Глава 18. Беда в Иртассе
Для жителей деревни Иртассы этот год, определённо, не задался, как и для многих соседних селений. Сначала небывалое нашествие грызунов уничтожило почти все запасы ячменя и полбы с прошлого урожая; потом налетела прожорливая саранча, загубив новые поля. Оставались только финиковые пальмы, и жители с жадным нетерпением следили за незрелыми плодами; почти всех коз пришлось забить из-за съеденной саранчой травы и отсуствия другой пищи. Торговля пряностями, всегда приносившая деревне больше всего дохода, спасла бы положение, но слишком опасными стали пути в окрестных землях – идущие обозы грабили с завидной частотой, а эсин Энарана не отвечал на многочисленные мольбы земледельцев, то и дело посылавших в город просителей. Зато не забывал направлять сюда сборщиков налогов.
А когда началась вражда с Идшаром, в войско города забрали всех и без того немногочисленных воителей, оберегавших деревню. Жители стали бояться ночи, надеясь лишь, что разбойники не узнают об оставшихся без защиты селениях.
Когда утром старосте деревни сообщили о найденном в окрестностях убитом страннике, он не удивился. Близость гор, где укрывались разбойники, давно уже делала эти места небезопасными. Скорее казалось странным то, что кто-то вообще пошёл в эту сторону. В сумке незадачливого путника сельчане нашли лекарскую табличку, подтверждавшую пройдённое испытания и право носить титул асу, и так узнали, что убитый был лекарем Хурсаном из Арка; но староста запретил кому-либо покидать пределы Иртасских полей, чтобы отнести весть семье покойного в Арк. Лишний раз рисковать своими людьми староста не желал.
Отправленный недавно в город очередной проситель, скорее всего, не принесёт ответа – если ему и удастся добраться живым до Энарана, эсин снова не обратит внимания на беды отдалённых деревень… Староста хотел отправить гонца и в расположенный подальше в горах храм Астарны и его окрестные селения, но путь туда лежал по слишком пугающим местам, и никто из жителей не согласился пойти. Будь в деревне воины… Но для земледельца встреча с разбойниками не оставляла никаких возможностей для спасения.
Однако вечер сего дня принёс неожиданно добрые вести: посланный в Энаран человек возвратился, и возвратился не один. С ним пришли уцелевшие после битвы воины, жившие в Иртассе, отряд городских энаранских стражей-лучников и, что удивляло деревенских жителей больше всего, два десятка идшарских воинов.
Новости, расказанные нежданными гостями, одновременно радовали и смущали сельчан. Новый избранный эсин, похоже, больше внимания уделял просьбам жителей. Однако то, что он принёс клятву верности Идшару, напрягало, как и известие о увеличившемся размере дани. Появившийся в сердцах людей страх при виде чужих воителей несколько ослаб, когда стало ясно, что идшарцы не собираются вести себя, как завоеватели. Служители Эллашира ничуть не смутились и не рассердились, когда староста сообщил о бедах деревни и невозможности приветствовать их пиром или даже просто достойной пищей. Воины Идшара не потребовали себе и жилья, молча расставив на площади посреди деревни свои шатры.
Вопреки всем опасениям, оставшийся вечер прошёл почти в тишине. Предводитель идшарского отряда расспросил старосту деревни обо всём, что было известно о разбойниках; получив ответы на вопросы, он удалился к своим товарищам, и до утра никто, похоже, не собирался беспокоить жителей, хотя те всё равно предпочли отсиживаться в запертых домах.
Утром воины ушли в сторону гор. Но один из них, одетый и вооружённый куда легче своих соратников, задержался и расспрашивал высунувшихся из домов земледельцев совсем о другом.
Староста с изумлением услышал, что странный идшарец ищет не разбойников, не друзей и не врагов – по словам оставшегося воина, он искал ни много ни мало богиню. Ещё в большее изумление повергло то, что один из жителей вдруг сообщил, что видел её, когда вышел на охоту ранним утром.
– Что ж ты никому не сказал? – возмутился староста.
Земледелец развёл руками:
– А кто бы поверил? Дураком бы ещё прозвали, да и вся вера.
