– Он – лучший.
Решив не вступать в спор, женщина прошла дальше и села на скамью, ожидая супруга. Толстые стены здания хорошо защищали зал, и подслушать не получалось, как бы сильно Валя не напрягала свой тонкий слух.
– Ну что там? – она в нетерпении бросилась к мужу, когда дверь отворилась и тут же затормозила. Николай шёл не один. Позади был Елисей, сияя довольной улыбкой.
«Он выиграл», – пронеслось в голове Вали и сердце рухнуло куда-то вниз.
Победа главы несла только беды семье. Ведь аппетиты старика росли. Хоть он не мог соперничать с королевской кровью в способностях, интриги плёл умело, сначала решив подсунуть Вале младшего сына в супруги, а потом, когда потерпел неудачу, попытался свести внучку с Костей, надеясь, что та не упустит такой лакомый кусочек.
«Он не успокоится, – женщине хотелось оказаться как можно дальше от этой заспанной деревни. – Найдёт лазейку и не позволит опекать малыша, когда тот родиться. Или…» Догадка вспыхнула в голове: «Нас убьют. Ребёнок Кости и Нины залог власти и процветания полукровок. Если есть он, мы не нужны».
Елисей жаждал власти, а её семья была лишь ступенькой к желанному трону, последняя самая недостижимая для него высота.
– Я хотела с тобой поговорить, – начала была Валя.
– Потом, – ответил Николай и, взяв жену под руку, кивнул старейшине на прощанье.
Быстрым шагом направился мужчина вниз, таща следом за собой жену, и отрезая любые попытки завязать разговор. Всю дорогу они шли молча, так стремительно, что Валентине приходилось бежать, чтобы не отставать от супруга.
– Что ты хотела? – наконец выдохнул Николай, как только за ними закрылась дверь.
– Я хочу уехать отсюда, – вдруг выпалила женщина, и тут же поняла, что именно к этому решению все время стремилась. И эта спонтанность помогла ей определиться.
– Куда?
– Все равно. В город, в другую деревню. Главное подальше отсюда.
«Странно, он не спросил почему. Неужели тоже хочет? – Валя силой подавила в себе зарождавшуюся радость. – Ещё не время, он пока ничего не сказал».
– От чего хочешь сбежать. От меня?
– Нет, – она в страхе затрясла головой, боясь, что не поймёт. – Мы здесь не под охраной, мы пленники.
– Я не могу, – ответил Николай. – Я поклялся защищать деревню.
– Ты должен защищать королевскую семью,– не выдержала Валентина. – Я и мои дети потомки Фенрира. Нет ничего ценнее нашей крови. Ясно! Ты обязан быть с нами, не хочешь в роли отца и мужа, будешь в роли телохранителя. Но здесь тебя не оставлю, не хочу, чтобы старейшины шантажировали тобой.
– А я, по-твоему, что делаю? В дружбу с ними играю, капризы выполняю. У пса заборного и то свободы больше, чем у меня. Для кого это делаю, скажи? – вспылил мужчина. По чёрным глазам прокатилась золотая волна, и Валентина сделала шаг назад, испугавшись ярости мужа. – Ты забыла, что они сделали с Данилой? Старейшины ведь специально молчали, зная о профилактике, зная, что у нас родится такой… такой…– Николай захлёбывался яростью, пытаясь сдержать ее. – Помнишь, что сказал Елисей? Мне пришлось засунуть своё самолюбие подальше, и принести эту поганую клятву, чтобы оставить сына в живых. Или он или деревня. Они не идиоты и прекрасно знают, что я выберу, если придётся.
– Кого?
– Нас, – могучие руки обвились вокруг тонкой талии и сжали так, что женщина почувствовала, как скрепят от натуги кости, пытаясь совладать с чужой силой. Но эта звериная ласка была ей приятна. – Ты думаешь им мало жены революционерки? Детей, который идут наперекор традициям. Хочешь, чтобы у нас совсем не осталось шанса? Пойми, мне нужно быть их орудием, чтобы контролировать. Быть, как можно ближе к ним, чтобы ни одна мысль не проскочила мимо меня.
Нина Самохина
– Гол! – заорал судья, когда мяч, пролетев между раздвинутых ног, мощным ударом чуть не сломал штангу ворот.
