Почему-то Еве стало стыдно говорить о том, что она не могла есть, как нормальные люди. Вместо вкуса аппетитной еды во рту постоянно стоял отвратительный гнилой привкус, даже если девушка пробовала съесть что-то только-только приготовленное. И дело было не в ингредиентах, она перепробовала много чего еще до того, как попасть в больницу с истощением и голодным обмороком. Результат всегда был один – создавалось впечатление, что Ева жевала плесень или гниль вместо нормальной еды. Доктор с хвостиком, который ее долго обследовал еще в той больнице, пришел к выводу, что виной всему редкая болезнь, передающаяся по наследству. Причем, эта болезнь может проявиться через несколько поколений, так что не обязательно родители Евы страдали от такого же недуга. Или родители ее родителей и так далее. К сожалению, магией эту болезнь было не излечить, вот и пришлось подключать Еву к трубкам с питательными веществами, но, казалось, девушка с каждым днем все больше и больше высыхала, пока однажды не превратилась в кожу да кости. Вспоминая свое состояние, Ева содрогнулась. Ей не очень хотелось возвращаться в то свое слабое тело, тем более после того, как она получила свободу в новом теле от тошноты и вечной усталости, хотя оставаться в теле Рената она тоже не собиралась, но уже из-за своих моральных принципов. Она оказалась в нем случайно и будет только справедливо вернуть Рената назад, а самой отправиться дальше продолжать борьбу с тошнотой и слабостью. Своему собеседнику Ева просто объяснила, что не могла есть из-за болезни.

В этот момент, словно бы насмехаясь над ней, в палату вошла медсестра, в руках которой был поднос с едой. Ничего изысканного, обычная каша и сок, судя по цвету, апельсиновый. Но Ева вздрогнула при виде тарелки. Медсестра, не замечая этого, улыбнулась своему пациенту, поставила поднос на стол и, уведомив о том, что она вернется через двадцать минут, чтобы забрать поднос, покинула палату, закрыв за собой дверь. Медсестра была довольно вежливой, ни один из ее жестов даже не намекнул на враждебность с ее стороны, но Еве она сейчас казалась настоящим демоном, который пришел ее пытать. Ренат отметил, что здесь так заведено – пациентам, которые могут сами держать ложку или вилку, просто приносят еду в палату, а затем через некоторое время забирают поднос с пустой тарелкой. Ева с отчаянием откинулась на подушку, ей до ужаса не хотелось даже пробовать еду, хотя запах, исходящий от подноса, аппетитно дразнил ноздри.

– Может, раньше ты и не могла есть, но сейчас-то ты в моем теле, а у меня проблем с поглощением пищи не было, – заметив ее реакцию, произнес Ренат. Ева глянула на него одним желтым глазом, затем нехотя поднялась и села в кровати. Из-за многочисленных бинтов на ноге двигать конечностью было не слишком удобно, но девушка все же смогла придвинуться на койке к столу, где стоял поднос и даже зачерпнула ложкой немного каши, с любопытством рассматривая ее. Ева помедлила, прежде чем кончиком языка попробовать немного еды. Каша на вкус казалась вполне нормальной и девушка, хоть и с опаской, но все же отправила небольшую порцию себе в рот и принялась жевать. Ее моментально накрыла привычная волна тошноты, хотя еда была съедобной на вкус. Ева приложила ладонь ко рту, но жевать не перестала. Она с трудом проглотила эту крохотную порцию каши, а затем снова упала в кровати.

– Все, наелась, – выдохнула она, не желая больше ничего иметь с едой. Ренат вздохнул и покачал головой.

– Слушай, это ведь мое тело, – еще раз напомнил он ей, – А значит, и поесть ты можешь спокойно.

