А еще я думала о хозяине дома, спящем в соседней комнате. Сложно было представить такого брутального мужика в чем-то вроде фланелевой пижамки, поэтому воображение мое рисовало… Понятно, что оно рисовало: то, что по закону не должно было рисовать еще сорок шесть дней, оставшихся до моего совершеннолетия.
Меня тянуло к Глебу, глупо отрицать. Но тянуло на примитивном уровне, словно я была бродячей кошкой, столкнувшейся в подворотне с мохнатым и сильным самцом. С точки зрения психологии ситуация вырисовывалась куда сложней. Глеб Николаевич грубо влез в мою жизнь и чуть не пристрелил подчиненного. Как ни крути, это сильно перевешивало любовь к компьютерным играм и согласие сделать бутербродик с колбасой. Гитлер, вон, рисовал пейзажи и обожал животных, но славным парнем так и не стал…
В конце концов, я пообещала себе держаться от хозяина базы подальше. Тихой мышкой пересидеть эти два-три месяца, вернуться домой, плюнуть на Стасовы начищенные ботинки и продолжить обычную жизнь. Я почувствовала, что приняла правильное решение, и наконец-то смогла заснуть.
Глава 3.
Телефон так и не вернули, ставить будильник было не на чем, а потому меня опять разбудил стук в дверь. Я сползла с кровати, накинула первую попавшуюся рубаху и щелкнула замком, спросонья не сразу сообразив, в какую сторону его поворачивать. На пороге стоял Андрей. Глаза его метнулись куда-то вниз, улыбка из нейтральной стала насмешливой. Я опустила глаза и залилась густым румянцем, сообразив, что случайно надела доставшуюся по ошибке рубаху Глеба. Оправдываться было глупо, да и не все ли равно, чего он там подумает о моем моральном облике?
– Если тебе все еще нужны твои вещи, поторопись, – на слове «твои» послышался еле заметный акцент. – Выезжаем через пять минут.
Я кивнула, закрыла дверь и принялась метаться по комнате, пытаясь одновременно причесаться и натянуть штаны. К машине мы подошли вместе, синхронно хлопнув дверями. Я села сзади, Андрей устроился рядом с круглолицым водителем, похожим на одуванчик из-за торчащих во все стороны светлых волос.
– Костя, ну что опять за срач? – «Московский консультант» извернулся, приподнял зад и стряхнул на пол какую-то шелуху.
– Не прогневайся, Андрей Филиппыч, – Костя улыбнулся с видом притворного раскаянья и выкрутил руль, сдавая назад для разворота. – Курить бросаю, все время жевать тянет.
Машина, здоровенный джип с квадратным лобовым стеклом, и правда была завалена едой. Рядом с рычагом передач валялась ополовиненная упаковка фисташек, еще несколько пачек с соленым арахисом лежали у меня в ногах, должно быть, скатившись с сиденья во время торможения. Из кармана на спинке кресла высовывался бумажный пакет с жирным пятном, источавший запах шавермы. Когда машина миновала КПП и выбралась на шоссе, я стянула кеды и устроилась поудобней, решив вместо созерцания скучных пейзажей компенсировать недосып.
Через пару минут меня грубо потрясли за плечо. Я открыла глаза и принялась озираться, не сразу сообразив, куда попала. Оказывается, прошло уже два часа: в окне виднелась знакомая дверь в подъезд, как всегда распахнутая и подпертая кирпичом из-за неработающего домофона. К счастью, местные старушки еще не успели оккупировать лавочку у подъезда, иначе не миновать мне славы малолетней содержанки, которую клиенты до дома подвозят, совсем стыд потеряла, и мать была такой же вертихвосткой и так далее.
– Давай, дуй на выход, – Андрей убрал руку, убедившись, что я окончательно проснулась.
– А можно мне одной сходить? – Я потерла лицо в бесполезной попытке взбодриться, поправила пятерней растрепавшуюся челку. – Я никуда не денусь. Дом типовой, из подъезда только один выход.
– Это с чего вдруг?