Но идшарец, похоже, сомневаться и не думал, с предельно серьёзным выражением лица попросив селянина подробно описать увиденное.
– Было ещё довольно темно, только-только рассветало. Увидел её вдалеке, только очертания. Вся белая. Белые волосы, белое платье, и кожа такая светлая, будто светящаяся. Она танцевала, и вокруг неё бегала и прыгала большая собака. Очень большая собака. Потом поднялся туман и скрыл их обоих. Ну, а я подумал, подумал, да и пошёл домой – к Хеде охоту, когда такое. В общем, за каналом это было, недалеко от того места, где потом нашли старика, – сказал житель, а идшарец перебил:
– Какого старика?
– Заблудшего лекаря из Арка. Не знаем, как он тут оказался… разбойники, видать, убили. Раны вроде как от ножей. Хотя на звериные похожи, но что за зверь бы укусил разок и убежал… Мы не отправили известие в Арк, хоть это и не хорошо… Но дороги опасны.
– При нём была лекарская табличка?
– Да. Асу Хурсан из Арка, – сообщил староста.
Идшарцу это имя явно о чём-то говорило.
– Вы его ещё не сожгли? Я могу осмотреть тело?..
…Руины города в скалах казались странным видением, призраком, сошедшим с древних фресок; окутывавший стены туман посреди ясного дня вселял сомнения даже в сердца не ведавших страха идшарцев. Неестественная тишина, повисшая над равниной и крутыми склонами, превращала явь в сон; не слышалось ни голосов птиц, ни стрекотания насекомых, ни криков животных. Ветер утих, не касаясь таинственного тумана, не лезли в глаза назойливые мухи, не копошились под ногами жуки… Отряд воинов приближался к руинам, и тяжёлая духота всё явственнее сменялась чуждым холодом. Предводитель идшарцев пожалел, что жрец не пошёл вместе с ними.
Разведчики, несколько часов перед этим переходом наблюдавшие за руинами, не увидели ни одного человека в окрестностнях. Но над остывшим кострищем болтался котелок со сгоревшей кашей, видимо, брошенной без присмотра незадачливым поваром; чуть поодаль кто-то бросил стопку ячменных лепешек на каменный бортик колодца. Большую часть скрывали от взгляда строения и уступы скал; не дождавшись проявлений жизни, идшарский командир велел выступить и осмотреть всё вблизи.
В руинах действительно не было ни единого живого человека – но именно, что только живого.
Кто-то уже добрался до разбойников, расселившихся в старом городище. Внутри полуразрушенных домов, посреди улиц, в тени новых навесов – только в первые несколько мгновений в городе командир отметил полтора десятка до жути растерзанных тел. Разбойники, казалось, не справились с каким-то диким зверем, уничтожившим всё живое на своём пути, включая скот – у дальних домов лежали трупы загрызенных волов и коз, а, судя по покрывшим улицу перьям, до появления бешеной твари здесь водились и куры.
– Постарайтесь найти кого-то живого! – приказал идшарец, обращаясь и к своим согражданам, и к энаранским стрелкам. – Мы должны узнать, что случилось!..
***
Услышав стук дворовой калитки, Фазмира отбросила в сторону свою вышивку и сорвалась с места. Открыв дверь дома, она растерянно замерла – во двор вошли трое незнакомцев в идшарском облачении. Один из них говорил с отворившим калитку управляющим Амаром, двое других молча стояли рядом.
Увидев высунувшуюся из дома Фазмиру, Амар резким жестом попытался указать ей вернуться; но успевший обратить на неё внимание идшарский воин повернулся к ней и громко спросил:
– Госпожа Фазмира, дочь Арнунны из Энарана?
Фазмира несколько мгновений промолчала, судорожно покусывая губы и обдумывая ответ. Она уже открыла было рот, чтобы назваться служанкой, как учила её Энеата, но воин продолжил, доставая из поясной сумки и протягивая вперёд глиняную табличку:
– Я принёс письмо от господина Арнунны.
Амар и Мира переглянулись, и Мира, несмотря на мотающего головой вольноотпущенника, зашагала вперёд, сказав:
– Да, я Фазмира. Дайте.