Ева ничего не ответила, но послушно села обратно в кровати. Она одарила своего собеседника просто опаляющим взглядом, снова взялась за ложку и принялась потихоньку поглощать еду. На вкус она была очень даже неплохой, без гнилья или плесени, но Еву с каждым проглоченным кусочком продолжала накрывать волна тошноты и казалось, что вот-вот и еда на вкус станет просто отвратительной. Еве хотелось бросить все и завалиться в койку. Ренат подбодрил ее, сказав, что это просто ее прошлая привычная реакция и даже сумел указать на то, что еда на вкус была вполне съедобной, а значит, тошнота была явно мнимой. Ева с ним согласилась и через силу и привычную тошноту смогла таки съесть половину тарелки, запив ее половиной стакана сока. Дальше эту битву Ева продолжать не смогла. Она просто легла обратно в койку и свернулась калачиком. Когда вернулась медсестра, она очень удивилась тому, что каша осталась недоеденной, ведь раньше этот пациент никогда не терял аппетита. Ренат с помощью Евы объяснил, что сегодня он не слишком голоден и медсестра, забрав поднос, вышла из комнаты.

– Боюсь, этим мы только показали тому доктору, что в моем теле и правда сидит чужая душа, – вздохнул парень и присел на край койки.

– Он и без того в этом уверен, – фыркнула Ева. Ее все никак не покидало ощущение отвращения после еды, но плюсом было то, что каша оказалась вкусной и питательной. Видимо, Ренат был прав, когда предположил, что это просто ее привычные реакции на еду. Теперь Еве только осталось заново привыкнуть к тому, что пища вполне съедобная и не гнилая на вкус. Ева удрученно вздохнула – когда она вернется в свое тело, придется снова возвращаться к отвратительной еде и трубкам. Она перевела взгляд на своего нового знакомого, который снова стоял у окна, о чем-то задумавшись. Интересно, о чем он думает? Опять просчитывает в уме возможности вернуться в свое тело?

Нога под повязками зачесалась и Ева пальцами провела по бинтам, стараясь хоть немного снизить зуд. Это не сильно ей помогло и девушка нахмурилась. Бинты в несколько слоев опоясывали ее ногу, образуя этакий сапог с дырявыми пальцами, из-за которого двигать ногой было не очень удобно. Ева яростнее заскребла ногтями по поверхности бинтов и на этот звук обернулся Ренат.

– Оно все чешется, – пожаловалась девушка.

– Почеши кожу у края бинта, мне помогало, – посоветовал парень и присел рядом на койку. Ева сделала, как он говорил и почувствовала, что зуд немного отступил.

– Слушай, Ренат, – начала она, но собеседник перебил ее.

– Зови меня Рен, так короче будет. К тому же, другие люди постоянно так сокращают мое имя, так что так даже привычнее для меня.

– Ладно. А как ты получил травму?

– По глупости, – усмехнулся Рен. Ева из его ответов доктору успела понять только то, что он неудачно оступился на лестнице, но как именно это получилось, Рен не рассказывал. Ева попросила рассказать об этом инциденте подробнее и ее собеседник только вздохнул, а затем все же сдался под ее требовательным взглядом и выложил все, что случилось с ним в тот неудачный день на лестнице. Рен пояснил, что есть в Академии одна особо крутая лестница, ей мало кто пользуется, поскольку ведет она к кабинету Директора. В тот день кто-то попросил Рена отнести несколько документов в кабинет и на обратном пути парень неловко оступился на крутых ступенях и шикарно улетел вниз, как он сам выразился. В процессе он умудрился удариться головой, как оказалось, не сильно, а помимо этого еще и сломал ногу, которую довольно быстро восстановили в больнице. Осталось только дождаться, когда можно будет снимать бинты, после чего Рен вернется в Академию.

– Или ты вернешься, если мы не найдем способ попасть в свои тела, – закончил он, – У нас дома в поместье есть несколько редких книг по магии. Можем покопаться в них, пока будем там находиться.

– Думаешь, нас отпустят домой? – спросила Ева.

– Вчера доктор сообщил мне, что мне можно вернуться домой, пока не снимутся бинты. Как говорится, дома и стены лечат.