Я замялась, не зная, как объяснить. Эту ночь я провела на кровати, чья площадь превышала по размеру всю нашу кухню. Кухню, где над раковиной отвалилась половина плитки, а треснувшее окно было заклеено изолентой, чтобы не поддувало. Откуда никогда не выветривался запах луковой кожуры, слежавшихся сигаретных бычков и тяжелого, въевшегося в стены перегара. Я словно смотрела на свой дом глазами «московского консультанта» и испытывала почти физическую боль от ничем не объяснимого стыда. Разве это была моя вина? Разве я выбирала, в какой семье появиться на свет?
Ничего не ответив, я вышла из машины, сердито хлопнув дверцей. Андрей нагнал меня на лестнице, лифта в доме не было. Мы поднялись на четвертый этаж. На площадку выходило четыре двери, наша, отделанная еще по советской моде деревянными рейками, выглядела самой убогой. Желтый цвет превратился в серо-коричневый, косяк покрывали подтеки засохшей краски, оставшейся после ремонта в подъезде, случившегося еще до моего рождения. Внизу виднелись грязные следы от ботинок, под ними торчал зубец обломанной рейки. Видно, ночью к бате опять ломился кто-то из корешей.
За спиной приоткрылась соседская дверь, послышалось легкое шуршание войлочных тапок по линолеуму. Ага, баба Галя на страже, мышь не проскочит. Вечером всю окрестную публику ждет рассказ, как я, дрянь такая, совсем распустилась и начала водить мужиков. Я быстро повернула ключ в простеньком замке, молясь, чтобы хотя бы дома никого не было.
Повезло. В квартире царила тишина, чего при бате никогда не бывало. Он любил врубить телек погромче, не выбирая ни программу, ни канал, лишь бы кто-то говорил. Отдельные фразы иногда просачивались сквозь алкогольный туман, и тогда батя принимался неразборчиво ругаться, отвечая воображаемому оппоненту. Захотелось пить, и я, не разуваясь, прошла на кухню, стараясь не думать о привязавшемся ко мне непрошенном госте.
На плите стояла сковорода с остатками подгоревших макарон, из переполненного мусорного ведра высовывались пустые бутылки и упаковки из-под вяленой рыбы и колбасной нарезки. Я удивленно вскинула брови: судя по качеству закуски и названию водки, далеко не самой дешевой, у бати откуда-то появился платежеспособный собутыльник. Заглянула в холодильник – на верхней полке ждала своего часа еще одна бутылка, а также здоровенный ломоть сала. Уровнем ниже стояла литровая упаковка шоколадного молока. Это было совсем странно. Шоколадное молоко – мое любимое лакомство, могу выпить полтора литра за один присест. Но чтобы батя об этом вспомнил, пойдя в магазин? Да он, поди, даже не знал, где в универсаме искать молочный отдел, сроду не испытывая нужды ни в кефире, ни в сметане, ни в, прости господи, обезжиренных йогуртах с биодобавками.
Выпив воды из-под крана и так и не найдя объяснения подобному чуду, я покинула кухню и направилась в свою спальню. Но на пороге замерла, не в силах сделать и шаг: мой взгляд упал на совершенно пустой письменный стол. Нет, не может быть… Не до конца поверив в произошедшее, еще надеясь, что все это – глупая ошибка, я бросилась обыскивать комнату: со стуком распахнула дверцы шкафа, опустилась на корточки и заглянула под стол, даже зачем-то сдернула с дивана плед. Нет, ошибки не было. Исчез ноутбук, зарядка от него и чехол. Теперь понятно, на какие деньги пировал батя…
К горлу подступил ком. В этот раз бороться с ним не было ни сил, ни желания. Я села на пол возле дивана и заплакала. Даже заревела, как в детстве, когда слабость еще не казалась стыдной, размазывая слезы по щекам, не стесняясь того, что из носа течет, а наружу вырываются некрасивые жалкие подвывания. Я убивалась не только из-за ноутбука. Просто он стал последней соломинкой, переломившей спину верблюда. В целом мире не было ни одного любящего меня человека. Ни одного. Я и раньше думала об этом, но именно сейчас прочувствовала горькую правду до конца.
Кто-то опустился рядом, осторожно положил руку на плечо.
– Ну, будет тебе… Что случилось, помер кто? – в светло-карих глазах с приподнятыми уголками смешались досада и жалость.