Посланник согнулся в почтительном поклоне, отдавая девушке письмо. Наблюдая, как Фазмира читает, идшарец сказал:
– Волею городского совета и с позволения моего повелителя Арнунна избран новым эсином Энарана. Госпожа Фазмира должна возвратиться в свой город.
Мира, дочитав, задумалась, переводя взгляд с письма на посланника и обратно. Глина была отмечена печатью их рода, да и краткие фразы без единого лишнего слова явно были составлены Арнунной – он всегда писал письма именно так, чётко и сухо. Сообщив, что оба брата Фазмиры живы и сейчас дома, а его самого избрали эсином, Арнунна велел Мире возвращаться с посланником в город. Но Фазмиру слишком смущало то, что за ней прислали не слуг Арнунны и не энаранских стражей, а идшарцев, совсем не похожих на подоходящих сопровождающих. Тот, что говорил с ними, похоже, был гонцом, но два других – точно воины, увешанные оружием и украшенные шрамами.
– Почему господин Арнунна не прислал своих людей встретить дочь? – вопросил Амар, обращаясь не то к странным гостям, не то к Фазмире, не то к самому себе.
– Пути в город ещё закрыты, – спокойно ответил идшарский посланник. – Жители Энарана не могут покинуть его.
– Тогда и госпоже Фазмире лучше остаться здесь, пока всё не вернётся к прежнему, – побурчал вольноотпущенник.
– К прежнему ничто не возвращается, – справедливо заметил идшарец. – Мне сказали, что госпожа Фазмира нуждается в помощи госпожи Энеаты, которая сейчас в Энаране, и потому поторопили меня. Я рад, что госпожа Фазмира пришла в себя, но не вижу в этом причин для изменения задумок эсина Арнунны и моего повелителя.
– Энеата в Энаране? – обрадовалась Фазмира. – Она в порядке?
– В порядке?.. – не то повторил, не то переспросил гонец. – Госпожа Энеата обручилась с моим повелителем… Да, думаю, это можно назвать порядком.
Фазмира с размаху прижала ладони к щекам:
– Вот это да!.. – выдохнула она. – Амар, ты слышал? Эне… Нет, погодите, Эне помолвлена с моим братом!
– Мне об этом ничего не известно, госпожа. Но о помолвке госпожи Энеаты с байру Асахиром объявил один из его сотников, и сомнений в этом нет.
– А асу Хурсан не приходил в Энаран?
– Мне ничего об этом неизвестно. Позвольте вас поторопить – мы должны как можно скорее вернуться в Энаран, госпожа, постарайтесь собраться до полудня.
Фазмира кивнула. Посланник вместе с сопровождавшими его воинами удалился.
***
Путешествовать в одиночку – не лучшая затея даже вблизи берега Великой Реки, где по мощеным дорогам постоянно ходят купеческие обозы, всюду деревни и заставы со стражниками, а дикие звери держатся поодаль, лишь изредка пытаясь забрести на возделанные поля и зеленеющие пастбища. Здесь, в стороне от главных торговых путей, меж разбросанных далеко друг от друга селений, дорога часто попросту исчезала, растворяясь в земле и песке; редкие деревья и островки кустарников, сухие и измученные вдали от проходящих каналов, всё же могли быть укрытием и для опасных зверей, и для лихого люда. Но петлявший меж обломков скал странник шагал в гордом одиночестве, зная обо всех опасностях здешних краёв; он шёл торопливо, озираясь по сторонам и внимательно вглядываясь в тёмные пятна камней и кустов вдали, но назвать его испуганным было трудно. На немолодом смуглом лице, отмеченном тонким белым шрамом на щеке, читалась спокойная уверенность в избранном пути.
Странник был облачён в тунику с длинной кожаной жилеткой и широкие штаны, как идшарские воины, но из оружия виднелся лишь короткий кривой кинжал, покоившийся в расшитых ножнах. Цветные узоры на коже, покрывавшие ладони и плечи, могли бы легко выдать в нём старшего жреца Эллашира, но их скрывали длинные и широкие льняные рукава.
Сведения и новости, что вызнал жрец, посланный Асахиром на поиски некой ведьмы Зары, уже казались ему достаточно весомыми, но возвращаться к байру с этим уловом он не торопился – жрецу надлежало проверить одну из догадок, посетивших его.