– Ого! – поразилась я, понимая, почему вратарь не сделал попытку остановить удар. Скорых тут нет, а получить перелом в таком столкновении было бы легко.
– Какого хрена! – Данила с багровым лицом заорал на парня, яростно размахивая руками/ – Ты слепой? Рук, ног нет? Вырву, лучше играть будешь?
«Да, он явно не церемонится», – несмотря на наши каждодневные стычки, таким эмоциональным я видела его впервые. Юноша обычно бросался колкими фразами, вступая в перепалку, а потом уходил, демонстративно хлопнув дверью.
Мяч вернули на поле, и Артем бросился за ним, подцепив сзади ноги девушки, которая рванула на перехват. Та упала, как подкошенная, взрыхлив ногами снег, но парень даже не обратил внимание и продолжал мчаться поперёк поля, обходя лес чужих ног.
Удар!
– Давай! – не выдержала я, наблюдая, как мяч взмывает вверх, закручиваясь тугой спиралью, и уходит за ворота.
– Мазила! – сложив руки рупором, выпалила Катерина, щедро сдабривая крик свистом.
– Просто не повезло, – вступилась я за него.
– Не повезёт ему после игры, когда Данила за проигрыш голову оторвёт, – рассмеялась девочка. – Вон, как бесится.
Я проследила взглядом за её рукой и увидела, как юноша тычет пальцем в небо.
– Отправит туда?
– Он сможет, – утвердительно качнула головой малышка, и снова завопила, обращаясь к игрокам. – Что вы, как беременные лемминги на поле. Скучно!
– Не подначивай, – на поле росло напряжение, и поведение девочки лишь добавило пороху.
Даже Костя веселился с выходки сестры, показав ей большой палец. Ну да, ему-то было явно проще, чем остальным. Лениво обходя соперников, парень вступал в игру лишь тогда, когда мяч опасно приближался к воротам, норовя нырнуть за спину вратаря. Он, как призрак, возникал из вороха снежинок, молниеносно выбивая его из-под ног игрока.
– Пусть шевелятся, а то распустил свою команду Данька.
– Я… – голос надломился, когда взор пересёкся с голубыми глазами. Брови над ними под углом свелись к переносице, образуя вертикальную морщинку на обычно гладком лбу.
– Что? – переспросила девочка.
– Да нет, ничего, – едва слышно произнесла я, словно в трансе наблюдая за Данилой. Белые волосы на солнце искрились перламутром, светящимся нимбом обрамляя лицо парня.
«Голубые глаза, серьёзно? Как могла увидеть со своей близорукостью?»
Находясь далеко и не видя толком лица, моё воображение всегда вызывало в памяти образ небесной синевы, по крупицам воссоздавая каждую эмоцию парня.
«Никогда бы не подумала, что так хорошо его знаю».
Получив мяч, Данила начал петлять по полю, сбивая с толку игроков противника, прощупывая слабые места и ища подходы к воротам. Артем тенью следовал за командиром, охраняя от нападок. Влево, вправо, диагональ, сложно было предсказать, куда в следующий раз скользнёт тело, уходя от атаки соперников. Вдруг резкий разворот на средине поля и мяч полетел в воздух. Артем тут же подпрыгнул, взорвав под собой снег. Закрутил тело, превращая его в перевёрнутую запятую, и, ногами перехватив мяч, послал его в ворота.
Сердце замерло, наблюдая, как тот ударился о штангу и отлетел, боковым зрения видя, как парень, перевернувшись в воздухе, спокойно приземлился на ноги и сразу рванул вперёд. Но Данила уже был на страже. Метнувшись в сторону, он легко увёл мяч за собой, избежав атаки Константина, который пытался выбить его ногой.
Назад, влево, рывок в сторону и снова вперёд. Словно паук он плёл свою паутину на поле, не сводя глаз с вожделенных ворот. Несколько игроков бросились наперерез, чувствуя опасность, но Данила легко расправился с ними, молниеносно скользнув меж тенями, словно проходя сквозь людей.
Снова удар, и мяч полетел по немыслимой траектории.
– Ну же! – невольно сорвалось с губ. – Блин!
Меня горьким сожалением накрыло в тот момент, когда мяч ввинтился в перекладину:
– Это несправедливо.