Я дернула плечом, сбрасывая чужую ладонь. Поднялась на ноги, вытерла мокрый подбородок о плечо, ощущая внутри странный вакуум. Как будто вместе со слезами из тела ушло что-то важное, страховочный груз, что много лет не позволял сорваться в пустоту. Теперь его нет, и любой ветер может сдуть меня, как пылинку.
– Все в порядке. Не твое дело.
«Московский консультант» задержал взгляд на моем зареванном лице, пожал плечами.
– Да как скажешь.
Я думала, он выйдет из комнаты, позволив мне прийти в себя и сложить вещи в одиночестве. Но он перебрался на диван, где долго искал место поудобней, чтобы в зад не впивались выпирающие пружины, и продолжил наблюдать, как в раскрытый рюкзак летит одежда, белье, носки, диплом об окончании школы, крем от растяжений, «1000 задач по программированию» Абрамяна, зарядка от временно изъятого телефона и прочее барахло. Через несколько минут сборы были окончены. Я покрутила головой, пытаясь понять, не забыла ли чего важного.
– Ноутбук, – подсказал Андрей, с кряхтеньем поднимаясь с моего спального чудовища. Диван держал марку, награждая жертву ломотой в пояснице за предельно короткое время. – Мы приехали за ноутбуком, чтобы ты могла учиться, разве нет?
– Ноутбука нет. Мы можем ехать, – я постаралась ответить спокойно, без недавних щенячьих поскуливаний в голосе. К счастью, в коридоре зазвонил телефон, избавив от необходимости давать объяснения.
Городской телефон оплачивал Стас, чтобы иметь хоть какую-то экстренную связь с батей. Мобильники у того надолго не задерживались, то ли он их терял, то ли пропивал. Я подняла трубку, готовясь услышать «Нижне-Волчанская городская стоматология предлагает…» или «Акция в вашем доме! Пластиковые окна со скидкой от завода-изготовителя!», но на мое резкое «Алло» неожиданно отозвался брат.
– Саша? Почему ты дома, тебя отпустили?
Похоже, Стас забыл о легенде, которую на днях пытался мне впарить – про отдых у гостеприимного друга.
– Приехала за вещами, сейчас обратно поедем.
Последовала пауза, нарушаемая тихим сопением на том конце провода.
– У меня не было выбора. Прости.
– Я понимаю.
Я и правда понимала. Нас обоих затянули в ловушку не самые удачные обстоятельства. Лес рубят – щепки летят. Да и я не могла поклясться с легкой душой, что никогда бы так не поступила. Может, на его месте я бы уволилась, отдала ключи от съемной хаты хозяйке и укатила с одним рюкзаком куда-нибудь в Архангельскую область. А может, тоже нашла, чем успокоить совесть – «это ненадолго», «ничего плохого не случится», «а с отцом-алкоголиком, что ли, лучше» и вот это вот все.
– Тебя далеко от города держат?
– Не так, чтобы очень. Километров триста по шоссе на запад.
– Я постараюсь, чтобы все закончилось как можно скорей, – голос в трубке звучал непривычно глухо. – Ничего не бойся.
– Да все не так плохо, – я выдавила из себя улыбку, прижав трубку к уху плечом. – А ты не знаешь, кто купил шоколадное молоко? В холодильнике стоит.
– Не знаю, не я. А какая разница? Купили, так пей, – удивленно ответил Стас.
– Никакой, ты прав. Ладно, мы поехали, пока.
Я положила трубку, не желая затягивать неловкий разговор. Я и сама не понимала, почему это чертово молоко так меня зацепило. Если б других проблем не было, так ведь нет… Но перед уходом я захватила тетрапак из холодильника, бросив его на заднее сиденье вместе с рюкзаком.
Когда машина тронулась с места, Андрей наклонился к водителю Косте и что-то еле слышно прошептал. Тот в ответ кивнул и полез в открытый на телефоне навигатор. Я насторожилась. И почти сразу поняла, что не зря: обратно мы поехали другим путем, вместо улицы Ленина свернув на Ударников. Тревога сменилась недоумением, когда большой внедорожник притормозил напротив магазина «Мир электроники», где торговал разной техникой Викин отец.
– Зайдем ненадолго, – скомандовал Андрей.
– Можно я в машине подожду?