Военачальник посылал жреца в Арк; однако он решил идти не вдоль берега, а через Иртассу, чтобы первую часть пути пройти с отрядом воинов. Как оказалось, судьба благоволила этому решению, и следы ведьмы, которую искал жрец, вели именно сюда.
Расспросив людей и осмотрев в деревне тело погибшего странника, жрец отправился следом за своим отрядом в скалы; догнав товарищей уже в руинах древнего селения, идшарец сравнил раны лекаря и разбойников. Староста деревни ошибался, назвав отметины раной от ножей; жрец ни на мгновение не усомнился, что все эти люди были убиты слишком большими клыками хищного зверя. Но что за зверь, даже если представить возможным существование столь крупного существа, мог оказаться настолько ловок и силён, что четыре десятка наводящих ужас на окрестности разбойников не могли противостоять ему? А больше всего смущали ожоги, оставшиеся на телах вокруг ран. Ведь не мог же зверь таскать с собой факел. Если только раскалённые пятна не оставляли сами зубы существа…
Как ни старался жрец найти следы на земле, он ничего не видел. А вот один из воинов отряда смог заметить странную вещь – два огромных тёмных пятна на траве, на расстоянии друг от друга, слишком большие для кострища, слишком ровные для пожара. Подойдя ближе, жрец понял, что издалека выглядевшие как погорелые пятна оказались сгнившими. Гнилая трава и ещё иссохшая земля под нею напомнили жрецу древние предания, которые он слушал от учителя вполуха.
Пламя. Гниль. Гибельные клыки.
Эадиву.
Жрец, приказав воинам как можно скорее передать известия байру, отправился в сторону святилища Астарны, чтобы убедиться: Эадиву в подземельях храма нет.
Глава 19. Пантера и котёнок
Огонь в ночи, охвативший крытые повозки, поджёг сухую траву и подбирался к стоящей чуть в стороне телеге. Темноволосый мальчишка, что выглядел куда старше своих двенадцати лет, подбежал к остаткам ограбленного каравана, надеясь найти здесь немного еды, пока не всё сгорело. Однако от сосредоточенного копания в содержимом телеги его отвлекли краткий всхлип и шебуршание, раздавшиеся откуда-то снизу.
– Э, ты кто? – спросил мальчик-подросток, наклоняясь и заглядывая под повозку.
Маленькая девочка, едва ли лет четырёх, забилась в дальний угол, прижимаясь хрупкой спинкой к колесу.
– Вылезай! – предложил мальчик.
Она вытаращила на него голубые глаза, отчаянно хлопая светлыми ресницами, и молчала, не издавая ни звука.
– Вылезай, говорю!
Она замотала головкой, тряся распустившимися рыжими волосами и ещё сильнее пятясь назад, словно надеясь просочиться сквозь колесо. Мальчик, распрямившись и ещё раз оглядев окрестности, вновь наклонился и сказал:
– Вот сейчас уйду, и останешься тут одна!
Не дождавшись ответа, он толкнул повозку, опрокидывая её назад, словно она была сделана из тростника или соломы. Шагнул вперёд и, подхватив девочку под руки, поднял, оттащил на безопасное расстояние и поставил на ноги.
– Я – Дарий, сын Аталины, – решил представиться он. – А ты кто? Зовут тебя как?
Девочка пожала плечами.
– Что ещё за глупости? Имя своё не знаешь?
Тоскливый взгляд крохи заставил мальчика не настаивать на ответе.
– Ну ладно. Тогда я буду звать тебя… Ну, например, Атаис. Хорошо?
Она кивнула.
– Есть хочешь? У меня немного есть тут… Вот, держи, – он достал из мешочка и протянул ей сухарь. – Жуй.
Девочка, посомневавшись, всё-таки резко протянула ручки и схватила еду, спешно прижимая ко рту и отгрызая кусочек, словно боясь, что подросток передумает.
