Кион посмотрел на него снизу вверх. Его вдруг посетила мысль, что если они с Райниром встанут рядом, то этот темноволосый все равно будет выше Киона. Бард нахмурился, проклиная свой средний рост, а затем усмехнулся.

– Знаешь, у меня ведь нет денег, чтобы вам заплатить.

– Денег? – переспросил Райнир.

– Блестящих монеток, – пояснил Кион.

– Я знать, что такое денег, – нахмурился его собеседник. Кажется, бард задел его своим замечанием, – Про это с тобой говорит Могдар.

– Ну, пусть говорит, – передразнил его Кион и снова попытался встать, но после очередной болевой волны тут же передумал.

Райнир надулся и отошел к своим товарищам. Кион проводил его взглядом, не совсем понимая, стоит ли им доверять или нет. С одной стороны, они перевязали его раны, дали ему лекарства и еду, пока Кион был в полузабытье от голода и усталости. Но с другой – бард о них ничего не знал. И они явно были не выходцами этого королевства. Скорее всего, они южане, судя по их темным волосам, карим глазам, смуглой коже и акценту у Райнира. Но что южане забыли в королевстве, в котором правил Элияр Аделла?

Кион поудобнее сел на лежанке, чувствуя тепло от костра. Бард посмотрел туда, куда ушел Райнир. Темноволосый говорил о чем-то с мужчиной, которого назвал Могдаром. К ним из-за повозки вышла девушка и Кион принялся ее воодушевленно осматривать. Свои темные волосы она заплела в две длинные аккуратные косы, которые свисали до пояса. Девушка носила легкий, подогнанный под ее фигуру кожаный доспех и штаны из тонкой ткани. На поясе у нее были прикреплены два длинных кинжала. Кион отсюда не слышал их разговор, но девушка так активно жестикулировала, что бард понял – она не слишком довольна его компании.

Кион нагло ухмыльнулся и провел руками по рыжим волосам, приглаживая их. Может, она и против того, что ее спутники подобрали барда на дороге, но это ненадолго. Кион очарует ее своими речами и харизмой, так что потом она даже будет скучать по нему, когда каждый из них пойдет своей дорогой.

Южане втроем подошли к отдыхающему у костра Киону и расположились у огня полукругом напротив барда. Райнир в руках держал деревянные глубокие тарелки. Он снял бурлящий котелок с огня, поставил его рядом с собой на землю и принялся разливать суп по тарелкам, передавая их своим товарищам. Могдар принял у него первую и протянул ее Киону.

– Суп, – произнес мужчина глубоким грозным голосом. Рыжий бард только сейчас заметил, что Могдар носил кольчугу под меховой накидкой.

Кион от неожиданности молча подчинился, забирая тарелку. Могдар пошуршал в рядом лежащем мешке, вытащил оттуда деревянные ложки и одну протянул Киону. Бард все так же безропотно взял ее, но есть суп не торопился, хотя от него исходил дразнящий аромат, призывающий наброситься на еду сию же секунду.

Райнир с Могдаром передали ложку и тарелку с супом девушке, которую высокий парень представил как Ханэру. Она не стала никого ждать и тут же принялась за еду. Могдар вытащил из мешка булку хлеба и, разделив его на всех, передал куски остальным. Ханэра вцепилась в свой кусочек хлеба и продолжила активно жевать челюстями. Могдар и Райнир тоже приступили к еде. Кион решил от них не отставать, откусил от хлеба кусок и отправил ложку горячего супа в рот. Вкусно. У этих южан даже пряные травы для супа нашлись и соль. Кион наслаждался трапезой, с каждой ложкой чувствуя, как жизнь снова возвращается к нему. Даже его раны и ссадины, казалось, перестали болеть и успокоились.

– Мы нашли тебя на дороге, – через некоторое время произнес Могдар, – Видок у тебя был, мягко говоря, не очень. Мы перевязали твои раны и напоили лечебным зельем, так что скоро все заживет.