– Позёр, – Натали лишь на миг оторвала взгляд от книги, обратив внимание на брата. – Об игре не думает.
– Как не думает? – в это сложно было поверить, ведь он угрозами сыпал на свою команду, требуя победы любой ценой. И сам буквально жил у вражеский ворот. – Он уже второй раз пытается забить за несколько секунд. И ничего. Не честно!
Я боялась, что Катерина опять начнёт кричать, заводя брата, но девочка смолчала, с азартом наблюдая за игроками.
«Умничка!» – облегчение накрыло с головой. Данила итак дышал яростью на поле, и подначивать его в такой момент было бы опасно, иначе взорвётся. Правда… на миг в глубине шевельнулось любопытство. Захотелось узнать, сколь разрушителен бывает его гнев.
«Будто этого не знаю», – отдёрнула я себя, вспоминая руки на моей шее и понимая, что та злость была лишь слабым отпечатком необузданного бешенства, которое царило сейчас на поле.
Атаки на ворота понеслись волна за волной. Мяч высекал искры, скользя вокруг них, то соприкасаясь с перчаткой вратаря, который выбивал его подальше, то улетая куда-то в сторону, скрываясь в снежных брызгах. Следуя примеру Данилы, игроки начали таранить ворота со всех сторон, видно не на шутку испугавшись за свою жизнь, и вскоре паника воцарилась на Костиной половине поля. Футболисты метались из стороны в сторону, пытаясь отбить атаки, и лишь их командир оставался спокойным, с усмешкой наблюдая за творящейся вакханалией.
– Не стой столбом! – донёсся чей-то крик с поля и я увидела, как мяч, словно пушечное ядро, устремился к сетке, угрожая разнести все на своём пути.
Костя, моментально стряхнув ленивый взгляд, тут же метнулся наперерез и мощным ударом отправил его в лоб Артему, который не успел увернуться и лишь громко вскрикнул перед тем, как упасть на спину.
– Он живой? – было сложно поверить, что человек может оклематься после подобного.
«Что с ним? – будь мяч чуть поменьше, то с лёгкостью мог пробить голову насквозь.– Почему не встаёт?»
– Череп крепкий, оклемается, – словно прочитав мои мысли, ответила Натали. Голубой глаз на секунду показался из-под чёрных прядей, с интересом окинув футбольное поле. – Не волнуйся.
– Да как так можно! Он же специально ударил в него. Зачем?
– Кто знает, – Катя хлебнула из термоса чай, и затем тыльной стороной ладони вытерла несколько травинок, что пристали к губам, – мальчишки.
За кого болеет девочка я так и не смогла понять, потому что брань в равной степени сыпалась на обе команды, когда те не утоляли её тягу к зрелищам. Никогда бы не подумала, что эта малышка может быть настолько азартной, подначивая даже меня сделать ставку.
Данила без устали терроризировал команду противника, молнией метаясь по полю, и вот наконец мяч в очередной раз полетел в сторону ворот.
«Пожалуйста», – ни одно сердце не могло оставаться холодным, наблюдая за стараниями парня. Даже поддерживая Костю, я видела, как тот позволяет брату выплеснуть эмоции на поле, наверняка это лучше, чем разносить дом при вспышках гнева.
– Гол! – заорала я вместе с судьёй в тот момент, когда мяч, скользнув мимо пальцев вратаря, ввинтился в сетку ворот.
И когда крик стих, до ушей донёсся мелодичный звук, сопровождающийся требовательной вибрацией. Я повернулась, чтобы спросить, что это такое, и увидела, как Натали достаёт из кармана смартфон
«Что?» – взгляд приклеился к голубому корпусу. Во время болезни я так старалась выкинуть воспоминания о сообщениях, что напрочь забыла о существовании телефонов.
– Да, папа. С ней все хорошо. Глаз не спускали.
– Ну да, если не считать пару раз, когда чуть не сорвалась в овраг, – голос был тихий, но Натали расслышала ворчание и тонкий палец коснулся губ. – Нема, как рыба.
«Хотя действительно могла умереть».
Кивнув, принимая ответ, девушка полностью сконцентрировалась на разговоре. Дежурные фразы о погоде постоянно переплетались с незнакомыми именами, временами окрашиваясь странными словами, значение которых я не понимала.