***
Дивияра, верховная жрица Астарны, вышагивала по раскалённой земле, мысленно проклиная свою подругу. Упряжные животные, как и обещала колдунья, забыли об усталости, в нахлынувшем ужасе безудержно устремившись вперёд; это кончилось даже хуже, чем Диви ожидала. Одна из повозок опрокинулась, когда не чуявший ног бык споткнулся и упал; к счастью, сидевшие на ней жрицы отделались синяками и ссадинами, но бедное животное уже не встало, как и ещё трое быков, не сумевших вовремя почувствовать смертельную усталость и остановиться.
В ближайшей деревне жрицам, конечно, помогли, но новых быков не дали. В Энаран посланницам Астарны предстояло войти пешком, как нищенкам, и Дивияру это совсем не радовало. Отдохнув с дороги и вызнав у жителей местные новости, Диви велела своим спутницам и слугам продолжать путь.
Усталость и недовольство портили её прекрасное лицо, и без того утомлённое жаркой дорогой, да и пыль оседала на шёлковых одеждах, превращая воплощение богини в обычную измученную странницу.
Когда Энаран раскинулся перед взглядом Дивияры, она велела остановиться. Вперёд отправили трёх стражниц, приказав им принести идшарцам весть о прибытии верховной жрицы. Растянув навес и устроившись в ожидании, жрицы и слуги отдыхали, а Дивияра размышляла о грядущей встрече с военачальником.
Когда-то жрица могла бы поручиться головой, что грозный байру послушно исполнит любую её просьбу и всякое пожелание. Но сейчас… Диви расчёсывала волосы смазанной маслом расчёской, пытаясь вернуть им блеск, и задумчиво перебирала все возможные слова для разговора с Асахиром. В деревне ей не сказали ничего о девушке с голубыми глазами; похоже, слухи о ней ещё не расползлись, а значит, вряд ли она возымела какую-то власть или сделала что-то, что можно было бы ожидать от Солнца Ахарта.
Дивияра вздохнула. Задание Зары ей совсем не нравилось, да и отношения со старой подругой последнее время больше напрягали, чем веселили. Если раньше Диви было лестно столь близко общаться с той, кого другие считают богиней, то теперь возрастающее стремление Зары к ещё большей силе стало казаться опасным. Особенно её затея с Эадиву – Дивияра не сомневалась, что чудовище покорится воле колдуньи, но не верила, что кто-либо сможет управлять самой Зарой. А Луна Ахарта была слишком уж вспыльчива для обладательницы столь разрушительного дара.
Размышления прервало появление вдалеке стражей, высланных встречать посланниц Астарны. Прищурившись, Дивияра с удивлением поняла, что к ним приближаются воины в цветах Энарана, а не Идшара. Однако, когда стражники подошли ближе, ничто в облике Дивияры не выдавало её изумления или смущения.
– Эсин Энарана приветствует слуг Астарны и её земную наместницу, – поклонившись, сказал первый из стражей. – Да хранит вас благодать богини и милость всех богов.
– Астарна улыбается цветущему городу, – отозвалась Дивияра, не в силах сдержать довольной улыбки при виде восторга в глазах встречающих воинов. – Мы отправились в Энаран волею богини и ждём прославленного гостеприимства.
– Эсин ждёт вас, госпожа.
Дивияра и её спутницы проследовали за стражами, ведущими к городу, хмуро размышляя и пытаясь понять, отчего захваченный идшарцами город приветствует её от лица побеждённого эсина. Бегло оглядев виднеющиеся башни, она отметила взглядом идшарские знамёна, всё ещё украшавшие их; ещё сильнее нахмурившись, Диви шагала, надеясь вскоре во всём разобраться.
***
– Великая госпожа Дивияра, верховная жрица Астарны, ныне прибывшая в Энаран, желает видеть вас, байру, – с поклоном сообщил слуга эсина, входя в комнату.
– Передай ей, что… – грубо начал было Асахир, но вовремя подошедший Азмар остановил его, сказав:
– Не горячитесь, повелитель. Астарне не понравится, если её жрицу не будут уважать.
– …Что я скоро приду, – очень резко сменил тон Асахир.
– Госпожа жрица ждёт вас в храме Ирутара, – слуга ещё раз поклонился и вышел.
Асахир, обернувшись к другу, спросил:
– Ну и зачем ты встрял?
