Глава 7
На берегу они были не одни, сирин кричала, что они всех погубят, при большом количестве свидетелей. Ксюша не удивилась, когда не следующее утро к ней домой пришли стражники и велели идти с ними, лишь обрадовалась, что не потребовали Стаса и Галю. Помирать, так с музыкой, решила Ксюша, оделась понаряднее, причесалась позамысловатее и надушилась посильнее.
Людмила спорила со стражниками, грозила страшными последствиями и собралась посылать Андрюшку за Сергеем.
– Не надо, мама. Всё будет хорошо, я скоро вернулась. – Ксюша поглядела на обоих стражников. – Да?
Их такие разные лица сделались одинаково непроницаемыми.
– Идёмте, – произнёс один бесцветным голосом.
Никому из родных пойти с ней не позволили. Ксюшу препроводили в городскую управу, это было странно. Но спасибо, что не в тюрьму. Стражники провели её через чёрный ход, все трое поднялись на второй этаж и зашли в просторный кабинет.
– Ксения Сергеевна, здравствуйте! – поприветствовал мужчина лет тридцати с маленькими голубыми глазами и острым носом. – Благодарствую, что пришли.
«Да у меня выбора не было», – подумала Ксюша, но вслух, естественно, произносить этого не стала. Мужчину она знала. Он был одним из помощников городского головы. Вспомнить бы имя. Кондрат? Кирилл? Константин? С отчеством вовсе полная засада – ни единой версии.
– Спасибо, что пригласили.
Голубые глаза сузились в адрес стражников, стоявших позади Ксюши.
– Вас не обидели, Ксения Сергеевна?
– Что Вы, всё было исключительно культурно.
– Свободны.
Ксюша и не понадеялась, что это относится к ней.
За стражниками закрылась дверь, послышались удаляющиеся шаги.
– Не сердитесь, что Вас так неожиданно призвали, Ксения Сергеевна.
«Третий раз по имени-отчеству называет. К чему бы это?»
– Я не сержусь, я растерялась и, честно скажу, поначалу испугалась.
– Надеюсь, теперь успокоились?
– Капельку, но в себя ещё не пришла. – Преувеличить свою беспомощность в данном случае не повредит.
– Ускоряйте процесс, Ксения Сергеевна, Вы нам нужны в твёрдом уме.
– Для чего?
– Для консультации.
«Вот те раз!»
– Помогу, чем смогу. Хотя не представляю, чем именно.
Собеседник выдвинул верхний ящик стола, достал стеклянную банку и вручил Ксюше.
– Что это, по-вашему?
Ксюша подняла банку и посмотрела её на свет.
– По-моему, это зёрна пшеницы с плесенью и, кажется, с, мамочки мои, мышиным помётом. – К чему такая странная проверка знаний?
– И что Вы порекомендуете?
– Я порекомендую ни в коем случае этого не есть.
– Ксения! – Помощник резко поднялся, и в это мгновение Ксюша вспомнила, что его зовут Клим. – Мы не шутки шутим!
– Простите, но я правда не понимаю, чего Вы от меня хотите.
– Вы ведь учились в Пустом мире на… Как у них называется наука о том, как выращивать растения?
– Агрономия. Да, я училась на агронома.
– И Вам рассказывали, как правильно хранить то, что выросло?
– Была такая дисциплина… – Ксюша осеклась. Её осенила догадка – многое объясняющая, но нелепая. – Ой. То есть это не просто эксперимент в баночке? Это зерно из хранилища?
– Разумеется, нет, – невозмутимо, чеканно изрёк Клим, глядя на неё в упор. Другими словами: «Да, но открыто я тебе этого не скажу». – В наших хранилищах никогда ничего не портится. На них наложены лучшие сохранные чары.
– Очень рада это слышать. Значит, мы говорим исключительно про теорию?
– Конечно же.
– Тогда я бы посоветовала первым делом отправить специалиста осмотреть само хранилище целиком, чтобы на месте точно определить, что стало причиной такой неприятности.
– Предположим, специалисты уже всё осмотрели. Они не знают причины. Напоминаю, что это, выражаясь Вашими словами, исключительно теория.
– Можете больше не напоминать, я твёрдо уяснила. Если я правильно представляю условия нашей чисто теоретической задачи, специалисты – это те, кто отвечают за сохранность зерна с помощью волшебства? Они не могут понять, почему чары «сломались», и вам нужен кто-нибудь, кто знает, что делать без чар? – «Неужели во всём городе не нашлось никого опытнее меня?.. Не нашлось. Будь кто-то получше, позвали бы его».
