– В обморок только не падай, – неожиданно ухмыльнулся шатен. Расплывшись в поистине дьявольской улыбке, парень внезапно наклонился и, подхватив под коленки, взвалил себе на плечо!
Какого ж броненосца египетского эта сволочь вытворяет?!
– Отпусти! – задергалась, пытаясь освободиться, но Исаев спокойно перехватил мои ноги, коими я пыталась ему съездить если не по наглой физиономии, то хоть куда-нибудь и звучно приложил ладонью по моей пятой точке. Шлепок вышел звучный, мой визг ничуть не хуже. И ведь даже не обидно было, а банально больно!
Меня проигнорировали и с непрошибаемой уверенностью поволокли на улицу. Я дергалась, пытаясь освободиться, даже ущипнуть нехристь попыталась, но мне шлепнули еще раз. И куда больнее!
Пришлось покорно прекратить сопротивление, выражая на родимом трехэтажном все, что я думаю о ситуации в целом и конкретно об одном студенте в частности. Меня еще раз приложили, снова молча и намного слабее.
Я понятливо заткнулась и обвисла – ягодица уже горела огнем.
Честно говоря, я думала, что нас на улице встретят громким смехом, гоготом и бурными аплодисментами. Ни фига. На парковке, куда меня целенаправленно пёр шатен, царило странное оживление, грохотала музыка, слышался чей-то басовитый конкретный такой ржач, но кажется мне, сия пирушка не в честь нашего эпического появления. Да и потом, когда наши элитные студентики «Сектор газа» слушать стали?
В душе шевельнулось еще более нехорошее предчувствие и тут…
– Заюшечка моя, я тут не понял, а какого хрена ты на чужом плече висишь?
Всё. Писец, как говорится. Вот теперь действительно приехали…
Глава 8
– Харлей, – из груди вырвался обреченный стон. Обернувшись, я тихо шепнула остановившемуся шатену, – Нехристь, а давай ты меня в другую сторону унесешь, а?
Стоило ли говорить, что мою просьбу выполнили с точностью, да наоборот?
Тащили меня, судя по всему, в машину, только не в мою собственную.
Не дотащили. Музыка стала громче, а вот крики и гогот как-то резко прекратились. Потом даже музыка и та стихла, слышалось только шуршание резиновой подошвы кед Исаева по асфальту, а потом раздался такой знакомый, зычный бас, хмуро выдавший:
– Не понял…
– Да все ты понял, харя бородатая! – у меня первой сдали нервы и я дрыгнула ногами, «тонко» напоминая кое-кому, что висеть вверх тормашками уже порядком надоело. На сей просьбе вняли и на ноги поставили. Встала, одернула задравшуюся майку, пригладила волосы и, одарив невозмутимую нехристь ненавистным взглядом, повернулась… и застонала снова. – Мих, ну какого хрена?..
Итак, университетская парковка возле корпуса экономистов. Огромное квадратное пространство, покрытое асфальтом, огороженное бордюрчиком, окруженное зеленой травкой с одной единственной березкой. Той самой, что ранее на себя шмотки Исаева примеряла. По периметру куча дорогущих машин местных студиозов, не спешащих покинуть гостеприимные стены любимого ВУЗа, а в центре всего этого…
Тут я подсчитала количество прибывших авто и уважительно присвистнула. И это все для меня любимой? Прия-я-ятно…
Главной «бибикой», вставший по центру, стал огромный чёрный «Хаммер» с аэрографией улыбающегося Джокера на боку и мощными прожекторами на крыше. По бокам пристроилась пара-тройка агрессивных крупногабаритных БМВ, парочка «Ленд Роверов» и аж целых четыре новеньких «Лексуса». Ну и энное количество агрессивно настроенных, еще недавно ржущих во всю глотку рокеров. Суровые рожи, широкие плечи, драные штаны, куртки-косухи, банданы, цепи, все дела…
– Что? – от колоритной компании отделился невысокий светловолосый парень в голубых мятых джинсах, просторной футболке с волками и вечно хмурой моськой, – Ты сама мне позвонила!