– Не лучше ли узнать, зачем Диви принесло сюда? – пожал плечами Азмар. – Пусть сперва скажет, вдруг что интересное.
– Не хочу её видеть.
– Да брось, брат! Надо узнать, чего она хочет. Неспроста она сюда пришла.
– Пойдёшь со мной.
– Разумеется.
– Эвар, Холл и Эрин – тоже. Сходи за ними. И…
– Хиру! – рассмеялся Азмар. – Четверых сопровождающих вполне достаточно.
– Я хочу, чтобы ты привёл Энеату.
– Ты хочешь их познакомить? Ха!
Асахир кивнул, усмехнувшись какой-то своей мысли.
***
Военачальник Идшара, облачённый в подобающую для важной встречи одежду из дорогих тканей, вышагивал впереди, четверо его сотников в не менее торжественных нарядах следовали за ним – вопреки обычаям, не сложив оружие у входа в храм. Энеата семенила последней, отчаянно старась догнать воинов и не понимая, зачем вообще она здесь нужна. Спешно прошагав сквозь главный зал храма, на удивление пустынный, они остановились у одной из арок, ведущей во внутренние комнаты святилища. Асахир обернулся и подождал, пока Энеата подойдёт и встанет рядом с Азмаром.
– Вы подружитесь, – обращаясь к явно нервничавшей девушке, холодно сказал Асахир.
Воин отодвинул штору, первой пропуская асу внутрь просторной полутёмной залы, освещенной огнём жертвенника и несколькими факелами. Едва взглянув на молодую жрицу, стоявшую у расписанной текстами заклинаний стены, Энеата поняла, что Асахир ошибся – нет, они не подружатся, даже если проведут вечность наедине друг с другом.
Дивияра была слишком хороша – нестерпимо, безумно, невозможно красива. От одного взгляда на жрицу у Энеаты перехватило дух.Изображённая на стене позади Дивияры повелительница страстей Астарна, казалось, должна бы исчезнуть от стыда и зависти – служительница стократ превосходила свою богиню. Всё в Дивияре было совершенно – ни единой неверной черты, ни лишней складки на облачении, ни пылинки на пышных волосах. Украшения и драгоценности казались её естественной частью, каждый жест был плавен и грациозен, а взгляд чёрных глаз, казалось, завораживал. Энеату мучило любопытство, приказывавшее посмотреть на выражение лица Асахира, но она не могла отвести взора от прекрасной женщины.
– Хиру, – лёгкая улыбка коснулась пухлых алых губ.
Энеата чуть не подавилась собственным языком, услышав это. Девушке прежде не приходило в голову, что военачальника Идшара кто-то додумается назвать коротким именем. А вот других присутствующих это, похоже, ни капли не смущало.
Красавица томно опустила взор, прикрыла глаза роскошным опахалом густых ресниц и плавным, царственным жестом протянула руки навстречу байру, не прося, но требуя объятий.
Асахир шагнул вперёд и склонил голову в почтительном приветствии, но не коснулся Дивияры, не обращая внимания на её порыв.
– Ты скучал? – и голос её звучал, словно музыка. Энеата могла поклясться, что не слышала и пения, подобного её словам; и даже мурлыканье храмовых кошек казалось менее нежным и таинственным.
Энеату, похоже, жрица замечать не собиралась. Решив, что ей здесь делать нечего, Энеата потихоньку попятилась к выходу. Однако ускользнуть не удалось – природная неуклюжесть обернулась помехой, и Эне случайно зацепила плечом Азмара, привлекая его внимание.
Сотник легонько придержал Эне за локоть, явно стараясь, чтобы этот жест остался незамеченным. Энеата недовольно посмотрела на него, и тут наконец удостоилась обращения Дивияры:
– Рада видеть и твоих сотников, – она слегка кивнула, а затем добавила, переводя взгляд на Энеату и щуря дивные глаза в презрительной усмешке: – И несколько удивлена, что на встречу с дочерьми Астарны идшарцы позволяют себе привести прислугу.