«А утром в его теле проснулась я и неизвестно еще, отпустят ли нас теперь домой», – мрачно подумала Ева, но вслух не стала это произносить, заметив, как у Рена глаза зажглись от одного только упоминания о доме. Девушка поинтересовалась, чем занимается его семья и Рен наградил ее таким взглядом, буквально вопрошающим, из какой глуши она выползла. В эту же секунду Еву осенило. Левински – одна из важных аристократических семей в королевстве, а Антон Левински, получается, отец Рена, так и вовсе правая рука короля. Когда Рен отвечал на вопросы доктора о себе и назвал свою фамилию, Ева тогда не обратила на нее должного внимания, в тот момент она как кукла чревовещателя проговаривала все, что говорил Рен. Сейчас же, когда волнение немного поутихло, она вспомнила, что слышала об этой семье, а точнее, об отце Рена, Антоне. В народе ходила молва, что он очень строгий и ответственный. Несмотря на то, что Антон Левински был магом первой группы, своей стихией он овладел настолько, что мог легко дать фору любому магу второй группы. Именно благодаря своим умениям он и попал в королевскую службу, а затем и вовсе стал правой рукой короля. Ева слышала, что водной магией никто не владел так, как пользовался ею Антон Левински. Говорили даже, что он в одиночку вполне был способен создать настолько огромную и мощную волну, которая с легкостью смела бы все королевство. Скорее всего, это было просто преувеличение, но нельзя было отрицать того, что отец Рена был очень могущественным магом. Девушка задумчиво перевела взгляд на своего нового знакомого.

– Ты тоже маг? – спросила она.

– Нет, – в голосе Рена послышались едва уловимые нотки грусти, – У нас в семье только отец предрасположен к магии. Хотя мой младший брат, возможно, пробудится к магическому дару, но сейчас рано об этом говорить, ему всего четыре года.

– А хотел бы им стать?

На этот вопрос Евы Рен ответил не сразу. Он поколебался немного и потер шею, прежде чем продолжить.

– Не знаю даже. Мне хотелось бы пойти по стопам отца, но вряд ли природа одарила меня магией. Зато я делаю свои техно.

– Свои что?

– Техно-устройства.

Рен объяснил, что люди, не обремененные магическим даром, все же могут им пользоваться, но только через специальные устройства, которые называются техно-устройства или просто техно. Внутри таких штук находится резервуар для накопления магии и любой не-маг может с помощью техно выпустить накопленную в нем магию. В резервуар можно поместить за раз только один тип магии и наполняют такие устройства сами маги. В столице даже есть несколько специальных мест, куда можно отнести опустевшее техно-устройство магам, где за плату они заново наполняют резервуар нужной магией. Такие места не имеют официального названия, но в народе их прозвали Техно-домами, а магов, которые этим занимаются, техно-магами. На вопрос Евы, могут ли такими устройствами пользоваться сами маги, Рен ответил положительно, но добавил, что магам лучше использовать свой дар, нежели техно, поскольку запаса магии в человеке в разы больше, чем в резервуарах в подобных устройствах. Главное, чтобы у мага постоянно был при себе артефакт.

– Какой артефакт? – не поняла Ева.

– С помощью которого они фокусируют свою магию, – пояснил Рен и задумчиво посмотрел на свое тело, попутно подумав, что это ощущается довольно странно, когда видишь свое лицо со стороны и не в зеркале, – Что ты вообще знаешь о магии?

– Не очень много, – призналась Ева, – Я долго лежала в больнице, так что подробностей я не знаю.

– Ну хорошо, я начну с начала.

Как рассказал Рен, человеку мало иметь магический дар. Для полноценного использования магии ему также необходим артефакт с фокусирующим кристаллом внутри. Артефактом может служить любой предмет, а размер кристалла значения не имеет, главное, чтобы он был. Поэтому многие маги предпочитают в качестве артефактов украшения – кольца, браслеты, серьги и так далее. Ева поинтересовалась, для чего вообще нужны эти артефакты. Неужели маги не в состоянии проводить свою энергию, переводя ее в заклинания? На что Рен ответил, что магия имеет неприятное свойство моментально распадаться на воздухе, поэтому без кристаллов даже у самых могущественных магов получится пшик в лучшем случае. Ева ничего о таком не слышала, пока была в больнице. Она думала, что люди могут свободно использовать свой дар, а теперь оказывается, что нужны какие-то кристаллы.