« Что за язык?» – разум усиленно пытался подобрать знакомое звучание, чтобы расшифровать фразы, но кроме английского и украинского я ничего не знала. Правда и тут познания едва дотягивали до тройки.
– Они вернулись?
Наконец-то после стольких звуков раздались знакомые слова, только вот эффект от ответа на вопрос мне сильно не понравился. Бледное лицо Натали вдруг сделалось, как мел, а губы дрожаще прошептали: – Никита?
Я слышала только один раз это имя, и его хозяин бегал на поле в команде Кости. Парень веселился, делая сальто в воздухе, и со смехом приземлялся в лежащий снег. Он не видел, с какой тоской бросили взгляд на него сестры, как Катя тяжело вздохнула, немного поколебавшись, а затем побежала к судье, чтобы остановить игру.
– Что-то случилось? – тревога сжала сердце, ощущение ужаса постепенно затопляло разум и хотелось знать, что именно так пугает. Просто неизвестность или....
Но Натали лишь мотнула головой, и блестящие волосы разметались по лицу, открывая огромные глаза.
«Врёшь. Но зачем?»
– Я … – начала была я и остановилась.
«В самом деле, что скажу? Обвиню во лжи? Буду требовать ответа? А даст ли она мне его?»
Люди возвращались, кардинально изменившись от одной фразы, страх и злость сменяли друг друга на лицах, и лишь братья оставались невозмутимыми, спокойно взирая на то, как рушится день.
– Ник, хватит! – резкий окрик Данилы заставил вздрогнуть. Я увидела, как юноше что-то говорят, и мяч дугой взмывает в небо в ответ на слова.
– Ещё и тройняшки, – голос Кати раздался совсем рядом и по спине пробежали мурашки от различных догадок.
Я готова была мысленно продать их в рабство, лишь бы не думать о чем-то более ужасном.
Ребята и девушки быстро подхватывали свои вещи и устремлялись в деревню, за несколько минут превратив оживлённое поле в белоснежную пустыню, где ветер протяжно выл, остервенело трепя вещи и холодом кусая руки.
– Говори, – Костя взял телефон, и стал вслушиваться в чью-то бойкую речь. – Сколько говоришь? Когда было?
Спокойный голос казался чуждым, он не соответствовал всеобщей панике, которая читалась в глазах и в действиях людей. Данила кружил рядом, словно акула наматывая круги вокруг жертвы. Остановка – смерть и для неё, и для него.
– Что сказали? – сразу выпалил парень, как только брат закончил разговор, но Костя лишь отрицательно покачал головой, добавив таинственно: – Никто.
– Я же предупреждал! – на мгновение показалось, что глаза юноши загорелись золотом, и я тряхнула головой, отгоняя наваждение и списывая все на солнце.
– Почему меня не послушал? – испепеляющий взгляд замер на мне. – Ничего бы не было.
И не удосужась объясниться, рванул к лесу.
«Приехали. В чем опять виновата? – его ботинки были в моих руках, и оставалось лишь наблюдать, как спина юноши мелькает средь деревьев. – Мне бы такую скорость, давно бы дома была».
Страстное желание бросить обувь сначала шевельнулось во мне, хотелось отмстить за грубость, за непонятные фразы, которыми он кидался сейчас, но инстинкт самосохранения отчаянно завопил, что рисковать не нужно, по крайней мере сегодня. Вот почему я понесла их домой, мысленно ругая Данилу и надеясь, что икота будет скручивать его болезненными спазмами всю дорогу.
На меня мало кто обращал внимание. Девочки шли молча, а Костя временами доставал телефон и пальцы начинали порхать над экраном, поражая скоростью. Несколько раз вопрос, вертевшийся на языке, так и норовил сорваться, но пришлось сдержаться, вспоминая стеклянный взгляд сестёр и надломившийся голос Натали.
«Что бы это ни было, говорить сейчас вряд ли захотят».
У края поляны, прежде чем зайти в лес, я бросила последний взгляд на белоснежную даль. Ветер поднялся, и теперь все заволокло снежным туманом, который растворил в себе противоположный берег, оставив лишь белую пустоту.