– Точно.
Ксюша вздрогнула – ей показалось, что реплика Клима относится не к тому, что она сказала, а к тому, что она подумала.
– Ответ прежний: тот, кто в этом разбирается, должен увидеть всё своими глазами, иначе получится игра-угадайка.
– А тот, кто в этом разбирается, может пообещать, что никому ничего не расскажет?
– Безусловно. – «Вдобавок, вы же всё равно наложите чары умолчания, чтоб ничего нельзя было рассказать, как бы сильно ни хотелось, даже под пытками».
Одной рукой Клим взял под локоть Ксюшу, другой дотронулся до груди – под рубашкой был амулет. Мелькнула красная вспышка, а через миг двое оказались в зернохранилище. Это было большущее здание на окраине города, не заполненное ничем, кроме зерна. Для наблюдения и передвижения использовались металлические лестницы с поручнями – одни опоясывали помещение по периметру в двух метрах от потолка, другие «перекидывались» от стены к стене. На такой «перекидывающейся» лестнице визитёры и материализовались. Ксюша первым делом вцепилась в поручни.
Вверху сияли осветительные шары – по два в каждом углу и три в центре. А внизу, прямо под ней, лежало зерно. Не в мешках, не в ящиках, а единой холмистой массой.
– Надо посмотреть поближе.
На тщательный осмотр зерна хранилище рассчитано не было – зачем скрупулёзно проверять, если всё и всегда в порядке благодаря волшебству? Но проблему быстро решили, Ксюша разглядела то, что её интересовало.
У неё волосы встали дыбом, когда она увидела, что творится с зерном. Плесень, грибок, гниение, вредители. Это не удивило бы её в Пустом мире, напротив, ничего другого и не приходилось бы ожидать при таких условиях хранения – не соблюдён температурный режим, не проводится аэрация, не делается куча всего, что должно делаться. Но здесь, здесь ничего подобного не требовалось, хватало сохранных чар. Ксюша сроду не слышала, чтобы в Стратимграде когда-нибудь возникали проблемы с хранением зерна или другого продовольствия.
– Давно это началось?
– Заметили вчера.
«А проверяли, небось, нечасто. Зачем проверять? Лежит себе и лежит».
– Во всех хранилищах такое?
– Нет. В этом и ещё трёх. Ну, какой вывод?
– Вывод? Вывод простой: всё плохо. Чем скорее вылечите зерно и наложите новые чары, тем лучше.
Одним быстрым взглядом Клим доходчиво продемонстрировал, насколько невысокого мнения он о Ксюшиных умственных способностях. Однако взгляд сразу смягчился, ибо его обладатель вспомнил, что поначалу сам пришёл к такому же выводу.
– Ксения Сергеевна, уж не считаете ли Вы, что Вас позвали из научного любопытства, чтоб Вы просто поглядели на загадочное явление? – Его сдержанность стремительно испарялась. – Вы всерьёз полагаете, что мы не пытались вылечить зерно и не пробовали наложить новые чары? Пробовали! Не раз и не два.
Так Ксюша и думала, но надо же было проверить.
Существенная часть городских запасов зерна безвозвратно испорчена. Зимой! С голоду никто не умрёт, но дефицит быстро заметят. Начнутся недовольства, слухи, недоумение, злость, паника.
– Я принесла из Пустого мира книги по агрономии, мне нужно покопаться в них. – «И посоветоваться с Галей и Стасом, но вам знать, что они тоже агрономы, необязательно. Хотя рано или поздно узнаете».
Они вернулись в кабинет. Там Клим потребовал, чтобы Ксюша сняла с себя все украшения – медальон, кольца, серьги, даже заколку; ведь любое из них могло быть оберегом или амулетом, защищающим от чар. Ксюша не спорила, а одобрила такую осторожность. Когда она осталась без потенциальных амулетов, Клим наложил на неё чары умолчания. Стражники отвели её домой.