– Подожди, а как тогда те сосуды в техно-устройствах удерживают магию? – спросила девушка.

– Они переплавлены из фокусирующих кристаллов, – ответил Рен, – Вообще, людям давно было известно о магии, еще в стародавние времена, но пользоваться ею они не могли. Но затем, менее ста лет назад люди наткнулись на кристаллы и с помощью них изобрели все эти штуковины. А если точнее, то люди совершили настоящий прорыв в технологическом плане, благодаря которому мы теперь не просто можем пользоваться магией, но и, например, ездим на каретах без лошадей.

Рен с Евой еще некоторое время обсуждали все нынешние удобства, которые давал им технологический прогресс. Например, та же Академия держалась на огромном движителе, представляющим собой техно-устройство с огромным резервуаром внутри, который питается силой Директора. Вот почему это главенствующее место в Академии не может занять абы кто или получить его с помощью кумовства. Рен даже похвастался, что его отцу однажды предлагали эту должность, но король быстро прибрал к рукам такого сильного мага и Академии пришлось искать другого человека на должность Директора. Как показала практика, нынешний Директор довольно силен в магическом плане, хотя внешне по нему это не скажешь.

– Почему? – поинтересовалась Ева.

– Понимаешь, он выглядит таким мягким человеком, да и по характеру тоже довольно неконфликтный, а мне всегда представлялось, что Директором должен быть властный и жесткий человек, – ответил Рен, – К тому же, мы его почти не видим, он постоянно сидит в своем кабинете. Он назначил одну студентку быть его помощницей, но я думаю, он сделал это для того, чтобы помочь ей выпуститься. Эта девушка уже несколько лет не может закончить Академию, настолько у нее все плохо с магией. А отчислить ее не представляется возможным – говорят, она дочь какого-то влиятельного маркиза с севера, так что Директор ничего не может поделать с этой неуспевающей по дисциплинам ученицей. Я думаю, он сам преподает ей уроки, чтобы помочь, наконец, выпуститься из Академии.

Далее их тема разговора больше сместилась к тому, чем занимался Рен. Он рассказал, что пытается изобрести такое техно-устройство, которое не нужно будет постоянно наполнять у магов. По задумке Рена, это техно должно постоянно вкачивать в себя остатки магии в воздухе, таким образом постепенно заполняя свой резервуар. В итоге должно получиться что-то вроде бесконечного резервуара. На словах звучало интересно и просто, но на деле у Рена ни разу не получилось захватить частицы магии в воздухе, она довольно быстро растворялась. Парень упомянул, что в этом деле ему постоянно помогал его лучший друг Август, который был магом, так что с проверкой таких своих изобретений у Рена не было проблем. Проблемы были только с их реализацией.

– Я уже столько всего перепробовал, – вздохнул он, – Но ничего не выходит, магия слишком быстро распадается на воздухе. Теперь я понимаю, почему люди еще не изобрели вечный резервуар и вынуждены постоянно подпитывать его у техно-магов.

Рен взъерошил свои призрачные волосы и уставился куда-то в одну точку, практически не моргая. Ева только сейчас отметила, что Рена отлично видно и сквозь него ничего не просвечивает, хотя он представляет собой душу, вышедшую из тела. Девушка заметила тонкую паутинку на груди и решила, что все это из-за нити, связывающей тело и душу Рена.

– Интересно, как там Август? – тихо поинтересовался Рен куда-то в пустоту, – Ему, наверное, скучно одному без меня.

– Разве в Академии не полно студентов? – спросила Ева и пожала плечами, – Я думаю, он найдет, чем заняться и с кем поговорить, пока ты не вернешься.