Кион отметил про себя, что крепкий мужчина, которому на вид было около пятидесяти лет, неплохо говорил на языке этого королевства, даже без акцента. Голос его был громкий и командирский и Киону всякий раз инстинктивно хотелось ему подчиниться. Бард заметил еще и то, что южане обращались к Киону сразу на «ты» вместо вежливой формы, но потом Кион вспомнил, что в культуре южных народов просто не было обращения на «вы». Вежливая форма была, но обращения не было. Видимо, они не стали бороться с трудностями языка, на котором говорил Кион и попросту перенесли в него свои привычки.

– Боюсь, вам не повезло, – хмыкнул Кион, – У меня нет денег, чтобы вам заплатить.

– Мы не для денег тебя спасали, – поморщился Могдар.

Райнир ел молча, но то и дело бросал взгляды то на Киона, то на мужчину. Ханэра же продолжала есть так, будто рядом с ней никого не было, она вовсе не участвовала в диалоге и, казалось, даже не его слушала.

Кион задумчиво осмотрел своих собеседников, закинув лодку супа в рот. Если они не ради денег ему помогли, то для чего? Должна же у них быть какая-то причина. Южане были довольно спокойным народом, насколько был наслышан бард, так что продавать Киона в рабство они точно не планировали. Зачастую южане сидят в своем королевстве, но некоторые из них снаряжают караваны и торгуют с соседними землями. Скорее всего, Могдар с двумя своими подопечными не были исключением и явились сюда для того, чтобы продать свои товары. Вот только Кион все никак в толк не мог взять, зачем они ему помогли. У него в мозгу даже не пробежала мысль, что Могдар мог это сделать просто так, без всякой выгоды для себя.

Тем временем лидер каравана (а Кион был уверен, что Могдар являлся их лидером, мужчина так уверенно себя вел) еще раз осмотрел барда и передал пустую тарелку Ханэре. То же самое сделал и Райнир и девушка поспешила куда-то удалиться с тарелками в руках, не дожидаясь, когда Кион ей тоже вручит свою миску.

– Неподалеку отсюда есть деревня, – произнес Могдар своим грозным голосом, – Мы тебя проведем туда, нам все равно по пути. Наверняка там найдется лекарь, он осмотрит твои раны, а мы пойдем дальше.

– И даже плату не попросите? – искренне удивился Кион.

– Наш народ не ваш, – вперед Модгара высказался Райнир и поморщился, – Мы может помогать люди за просто так, а не блестящие монетки.

Последние два слова высокий южанин произнес таким тоном, словно хотел уязвить Киона за его недавнее замечание про деньги, но бард едва ли не расхохотался. Однако один взгляд на Модгара тут же отбил у него охоту это делать. Не удивительно, что он у них лидер, от крепкого мужчины буквально веяло силой.

– Тебе все еще надо отдохнуть, – Могдар подбородком указал на лежанку Киона, – Мы выйдем в дорогу завтра на рассвете.

С этими словами он и Райнир поднялись на ноги и направились к повозке. Кион лег обратно, но продолжил наблюдать за своими внезапными попутчиками. Те кормили и поили лошадей, при этом сами о чем-то переговаривались. Вскоре подошла Ханэра с чистой посудой в руках и среди них раздался ее звонкий смех. Кион думал, что они между собой обсуждали его, но оказалось, что южане говорили о чем-то совсем другом. О чем-то веселом и приятном. Бард вздохнул, повернулся к ним спиной и совсем скоро провалился в сон.

* * *

Утром его разбудил Могдар. Солнце едва только взошло над горизонтом, а эти южане уже были готовы в любую минуту выдвигаться в путь. Лошади уже были накормлены, а караванщики одеты в свои одежды и доспехи. Они снова присели полукругом у костра и стали передавать друг другу тарелки с едой, не забывая и про Киона. Сегодня в меню была самая обычная каша, но бард уплетал ее так, словно ничего доселе вкуснее не ел. После прогулки от ведьмы Кион боялся, что снова окажется голоден, а потому теперь старался запихнуть в себя всю еду, до которой только мог дотянуться. Глядя на него, Могдар довольно хмыкнул.