– Прощай, – слова тихим шёпотом сорвалось с губ, и я знала, что это правда. Почему-то была уверенность, что больше никогда здесь не окажусь. Сердце болезненно сжалось в лёгкой тоске, но я решительно перешагнула границу, которая разделяла пустыню и дремучий лес.
У входа в деревню, мы внезапно нагнали процессию, которая появилась из-за высоких ворот. Она состояла только из мужчин, одетых в чёрные штаны и такого же цвета туники. Словно богатыри шествовали они по улице, собирая зевак, и отблески, висевших на груди, эмблем, встревоженными зайчиками метались по стенам домов.
В её главе шёл молодой мужчина со светлой бородой и темными глазами. Когда он бросал взоры на собравшуюся толпу, шёпот мгновенно притихал и жители деревни с надеждой смотрели на него, надеясь увидеть ответы на вопросы, но там была лишь боль. На каждый вопрошающий взор бородач лишь мог отрицательно качать головой, игнорируя слезы, что появлялись на лицах.
«Что происходит?» – где-то в глубине шевельнулся страх, но любопытство победило. Ноги медленно, шаг за шагом, стали приближаться к толпе.
«Стой! – вдруг завопил внутренний голос. Тьма гипнотизировала, и то, что временами мелькало среди спин, звало к себе. – Не надо!»
Но я не остановилась, чувствуя, что если развернусь и уйду, то навсегда потеряю возможность понять Костю. Что все непонятные слова, брошенные вскользь, так и останутся тайными.
«Ты точно этого хочешь?»
«Нет», – это был искренний ответ, но прятаться дальше была не в силах. Слишком явные секреты бросались в глаза, а их утаивание угнетало не только меня, но и Орловых. Я видела, с каким трудом приходится Валентине выдавливать из себя улыбку, хотя глаза остаются мрачными, будто съедаемые невыносимой тоской. Не маленькая, выдержу, хоть страшно до жути, но неизвестность намного хуже.
Повинуясь желанию, я продолжила путь, подплывая все ближе и ближе, и, когда несколько узких улиц на повороте слились с главной, в глаза бросились носилки. Сильные руки сжимали длинные палки, на которых ещё виднелась кора и обрубки веток.Они плавно несли то, что скрывалось за плотной тканью, которая волочилась по снегу, заметая следы.
«Раз, два, три», – каждый раз видя чёрный холмик, в голове что-то щёлкало, продолжая неумолимый счёт, хотя ноги упрямо встали, не желая идти дальше.
«Все в порядке, – попыталась успокоить стремительный стук сердца, замечая, как прогибаются носилки под тяжестью неведомой ноши. – Они с охоты. Это просто добыча».
Взгляд метнулся назад, в поисках девочек, Кости, но их нигде не было. Лишь незнакомые лица повсюду, которые мрачно взирали туда, куда смотреть уже не хотелось.
«Смелая, говоришь? – с едким сарказмом заметил внутренний голос. – Что ж бежишь тогда, пожав хвост?»
Народ все пребывал. Женщины выбегали из домов взъерошенные, застёгивая на ходу одежду. Их лица отражали одно и то же: ожидание, страх и недавно пролитые слезы. Нерешительно ступая по белоснежному снегу, они присоединялись к процессии и молча, даже обречённо, шли следом.
– Валентина! – закричала резко я, когда среди них мелькнуло знакомое лицо, но пересилить гомон толпы не смогла, голос потонул в обрывках фраз, так и не долетев до нее.
«Что же делать?» – я постаралась приблизиться к женщине, наблюдая, как та вытирает носовым платком глаза. Но все попытки заканчивались провалом, каждый раз меня отшвыривали назад, не стесняясь пинков, подножек и толчков.
– Ай! – спина вспыхнула болью, когда поток людей, хлынувший с маленькой улицы, бросил меня на забор. Слезы вмиг спрятали мир, смазав очертания, превратив все вокруг в бесформенную массу.
«Помогите!»
– Где Ваня? – старческий голос разрезал шум, будто ножом, заставив всех умолкнуть.
– Не повезло ей, – послышалось справа, – теперь только внучки.
– Где он? – пожилая женщина, метнувшись к началу процессии, повисла на руках мужчины. – Где мой Ванечка?
