то поздно, скоро стемнеет. Ну а чего же, мама к тебе не может приехать? Посидеть с тобой, пока ты умираешь. Жестко – болеть! Как ты вообще умудрилась?
– На ватрушках перекаталась, наверное. Я вообще не могу припомнить, когда я так болела. Сегодня я проснулась с температурой 37,8, и знаешь, это в сто раз лучше, чем 39. И да, попросила маму с папой приехать и привезти мне продукты и лекарства. Позор! У меня магазин и аптека прям напротив подъезда. И вот я взрослая, самостоятельная, эмансипированная женщина прошу приехать ко мне престарелых родителей с лекарствами. Они, конечно, сразу подорвались.
***
– Капец, я так адски заболела! Температура под миллион градусов. Круто мне будет ехать в Москву из Смоленска. Снимать очень прикольно было! Я столько дерьма наснимала.
– О, теперь ты… это грипп какой-то. Сбивай температуру и езжай не спеша… или болей неделю в Смоленске.
– Не, не вариант.
– В творческом запале дымила морозной ночью из окошка и простыла, да?
– Типа того… Болеть прям ненавижу! Хуже меня больной нет в мире человека! Пиздец, я как мужик прям, не могу пережить эту горячку достойно.
– Ой, ладно. Я просила приехать родителей из Троицка, потому что не могу сама дойти до аптеки.
– Больных надо спасать.
– Куда поедешь болеть?
– К маме)
Про быт
– Танюх… Я сегодня чуть не умерла… Ты прикинь, я оказалась заперта в ванной! В собственной ванной. Заело ручку. Масштаб моей паники огромный. Я из этой ванной ломилась, как зверь. У меня до сих пор руки дрожат и колени. Я понимаю теперь людей, которые боятся замкнутых пространств. И главное, я пошла даже без телефона!
– Бля, жееееесть… Я всегда боюсь таких штук. Как ты освободилась?
– Я остервенело дергала эту ручку, и она в итоге вообще выпала. Но там внутри был штырь, и я догадалась его подтянуть к себе, надеть обратно ручку, и дверь открылась. Притом по-издевательски легко открылась.
– Треш!
– Да не то слово… Когда я сначала не смогла ее открыть, я подумала: нет, такое не могло со мной случиться. Поэтому я решила, что высушу волосы, сделаю вид, что ничего подозрительного не было, и открою эту дверь. Я высушила волосы, нанесла на себя всевозможные крема и подошла к двери… и она не открылась!!! Я решила, что выбью ее ногой, но только ушибла ногу. Плечом тоже больно. Прилив адреналина адский – пот на лбу, начинаешь задыхаться. Я, в общем, к чему – помнишь, ты говорила, что дверь в ванную у тебя не закрывается? Черт с ней! Не чини! И ходи по квартире с телефоном. Так я хотя бы смогу тебя спасти, возможно)))
– А это все потому, что человек не должен жить один, как ты говоришь)))
– Повод задуматься про серьезные отношения, да?
– Уже!
Про поездку в Питер
– Звонила? Я пропустила, сорри.
– Да ниче-ниче, просто выходила курить и набрала… У меня тут какой-то лютый треш( Так неприятно, зачем я это все затеяла? Поехала бы в Питер просто одним днем на съемку и все! Теперь у меня тут тачка, Дима, который со мной не разговаривает и вообще не идет ни на какой контакт, просто жесть, как это все неприятно(((
– Что у вас там?
– Он всю дорогу вел себя как мудак, а теперь, когда я сказала, что с ним некомфортно, он даже отказался со мной в одной постели спать. Короче, походу, я привезла его в Питер, и Питер сказал: «Нет, Таня, не то» )))) Такой ахинеи у меня в жизни не было – а ты знаешь, у меня большой опыт!
– Блин. Тяжелый, походу, у Димы характер. А чего он хочет?