Глава 8
Чары умолчания – мощная штука. Человек под их действием при всём желании не способен выдать информацию – ни рассказать, ни написать, ни изобразить жестами. Снимать это заклятие не тому, кто его наложил, очень сложно, очень долго, и, скорее всего, попытки закончатся ничем. Но это всё происходит, если чары изначально достигли цели. Если же им воспрепятствовал хороший оберег, волноваться не о чем. А оберег у Ксюши был, тот самый, который Егор подарил ей на помолвку. Обычно оберег – украшение, деталь одежды или другая вещь. Однако Егор заморочился и сам сделал оберег-духи – прыснешь на себя, и ровно сутки они будут отбивать любые чары, которые ты сочтёшь нежелательными. Получив подарок, Ксюша подумала, что бедный Егор зря потратил уйму времени, её вполне устраивали обычные обереги. Зато теперь она была ему благодарна как никогда.
Следовало бы перво-наперво поговорить с Галей и Стасом – попросить совета у коллег, тем более что оба уже работали по специальности (после академии устроились в тепличный комплекс), хоть их работа и не была связана с зерновыми культурами. Но первым обо всём узнал Егор. Ксюша рассказала ему, когда они увиделись вечером.
Егор устроил мини-праздник. Пригласил близких друзей, а также, за компанию с Ксюшей, Галю и Стаса. В большом внутреннем дворе слушали музыку, танцевали, затевали световые представления, носились с волшебными аналогами бенгальских огней. В одном углу двора стоял стол с не остывающими угощениями. А в другом углу, самом дальнем и тёмном, стояли Ксюша и Егор. Она только что закончила рассказ, а он хмурился, осознавая предстоящие проблемы одну за другой.
– Вот так дела. Никак не верится, что такое впрямь случилось. Ты точно ничего не перепутала? – Он сам знал, что вопрос дурацкий.
– Что там можно перепутать? Принять плесень за игру теней, а долгоносиков за плод богатого воображения? Егор, я видела своими глазами, щупала своими руками и – о чём особенно не хочется вспоминать – нюхала своим носом.
Он цокнул языком.
– Это никак не исправить?
– Исправить нельзя, можно сделать так, чтоб не было хуже. Я написала рекомендации про проветривание, обработку и так далее. Если всё правильно выполнят, это поможет. Но испорченный урожай не вернуть.
– Ты уже рассказала им? – Егор кивнул на Стаса и Галю, забавляющихся с не жгущимися «бенгальскими огнями».
– Нет. Знаю, что надо, они могут что-нибудь правильное и ценное насоветовать. Я ребятам доверяю, знаю, что они не станут специально чесать языками, но…
– Боишься, что могут проболтаться по глупости?
– По неосторожности.
К бывшим однокурсникам Ксюши подошла Злата Серебрянская. Стройная, грациозная, с роскошными платиновыми волосами, в классном фиолетовом платье. Ни шубы, ни шапки, ни рукавиц или перчаток – ясно, что на Злате чары, отталкивающие холод. Ксюша поправила свою шапку, подняла сползший бегунок на молнии пуховика.
– Ты уже позвал её замуж официально, как полагается?
– Пока нет.
– Чего ж тормозишь?
– Некрасиво, пусть хоть неделя пройдёт после нашего с тобой расставания. Тебе самой не обидно было бы, если б я сразу рванул звать замуж Злату?
– Мне было бы обидно пропустить твою свадьбу. Только я её в любом случае пропущу. – Вряд ли Егор и Злата будут тянуть несколько лет, но и скомкивать подготовку до полутора месяцев тоже не станут. – Так дай мне хоть на вашей помолвке погулять и порадоваться.
Притянув Ксюшу к себе, Егор коснулся губами её виска. Он уже тосковал по ней, заранее. Когда долго не видишь человека, даже очень дорогого, постепенно отвыкаешь от него. В последние месяцы перед возвращением Ксюши Егор думал о ней постольку-поскольку. Продолжал считать лучшим другом, скучал, но уже не так сильно, как в первые недели. Когда она вернулась, он радовался, да подозревал, что былая дружба навсегда угасла. Но через несколько дней всё вернулось. Теперь долгие месяцы без Ксюши казались незначительным, пустяковым отрезком времени. Она по-прежнему была его самым, самым лучшим другом. Выть хотелось от мысли, что скоро Ксюша снова уйдёт и в этот раз, вероятно, навсегда.
Его взгляд упал на Злату. Оказывается, она тоже смотрела на него и на Ксюшу. С шутливой ревностью, выгнув бровь и упирая руки в бока. Егор улыбнулся.
– Я пойду?
Ксюша тоже улыбнулась.