Бородач какое-то время медлил с ответом, а потом, немного поколебавшись, наклонился к старухе и что-то прошептал. Я увидела, как светлые глаза сначала потемнели, превратившись в ночь, а потом вспыхнули ярче звёзд, окрасившись золотом.
– Нет! Это невозможно! – пальцы, лишённые сил, скользнули по одежде, и женщина рухнула на снег, продолжая выть.– Это невозможно.
Она рыдала и смеялась, обращая к людям свое морщинистое лицо, с выражением безграничного отчаяния. Но никто не двинулся, чтобы помочь ей подняться с земли, толпа продолжила путь, обтекая её, словно вода скалу.
– Извините, – было неудобно обращаться к бабушке, не зная имени, но и бросить здесь одну не могла.
Затуманенный взор белёсых глаз вдруг прояснился, и ярость скривила лицо женщины в страшной гримасе. В следующий миг я отлетела в сторону, больно соприкоснувшись со льдом коленями.
– Убирайся, тварь, – скрипучий голос стал выплёвывать страшные слова, временами прерываясь на судорожные всхлипы. – Если бы не ты, они бы жили. Ванечка бы жил, – пальцы, до этого царапавшие землю, вдруг разжались, швыряя в меня грязь. – Проклятая!
Всем было плевать, что происходит, поток людей нёсся дальше, и мне стало чертовски страшно остаться с этой старухой наедине. Уж лучше затеряться средь толпы, чем слушать этот бред. Сжав зубы, я с силой оттолкнулась и, ухватившись за забор, подтянулась вверх.
«Не так уж и сложно», – шаги стали заметно медленнее, но вскоре процессия подхватила меня и увлекла за собой.
Я была беспомощна в неуправляемом течении, и временами боялась, что толпа, дойдя до крайней точки безумия, устроит давку, когда хлынет в узкую улочку. Поэтому всеми силами старалась прибиться к краю, чтобы при удобном случае, выскользнуть в какой-нибудь проход и в безопасности переждать всеобщую горячку.
Осторожно работая локтями и ловя удивлённые взгляды, я пробиралась к долгожданной свободе.
– Что она тут делает? – порой раздавалось вслед, и тогда, словно прокажённую, люди старались оттеснить меня в сторону, подальше от себя. – Ей тут не место. Зачем здесь?
«Да знаю, я знаю. Но кто бы спас?»
Толпа шла плотным строем, и в какой-то миг, по счастливой случайности, мне удалось юркнуть в маленький проем, видневшийся между двух домов. Тупик стал спасением, через него никто не мог добраться к главной площади деревни, куда, как поняла по обрывкам брошенных фраз, все и двигались.
Облегчённо выдохнув, я подняла голову в тот момент, когда несколько человек легко и беззаботно перемахнули с крыши на крышу, шумя черепицей.
«Что ж, это тоже путь», – оценила я находчивость ребят и ощутила укол зависти. Таким безрассудством не обладала, впрочем, как и их ловкостью.
Один из пареньков повис на руках, чтобы, раскачавшись, прыгнуть на стоявшее вблизи дерево, и с него, видимо, перебраться на трёхэтажный коттедж. Его глаза на миг замерли в поисках опоры, скользнув по противоположному фасаду дома. Увидев меня, лицо юноши расплылось в улыбке, и рука в приветствии взмыла вверх.
«Егор», – тут же вспомнился чёрный ёжик волос, который всегда крутился близ Натали, со щенячьей тоской вглядываясь в лицо девушки. Он был в команде Данилы, и часто ругался во время игры, не раз привлекая к себе внимание.Кивнув в ответ, я проводила ребят взглядом, восхищённая тем, как быстро они пробежали по тонкому карнизу, словно насмехаясь над высотой дома.
Улица опустела. О прошедшей толпе напоминал лишь снег, перепаханный ногами десятков людей, и я надеялась, что успею найти дорогу домой до того момента, как жители деревни хлынут обратно. Выйдя из своего укрытия, мой взгляд пробежался по домам, цепляясь за яркую черепицу и раскрашенные заборы.
«Они живут на окраине, – вспомнились слова Катерины, которая хвалилась о том, как здорово, что лес подступает к самом дому. – Уже лучше. Нужно идти обратно, пока не кончатся дома. Если что, просто обойду деревню по краю».