– Много ешь, – заметил мужчина, – Значит, на поправку идешь.

– Мое тело все еще болит, – пожаловался Кион.

– И будет болеть. Где ты вообще столько ран получил?

– Не понравился одной леди, – бард попытался уйти от ответа, но неожиданно мужчина громко рассмеялся, своим смехом спугнув птиц с соседних деревьев.

– Звучит так, будто у той леди был темперамент Ханэры, – продолжал смеяться Могдар.

Райнир спокойно ел свою порцию каши, а вот сама Ханэра гневно сверкнула глазами на предводителя и даже ткнула его ложкой в бок, правда, из-за кольчуги это не возымело никакого эффекта.

– Я самая спокойная женщина среди нашего народа, – фыркнула Ханэра.

– Если бы так, – снова рассмеялся Могдар и девушка бросила на него такой тяжелый взгляд, что если бы он действительно что-то весил, то наверняка бы раздавил мужчину на месте.

Кион поймал себя на мысли, что наслаждается этим оживленным завтраком. Вчера его новые компаньоны показались ему недружелюбными и холодными, но между собой они взаимодействовали, как настоящая семья. Бард понял, что широко улыбается, как придурок и постарался спрятать улыбку за очередной ложкой каши. Интересно, как там Эльвира? Она единственная, кто искренне переживала за Киона и бард понял, что безумно по ней скучает. Все же стоит послать ей весточку в столицу о том, что он жив. Вряд ли сам Кион сумеет туда вернуться, но хотя бы Эльвира будет знать, что он не пропал и не закончил свою жизнь «на виселице».

Когда с завтраком было покончено, южане собрали все вещи, включая лежанку и навес, которые они выделили для Киона, затем Могдар сел на место возницы и Ханэра ловко запрыгнула рядом с ним, явно не желая сидеть в повозке, пока там находился Кион. Она бросила такой враждебный взгляд на барда, что тому на секунду показалось, будто это Нико глядит на него и Кион даже поежился.

Райнир помог ему влезть внутрь повозки, а после погрузился сам, закрывая за собой дверцу. Внутри повозка оказалась довольно просторной, хотя Кион ожидал, что в ней будет так же мало места, как и в столичных каретах. Повсюду были разбросаны маленькие подушечки, у стены сложена гора одеял, а по центру даже имелась опускающаяся полка, выполняющая роль стола, когда нужно. Помимо этого Кион заметил большой сундук в куче у одеял и Райнир, проследив за его взглядом, пояснил, что там они держат свои товары.

Кион в ответ только кивнул, вслед за высоким южанином опускаясь на мягкие подушки. Значит, бард верно предположил вчера, что они были кочующими торговцами. И эта повозка вовсе не повозка, а фургон или передвижной домик. У стены рядом с сундуком приоткрылось маленькое окошечко и в нем показалась Ханэра.

– Мы выдвигаемся, – произнесла она.

– Од, – ответил ей Райнир на языке их народа и повозка тронулась с места.

Кион ожидал, что их будет трясти при малейших кочках, но повозка ехала так спокойно и практически не покачивалась, что бард даже сумел воздать ей в уме хвалебную рифмованную оду. Кион усмехнулся. Он впервые посвящает свои стихи неодушевленному предмету, не считая луны в лесу. Райнир на него странно посмотрел и бард поспешил его успокоить.

– Вспомнил смешную историю, произошедшую со мной в подобной карете.

– Какую? – поинтересовался южанин. Кион даже заметил, что в глазах у того зажглось любопытство, хотя сам парень оставался таким же спокойным.

Кион почесал мочку уха. У него были истории про кареты, которые он мог бы рассказать Райниру, но стоило ли их рассказывать? По большей части они были практически все неприличными. Бард покопался в памяти и выудил оттуда, на его взгляд, нормальную историю. Правда, ему пришлось опустить некоторые детали, а другие и вовсе заменить на что-то более нейтральное, так как он боялся, что Райниру не понравится подобного рода рассказ. Но когда Кион закончил, Райнир только мягко улыбнулся и сказал, что в их повозке ничего подобного случиться не может, поскольку дверца запирается на защелку и, как следствие, случайно на дорогу никто не вывалится.