– Все не так просто, – грустно усмехнулся ее собеседник, – Августа вся Академия боится, никто из студентов не хочет иметь с ним ничего общего.

Ева округлила глаза от удивления. Дебошир? В Академии? Да еще и Рен считает его своим лучшим другом? Вот этот парень, что сидит сейчас рядом на койке и который минуту назад с огоньком в глазах взахлеб рассказывал, как он пытается изобрести что-то новое? Как бы Ева не пыталась, но никак не могла представить Рена в качестве хулигана, только этаким ботаником ну или, на худой конец, обычным студентом, которому нравится учиться. А теперь оказывается, что его лучший друг – это возмутитель спокойствия. Быть может, этот Август просто принуждает Рена проводить с ним время? Хотя, судя по словам самого Рена, все было совсем не так. Может тогда этот Август обманом и хитростью привязал к себе Рена и тот наивно полагает, что они друзья? Звучало вполне правдоподобно и Ева хотела уже было открыть Рену глаза на действительность, как он начал без особых подробностей рассказывать о своем друге и о ситуации, из-за которой его теперь недолюбливает и откровенно побаивается вся Академия.

По словам Рена, где-то год назад проходило стандартное для Академии Летнее задание, заключающееся в том, что студентам выдавали некую задачу и место действия и они должны были ее выполнить вдали от стен Академии, а заодно показать и проявить себя. Обычно в Академии все студенты при поступлении распределяются на пары до самого конца, пока не выпустятся. Но в тот год Августу не хватило пары и его напарником временно стал один из преподавателей. Они отправились на задание, а когда вернулись, то преподаватель, весь в крови и пыли, обвинил Августа в неосторожных действиях, из-за которых они оба едва не погибли. Преподаватель был весьма уважаем в Академии, так что его словам все моментально поверили, а Августу даже не дали шанса, чтобы объясниться. По идее, его должны были сразу выгнать из Академии с позором, что темным пятном легло бы на всю его дальнейшую жизнь, но за Августа вступился Директор, предложив тому что-то вроде испытательного срока, в результате которого Августа понизили на год и теперь ему придется проучиться еще лишних двенадцать месяцев. Если же какой инцидент повторится из-за него, его моментально исключат. Как пояснил Рен, Август не мог этого допустить и всеми силами старался показать, что он прилежный ученик.

Поначалу Рен тоже, как и вся Академия, боялся Августа, который мог, по словам преподавателя, легко переступить через человека и бросить его на смерть, лишь бы дойти до намеченной цели, но однажды Рен нечаянно подслушал разговор этого преподавателя с Августом, из которого выходило, что виноват был вовсе не студент, а преподаватель и, пользуясь своим положением и репутацией, он просто очернил Августа перед всеми, спасая свою шкуру, иначе с позором выгнали бы из Академии уже его. Когда Рен, набравшись храбрости, через несколько дней после подслушанного разговора подошел к Августу и сказал, что он все знает и может ему помочь, Август запретил Рену что-либо делать, страшась не только своего исключения, но и исключения Рена, которому в этом случае придется даже хуже, чем Августу, вплоть до того, что его семья могла бы отказаться от сына, позорно выгнанного из Академии. У Августа не было семьи, но исключение из Академии затронуло бы его тем, что никто не стал бы иметь с ним дела, даже работу себе Август найти не смог бы в этом случае. Потому он и молчал о настоящем происшествии на Летнем задании. И по той же причине попросил молчать Рена. В результате совместное умалчивание их сблизило, Рен понял, что Август, вообще-то, неплохой человек и даже вполне дружелюбный, а вскоре они и вовсе стали лучшими друзьями, с которыми никто из студентов не хотел иметь ничего общего, но Августу и Рено было, в принципе, на это плевать. Для них, а точнее, Августа, теперь главное было только выпуститься без проблем из Академии. Жаль, конечно, что того преподавателя они никак не накажут. И кто знает, скольких таких студентов он уже погубил в глазах общественности. Но ни Рен, ни Август ничего не могли с этим поделать, а потому они просто с горечью проглотили этот инцидент и старались двигаться дальше.