Развернувшись, чтобы исполнить задуманное, я увидела пятна, которые яркими цветами расцвели на грязно-сером снегу.
«Не надо», – снова предупредил голос, но разве любопытство можно остановить? Нет. Даже тогда, когда уверен в том, что обожжёшь руку, все равно протянешь её, чтобы проверить. Сомнения всегда дают шанс чему-нибудь случиться.
Пальцы осторожно прикоснулись к каплям темно-красного цвета, и знакомый запах солоноватым привкусом лёг на губах.
– Кровь, – ладонь затряслась, сбрасывая алый кристаллик с кончика пальца, и затем опустилась в снег, пытаясь стереть его отпечаток и тошнотворный аромат, который, казалось, пропитал собой все вокруг.
Я понимала, что преувеличиваю и на самом деле он едва различим, но страх нашёптывал ужасные вещи, усиливая желание покинуть это место. Эта процессия, появление которой так взволновало всех, несла то, что когда-то истекало кровью, то, что было мертво. Не дичь. Гибель животных вряд ли вызвала бы такой ажиотаж среди жителей.
«Где Ванечка?» – эта женщина была сумасшедшей, и, возможно, не первый раз повторяла эту фразу, пугая местных.
«Остались только внучки…»
«Неужели люди?» – то, что мне об этом никто не скажет, я не сомневалась. Слишком многое происходило за моей спиной в семье Орловых.
– Вот ты где.
Я вздрогнула и обернулась. Позади стоял Данила и, прислонившись к высокой берёзе, наблюдал за мной.
– Как долго тут стоишь?
– Достаточно.
«Вот гад. Вместо того чтобы подойти и помочь, он смотрел, наслаждаясь моей паникой. Ненавижу! Из-за него я видела все это», – злость, которую испытывала за любопытство, за то, что не могу сказать своим желаниям «нет», вдруг обрушилась на парня: – Почему тогда не помог?
– Не хотел отвлекать. Тебе же интересно, – его голос, как зимний ветер, был резок и холоден.
– Уже нет, спасибо.
Юноша подошёл ближе и улыбнулся, щеки зарделись, а глаза засияли ещё ярче. Сейчас, в свете солнечного света, они казались драгоценными камнями.
«Как можно иметь такие фантастические глаза? Это же невозможно».
– Ты испугалась.
– Нет.
– Бояться нормально, когда чего-то не понимаешь, – пристальный взгляд пронзал насквозь, – когда видишь останки.
– Можешь не продолжать,– воображение рисовало образы того, что лежало на носилках, и каждый вариант был хуже предыдущего. Горло сжало спазмом, а живот болезненно скрутило, но я сдержалась, не желая выплеснуть свой завтрак на снег. – Лучше домой, И без подробностей, пожалуйста.
Ладонь потянулась навстречу, и, крепко сжав длинные пальцы, я пошла следом, пытаясь на ходу запомнить дорогу.
– Если снова заблудишься,– произнёс Данила. – То просто попроси показать дом Орловых.
– Сомневаюсь. Жители не особо дружелюбны к новичкам.
За исключением некоторых, моё появление вызывало неприязнь. Враждебное отношение чувствовалось сразу же, в словах, действиях, даже во взгляде. Взять хотя бы Лидию с её свитой поклонников, думаю, те уже давно хотят разорвать меня на части.
Мы шли между однотипными заборами, за которыми порой слышалась жизнь, уходя то вправо, то влево. Поворотов было так много, что сбилась со счета, искренне полагая, что парень намеренно пытается меня запутать.
– Больше никогда не уходи так. Хорошо?
– Как?
Он резко остановился, и ноги, не успев притормозить, сделали шаг вперёд
– Ты специально? – взвизгнула я, потирая ушибленный нос, которому не повезло столкнуться с крепкой спиной. Боль была адская. Испугавшись, что он сломан, пальцы осторожно ощупали хрящ.
– Дай, взгляну, – по коже пробежали мурашки, когда лёгкое дуновение коснулось шеи.
Данила отодвинул ладонь, наклоняясь вперёд, и голубые глаза заполнили пространство, скрывая за собой весь мир: – Прости. Я не предупредил тебя, что уже пришли.