Лошадки спокойно тянули повозку за собой. Киону приходилось развлекаться тем, что он рассказывал Райниру разные истории и мифы своего королевства, иначе бард помер бы от скуки. К его удивлению, высокий южанин его слушал с интересом и практически не перебивал и это подстегнуло Киона рассказать еще больше историй и он принялся вспоминать некоторые из них, но перед лицом неожиданно возник образ беловолосой ведьмы.

– Как насчет истории про людоедок? – спросил Кион.

– Это очередная легенда? – поинтересовался Райнир. В его глазах продолжало гореть любопытство и бард понял, что он полностью завладел его вниманием.

– О, нет, – покачал головой Кион, – Людоедки вполне реальны. Они окутывают своих жертв магической нитью, похожей на паутину и через эту нить проводят свои иллюзии. А когда жертва полностью пропадает в них, они съедают ее мозг, получая все воспоминания человека.

К удивлению Киона, Райнир не ужаснулся его истории, а всего лишь снисходительно улыбнулся, поудобнее устроившись на подушках.

– У нашего народа тоже ходить подобная легенда, – произнес южанин, – В ней говорят об огромной пауке с телом женщины. Она крутить своих жертв в паутину и питаться их мозги. Мы звать ее Дрыльса – половина паук, половина женщина.

Кион не выдержал и рассмеялся от названия мифического существа южан. Райнир выглядел удивленным, он не совсем понимал, что так сильно развеселило барда. Вскоре Кион успокоился и, пальцем смахнув слезу с глаз, глубоко вздохнул.

– У нас эти ведьмы выглядят как обычные люди, без тела паука, – сказал бард, – И их паутину видят только их жертвы.

– Вот как, – протянул южанин. Кажется, до него дошло, что сейчас они обсуждали совершенно разные легенды.

Кион, вспомнив название паучихи на языке южан, едва не начал снова хохотать, но сделал вид, что откашлялся в кулак. Он подумал о скучных камнях и булыжниках и это помогло ему успокоиться и не выдать очередной взрыв смеха. Не стоило смеяться над языком другого народа, Кион это отлично понимал. К тому же, он был уверен, что некоторые слова его королевства для южан тоже кажутся смешными или нелепыми. Кион посмотрел на своего собеседника и понял, что помрет от любопытства, если не спросит об этом.

– Кстати, а вам с Могдаром и Ханэрой казались какие-нибудь слова в нашем языке смешными?

Райнир уставился на барда, не совсем понимая, что тот имеет в виду. Когда же до него дошел смысл вопроса, южанин растянулся в беззлобной улыбке.

– У вас много есть смешной слова. Например, «улитка». Для нас она смешно. Или «мороз» – он звучать, как наше слово, который означает поход по нужде.

– Полагаю, тогда не стоит говорить о нашем словосочетании «мороз по коже», – усмехнулся Кион.

Райнир так громко рассмеялся, что позади него даже приоткрылось окошечко, в котором показалась Ханэра. Девушка осмотрела двух мужчин, сидящих в повозке на подушках, чуть дольше задержала хмурый взгляд на Кионе, а затем закрыла окошко. Райнир все это время хохотал и что-то говорил на своем языке. Он даже не заметил, что Ханэра заглядывала к ним, чтобы убедиться, что у них все нормально.

– У вас и правда такой выражение? – спросил Райнир, когда успокоился после бурного приступа смеха.

– Да, – кивнул Кион, – Оно означает, что человек чего-то сильно испугался.

– И пустил мороз по коже, – снова засмеялся Райнир.

На этот раз Кион не выдержал и засмеялся вместе с ним. Кто бы мог подумать, что безобидное и уже устоявшееся в народе словосочетание для южан покажется таким нелепым и смешным? Райнир привел еще несколько слов в пример, которые на слух кажутся южанам странными. Но когда он заговорил о хлебе, Кион вопросительно вскинул брови.

– А с хлебом что не так? – поинтересовался бард.