– Он психует, орет, разговаривает грубо, задает кучу дурацких вопросов – я игнорировала его всю дорогу, это 10 часов ада в тачке!!! Когда я начинаю объяснять, что с ним некомфортно, и он меня обижает, и что я так грубо с ним не разговариваю, он обижается в обратку!!! «Тебе со мной некруто? Ну давай тогда прям сейчас расстанемся, зачем это все?» Но это не самое ужасное – самое ужасное то, что он вообще не хочет мириться!!!
– Может, он хочет больше внимания с твоей стороны? Чтоб ты к нему прям так вся подстраивалась и была ласковой?
– Знаешь, как бы мы ни ругались с Лешей, мы всегда могли обняться и успокоиться. Потом мы, конечно, еще раз бы пересрались, но никому было не в падлу попросить прощения или просто взять за руку. А тут – это просто труба. Ебаный пиздец!
– Возьми его за руку.
– Я беру!!!
– За член.
– Это ничего не меняет.
У нас две раздельные кровати, которые он решил «сегодня» не сдвигать, потому что «каждый должен нести ответственность за свои слова»))))
Какую, блядь, ответственность! Я вообще ничего не сделала не так в этот раз – а уж я-то люблю себя погнобить))
– А с чего началось вообще?
– Он психанул на меня утром за то, что мы встали в пробку до Новой Риги, мол, «как так ты ее не заметила, когда ехала ко мне в Звенигород, наверняка она уже была».
– Не продолжай)) все понятно((
– Ага. Зато теперь я не одна) Зато у меня семья и серьезные отношения.
– Ладно. Ложись спать. Что тут скажешь…
– Ну да… спокойной ночи!
Про переходы Китай-города
– Я развернулась на Китай-городе и еду к дедушке. Меня прям порвало, что он уже умирает, а я вечно по какой-то фигне мотаюсь, надо рядом побыть.
– Что-то случилось, или ты просто повернула назад и все?
– Ну вообще у него уже неделю давление 200, и, наверно, это уже все, финишная прямая.
– Переколбасило тебя, Танюх ((( Съезди, конечно, не лишнее.
– И че-то он снился мне прям так отчетливо. Короче, плюнула я на все.
– Я поняла. Правильно. Езжай.
– Вообще, стремно этого ждать, конечно. Вроде как бы все правильно, но ждать – ужасно страшно. Ха-ха! Но прикол в том, что вышла-то я на Китай-городе и, не задумываясь, перешла на другую сторону платформы)) И сидела сопливилась – и только что очнулась на Академической! Которая, блядь, вообще другая ветка)))
– До меня прям доехала, молодец)) Заходи в гости!
– Зато я перестала плакать и теперь просто ржу. Блин, я вообще далеко уехала!!! Но я вернулась на Китай-город – и на этот раз перешла платформу, и села в поезд – и оказалось, что я еду, сука, в обратном направлении ))) Так что я вышла и снова вернулась на Китай-город)) черт бы побрал этот Китай-город!
– Может, это знак, что тебе что-то нужно на Китай-городе?
– Может, это знак того, что нужно ехать на эту вечеринку, потому что там меня ждет моя судьба? Потому что я со всеми договорилась, что буду там, а потом передумала? Потому что меня, может быть, наконец позовут работать в кино, куда я долго пробиваюсь? Нет. Ну какая бы я была на этой вечеринке? В соплях вся и мыслях, а что вот если сейчас он умрет там совсем один в этой больнице, а я была у него в воскресенье, и то мельком. Нет, когда там припирает, надо себе верить. Потом доеду до выставки, тем более круглый стол я и так пропустила.
– Надо верить, Тань, конечно. Всегда.
Про работу
– Тань, привет! Что ты, как ты? Освоилась на новом месте?
– В упадке. Я никого не знаю и на этой удаленке, видимо, никогда не узнаю. Я сегодня говорила с одной коллегой – она говорит: ну ты напиши в общий чатик, что очень хочешь со всеми познакомиться, пусть зовут тебя на вылазки в офис. Я так улыбнулась искренне. Нужно быть совсем не мной, чтобы такое написать, еще и в чатик. Хотя надо подумать, конечно. Но это вообще не я.