– Правда? – желание убежать и спрятаться за мощными стенами тут же вспыхнуло внутри, но сильная рука остановила порыв, не давая сделать и шага. – Данила?
– Да? – он поддался ещё ближе, стирая расстояние между нами.
– Мы пришли, – едва слышно прошептала я, опасливо бросив взгляд на него.
«Если подниму голову ещё выше, то… – в ушах раздался свист, словно тело стремительно падало с огромной высоты, – то…»
Нестерпимое желание ощутить это затуманило разум и губы сами скользнули вверх, на миг соприкоснувшись с чужими, обветренными. Его дыхание было таким родным, что не хотелось останавливаться, просто закрыть глаза и дать жару испепелить кожу.
– Нет! – мы рванули в стороны одновременно, и лишь рука Данилы не дала убежать в дом.
«Безумие, – щеки горели, а мысли лихорадочно метались. – Если Костя увидел, что скажу? Ведь могла отвернуться, потребовать отпустить».
Взгляд в панике бродил по зданию, перебегая от больших окон к деревянному крыльцу, не желая пересекаться с другим, таким зовущим и волнующим.
– Нина, – это было не недовольное рычание очередной выходкой, а мягкий, ласкающий душу тон.
– Что? – слова давались с трудом, я не знала, что происходит и это пугало.
– Ты ему нравишься, – бледное лицо вновь стало беспристрастным, только глаза, обычно такие яркие и чистые, вдруг потемнели, словно небо заволокло тучами. – Запомни это. Хорошо? – дождавшись моего кивка, юноша продолжил. – Не обращай внимания на холодность.
– Зачем это говоришь?
«Издеваешься? Мы сейчас целовались, а ты говоришь про другого. Вот так, легко».
Я дёрнула руку в попытке освободиться, но пальцы лишь сильнее стиснули запястье:
– Пусти.
« Я знаю, мне нравится Костя. Я в этом уверена. А Данила. Блин, да как он может такое говорить? Целует, а потом швыряет в сторону. Я не игрушка!»
Слезы выступил в уголках глаз, и зубы до боли прикусили внутреннюю поверхность щеки.
«Я не буду плакать!»
– Нина, – позвал Данила хриплым голосом, – Посмотри на меня.
– Никогда в жизни.
Раздался смех в ответ, и захотелось узнать, что сейчас отражают глаза парня, безбрежный океан или штормовое море.
– Хорошо, тогда иди, – ладонь разжалась, но тепло, что хранили чужие пальцы, осталось в памяти невидимым отпечатком на коже.
– А ты?
– Там ждут не меня.
С интересом посмотрев на окна, я ничего не заметила, шторы все так же плотно висели, пряча за собой убранства комнат.
«Опять насмехается».
За окном шёл снег. Медленно кружась, он ложился на землю воздушным пологом, пряча под собой кровавые пятна.
– Если бы чуть раньше, – прошептала я, разглядывая перламутровые снежинки.
Словно парашюты семян одуванчика, они летали по небу, переливаясь в лучах солнца радужными красками. Распахнутое окно манило к себе, и временами снежинки влетали в комнату, приземляясь, то на спинку кресла, то на кровать, то на пол. Их смерть была быстротечной, всего лишь пара секунд и от бывшей красавицы оставалось только едва заметное пятно.
«Меня это не касается. Мало ли, как они умерли, – самовнушение не помогало, хотелось одного – сбежать. – Может авария на дороге».
«Ага, – тут же вклинился внутренний голос, – Потому не скорая, а носилки».
« А ты тут хоть одну больницу видишь? Нет. Может это единственный способ принести их в поселение».
«Что ж за авария такая, если не видно ни рук, ни ног», – не унимался тот.
«Плевать, не моё дело», – недомолвки больше не будоражили любопытство, а угнетали, натыкаясь в воспоминаниях на замерзшую кровь. Может быть, пойдя другим путём, все было бы иначе, но это узнать, увы, уже не дано.
«Хочу домой!» – страх перед неизвестным трансформировался в жгучее желание, хотелось вновь завалиться в кресло перед монитором с чашкой чая в руках, слушая, как за окном ревут машины на дороге. Хочу включить весёлый сериал, чтобы за смехом забыть весь этот ужас.