– Само слово не звучать смешно, – пояснил Райнир, – Просто оно похож на наш, который означать брак у животных.

Южанин покраснел до кончиков ушей и дальше вдаваться в подробности не стал. Впрочем, Кион его прекрасно понял и усмехнулся. Этому народу столько слов кажутся смешными или нелепыми, а Кион еще смеялся над их «дрыльсой», не подозревая, что язык его королевства для южан звучит куда смешнее, чем их для него.

Они провели в пути примерно полдня, когда повозка остановилась. Кион чувствовал себя уже чуть лучше, чем когда бежал от ведьмы, но некоторые особо болезненные раны все еще давали о себе знать.

Райнир открыл дверцу и выскочил на улицу, Кион последовал за ним, радуясь представленной возможности постоять в полный рост. Перед ними выросла самая обычная деревушка, каких в королевстве было не мало. Кое где стояли покосившиеся деревянные домики, но в целом жилища местных жителей выглядели вполне прилично. В загонах стоял скот, по дороге важно шагали гуси, а чуть дальше в стороне от деревни Кион заметил поле с посевами и речку.

Могдар похлопал лошадку по спине и, сделав Киону знак следовать за ним, направился в сторону деревни. Райнир и Ханэра остались позади. Жители, заметив приближение двух вооруженных мужчин, настороженно провожали их взглядами, бросая все свои дела. Кион им широко улыбнулся, но его беззаботная улыбка только усугубила положение и усилило подозрение людей. Хотя сам бард считал, что во всем виноват хмурый вид его спутника в меховой накидке.

Навстречу им вышел старик, сопровождаемый двумя мужчинами, один из которых был крепкого телосложения и носил фартук. Кион смекнул, что наверняка это кузнец, но бард отчего-то был уверен – случись им ввязаться в драку, Кион и Могдар легко раскидают здешних «воинов».

Лидер каравана остановился в нескольких шагах от старика, который был местным старостой. Кион тоже не сделал шагу дальше, оценивая жителей. Ни один из них явно не умел фехтовать. Быть может, именно поэтому они так настороженно наблюдали за чужаками в своей деревне – жители сами понимали, что справиться с ними они не смогут.

– Нам нужен лекарь, – провозгласил Могдар своим громким голосом, – За его услуги мы заплатим.

Казалось, его слова немного подействовали на деревенских и толпа слегка расслабилась. Староста внимательно осмотрел незнакомцев и сложил руки за спиной.

– Нет у нас лекарей, – наконец произнес он.

– Нет? – искренне удивился Могдар, – Еще месяц назад он у вас был. Мы торговали с вашей деревней, если помните. Правда, тогда не я приходил, а Ханэра.

– А-а, вы с караваном Ханэры, – протянул староста.

Знакомое имя возымело эффект и жители вернулись к своим делам, как ни в чем не бывало. Могдар не стал поправлять старосту, что именно он является лидером каравана. Кион предположил, что торговать сюда приходит именно бойкая девчушка – грозный вид Могдара попросту распугает покупателей, а Райнир едва ли мог пары слов нормально связать на здешнем языке.

– Наш лекарь слег с лихорадкой неделю назад, – пояснил староста, – Только вчера отправили его душу в загробный мир. Он не успел никого из наших обучить своим премудростям, так что мы сами остались без его чудодейственных трав.

– Он ведь был так молод, – прошептал пораженный Могдар.

Кион прикусил губу. По плану караванщиков бард должен был остаться в деревне на попечение лекаря, а сами они продолжили бы свой путь уже без него. Но без местного целителя Киону не имело смысла оставаться в деревне. Но что ему теперь делать? Спросить дорогу до города и идти туда, как изначально и планировал бард или напроситься в попутчики каравану?

– Сожалею о вашей потере, – через минуту раздумий произнес Могдар, развернулся и пошел обратно к месту, где они оставили повозку перед деревней.