– И вы так просто все оставите? – возмутилась Ева, – Да этого преподавателя надо на кол посадить!

– Поверь, пока его лучше вообще не трогать, – отозвался Рен, – Тем более, что на кону стоит и так пошатанная репутация Августа. А если мы все расскажем и нам никто не поверит, что вполне вероятно, то жизнь Августа вообще уничтожится, ему придется покинуть королевство, так как никто не захочет иметь с ним дел. И быть может, в соседних королевствах тоже.

Ева ничего не ответила, но почувствовала горячую волну гнева, вздымающуюся в груди. Почему таким людям, как тот преподаватель, всегда все сходит с рук? Где справедливость в их королевстве? Спит, что ли?

На дальнейшие расспросы Евы Рен отвечал уклончиво или вовсе не давал ответа. В чем заключалось задание Августа? Как так получилось, что они с тем преподавателем едва не погибли? Получается, Летнее задание может быть опасным? Эти и другие вопросы Рен проигнорировал. На некоторые он отвечал тем, что подробностей сам не знает и вскоре эта тема их разговора завяла на корню.

Они принялись болтать на отвлеченные темы, например, какие устройства успел придумать Рен и воплотить их в реальность. Глаза парня моментально зажглись и он принялся перечислять не только то, что смог сделать, но даже и то, что задумал или для чего наделал кучу чертежей. Разговор этот длился на удивление долго, один раз снова приходила медсестра с едой, но Ева опять не смогла доесть все, борясь с тошнотой. А вечером ее и Рена ждал неприятный сюрприз.

ГЛАВА 2

Солнце начало свою ежедневную посадку за горизонт, бросая тени от деревьев у окна прямо в палату, где находились Ева и Рен. Девушке казалось, что в этот раз солнце недостаточно яркое и хотелось протереть его поверхность, чтобы оно светило получше, но сколько Ева не проводила пальцами по своим векам, ничего не менялось. Рен сидел на диванчике под окном и куда-то задумчиво уставился. Ева посмотрела на него и уже хотела было спросить, что не так с его глазами, почему он видит мир таким тусклым, как внезапно дверь в палату распахнулась и в комнату вошли трое человек. Одного из них Ева узнала моментально, это был тот маленький седой доктор, что приходил утром, а вот других девушка видела впервые.

Помимо доктора, в комнату вошли мужчина и женщина, оба на вид были среднего возраста. У женщины были черные волосы, собранные в пучок и заколотые красивым зажимом, кожа у нее была бледная, а глаза тоже черные, но намного темнее волос. Женщина была высокого роста, чуть ниже мужчины и худенькой с настолько тонкой талией, что, казалось, будто она носила под одеждой корсет. Мужчина был высоким и широкоплечим, со спортивным телосложением. Его каштановые волосы были коротко подстрижены и идеально уложены, а темного оттенка красные глаза с каким-то озорным весельем осматривали все вокруг, хотя мужчина не улыбался. Оба, и мужчина и женщина, были одеты в одинаковую униформу. На женщине была белая блузка с витиеватыми узорами из ткани и пышными рукавами, которые были стянуты черными тонкими лентами на уровне локтей, а также длинная ниже колен черная узкая юбка в крупную красную клетку. По крайней мере, Ева думала, что это был красный, ей было тяжело в теле Рена точно определить этот цвет. По расцветке мужчина был одет похоже – тоже белый верх и черный в красную клетку низ. Только вместо блузки на нем была обычная рубашка с расстегнутым воротом, а вместо юбки – длинные классические брюки.

При виде вошедших Рен вскочил на ноги и подошел ближе к Еве, которая сидела на больничной койке с вытянутой вдоль нее одной ногой в бинтах.

– Это преподаватели Академии, – пояснил Рен и присел рядом, – Зачем они пришли?