Мне очень не хотелось туда идти. «Мир электроники» находился неподалеку от Викиного дома, и одноклассница частенько забегала в магазин, чтобы выполнить мелкие поручения отца или так, потрещать со знакомыми продавцами. Андрей не мог этого не знать. Либо он успел помириться с подружкой, либо, что вероятней, не придавал возможной встрече значения. У меня же и так настроение было ни к черту, не хотелось добавлять в котел с наваристой депрессией еще и чувство вины.
– Нельзя, без тебя никак.
Я уныло поплелась следом, поглядывая по сторонам и опасаясь в любую секунду заметить стройную фигурку с золотисто-рыжими волосами.
В магазине по дневному времени было немноголюдно. Возле стендов со смартфонами скучали продавцы в фирменных голубых футболках. Из покупателей была только одна пожилая пара, зачем-то измерявшая плоский телевизор принесенной из дома рулеткой. Рядом с ними нервничал консультант, то и дело порывавшийся придержать стоящий на хлипкой подставке монитор. При нашем появлении незанятые делом продавцы встрепенулись, словно стая голубей, увидевших знакомую бабульку с половинкой батона в руках.
– Добрый день, вы ищете что-то конкретное?
– Да, – Андрей обвел взглядом магазин. – Ноутбук для работы, что-то среднее по параметрам и цене.
– Пойдемте со мной.
Как только продавец-консультант повернулся спиной и учесал в дальний конец зала, Андрей обратился уже ко мне:
– Не обольщайся, мне новый ноут самому нужен. Но сможешь пользоваться, пока сидишь на базе. – Заметив мой недоверчивый взгляд, вполголоса добавил. – Думаешь, ты такая одна, никем не понятая? У меня мать работала в райцентре учительницей, в одиночку троих поднимала. Я ананас, веришь или нет, впервые в жизни на третьем курсе института попробовал.
– А-а-а… – Я растерялась, не зная, что сказать. Благодарить его, учитывая картину нашего знакомства, не хотелось. – Я ничего такого не думала. Буду обращаться бережно.
– Вот и ладушки.
Выбор ноутбуков был невелик, но из трех моделей одна вполне подходила по мощности и объему памяти. Через десять минут мы выходили из магазина, Андрей рассматривал гарантийный талон, сосредоточенно прикусив нижнюю губу, а я бережно обнимала большую картонную коробку. «До чего странно», – думала я, поглаживая пальцами логотип производителя, покрытый приятным на ощупь матовым лаком. – «Родной отец, который, вроде бы должен обо мне заботиться, пропивает мой комп. А сраный киднеппер принимает это близко к сердцу и покупает новый. Почувствуй, блин, разницу. Как бы мне потом эта доброта не аукнулась». Занятая подобными мыслями, я пропустила появление Вики…
Мы чуть не столкнулись на нижней ступеньке крыльца. Мой спутник кивнул и обошел застывшую на месте девушку, я еле выдавила «Привет» и шмыгнула вслед за ним. Щеки мои полыхали, словно облитые кипятком. Вика… Ее и без того огромные голубые глаза расширились, как у нарисованных школьниц из анимэ. И в них читалась такая тоска… Я, не удержавшись, оглянулась. Одноклассница перевела взгляд с удалявшейся худощавой фигуры парня на меня. Выражение ее лица мгновенно переменилось. У меня даже мурашки по коже побежали, не вру, столько ненависти было в этих красивых глазах с пушистыми ресницами. Подкрашенные розовым губы приоткрылись, словно девушка собиралась что-то выкрикнуть вслед. Но Вика сделала над собой усилие и промолчала, продолжая прожигать меня ненавидящим взглядом. Я чувствовала его даже через закрытую дверцу машины, и немного успокоилась только тогда, когда ярко-голубая вывеска «Мира электроники» скрылась за поворотом.
Машина набирала скорость, выпутываясь из тесноты Нижне-Волчанских улочек. Мысли мои целиком занимала недавняя встреча.
– Андрей Филиппыч, сделай милость, там где-то минералка должна валяться. Не видишь?
– Нет, один мусор. Костя, ты хоть машину пропылесось, у тебя скоро тараканы в капоте гнездиться будут.
Водитель хохотнул.