– Алехин? – начавшийся разбор полетов вдруг прервал Исаев, губы которого дрогнули и разошлись в улыбке, а левая бровь медленно взлетела вверх.
– Исаев? – ответил ему не менее удивленным голосом мой соседушка и перевел взгляд куда-то за нашу спину, – Липницкий, Полонский… Фигассе встреча!
– Вы знакомы? – упавшим голосом осведомилась я, не обрадованная даже появлением Эльфенка и невесть откуда взявшегося Богдана.
– Рыжая, шутишь? – пожав руку нехристи, Мишка дружески хлопнул его по плечу и перевел взгляд на меня, – Мы учились в школе вместе. А вот вы где познакомились?
– Судьба свела, – мрачно буркнула под ироничным взглядом Исаева, пока Михаил соизволил здороваться с бывшими одноклассниками. Они, конечно, удивились, но встрече обрадовались. И, к моему громаднейшему сожалению, не только они одни.
– Здарова, Дем! – прогрохотало над ухом и нехристь стиснули в крепких дружеских объятиях. Исаев не возражал, а вот я смотрела на сию картину с тайной надеждой, что кое-кому переломают ребра своей медвежьей хваткой. Ни фига. Звезду всея универа габариты очередного верзилы ни разу не смутили. Наоборот, он вполне прилично ответил, звучно хлопнув по плечу ту гору мышц и бездну дурости, что по непонятной для меня причине причисляли к роду человеческому.
– Какая встреча, Харлей, – усмехнулся Исаев, закончив суровые мужские обнимашки с моей постоянной головной болью, – Какими судьбами?
– Да говорят, ты заиньку мою тут обижаешь, – низким таким басом заявил шкаф с рыжей антресолькой и усмехнулся, поворачиваясь, – Да, моя?
– В гробу я твоя, – мрачно отозвалась, тоскливо созерцая возвышающегося надо мной рокера. Лет под тридцать, внешность устрашающая – при виде данной громадины хочется немедленно сползти в спасительный обморок. Пудовые кулачищи с татуировками, внушительные бицепсы, бычья шея, непробиваемая грудная клетка и внушительный пресс под тонкой черной футболкой. Кожаная жилетка, кожаные штаны, почти обтягивающие шикарный зад. На ногах остроносые ботинки-казаки с цепями. Еще одна цепь с крестом на шее, на роже пятидневная колючая рыжая щетина, полные губы, орлиный нос, высокий лоб, прищуренные темно-карие глаза с обалденно густыми ресницами. Ну и грива растрепанных медных волос до плеч длиной, примятых на макушке черно-красной банданой.
Знакомьтесь, сиё и есть Харлей…
– Дем, так что у вас случилось? – вмешался мой соседушка, покручивая на пальце ключи от машины, пока его банда внимательно прислушивалась к разговору, размерено выпуская кольца дыма в воздух. Толпившиеся у своих авто студенты пытались нетактично греть свои уши, но слышали мало из-за значительного расстояния, а понимали из происходящего еще меньше.
– А что у нас случилось? – насмешливо поддел меня Исаев, расплываясь в улыбке и явно намекая, чтобы я отвечала на поставленный вопрос. Склонившись к моему уху, он неожиданно шепнул. – Ябеда.
Прозвучало по-детски, но я обиделась!
– Да никому я не жаловалась! – возмутилась всей душой. – Со всякими нехристями я и сама справлюсь! Мих, ты мне нужен был совершенно по-другому поводу.
– Но твой звонок и просьба приехать… – потер лоб Мишка, явно ничего не понимая, – Ты меня из кровати выдернула, мне показалось, что ты напугана…
– Не делай такую довольную рожу, нехристь, мне Краснова в ухо дышала, – язвительно прокомментировала насмешливо-ироничную лыбу стоящего рядом Исаева и снова обратилась к соседу. – Михась, ты когда начнешь сначала просыпаться, а потом слушать, что тебе говорят? У меня дело к тебе есть, фактически поручение свыше, а ты…ты… ты этого притащил!