– Конечно.
Она сказала это прямо-таки благословляющим тоном. Неужто решила, что Егор будет делать предложение прямо сейчас? А, собственно, почему бы и нет?
Пока он шагал к Злате – а до неё и было-то метров десять, – его решимость окрепла до плотности железобетона (Ксюша однажды рассказывала про такой материал).
До встречи со Златой Егор не сомневался, что любит Ксюшу – может, не так, как про это пишут в книжках или показывают в спектаклях, но для женитьбы сойдёт. Оно бы и сошло, не появись на горизонте Злата – необыкновенная, неугомонная, неподражаемая. Егор её видел раньше, но они не общались, а тут разговорились, и его как в омут затянуло. Ему столько всего нравилось в Злате! Красота, дерзость, прямолинейность. Она отказывалась подстраиваться под чужие ожидания и всегда стремилась идти своим путём. И Егор был счастлив, что путь этот совпадает с его собственным. Он едва не свихнулся от радости, когда Злата сказала ему, что тоже его любит.
– Отойдём в сторонку? – шёпотом предложил он.
– Отойдём, – кокетливо согласилась Злата.
Ксюша уже присоединилась к массовому веселью, и угол, в котором она стояла с Егором, был свободен, но Егору не хотелось вести Злату туда. Они выбрали другую часть двора.
– Злата. – Егор встал напротив неё, взял за обе руки. Она смотрела на него своими прекрасными, таинственно мерцающими глазами. – Хочу спросить. Точнее, предложить.
Прекрасные глаза еле заметно расширились – она поняла, что он хочет сделать. На миг Егор испугался, что она успела передумать и сейчас отдёрнет руки. Но Злата лишь улыбнулась шире и – если ему не почудилось – едва-едва заметно кивнула. Он воодушевился, игнорируя что-то, чего пока не мог определить.
Снаружи, не во дворе, а на улице за оградой, что-то было не так. Слишком тихо. Ну и пусть.
– Ты согласна…
Тишина, длившаяся, пожалуй, не дольше двух секунд, сменилась волной шума, густого и разношёрстного. Не последнее место среди его «ингредиентов» занимали крики. Тут уж не до предложений руки и сердца.
Егор взмыл на каменную ограду (повезло, что попался подходящий ветерок), чтобы оглядеть улицу.
– Что там? – спросила Злата.
– Огонь…
Осветительные шары один за другим падали на землю, попутно превращаясь из чистого, безвредного света в сгустки огня. Большая часть не нанесла ущерба – на каменных тротуарах и мостовой пламя почти сразу гасло. Но некоторые сгустки попадали в деревья, экипажи, лошадей, людей.
За спиной у Егора кто-то завизжал. Им-то чего голосить? Они пока ничего не видят.
Но причина крика была не на улице, а внутри, во дворе. Здешние волшебные огни тоже взбесились – мало того, что стали жгучими и воспламеняющими, так ещё взвились в разные стороны. На ком-то загорелась одежда, на ком-то волосы.
Нужный ветер мимо не пролетал, а ждать Егор не собирался. Он спрыгнул обратно во двор. Приземлился удачно. Отдалённый уголок сознания поблагодарил за это Ксюшу: в детстве, играя с ней, Егор старался не использовать волшебный дар, чтобы не расстраивать её лишний раз, и набрался солидного опыта по части залезания на всевозможные конструкции и спуска (иногда чрезвычайно быстрого) с них.
Двор превратился в рассадник мелких, зато активно растущих пожаров. Егор лихорадочно огляделся по сторонам. Увидел, как Ксюша хлопает своей шапкой по одежде одного из гостей, чтобы затушить огонь. Стас катался по снегу, туша свою куртку, а Галя стаскивала с себя пуховик, чтобы помочь ему.
В другой части двора Злата в ступоре стояла и смотрела на происходящее. Егор помчался к ней.
– Злата! – Схватил за руку. Ноль реакции. – Злата!!!
Хлопнув ресницами, она посмотрела на него, но так ничего и не сказала.
– Отойти к стене. – Не дожидаясь, пока она выполнит указание, Егор сам её туда подвёл. – Стой тут!