У меня не получалось ненавидеть Вику в ответ. Я была виновата перед ней, очень. Я унизила и оклеветала перед целой толпой одноклассников хорошую девчонку, ни за что, лишь бы самой избежать неприятностей. И пусть Андрей был не самой удачной партией для вчерашней школьницы… Ладно, к черту эвфемизмы, ужасной он был партией, родительским кошмаром наяву. Вика, по сути, еще ребенок, добрый, доверчивый и открытый всему миру. Интимными подробностями она никогда не делилась, но вряд ли ее отношения с парнями выходили за рамки полуночных поцелуев у подъезда. А Андрей – взрослый опытный мужик, решивший приятно скоротать время в командировке. Если бы не скандал на дне рождения, поразвлекся бы с девчонкой месяц-другой, да и укатил обратно в свою Москву. И хорошо, если не воплотив перед этим в жизнь мое спонтанное вранье. Но все равно я не имела права так поступать. Не имела! Ведь она любит его, по-настоящему.
– Поищи еще. Я полкило фисташек съел, пить хочется, сил нет.
Андрей, шепотом выругавшись, изогнулся боком и протянул руку между спинками передних кресел, что-то нащупывая. Я сдвинулась ближе к окну, чтобы ему не мешать. Мы выехали за город, по ту сторону стекла теперь проносился лес, перемежаемый пшеничными полями. Кое-где листва уже начинала желтеть, над колосьями кружили стаи птиц, не давая забыть, что лето подходит к концу.
– Вот, держи, только это.
– Сойдет.
Отдельно я корила себя за ту мерзость, что сочинила про Вику. Ну, про беременность… Теперь она никогда не отмоется, до старости напоминать будут. Нижне-Волчанск – городок маленький, а любителей посплетничать хоть лопатой греби. Та же Альбина распространяла слухи с такой скоростью, с какой не сравнится и лесной пожар в засушливый июль. Родители, предположим, сводят ее к доктору и успокоятся. Да только каждому встречному-поперечному справку от врача под нос не сунешь… Хорошо хоть Вика, как и я, поступила в университет в другом городе, на медицинский факультет. Надеюсь, в новой жизни ее не догонят некрасивые слухи.
Водитель Костя, не оборачиваясь, бросил на пол пустой тетрапак. Я не сразу поняла, что это значит, просто уставилась на смятый картон. Сердце уколола непонятная ледяная игла.
– Костя, ты что… – я так разнервничалась, что не смогла договорить.
– Извиняй, красавица! – Водитель жизнерадостно улыбнулся в зеркало заднего вида. – Буду в магазине, привезу тебе две пачки. И шоколадку.
– Андрей, ты пил? – я вцепилась в локоть «московского консультанта», сжав пальцы так крепко, что тот даже поморщился.
– Саша, ты спятила? Тебе молока жалко?
– Нет, не в этом дело! Ты пил?
– Не пил, не пил, успокойся!
Водитель снова хохотнул, пробормотав: «Ну чисто моя жена».
Избавившись от моей панической хватки, Андрей подобрал с пола тетрапак. Повертел в руках, разыскивая срок годности.
– Оно не просроченное. Ты поэтому разволновалась?
– Не знаю. Плохое предчувствие.
Слабое, но неприятное жужжание в голове никак не затихало. Откуда в холодильнике взялось молоко, если меня дома не было, брат его не покупал, а батя вообще не понимал прелести напитков слабей сорока градусов? Кто-то из соседей принес, та же баба Галя? Нет, ерунда, соседи к нам заходили с единственной целью: полаяться и пригрозить вызовом ментов. Купил кто-то из батиных собутыльников? Но ведь это было не просто молоко, а шоколадное молоко моей любимой марки. А батины кореша знали про меня только то, что я, тварь такая, мешаю людям нормально отдыхать. Мог к нам зайти кто-то с улицы? Легко, замок самый дешевый, ножом открывается. Да и батя под настроение запустил бы любого, особенно, если тот придет не с пустыми руками и назовется моим другом или подругой.
Следующие сорок минут я украдкой поглядывала на Костю. Водитель бодро рулил, подмигивая каждый раз, как замечал в зеркале мой обеспокоенный взгляд. Андрей, поначалу подозрительно косившийся то на меня, то на пустую пачку, развалился в кресле поудобней и завис в телефоне, лениво проматывая ленту новостей. С моего места был виден затылок с отросшими волосами, левое плечо, верхняя косточка позвонка, отчетливо проступившая под тонкой тканью футболки. Худощавый, но сильный. В спорте такой тип телосложения, кажется, называют эктоморфным.