Кион, поколебавшись секунду, последовал за ним. Бард был уверен, что у повозки южане попрощаются с ним и продолжат свой путь. Впрочем, он не мог их остановить от этого решения и уже в уме прикидывал, как бы ему добраться до ближайшего города, который может оказаться довольно далеко. А ведь Киону нужно еще где-то набрать припасов в дорогу. Может, снова выкрасть еду на поле? Или под покровом ночи пошарить в домах?

За размышлениями они с Могдаром вернулись к повозке. Райнир и Ханэра времени даром не теряли и уже успели напоить лошадей, а сами сейчас сидели на пороге своего передвижного дома. Точнее, на пороге сидела только Ханэра и чистила яблоко, Райнир стоял рядом с ней, прислонившись плечом к повозке. Они о чем-то говорили на своем языке, но когда Могдар и Кион приблизились к ним, оба удивленно посмотрели на барда, а Ханэра потом и вовсе нахмурилась.

– Что он делает рядом с тобой? – недовольно спросила девушка у Могдара. Она уставилась на Киона немигающим взглядом и даже перестала чистить яблоко.

– В деревне больше нет лекаря, он сгинул, – пояснил Могдар.

Ханэра опустила глаза и что-то пораженно прошептала под нос. Видимо, она тоже удивилась тому, что молодой целитель скончался от болезни. Райнир оторвался от стены и посмотрел на предводителя, а затем перевел взгляд на барда.

– Но если нет лекарь, тогда что? – спросил он, – Кто лечить его раны?

– Пф, бывало и хуже, – намеренно безразлично фыркнул Кион. Его тело с ним не согласилось и в который раз заныло от синяков и ссадин, но теперь это не так сильно беспокоило Киона.

– Отлично, тогда ты можешь идти куда захочешь, – издевательски произнесла девушка и язвительно улыбнулась.

– Ханэра, – строго произнес Могдар и девушка, насупившись, вернулась к своему яблоку, а мужчина повернулся к Киону, – Если хочешь, можешь остаться с нами, пока раны полностью не заживут. Никто не будет против твоей компании.

– Кроме один человек, – улыбнулся Райнир и глазами указал на Ханэру. Девушка это заметила и в свою очередь послала ему просто убийственный взгляд, но Райнир только добродушно рассмеялся.

Кион задумался. Предложение Могдара звучало заманчиво. По крайней мере, всяко лучше путешествовать с ними, чем в одиночку бродить по полям и лесам на грани голодного обморока. Но бард все ждал, когда же южане потребуют с него плату за то, что те подобрали его на обочине и перевязали его раны. Кион не верил, что они могли это сделать только по доброте душевной. Впрочем, у него все равно не было денег – последние свои монеты Кион потерял у тайника Нико.

– Тебе все равно некуда деваться, – заметил его замешательство Могдар и ободряюще похлопал по плечу, – Сможешь покинуть нас в любой момент, как надумаешь уйти.

– Тогда почему бы и нет, – пожал плечами Кион и Могдар улыбнулся.

Мужчина запрыгнул на место возницы и Ханэра привычно заняла скамейку рядом с ним, на ходу откусывая кусок от очищенного яблока. Райнир забрался внутрь фургона и Кион последовал за ним, закрывая за собой дверцу на засов.

– Трогаем! – раздался с улицы громкий голос Могдара и повозку качнуло.

Кион до сих пор пребывал в смешанных чувствах. С одной стороны, караванщики не сделали ему ничего такого, в чем можно было их подозревать и сомневаться в чистоте их помыслов. Но с другой – Кион не привык, чтобы люди относились к нему без всякого умысла, обязательно кому-то было что-то от него нужно. Его тело или его деньги. Мозги и воспоминания. Каждый искал в барде свою выгоду и сейчас Кион терялся в догадках, какую же выгоду преследуют южане. Он никак не мог в полной мере осознать то, что караванщики попросту помогают попавшему в беду человеку. И делают это бескорыстно.