Только услышав надменные слова Дивияры, Энеата вспомнила, что даже не надела украшений и не уложила волосы в сколько-нибудь подобающую причёску. Многие переживания прошедших дней полностью вытеснили из головы асу заботы о внешности, и девушка с горечью признала, что и в самом деле подозрительно похожа на нищенку. По крайней мере, не приняли за рабыню…
– Придержи язык, Диви, – спокойно отозвался Асахир. – Ты разговариваешь с наречённой идшарского военачальника.
– Ах, – протянула жрица и щелкнула языком. – Прошу прощения, госпожа, за свою неучтивость.
– Ничего, – процедила Энеата.
– Как неловко вышло. Мне просто не могло прийти в голову, что подобный вид допустим для хоть сколько-то благородной девушки, даже если она пришла на рынок, а не на встречу с важными гостями. Ах! Мне так неудобно за эту ошибку. Не увидела в вас знатной особы.
– Не извиняйтесь, добрая гсопожа, – повторила Энеата. – Я понимаю – сложно увидеть хоть что-то сквозь столь густой туман сурьмы.
Приветственная улыбка не сошла с лица Дивияры, но вспыхнувший яростный огонь в её взгляде Энеата не могла не заметить. И, как бы ни хотелось Энеате считать себя невозмутимой и доброй, этот проблеск неприязни порадовал её куда больше, чем девушка сама могла предположить.
– Зачем ты звала, Диви? – перебил Асахир.
– Ты торопишься?
– Я не люблю терять время.
– Терять время?.. – повторила Диви, переводя взгляд на Асахира. – Хм…
– Итак?
– Я гощу в этом городе третий день, а ты даже не зашёл поздороваться. Конечно, вежливость – это не твоё, но я надеялась, что ты не поленишься встретить старого друга. Пришедшего издалека ради встречи.
– Зачем тебя принесло в Энаран?
– Я надеялась на дружескую встречу, а не на торжественный приём, – Диви обиженно надула и без того пухлые губы. – До храма дошли вести о твоей беде. Я отправилась к тебе, едва услышала о гибели бедного Кангара.
Асахир нахмурился и опустил взгляд.
– Но ты, похоже, не нуждаешься ни в утешении, ни в сочувствии. Привёл сюда целую толпу… словно ожидал деловых переговоров.
– Я ожидал деловых переговоров, – в голосе Асахира начала скользить плохо сдерживаемая ярость. – В противном случае мне нечего здесь делать.
– Прощай, – спокойно ответила Дивияра. – Не смею задерживать.
Асахир поднял взор и замер, несколько мгновений подозрительно глядя на ничуть не смущавшуюся этого прищура Дивияру. Не дождавшись других слов, военачальник резко развернулся и устремился к выходу. Сотники вышли следом, а Энеата, оказавшаяся последней, застыла на пороге, услышав зов жрицы:
– Подожди, девочка.
Юная асу обернулась, посмотрела на Диви ничего не выражавшим взглядом.
– Как твоё имя? – ласково и дружелюбно спросила Дивияра.
– Энеата.
– Ты, похоже, нездешняя.
– Я родом из Эрейи, госпожа.
Дальнейшему разговору не дал состояться Азмар, возвратившийся за Энеатой и уведший её под руку прочь из святилища.
…В первый день Энеате даже понравилось пребывание во дворце. Она проспала почти целые сутки, устроившись на мягкой постели в выделенной ей комнате, наконец наслаждаясь отдыхом и теплом жилища. Во второй день покой стал наскучивать, хотя присланная к Энеате служанка принесла несколько книг – перевязанных шёлковой лентой стопок рукописных табличек -из хранилища дворца; в день третий, возвратившись в комнату после похода с военачальником к жрице, юная целительница была вне себя от злости.
Она и сама не понимала, что именно вызвало в ней такой приступ ярости. Произнесённое оскорбление и презрение жрицы? Но Энеата часто выслушивала о себе не самые лестные слова, и давно свыклась с мыслью, что подобное отношение к ней естественно и никогда не изменится. Зависть к неземной красоте Дивияры? Но Энеата никогда не стремилась прельщать или очаровывать, и до чужой красоты ей прежде не было дела – напротив, она всегда с радостным восторгом любовалась красивыми людьми, и не думая огорчаться. Возвратившись во дворец в сопровождении Азмара – Асахир и трое других воинов ушли слишком быстро, не подождав, и девушка не смогла их догнать – Энеата отправила служанку за едой и устроилась на широкой скамье, поджав ноги и сжимая в руках книгу, сосредоточиться на чтении которой, впрочем, не смогла.