Минут через двадцать я окончательно успокоилась. Джип басовито гудел, держа ровную скорость, до базы оставалось не более получаса езды. Костя тревожных признаков не проявлял: похрустывал чипсами из свежевскрытой пачки, рассказывал что-то неинтересное про жену. И чего я панику развела?
Костя обмяк и завалился вперед, ударившись головой о руль. Машина резко вильнула вправо и на полной скорости вылетела с шоссе. Заросший кустами кювет скакнул вперед, накренился и вдруг завертелся бешеной каруселью. Я успела только упасть плашмя на сиденье, обхватив голову руками, и изо всех сил вжаться в кожаную обивку. Уши заложило от грохота. Меня швырнуло вбок, вверх, ударило по спине, снова откинуло в бок. От боли перехватило дыхание в груди. На секунду в глазах потемнело, а когда я пришла в себя, было снова тихо.
***
Я с трудом приподнялась на локтях. Стекла в машине были белыми. Я зажмурилась, помотала гудящей головой. Стекла были белыми из-за густой сетки трещин. Пол снова стал полом, а потолок – потолком. В центре крыши появилась выбоина с острыми зубцами, сквозь которую в полутемный салон падал свет. Какое-то время я, как зачарованная, не могла отвести взгляда от видневшегося в отверстии клочка ярко-голубого неба. Слышались шорох и легкое постукивание, за окном шевелились тени. Оба моих спутника сидели в креслах, прижатые к спинкам сработавшими подушками безопасности. Как и минуту назад, мне был виден затылок Андрея, шея, край перекошенного плеча. Только теперь по шее сползала тонкая струйка крови, прячась под съехавшим на бок воротником.
– Ребята… – почему-то прошептала я. Какие они, к черту, ребята? Зубы стучали, волнами подкатывала истерика. Нельзя, сейчас нельзя… – Андрей, ты живой? Скажи что-нибудь.
Я потрясла его за рукав. Голова безвольно мотнулась из стороны в сторону и опустилась на плечо.
– Ну пожалуйста, очень прошу.
Он не пошевелился. Как странно получилось – я даже пристегнута не была, а пострадала меньше всех. Впору начинать верить в ангела-хранителя. Но лучше позвонить в скорую. Блин, у меня же забрали телефон… Я подергала ручку, пытаясь выбраться из машины. Замок не был заблокирован, но дверца не открывалась. Наверное, заклинило из-за удара. Развернувшись ногами вперед, я легла на спину и покрепче ухватилась руками за сиденье. Подвела колени к груди, резко выбросила ноги вперед. Бам! Еще раз, еще. Покрытое трещинами стекло с шумом вывалилось наружу, так и не разделившись на отдельные осколки. Прежде смятые ветки кустарника пружинисто распрямились, оцарапав мне щиколотки. Я выбралась наружу, с чертыханьем продравшись сквозь листья и сучки и, наконец, смогла оглядеться. В груди болело при каждом вдохе, но в остальном повезло, руки-ноги были на месте. Чего не скажешь о машине…
Джип ворвался в гущу зелени, разворотив придорожные кусты. Хорошо еще, не долетел до самого леса – до ближайших стволов оставалось метров двадцать, не больше. Вписались бы на полной скорости в дерево и привет, не поминайте лихом. Вид разбитой в хлам машины странно контрастировал с лесным умиротворением вокруг. Стояла невозможная тишина, я даже слышала, как бьется мое собственное сердце и шумит в ушах прилившая к голове кровь. Испуганные грохотом птицы смолкли и затаились, только где-то вдалеке дробно постукивал дятел. Та-та-та-та. Потом пауза, и снова – та-та-та-та. Солнце проникало сквозь листву и ложилось желтыми пятнами на покрытый буграми и вмятинами капот. Пахло почему-то скошенной травой, как в парке после стрижки газонов. Я отвела в сторону сломанную ветку дикого боярышника, заглянула в окно водителя. Костя погиб. Чтобы это понять, не надо было иметь медицинское образование. Кожа у него приобрела серо-синий оттенок и странно обвисла, тусклые глаза смотрели мимо меня. Там, где голова прижималась к окну, стекло покрывала тонкая пленка крови.