Фургон двигался ровно по покрытой ямами дороге и бард в сотый раз удивился, как это ему удается и что за невиданные технологии применили южане. Райнир дремал в углу на подушках, спиной он оперся на кучу одеял. Выглядело все это так уютно, что Кион ему даже позавидовал, хотя сам сидел на таких же подушках. Несколько раз окошко приоткрывалось и внутрь заглядывала Ханэра, но тут же закрывала створку обратно. Интересно, чем ее так бесит Кион? Бард принялся в уме сочинять стихи, чтобы потом прочесть их девушке и растопить ее сердце, но недавний разговор с Райниром внезапно всплыл в памяти и Кион поймал себя на мысли, что он стал использовать в рифме улиток, хлеб и мороз, бегущий по коже. Вряд ли Ханэра придет в восторг от такого произведения, хотя Киону оно теперь показалось смешным, после того разговора с Райниром о разнице в их языках.

Они остановились только под вечер. Могдар и Ханэра принялись разводить костер и вытаскивать лежанки с фургона, расстилая их вокруг огня. Райнир с Кионом позаботились о лошадях, хотя в основном все делал южанин. Они вскоре присоединились к остальным, где над костром что-то аппетитно булькало в котелке. Еще немного и их ужин будет готов.

– Я не понимаю, – подал голос Кион и почесал подбородок, – Зачем устраиваться на ночь практически на голой земле, если у вас есть фургон.

Ханэра бросила на него странный взгляд, но ничего не ответила.

– В фургоне мы все не поместимся, – вместо нее пояснил Могдар, – К тому же, пока стоит лето, ночевка на земле не представляет никаких неудобств.

Кион мог бы с ним поспорить. За эти несколько дней, что он скитался, когда покинул город, ему так осточертело спать на земле, что барда так и манили к себе мягкие подушки внутри повозки. Но Могдар был прав – вчетвером они в фургоне и правда не поместятся. Даже втроем не смогли бы, но теперь с ними Кион и кому-то из них в любом случае пришлось бы спать на улице.

– Нам не особо было нужно твое имя, ведь мы думали, что оставим тебя в той деревне, – неожиданно произнес Могдар, – Но теперь, когда ты путешествуешь с нами, было бы неплохо обращаться к тебе по имени, а не «Эй, ты».

– Можно и «Эй ты», – ответил Кион. На губах его заиграла легкая улыбка, показывая, что это всего лишь шутка, но Ханэра не спустила этого просто так.

– Тогда мы будем звать тебя Лахма, – девушка язвительно усмехнулась и бард понял, что его новое прозвище не означает ничего хорошего.

– Ханэра, – строго взглянул на нее Райнир, но девушка только презрительно хмыкнула и отвернулась.

Могдар снял с огня котелок и южане принялись передавать друг другу тарелки и ложки, как в прошлый раз. Про Киона они тоже не забыли и бард сейчас сидел довольный у горячего костра с миской вкусного супа в руках. Пожалуй, несколько ночей под открытым небом он еще потерпит. Зато не останется голодным.

– Так как нам к тебе обращаться? – снова спросил Могдар и отправил ложку с супом в рот.

– Кион, – неожиданно для себя бард представился своим настоящим именем. Он едва не выругался из-за этой оплошности, но поспешил забить рот супом. Обычно бард представлялся вымышленным именем или не представлялся вообще никак, как тогда, когда снимал комнату у Марты. Эльвира едва ли единственная, кто знала его настоящее имя. Эту привычку бард развил в себе давно, когда еще даже не ухлестывал за богатенькими аристократками.

– И что сподвигло тебя, Кион, выйти на дорогу без припасов? – продолжил интересоваться Могдар. Райнир и Ханэра никак не участвовали в разговоре, но явно внимательно слушали его, – Когда мы тебя нашли на обочине, вид у тебя был жалкий. Ни еды, ни воды, ни сумок. Только порванный плащ и раны по всему телу.

– На тебя напасть? – спросил Райнир.

Кион хотел было замахать руками и сказать, что не надо на него нападать, он сам все расскажет, но бард вовремя вспомнил, что высокий молодой южанин говорил с акцентом и сейчас он спрашивал, не напал ли кто тогда на Киона. Рыжий бард задумался. Он не соврет, если скажет, что на него и правда напали, но стоило ли южанам рассказывать о людоедке? Райнир в прошлый раз решил, что это миф и даже рассказал похожую историю своего народа.