– Это все стресс. Я, когда перешла работать на свою нынешнюю работу, месяца три не понимала, что происходит. Я тогда еще так проблематично ушла с прошлого места. Помню, как я поехала в Калининград: я сидела в самолете и плакала, просто так. А когда приземлились, меня просто тошнило в туалете. Работу я нашла в феврале, а переезжала уже в марте. И все равно ревела – и так бывает.
– Если честно, мне в глубине души даже насрать, складывается коммуникация или нет, увижу я когда-нибудь этих людей или нет. Я просто боюсь, что меня уволят. Да, это такой детский страх! И я останусь без денег, и мне придется искать работу, а все, кто ищут сейчас, говорят, что Жопа.
Самое важное, что эта работа на удаленке дает мне возможность уехать жить на юг. И я пиздец как боюсь, что уеду, а потом меня уволят, и мне надо будет вернуться и опять что-то искать.
И не топлю за то, что мне нужно выйти и со всеми познакомиться, – мне лучше иметь возможность уехать из Москвы куда-то в тепло, куда-то на юг. И если честно, работать мне пока неинтересно совсем. Но, вообще, как будто мне в целом сейчас работать неинтересно, что бы там ни было. Ладно, это я расстроенная просто. Пойду прилягу или съем что-нибудь. Я кусочек депрессии! Обними меня и ничего не отвечай.
– Оооуууу! Я тебя, конечно, обнимаю!
Про утро в курортном городе
– Я утром вышла из дома, дошла до Пятерочки. Погода, наконец, наладилась, солнце. И вот я по этим ступенькам красивым вниз спустилась – зелень вообще везде, прям как на Бали. У Пятерочки какая-то пьяная девушка была – во вторник в 10 утра, прикинь! Прохожие ей помочь старались, а она ну совсем пьяная. Вообще не понимает, где она и куда ей надо))) Вот оно утро в курортном городе. Короче, вышла я из магазина со своим шампунем, стою на этих ступеньках, закурила и думаю: хочу домой, хочу в Москву))
– ???
– Да, знаю, машину перегнала, квартиру сняла, закрыла гештальт – переехала в любимый город. Но вы все уехали, а я тут первый день одна, и вообще не знаю, что делать.
– Ты не одна, мы на связи. И ты можешь уехать в любой момент. Машину мы твою обратно перегоним, даже я на это готова, только в три дня!
– Да, меня успокаивает мысль, что я могу уехать в любой момент.
– Поэтому пока ты можешь остаться)
– Я вот думаю, может, опять снимать начать. Был же ВГИК, и Разбежкина была. И идеи, мне кажется, у меня есть. А работа – я как будто там все и так успеваю. И, кажется, меня пока никто не увольняет даже…
– Ну! Здравая мысль. Вообще не понимаю, почему ты рассталась с доккино… Короче, без фильма в Мск не приезжай) Шутка!
Про другую реальность
– Привет!
– Привет.
– Это я. Не пугайся.
– Я вижу. А что ты тут делаешь? Я что, тоже умерла?
– Нет, не пугайся. Пока не умерла. Умерла я. И продралась в твой сон. Ты же видишь, я пишу тебе в Вотсап. Его уже лет 40 как нет. Его помнят только такие старперы, как мы.
– Классно. То есть завтра этих записей не будет?
– Ну нет, конечно. Не тормози. Это все только сон. Я и так ненадолго. Просто соскучилась.
– Как тебе там?
– Почти так же, как здесь. На самом деле все не очень существенно меняется. Ты живешь, как и жил, только видишь и живых, и мертвых. Кстати, привет тебе от твоего деда. Помнишь, как ты каталась к нему на Китай-городе?
– Даааа, точно. Ты это сказала, и я это помню, как будто это вчера было. Кстати, платформы перестроили, и теперь уже так не запутаешься.
– Слушай, это еще при мне было. Меня нет всего 4 года)))) Кстати, поехать тогда к нему, а не на вечеринку была правильная идея. Правда, твоя карьера в кино могла начаться чуть раньше, но в итоге ты ничего не упустила.