– Моя заинька гневается? – басовито хмыкнул ни капли не уязвленный моим поведением Харлей. Дружки его обменялись понимающими ухмылками.
«Заиньку» перекосило.
– Харле-е-ей, – тихо протянула, медленно закипая от злости, – А напомни-ка мне, дорогой… когда ж ты успел приобрести няшное существо с длинными ушками, куцым хвостиком, белым мехом и все это в моем единственном и неповторимом лице?!
– Заюшка, заюшка, – покачала головой рыжая детина и, с неожиданной скоростью метнувшись, легко закинул взвизгнувшую меня к себе на плечо. Сделав пару шагов мимо соседушки, не очень-то спешившего встать на мою защиту, рокер остановился… и легко усадил меня прямо на крышу огромного «Хаммера».
– Скотина-а-а, – обиженно протянула, глядя на рыжего сверху вниз. Сидеть на огромном джипе было высоко, а прыгать страшно. – Спущусь – руки вырву, спички вставлю!
– Для тебя дорогая, все, что угодно, – тут же раскланялся Харлей. Народ поржал. Плюнув, я скрестила ноги по-турецки и закурила, оглядывая со своего убежища всю честную компанию. Как-то вдруг народ разговорился, кто-то снова врубил музыку и бывшие одноклассники принялись обмениваться новостями и воспоминаниями. В дебатах не участвовали только студентики, ни как не сообразившие, что за балаган тут вообще происходит и почему я, собственно, вообще до сих пор жива, да Аленка, невесть как затесавшаяся в столь расчудесную компанию.
Лелика явно страшил рыжий рокер, кажущийся рядом с миниатюрной блондинкой просто огромным, а потому девушка предпочла единственно верную тактику. То бишь спряталась за спиной Игорька. Липницкий не возражал, грудью прикрыл предмет своих воздыханий, свободно общался с рокерами и, как мне оказалось, старательно прятал улыбку, то и дело касаясь ладошек Аленки на своей талии.
Даже не знаю, поблагодарить сейчас своих друзей и недругов или поубивать к чертовой матери…
– Охренеть, – почесав затылок, выдал вдруг Харлей, – Один в Лондоне год пылился, второй в Корее! Вас чё, по сторонам развели, чтобы вы друг друга не поубивали?
– Вроде того, – усмехнулся Исаев, с откровенным льдом во взгляде при виде стоящего напротив Богдана. А тому, как обычно, было все фиолетово. Он лишь иронично улыбнулся. И всё. Вот только взгляд такой… У меня даже холодок по коже прошелся!
А ведь все серьезней, чем думалось собственными сомнительными мозгами. Чуется мне, если встану между этими двумя, стану эдаким катализатором, который обычную ненависть вмиг обернет кровопролитной войной. И первой жертвой, павшей смертью храбрых будет, угадайте, кто? Правильно! Самый рыжий! И зовут его ни разу не Харлей.
– Слушайте, может, в другом месте поговорим? – внезапно предложил Мишка, хумрясь все больше и больше. Я понятливо ухмыльнулась – вечно не высыпающегося соседушку явно ломало без привычной дозы кофеина.
– Точняк! – пробасил Харлей, – Айда в клуб! Дем, Богдан, давайте к нам в тачилу, Игореха, ты… – тут он наконец-то заметил Лельку, трусливо юркнувшую за спину своего спасителя. Понятливо, но молча поржал, подмигнул улыбающемуся Эльфенку и грозным басом пролаял, – Блондинку свою в машину и за нами. Остальной народ – по коням! Кто хочет с нами, поехали, кто нет, валите по домам, встретимся вечером. Вопросы есть?
– Меня снимешь или мне тут дальше куковать? – мрачно поинтересовалась с крыши, складывая руки на груди, едва сдерживаясь, чтобы не запустить окурком в лоб рыжего создания с его гениальными предложениями. Я, конечно, наивная, но такими местами, о которых сама не подозреваю, а потому спорю на зарплату, что на встречу бывших однокашников потащат и меня тоже!