Тем временем седой доктор суетливо предложил преподавателям из Академии присесть, но оба отмахнулись от этого предложения, не спуская глаз с Евы, из-за чего ей стало не по себе. Ее как будто раздели, но не одежду, а обнажили душу и осматривали на предмет изъянов.

– Хм, и правда желтые, – пробормотал мужчина, глядя в лицо Евы.

– Глаза немного отличаются, – дама с черными волосами даже пригнулась ближе к пациенту и у Евы ушла вся ее стойкость только на то, чтобы подавить желание отшатнуться, – Приглядитесь, на левом глазу словно бы какой-то дефект.

– Действительно, – кивнул мужчина, тоже придвигаясь ближе. На этот раз Ева не выдержала и отползла дальше к изголовью кровати, насколько позволяла ее неуклюжая забинтованная нога, – Там словно бы белый круг у зрачка.

Преподаватели замолчали, с интересом разглядывая желтые глаза Евы. Рен, сидевший рядом с ней, тоже повернул голову и посмотрел на ее глаза.

– О, они правы, – удивленно произнес он, – У тебя и правда в глазу белый круг. Я не замечал раньше.

Этот дефект на глазах у Евы был с тех пор, как она себя помнила. К счастью, он не слишком бросался в глаза, иначе в детстве ей пришлось бы выслушать гораздо больше дразнилок от соседских детей, чем она наслушалась до этого. Мужчина с каштановыми волосами задумчиво потер подбородок, затем выпрямился. Женщина еще немного поглазела пристально на Еву, но в итоге сделала то же самое. Они с мужчиной переглянулись, а затем повернулись к пациенту.

– Ты знаешь, кто мы? – задала вопрос дама. Голос у нее был громкий и твердый, прямо командный. Но при этом в нем сквозили и мягкие нотки.

– Они преподаватели из Академии, скажи им это, – произнес Рен и Ева повторила за ним. Мужчина хмыкнул.

– Не трудно догадаться по нашей форме, – заметил он.

– Это один из целителей Академии, а она, – Рен указывал рукой по очереди на мужчину и женщину, стоящих у кровати над Евой, – Обучает защитным заклинаниям и чарам в паре с другим преподавателем, который создает подобные техно-устройства. И да, опережая твой вопрос – она некромант, но в Академии специализируется именно на защитных чарах.

Ева повторила все за Реном и преподаватели снова переглянулись между собой, а затем оба синхронно обернулись к седому доктору, который все это время стоял позади них с папкой в руках.

– Кажется, вы говорили, у него амнезия? – спросил мужчина.

– Частичная, – ответил доктор и поправил складку на своем халате, – Частичная амнезия. Мой пациент не все помнит.

– Ох, придется нам молчать на некоторые вопросы, – вздохнул Рен. Ева хотела было тихо спросить, зачем он вообще устроил это представление с амнезией, но потом решила, что шептать что-то в пустоту перед внимательными взглядами преподавателей будет слишком подозрительно, а потому просто послала Рену негодующий взгляд. Да, Рен объяснил ей до этого, для чего он придумал себе амнезию, но на кой ляд ему это понадобилось, Ева решительно не понимала.

Преподаватели еще несколько долгих минут мучили Еву расспросами, иногда простыми, а иногда довольно каверзными. Не на все из них отвечал Рен и в такие моменты Ева делала вид, что не помнит. К счастью, у нее это неплохо получалось, ведь она и в самом деле не помнила, а точнее, не знала того, что происходило с Реном до того, как она заняла его тело. Казалось, преподаватели были убеждены, что перед ними все еще Рен, но с амнезией и другим цветом глаз, но внезапно мужчина достал из кармана брюк некий бесцветный кристалл и Рен пораженно прошептал «Вот оно».

– Что это? – машинально спросила его Ева, но мужчина решил, что вопрос адресовался ему.

– Кристалл, который поможет определить, кто перед нами сидит – все еще Ренат Левински или другая душа.