Я задержала дыхание, чтобы не закричать. Медленно втянула воздух, обошла машину по кругу, придерживаясь рукой за багажник и высоко поднимая колени, чтобы не споткнуться о сломанный кустарник и образованные колесами рытвины. Зубы выбивали неровный ритм, ноги заплетались, как у пьяной. Андрей выглядел получше. Может потому, что глаза его были закрыты, в них не было того страшного выражения равнодушия и пустоты. Я попыталась собраться с мыслями. Вместо правил по оказанию первой помощи в голову лезла какая-то ерунда с уроков ОБЖ: пожар – это неконтролируемый процесс горения, не сушите вещи над газовой плитой. Кстати, а бак с бензином может взорваться? Или это только в фильмах происходит, стоит только машине выехать за пределы асфальта? Я испуганно принюхалась: бензином вроде не пахло.
Дверца пассажирского сиденья открылась на удивление легко. Я кое-как смяла распухшее облако подушки безопасности, рухнув на нее всей массой. Положила пальцы Андрею на шею, в ложбинку под нижней челюстью. Кожа была теплой, даже горячей, но есть пульс или нет, я так и не поняла. Наверное оттого, что меня саму трясло как стиральную машинку в режиме отжима. Жаль, нет зеркальца, можно было поднести к губам, проверить дыхание… Я пошарила взглядом вокруг, надеясь найти что-нибудь на замену, солнечные очки или кусок полированного пластика. Вовремя заметила смартфон Андрея, завалившийся в щель у порога. Поперек корпуса дорогого девайса змеилась трещина, один угол откололся. Я поднесла разбитый экран к приоткрытому рту Андрея, подождала – стекло запотело.
Накатило громадное облегчение, какого я и сама не ожидала. Живой… Что дальше? Попытаться его вытащить на улицу или оставить, как есть? Наверное, лучше оставить, иначе сместиться какой-нибудь позвонок не в ту сторону, Андрей мне потом спасибо не скажет. Как бы теперь включить навороченный телефон, учитывая, что я не держала в руках ничего сложней Нокии за тысячу рублей? Я нажала большую круглую кнопку. Экран налился слабым сиянием, проступил текст, почти нечитаемый из-за многочисленных мелких трещин. Я прищурилась, шевеля от напряжения губами. Что-то про снятие блокировки… Да ну елкин корень!
– Потерпи, сейчас разберусь, только потерпи, – прошептала я, успокаивая то ли потерявшего сознание Андрея, то ли саму себя. Экстренные службы должны быть доступны даже на заблокированном устройстве, разве не так? Надо набрать «03». Или «103»? С мобильных устройств вроде добавляют единичку…
Послышался шум подъезжающего автомобиля. Я сунула телефон в карман и со всех ног бросилась к дороге, крича и размахивая от нетерпения руками.
– Помогите, мы попали в аварию! Помогите пожалуйста!
На обочине затормозила серебристого цвета тойота. Хлопнула дверца, из недр автомобиля выбрался молодой мужчина лет двадцати пяти, коротко стриженый, в светло-голубых джинсах и застегнутой под самое горло олимпийке. Он озадаченно проследил взглядом за пропаханной колесами неровной бороздой, почесал шею. Заметил джип, наполовину скрытый в кустах, и громко выругался. Я подбежала к незнакомцу, одним прыжком перемахнув через кювет.
– Надо вызвать скорую, как можно скорей!
– Как вас так угораздило? – Незнакомец с недовольным видом покачал головой, сведя к переносице пшеничного цвета брови. – А ты себя как чувствуешь? Ничего не болит?
– Со мной все в порядке, – я сложила руки на груди в умоляющем жесте, готовая чуть ли не бухнуться на колени. – Пожалуйста, позвоните скорей в больницу!
Мужчина хмуро кивнул и полез во внутренний карман за телефоном.
– Иди посиди пока в машине, тебя всю трясет. Алло! Короче, не доезжая поворота на Волчий Яр. Жду.