Я у этой бородатой пакости вечно вместо мягкой плюшевой игрушки, и хоть башкой об стенку бейся, фиг докажешь обратное. Окружающим. Самому Харлею проще лоботомию оформить, чем объяснить, что я ни разу ни его «маленькая заинька».
Почему именно заинька (заечка, заюшка, зайка, зайченок, зайчулечка и даже зайчушечка) – не спрашивайте, понятия не имею. Как и то, с какого ж перепоя я его-то стать успела, а главное, когда!
Не, когда именно – я в курсе, после того как на первой пьянке с этим деби… индивидом расколотила об его голову флакон дорогущего вискаря. Но в остальном…
– Зайчучулик, как я могу про тебя забыть? – бородатый поганец сначала снял меня с «Хаммера», а уже потом выдал сию гениальную фразу, улыбаясь во все свои белые зубы, вызывающие заветную мечту их проредить. Меня он держал за талию в воздухе, так что дотянуться до пакостливой небритой физиономии при всем желании не могла. Ногами только побултыхала, возмущенно шипя. Надо мной поржали и, размахнувшись, закинули на заднее сидение. Полет был недолог, красочен, а приземление так вообще, шикарней не бывает.
– Оторва моя рыжая, я на бедные кости не ведусь, – пройдясь в нелестной форме по моему статусу, а заодно и фигуре, усмехнулся Исаев, на котором я и распласталась. Замерла. Вблизи нехристь оказался вполне даже ничего. Пресс крепкий, плечи широкие, а глаза не карие, как я думала, а темно-синие.
Выколупать бы их!
– А я на придурков, – огрызнулась и слезла с шатена, специально ткнув локтями в живот и едва не наступив кое на что. Промахнулась, а жаль. В этот же момент на переднее сиденье плюхнулся Харлей, машину здорово качнуло и я, не успев пристроить пятую точку, отлетела назад, потеряв равновесие. В открытую дверь не выпала, но в кого-то врезалась, больно приложившись макушкой обо что-то твердое и острое.
– Ауч, – обиженно выдала, все-таки сев на кожаное сиденье, потирая ноющую черепушку, – Да что ж меня все сегодня швыряют??
– Извини, – покаялся Богдан, об ключицу которого я и стукнулась. Захлопнув дверь, приятель привстал, дотянулся, коснулся губами моей макушки и невозмутимо поинтересовался, глядя на меня сверху:
– Полегчало?
– Да, но диплом врача тебе не светит, – хмыкнула я. И тут заметила этот взгляд… Слегка вздернутая бровь, странная полуулыбка и непередаваемый взгляд мимо меня. Я машинально обернулась.
Глаза Исаева заледенели.
– Чудесно. Просто чудесно, – едва слышно проворчала и куда громче попросила усаживающегося за руль соседушку, – Мих, музыку, плиз, включи… погромче!
Пожав плечами, парень повернул ключ, мощный мотор радостно заурчал, а по ушам ударила музыка, на мгновение оглушив:
«Вспыхнут цифры: шесть,
Нас настигнет адская месть,
Мертвые восстанут против живых,
Под предводительством ангелов злых.
Девятиголовый зверь восстанет из моря,
Вся Земля тотчас же превратится в крематорий,
Дьявол опять изрыгает проклятья,
В бой, за Веру, Христианские Братья!
Роковой год, можете мне не верить -
Тысяча девятьсот девяносто девять,
Демон повернет золотыми рогами,
Три девятки кверху ногами!»
Ну прям офигеть, как символично…
Глава 9
В клуб мы завалились приличной толпой. Да-да, в тот самый обалденный, знаменитый, шикарный, дорогущий, престижный и бла-бла-бла. «Максимус», короче. Этим все сказано.