– Да, на меня напали, – наконец произнес Кион, доедая свой ужин, – Какие-то разбойники. Тогда темно было, так что я не очень хорошо все помню.

Ханэра снова презрительно фыркнула, не отвлекаясь от еды. Райнир задумчиво жевал хлеб, а Могдар уставился в костер. Затем лидер каравана посмотрел на Киона.

– Они и на нас пытались напасть, – неожиданно сказал он, – Как раз перед тем, как мы тебя нашли.

У Киона отвисла челюсть. Разбойников он придумал, чтобы не упоминать ведьму и всю историю с ее сделкой, но оказывается, в округе и правда промышляла банда охотников до чужого добра. Киону несказанно повезло не наткнуться на них, иначе сейчас он бы наверняка валялся бы в какой-нибудь канаве и кормил червей или воронов.

– Мы от них отбились, но боюсь, они не последние, кто захочет напасть на наш караван, – добавил Могдар. Он сидел с пустой тарелкой в руках и поглядывал в огонь.

– Почему это? – спросил Кион.

– Эти придурки думают, что мы возим запрещенные товары, – в который раз фыркнула Ханэра.

Кион удивленно уставился на нее, но дальше свою мысль девушка не стала пояснять. Они что, контрабандисты? Учитывая нрав здешнего короля, он вполне мог запретить множество товаров, даже самых безобидных. Например, какие-нибудь шелка. И получать эту ткань только с одного источника – от другого соседнего королевства. Тогда южанам ничего не останется, кроме незаконного ввоза или вовсе отказаться от подобных товаров.

– Лунный лотос, – прервал затянувшееся молчание Райнир.

Другие караванщики практически никак не отреагировали на его слова, только нахмурились. Кион уже слышал подобное название в столице. Это редкий цветок, который, по слухам, растет где-то на болотах. Цветет он только в полнолуние и если собрать его лепестки в этот момент, то потом из них можно приготовить мощную настойку, которая сразит получше бочонка алкоголя, выпитого за раз, но при этом не оставит после себя похмелья. Наоборот, тот, кто выпьет настойку из лунного лотоса, на следующий день будет чувствовать себя довольно энергичным. Да и под действием лотоса тоже – лепестки давали сильное наркотическое опьянение, но при этом не вызывали никаких побочных эффектов.

Лунный лотос был довольно редким растением и в столице аристократы готовы были платить за его лепестки целые состояния, хотя лучше было не придавать этому огласку. Настойку из лотоса запрещалось принимать в открытую, хотя раньше ее использовали только в лечебных целях – лекари прописывали умеренное количество настойки в качестве лечения депрессии у знатных господ. Но после того, как обнаружились любопытные эффекты этого цветка, да еще не дающие при этом на следующее утро похмелья, король запретил в открытую употреблять настойку, объясняя это тем, что ему не нужен город, полный пьяных и одурманенных людей. Про употребление за закрытыми дверями Элияр Аделла ничего не говорил. Поэтому аристократы принялись втихую выкупать настойку сначала у столичных лекарей, а затем, когда запасы их быстро опустели, начали нанимать людей на поиски лотоса.

Одна из знатных леди, за которой однажды ухаживал Кион, пока жил в столице, даже как-то предложила ему попробовать эту настойку, но тогда бард отказался по каким-то причинам, которых уже сам не помнил. Но потом, глядя на то, как весело хохотала та дама по любому поводу и без после того, как выпила небольшой пузырек настойки из лотоса, Кион успел не один раз пожалеть, что не принял ее предложения.

Кион передал свою пустую миску Райниру и тот, собрав остальные, отдалился к реке, у которой караван устроил сегодня привал. Пока высокий южанин занимался мытьем посуды, Ханэра достала из мешка яблоко и принялась его чистить, а Могдар продолжил смотреть в огонь, сцепив руки в замок. Бард поерзал на месте, но потом все же не выдержал и решил задать своим спутникам мучивший его вопрос.