Спустя минут пять с огнём разобрались – что-то потушили волшебными силами, что-то обычными человеческими. Помогли родители, прибежавшие из дома на крики. Никто не заработал смертельных ожогов, но ожогов сильных и глубоких было предостаточно. Мать Егора приволокла аптечку с целебными зельями, а отец послал за целителем. Отцовского посланника наверняка опередит кто-нибудь ещё – судя по тому, что творилось на улице. Там с пламенем тоже справились, но пострадало немало людей, да и лошадкам досталось.
Егор и Злата сидели на уцелевшей половине частично обуглившейся скамейки. Злата смотрела в никуда и дрожала. Егор обнимал её, гладил по волосам, шептал, что всё хорошо, целовал то в макушку, то в щёку. К ним подошла перемазанная сажей Ксюша.
– Ребята, вы как? Не обожгло?
Егор поднял на неё глаза медленно, через силу. Взгляды встретились, и Ксюша чуть не охнула – она никогда не видела, чтобы Егор на кого-нибудь смотрел с такой лютой ненавистью.
– Уйди с глаз моих, – чуть не по слогам натужно проговорил он, сорвался и рявкнул: – Вон пошла!
– Эй, – возле Ксюши возник Стас в обгоревшей куртке, – друг сердечный, таракан запечный, давай-ка полегче.
– Тебя забыл спросить, – выплюнул Егор и снова глянул на Ксюшу. – Выметайся и этих двух с собой забери. Чтоб духу вашего здесь больше не было!
Стас двинулся на Егора, да Ксюша удержала.
– Не надо, Стас.
Она давненько ждала, когда же кто-нибудь из друзей или даже родных бросит обвинение прямо ей в лицо. Гадала, кто станет первым, но не думала, что это будет Егор. Егор. Пусть он не обвиняет её вслух, от этого не легче.
Защитный механизм, исправно работавший годами, автоматически включился. Ксюша расправила опустившиеся было плечи.
– Видишь, – она по-прежнему обращалась к Стасу, однако смотрела на Егора, только теперь не ошарашенно и с болью, а холодно и с насмешкой, – у мальчика стресс. А у девочки вообще психологическая травма. Что с них взять, если они такие ранимые. – Ксюша отвесила поклон. – Прощайте. Совет вам да любовь. Да детишек побольше. Детишки будут красивые, правда, нервные.
– Зато не пустые, – не остался в долгу Егор.
«Это как повезёт», – хотела ядовито усмехнуться Ксюша, но прикусила язык. До пожеланий зла невинным (и даже ещё не родившимся!) детям она не опустится. Да и Егор со Златой такого не заслужили. Ксюша повернулась к Стасу и Гале.
– Пойдёмте.
Уходя, она ждала, что Егор окликнет её и если уж не извинится, то скажет что-нибудь смягчающее. Ждала так, что аж между лопатками покалывало. Но Егор молчал.
Ксюша, Стас и Галя вышли на улицу, где царил хаос – уже не активно-опасный, а пассивно-растерянный. Раненым людям и животным оказывали помощь, повреждённые конструкции восстанавливали заклинаниями.
– Обойдём закоулками, – тихо предложила Ксюша. Если перепуганные граждане заметят пустых – тех, из-за кого, по их мнению, случилась катастрофа, кто-нибудь обязательно кинется мстить, и это будет не один человек.
Они свернули за угол, прошли мимо нескольких домов, и вдруг Ксюша громко выдохнула, остановилась, закрыла лицо руками и затряслась.
К хухлику сопливые вопросы а-ля «Как он мог?» Легко он мог, вот это-то и обидно! Да, он очень любит Злату, да, он до смерти за неё перепугался и инстинктивно обозлился на ту, кого считал виноватой. Когда любимому человеку грозит гибель, запросто наговоришь такого, о чём сам потом пожалеешь, из-за эмоций крышу сносит начисто. Только неужели двадцать лет дружбы значат так мало, что не удержали эту крышу, даже не притормозили снос? Сколько Ксюша себя помнила, её хлестали словами «пустая» да «пустышка», по поводу и без. Но она была уверена, что Егор-то никогда так не поступит. Сегодня поступил, легко, без колебаний. Ксюшина броня оберегала от посторонних, но не от него. Против Егора у неё брони не было. Он ударил по самому больному, ничем не защищённому месту.
Плачущую Ксюшу обняла Галя.
– Ну-ну-ну. Тише. Всё наладится.
– Точно наладится! – поддакнул Стас. От объятий он воздержался, но погладил Ксюшу по голове. – Дурак он, плюнь на него. Хочешь, пойду и физиономию ему расквашу?