Бизнес-ланч уже закончился, да и не удивительно, мы из универа только в пять вывалились. Народу в огромном зале пока не было, но работники усиленно готовились к вечернему открытию. Длиннющую хромированную стойку старательно полировал бармен; на полукруглой сцене, забравшись под пульт, в проводах ковырялся ди-джей; девочки-официантки протирали прикрепленные к стене квадратные, серебристые столики без ножек; неоновые росчерки светильников на полу и стенах еще не включили, зато слабо мерцали, нагреваясь светодиодные круги на танцполе и мини-подиумах танцовщиц. За тонкими светящимися прутьями ограждения, специально обученные девочки уже проводили небольшую репетицию, но в целом особого оживления пока не наблюдалось. До открытия оставалось примерно часа два.
Нас провели в отдельный закрытый кабинет на втором этаже, фактически изолированном от остальных комнат, отдельных кабинок для парочек, бильярдных и просторных залов для больших компаний. Мы забурились в средненький, с двумя длиннющими угловыми диванами. Все те же изгибы неоновых ламп на потолке, приятного, насыщенно голубого цвета, слабая подцветка на полу вдоль темных стен, два огромных плазменных телевизора, белоснежные воздушные шторы на входе. И аквариум. Огромный, светящийся изнутри аквариум с сытыми и довольными жизнью рыбами.
Он стоял в одном углу, в другом находился выход. Всё. Остальное пространство занимали диванчики, перетянутые белоснежной кожей, без подлокотников и подушечек. Возле каждого дивана стояло по три столика, сдвинутых воедино, с плоской, матовой столешницей белого цвета, а вот так называемые ножки в виде перевернутой трапеции, по одной на каждый стол, слабо светились изнутри. Подсветка была расположена наверху, ближе к столешницы, а черный полированный пол не принимался за огромную дыру только благодаря светодиодным лентам по низу диванов.
С непривычки резало глаза, но мне нравилось.
Однако, по закону подлости, насладиться атмосферой не дали – каким-то чудным образом, после рассадки банды Харлея, одноклассников и Ко, я вдруг оказалась зажатой между… Исаевым и Полонским! Как будто мало мне машины, где царила могильная тишина, а от редких взглядов этих двоих и ощутимого напряжения между ними лично мне хотелось заныкаться в пепельницу.
Рыжий рокер, отдав распоряжения официантке, плюхнулся поближе к углу, слева от него уселся мрачный Михаил. И, хотя место еще оставалось, никто больше подсесть к гению архитектурной мысли не посмел. Закадычные друзья моего соседушки, видя его дурное расположение духа, поспешно открестились от предложения Харлея подвинуться и заняли второй диван, тактично сославшись на то, что бывшим одноклассникам есть, о чем поговорить.
Ну-ну. Где рокеры и где тактичность?
Угол остался свободен. Ну, почти, рыжая харя всегда много места занимала. После него уселась нехристь, потом я, следом Богдан, а потом уже Игорек с Аленкой. С подругой мне не удалось перекинуться хоть парой слов, дабы убедить, что местное население совсем не страшное, не буйное, а ежели чего не так, им всегда можно по тыкве съездить. Ну или просто домой уехать. Лёлька не любила подобные места и уж тем более подобные сборища. Как мне казалось, по большей части сейчас ее одолевало беспокойство за меня, затесавшуюся в сомнительную компанию, ну и любопытство, немного. Правда, если бы не сопровождающий ее на каждом шагу Эльфенок, черта с два бы Аленка сюда полезла.
А Игорек, гад такой, кажется, весьма умело пользовался сложившейся ситуацией. И опять я не знаю, то ли похвалить его за находчивость, то ли по лбу дать, чтобы впредь думал, что творит…
– Михаил Александрович, – в проходе нарисовалась сияющий администратор клуба. Она пыталась не семенить, ступать плавно и походкой от бедра, но в итоге получалось… забавно. Девушка явно торопилась, высокие каблуки скользили по гладкому полу, каштановые кудряшки скакали по дергающимся плечикам, а нетерпение светилось в ярко накрашенных глазах и выпрыгивало из декольте.
Я честно прыснула в кулак.