И тут же отключился. У меня екнуло в груди. «Короче, жду…» Разве так разговаривают с больницей? Ни здрасьте, ни что случилось, просто жду? Да и вид у незнакомца был какой-то странный… Раздосадованный, что ли. Другой бы бросился доставать из багажника аптечку, или побежал поглазеть на аварию, или ходил бы кругами и охал. А этот стоит себе, спрятав руки в карман, посматривает на пустую дорогу. Ничем не проявив недоверия, я осторожно потянула незнакомца за локоть.
– У меня подруга ранена, ее Саша зовут, – запричитала я жалостливо. Мужчина заметно растерялся и сделал неуверенный шаг, позволив взять себя за руку. На тыльной стороне ладони показался краешек расплывшейся синей татуировки. – Ну пойдемте, пожалуйста!
– Подруга? Саша? – Незнакомец сдвинулся с места и побрел за мной, сперва неохотно, затем все быстрей.
– Моя одноклассница, мы вместе ехали за город к ее друзьям на какую-то базу. Ей очень плохо, она истекает кровью, – поскольку мне и раньше хотелось разреветься, слезы потекли по щекам обильно и легко, придавая вранью убедительности. Незнакомец бросил непонимающий взгляд в сторону машины, брови его метнулись вверх, собрав лоб гармошкой. Теперь мужчина почти бежал, обгоняя меня на несколько шагов.
– На заднем сиденье, посмотрите, что с ней.
Я остановилась, позволив ему учесать вперед. Сама же огляделась в поисках булыжника или ветки потяжелей. Рассчитывать только на свое мастерство сейчас не приходилось. Во-первых, чувствовала я себя паршиво. Во-вторых, не умела отправлять людей в нокаут с одного удара. Один раз только получилось, и то в уличной драке против пацана на пару лет младше, изрядного звереныша. А тут – крепкий взрослый мужик. Незнакомец подошел к джипу и наклонился, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь сквозь потрескавшееся стекло. Зачем-то пнул колесо, подергал ручку на задней дверце. Я подняла обломок древесного ствола и попробовала переломить его об колено. Вроде не гнилой, не сломается. Тем временем, мужик в олимпийке успел продраться сквозь заросли и очутиться по другую сторону автомобиля. Добрался до выбитого окна, полез в дыру, наполовину скрывшись в салоне.
– Где твоя подруга? На заднем сиденье нет никого. Она не могла уйти?
Не дожидаясь ответа, незнакомец начал осторожно выбираться наружу, опасаясь наткнуться на обломанные ветки. Показалась задравшаяся олимпийка, верхняя часть спины, стриженый ежиком затылок. Я мысленно разделила его на четыре части и с размаху, словно бейсболист из американских фильмов, ударила палкой в середину. Если целить в основание, можно ненароком убить, а вдруг он и правда случайно проезжал? Осторожничала я зря. Мужик не только не помер, но и не потерял сознания, а только люто заматюгался. Запаниковав, я ударила снова, заставив противника заорать и покачнуться. И только когда палка обрушилась на затылок в третий раз, незнакомец сочно тюкнулся лбом о крышу автомобиля и сполз на землю.
– Мамочки мои, – прошептала я, роняя палку и вытирая рукавом пот, обильно проступивший на лбу. Рассусоливать было некогда. С минуты на минуту должны были подъехать друзья незнакомца, и что-то мне подсказывало, лучше нам с Андреем этой встречи избежать.
Я открыла переднюю дверь и отстегнула ремень безопасности, освобождая неподвижное тело. Подхватила Андрея под мышки и, пыхтя от натуги, вытащила его из машины. Тяжелый-то какой, даром, что сухощавый. Хорошо хоть вместо него в город не надумал скататься Глеб, отъевший такую раму, что и вдвоем не потянуть. Перемещать раненого было опасно, но иного выхода я не видела. Набрав полную грудь воздуха, я попятилась в сторону леса, волоча Андрея за собой. С правой стороны под ребрами нещадно болело, но я стискивала зубы и продолжала тянуть, глядя на болтающиеся мыски его белых кроссовок. Когда нас обоих скрыла листва, я опустила Андрея на подушку из мха и травы и, обессиленная, растянулась рядом. От шоссе нас отгораживали потрескавшиеся стволы старых осин и густой подлесок. Достаточно или стоит спрятаться понадежней? Передохнув, я все-таки оттащила тяжелое тело чуть дальше, уложив в небольшую ложбинку между двух деревьев.