– Уймись, рыцарь! – шикнула Галя. Во-первых, она считала, что драка лишь усугубит ситуацию. Во-вторых, не забывала, что Егор – этот, как его, ветровик. Одно дело, когда противники дерутся на равных, другое – когда у одного из них магический дар.
– Не надо никому ничего расквашивать, – Ксюша всхлипнула и почти улыбнулась. – Но за предложение спасибо. – Она сделала глубокий, прерывистый вдох. – Я сейчас. – Провела пальцами по нижним векам. – Сейчас, сейчас. – Легонько похлопала себя по щекам. – Сейчас… – И снова разревелась.
Ни Галя, ни Стас не стали больше ничего говорить. Галя снова обняла Ксюшу, и на сей раз Стас присоединился.
…Егор сидел злой, как сто чертей. Под боком у него дрожала Злата, он ласково её успокаивал, но и его потряхивало – от ярости. Ярость была непонятная, многослойная, такая противная, что хоть сам себе грудную клетку раздирай и вырывай оттуда вместе с сердцем.
Что он сделал? Что он сказал? Что вообще произошло?
Всё упиралось в микроскопический кусочек времени – не секунду, а долю секунды после того, как до Егора дошло, что во дворе горят вещи и люди. За это крохотное мгновение в голове пронеслось столько мыслей, что он до сих пор не успел их переварить.
Тогда, ещё не разглядев, кто где, он помнил, что минуту назад Ксюша и Злата стояли в разных концах двора. Если одежда горит на обеих, ему придётся выбирать, кого спасать первой. За Злату Егор готов был отдать свою жизнь. Но вдруг оказалось, что за Ксюшу он готов пожертвовать даже жизнью Златы. Потом он увидел, что Ксюша невредима, справляется без посторонней помощи; и бросился к Злате. А сам чувствовал смутную, но очень гаденькую досаду за предыдущие мысли. И чего ему в голову взбрело? Он разозлился, как будто Ксюша его подвела: у него тут такие странные идеи промелькнули, и всё впустую. Если б Ксюшку потребовалось спасать, получилось бы не так обидно. Выходило, что его мимолётные раздумья бесполезны и напрасны, но они ж, заразы, теперь никуда не денутся! Ему о них не забыть, а надо бы! Пять минут назад всё было замечательно ясно, он собирался звать замуж Злату и лирически грустил из-за предстоящей разлуки с Ксюшей. И вдруг – получите и распишитесь, Егор Михайлович: Ксюша Вам куда нужнее Златы, а Вы и не знали! Отныне как хотите, так и живите с этой информацией! Ну и что, что помолвка с Ксюшей расторгнута, а со Златой – практически состоялась, это Ваши проблемы. Кстати, Ксюша не сильно-то возражала против расставания. А сегодня сама Вас уговаривала официально позвать замуж Злату. Давай, мол, не затягивай, жажду погулять на вашей свадебке. Значит, как жених Вы ей на фиг не сдались, Егор Михайлович. Эту информацию тоже примите к сведенью.
Перематывая в уме короткий послепожарный разговор с Ксюшей, Егор искренне не понимал, как у него язык повернулся такое сказать. Словно говорил не он, а кто-то другой, пока настоящий Егор беспомощно наблюдал со стороны.
Глубоко задумавшись, он упустил момент, когда Злата очувствовалась. Продолжал автоматически наглаживать её, пока она не дёрнула его за рукав.
– Егор.
– А? – Он уставился на неё, будто не сразу вспомнив, кто это.
– Ты сам как?
– Я? Ничего. А ты?
Злата зябко повела плечами.
– Бывало лучше, – она улыбнулась, а Егору подумалось: до чего же эта фраза заезженная и неестественная. – Ты хотел мне что-то сказать перед пожаром.
– Да? – удивился он и тут же вспомнил. – А, да. Но, знаешь, давай позже, когда всё уляжется. Сейчас мы оба взвинченные.
– Ты прав. – Злата обворожительно улыбнулась. – Лучше потом. – И подставила ему губы для поцелуя.
Пришлось целовать. Раньше, целуя Злату, Егор чувствовал восторг, удовольствие, азарт. Сейчас не почувствовал ничего.
Как всё могло измениться настолько сильно и быстро? Опять подползла злость на Ксюшу и свернулась змеёй в груди. Что ж так тошно-то?