Не, я ее понимаю. Михась у нас парень видный. Невысокий, но фигурой не обделенный. Не Аполлон, конечно, но когда-то боксом занимался, так что тело у него, что надо. Гордый профиль, резкие скулы, прямой нос, чувственный рот, плавная линия подбородка, золотистая шевелюра и вечно сведенные вместе брови. Глаза зеленые-зеленые, внешние уголки чуть приподняты. Он как ими посмотрит, как улыбнется… Девки штабелями укладываются.
Вот только не ходил бы с вечно угрюмой рожей, цены б ему не было!
Вот и сейчас Михей сложил руки на столе, медленно поднял голову и одарил администратора тяжелым взглядом. Та побледнела, посерела и едва не отшатнулась. Даже заикание подавила с трудом.
– П-поняла, сейчас все будет!
И шасть назад, только шторы всколыхнулись!
– У-у-у, как все запущено, – протянула себе под нос, откидываясь на мягкую спинку. Переглянулась с Харлеем, тот выразительно чирикнул ребром ладони по горлу. Я постучала ладонью себе по лбу, рыжий пожал плечами. Краткий обмен информацией состоялся.
Появились официанты. Что странно, парни обычно в основном зале работали, наверху девушки бегали. Впрочем, оно и понятно – кто же женского полу по собственной воле, да к гневающемуся начальству пойдет?
Застучали приборы, стаканы, рюмки. Нам сноровисто сервировали столы для нехилой гулянки. Когда появились первые бутылки, примерный размах будущей пьянки я прикинула. Впечатлилась. Хотела тактично смыться, но тут нарисовалась администратор с чашкой кофе. Сама.
М-м-м, ясненько. Больше желающих попасть под раздачу не нашлось.
Я выразительно посмотрела на Харлея, выгнув брови. Тот только отмахнулся и плечами пожал. Мол, ее не жалко. Ну-у-у-у, коль сам небритый совладелец клуба так решил, я, пожалуй, помолчу в тряпочку.
Чем ближе подходила шатенка, тем сильнее ее трясло, а каблуки скользили по полу. Но она добралась, наклонилась и даже поставила блюдце с крохотной кофейной чашечкой перед своим шефом. Однако в последний момент наманикюренная ручка дрогнула, несколько хороших коричневых капель испачкали белую столешницу.
Мишка снова нахмурился, медленно поднял голову…
Чашка слетела со столика и разбилась вдребезги. Повисла гнетущая тишина.
– Уволена, – процедило сквозь зубы недовольное начальство. Администратор вздрогнула, губы ее задрожали, а лицо стало белее собственной полупрозрачной блузочки.
– Но Михаил Александрович, я…
– Вон! – как рявкнул, так все подпрыгнули. Работница сбежала, официанты торопливо отхлынули к соседнему столику, жалобно звякнула посуда. И тихо-тихо так опять стало. Еще не начавшаяся пьянка уже стала напоминать поминки.
– Пойду-ка я прогуляюсь, – негромко хмыкнула, поднимаясь и, проигнорировав взгляды как нехристи, так и Богдана, протиснулась мимо них. Попутно подмигнула Лелику, погрозила Игорю пальцем и смылась из приват-комнаты. Олег, сидящий на втором диване с краю облегченно вздохнул, разгадав мой маневр и шепотом ободрил остальных. Парни заметно расслабились, Харлей вдогонку показал оттопыренный большой палец.
А я прям гордости преисполнилась.
Допорхала до барной стойки второго этажа, сочувственно похлопала рыдающую Аллочку по плечу, и привычно перемахнула через стойку. Конкретно эту стерву было не жалко от слова совсем.
– Свирепствует? – поинтересовался Алик, сегодняшний бармен, протирая стакан и не без злорадства поглядывая на админа, жалующуюся окружившем ее девочкам на несправедливого шефа. И только одна из них стояла в стороне, явно не понимая, что происходит. Кивнув в ответ Алику, её-то я и подманила:
– Ты новенькая?