– Если другая душа попала в тело все еще живого человека, это явно будет новое явление в магическом сообществе, – добавила дама и заложила руки за спину, а затем кивнула своему коллеге. Мужчина поднес кристалл к Еве и попросил взять предмет в ладонь и накрыть сверху другой рукой. Девушка сделала, как требовалось и мужчина с озорными искрами в глазах, но без улыбки на губах объявил, что теперь им нужно немного подождать. Они с женщиной принялись пристально смотреть на Еву, даже седой доктор высунулся из-за их спин и тоже начал любопытным взглядом прожигать в ней дыры.

– И долго мне его держать? – спросила Ева, но преподаватели попросили ее помолчать, пока она держит кристалл. Ева умолкла и уставилась на такие чужие руки, что сейчас держали кристалл, чтобы не видеть пронизывающих все ее новое тело взглядов.

Неожиданно Рен накрыл руки своего тела своими призрачными ладонями. Парень начал без остановки говорить что-то несвязное, попутно объясняя Еве, что он пытается показать кристаллу, что это все еще он в своем теле. Если кристалл по итогу примет серый цвет, как глаза у Рена, то это будет означать, что никакой новой души в его теле не поселилось и никакого переворота в магическом сообществе не случилось. А желтые глаза преподаватели сами объяснят, как уверенно заявил Рен. Однако, если кристалл станет желтым, как глаза Евы, это явно будет означать, что некто чужой занял тело. В таком случае преподаватели решат, что Рена уже нет, а чужака захотят убрать из тела, отправив его душу в Небесную гавань.

– Понимаешь, что для нас с тобой это значит? – спросил Рен, продолжая держать свои руки на руках своего тела, – Мы с тобой умрем. Они наверняка подумают, что меня больше не спасти и не станут слушать никакие твои доводы, даже если ты им скажешь, что моя душа до сих пор связана с телом этой яркой нитью.

Ева удрученно смотрела на руки Рена. Она издала тихий вздох, судорожно пытаясь придумать, что им делать дальше, но мысли, как назло, не шли. Все, на что они сейчас могли рассчитывать с Реном, это чтобы его план с кристаллом сработал и он окрасился в цвет души Рена, а не Евы, хотя девушке в это слабо верилось и она уже даже начала в уме прокручивать фразы, чтобы объяснить преподавателям и доктору, что Рен все еще здесь. Фразы получались корявыми и неубедительными, из-за чего Ева начала паниковать еще больше, хотя внешне старалась оставаться спокойной. Она украдкой посмотрела в лица преподавателей. Несмотря на слова Рена о том, что они ее и слушать не станут, Ева все же подумала, что они дадут ей шанс объясниться. Если нет, тогда они с Реном и правда пропали. Это, конечно, если кристалл загорится желтым.

Спустя несколько молчаливых минут, тянувшихся, словно сонная черепаха, дама наконец разрешила Еве показать кристалл. Рен убрал руки, а девушка, незаметно сделав глубокий вдох, медленно разъединила ладони, показывая лежащий в них кристалл. Ей не хватило духу, чтобы самой посмотреть, какой именно цвет он приобрел. Вместо этого Ева уставилась на лица перед собой, пытаясь по их реакции угадать, что произошло на самом деле. Доктор за спинами преподавателей выглядел немного удивленным, он вскинул свои брови, заползшие ему на складки лба, и неотрывно смотрел на кристалл. Дама впереди него тоже не отрывала взгляда от кристалла, но, в отличие от доктора, лицо ее было полностью беспристрастно и невозможно было понять, сработал план Рена или же нет. Мужчина рядом с ней оставался таким же беспристрастным, хотя озорные искорки в его глазах никуда не делись. Ева с раздражением подумала, как это у него вообще получается – улыбаться без улыбки? Рен рядом с Евой щелкнул языком и девушка поняла, что план его полностью провалился. Она опустила плечи и глянула вниз на кристалл, который все еще держала в руках. К ее удивлению, он оказался серо-желтым, насколько смогла понять сама Ева, которая после пробуждения в теле Рена видела цвета в некотором искаженном восприятии.