Вскоре служанка вернулась с едой. А сразу же за ней в комнату вошёл Азмар, резким жестом повелевший служанке удалиться, что та незамедлительно и сделала.
– Господин Азмар, – склонившись над столом и подперев щёку рукой, недовольно произнесла Энеата. – Не рада вас видеть.
– Взаимно, госпожа асу, – насмешливо отозвался Азмар. – Но что делать – приказ есть приказ, а мне приказано прийти и убедиться, что ты на месте и в порядке.
– Вот я, – сообщила Энеата. – Дело сделано?
Азмар, не обращая внимания на странную дерзость девушки, прошагал и сел рядом, без всякого спроса стащив лепешку с тарелки перед Энеатой. Ответив лукавой ухмылкой на возмущённый взгляд Энеаты, Азмар сказал:
– Радуйся, юная асу, и благодари богов, что не родилась мужчиной. Был бы с тобой разговор короток…
– Хвала богам, – не менее насмешливо, чем Азмар, произнесла Энеата, и тот рассмеялся.
– Ладно, – разломив лепёшку и вернув половину на тарелку, Азмар спросил: – Что ты знаешь об Ахарте?
Энеата пожала плечами, взяла в руки оставшуюся часть лепёшки и нехотя ответила:
– Ахарт – кинжал, в котором могущественный колдун древности заключил свою силу, чтобы она перестала передаваться по наследству. Он спрятал его, как думал, надёжно, но много лет спустя кто-то нашёл и натворил много всякой ерунды. Поэтому другие колдуны убили его и Ахарт снова перепрятали. Судя по письму дедушки, совсем недавно его снова нашли. Ну, и ещё знаю, что я – его Солнце, то есть, половина его силы. Вроде бы всё.
– Немного, немного, – ответил Азмар. – Послушай, что расскажу тебе я. Ахарт не терялся со времени второго владельца. Его спрятали жрецы Эллашира, это наша реликвия, мы хранили его многие сотни лет в Идшаре. Двенадцать или… – он ненадолго призадумался, затем уверенно произнёс: – Двенадцать лет назад хранилище реликвии обокрали. Некая ведьма Нифь умудрилась вытащить Ахарт. То, что я расскажу тебе дальше, должно остаться только между нами.
– М… Хорошо.
– Мой учитель, старший жрец Ашшара, взял нас, своих учеников, и отправился в погоню. Как оказалось, следовали за Нифью не только мы – ещё один желающий заполучить силу Ахарта тоже мешался под ногами… Мы нашли её. Не сразу, но нашли. Но если сам кинжал Ахарта забрать было не сложно, то вот правило возвращения силы что-то не сработало. Ашшара убил её, но сила Ахарта к нему не перешла и не возвратилась в артефакт. Она перешла к её дочерям – колдунья успела позаботиться обо всём… Мы не знали, как разрушить чары, и потому самым простым, казалось, решением было убить и дочерей. Но тут всё оказалось сложнее…
Азмар откусил лепёшку и с задумчивым видом принялся её пережёвывать, а у Энеаты от его рассказа пропало всякое желание насытиться.
– Дальше? – потребовала она.
Азмар еле заметно усмехнулся. Несколько мгновений он не отвечал, решив всё-таки сначала доесть, а потом сообщил:
– Одна из них, старшая, не справилась с привалившим счастьем. Дар был слишком огромен, чтобы вот так сходу научиться им пользоваться, тем более – ребёнку. Там сгорело всё… Всё, на многие шаги кругом. Мы решили, что и она сама погибла. Оставалась вторая. У той нашёлся защитник, юный парнишка. Но слишком юный… Девчонку забрали – Ашшара хотел попытаться вернуть силу Ахарта в сам Ахарт, и потому убить её надлежало только этим кинжалом… Вот только он непредусмотрительно задержался, оставив её с двумя младшими учениками… В общем, и тут не задалось. Девчонка сбежала.