– А? Ну да, – на меня посмотрели огромные синие глазищи на хорошеньком кукольном личике. Да и вообще, сама девочка оказалась такой маленькой и миленькой, что мне на полном серьезе захотелось потискать ее за щечки. И я ее раньше не видела: тоненькую фигурку, упакованную в форменную серебристую блузку с тонкими голубыми полосочками и черную юбочку, я бы точно запомнила. Особенно копну шикарных черных волос, стянутых в аккуратную косу.
– Будь другом, сбегай в кабинет вашего шефа, там у него в баре припрятан высокий кофейный стакан с резиновой крышкой. Не перепутаешь, на нем британский флаг намалеван и понизу надпись «Старбакс».
– Но, – испуганно посмотрела на меня девушка, – В кабинет, он же…
– Да открыт он пожизненно, босс ваш раздолбай редкостный, – фыркнула я, открывая небольшой хромированный холодильник. – Давай быстро, одна нога здесь, другая там. Ты ж не хочешь, что б ваше мрачное начальство еще кому-нибудь по шее настучало?
Девочка оказалась понятливой. Слиняла. Я даже кофе до конца приготовить не успела, как официантка уже вернулась.
– Вот, – она поставила высокий стакан на стойку и полюбопытствовала, – А почему именно он?
– Да потому что порция маленьких традиционных чашечек вашему Александровичу как пластиковые пульки окаменелому мамонту, – хмыкнула я, заканчивая нехилые манипуляции с кофемашиной и молоком. На секунду задумалась, прикинула в уме и, кивнув своим мыслям, решила посвятить смекалистую официантку в страшную тайну. – Запомни, шеф ваш пьет только капучино. Вот в таком объеме. Как готовить знаешь? Умница. Добавь туда два сахара, корицу и грушевый сироп… да не выпячивай ты так глаза, у каждого свои тараканы!
– Поняла, – кивнула девушка. И решительно спросила. – Есть еще какие-то секреты?
– Ну, в общем, – задумалась я, натягивая бежевую крышку на широкое горлышко, – Есть парочка. Смотри, когда ваше начальство приходит, сразу прячься. Он, когда не выспится, всегда рвет и мечет. Так что ты его сразу пропускаешь мимо и бежишь готовить именно такой кофе. После подходишь, ставишь перед ним стакан… И тут внимание! Он может начать орать и ругаться матом. Ты лупишь его по затылку и в приказном порядке велишь пить. На крайний случай можешь треснуть кулаком по столу.
– Да вы что? – отшатнулась от меня девочка, глядя со священным ужасом, – Он же меня сразу уволит!
Я фыркнула. М-да, кто-то здесь просто плохо знает Михаила…
– Пойдем, покажу, – поманила ее за собой, выходя из-за барной стойки. И знаете, она согласилась! Проследовала за мной на второй этаж, но входить не стала, притаилась за полупрозрачными шторами.
В комнате такой гнетущей тишины уже не было, народ потихоньку переговаривался, но голоса повышать не спешил. Мишка, мрачнее грозовой тучи так и сидел с самого краю, тупо рассматривая стол.
Встретила одобрительный взгляд Харлея, подошла, поставила перед соседушкой стакан и сложила руки на груди. Местное начальство сначала тупо созерцало новоявленную вещь. Затем нахмурилось еще больше. Затем выпрямилось. Поморщилось и выдало:
– Что за хрень?..
И попыталось смахнуть стакан со стола. Не вышло – подзатыльник Лександрыч огреб знатный! Харлей, развалившийся в углу, кашлянул в кулак, но сдержался.
– Пей! – буквально приказала директору клуба, едва не ткнувшемуся моськой в стакан. Соседушка замер. Свел брови на переносице. Повел носом. Протянул руку… и присосался к стакану.
Рыжий все-таки заржал.
Парни сразу заулыбались, загоготали, принялись разговаривать уже нормальным тоном. Прибавили звук на плазмах, дзынькунули стаканами…Я с наслаждением смотрела, как вытягиваются лица Лельки и остальных.
Убедилась, что соседушка весь ушел в наслаждение любимым напитком, и отошла в коридор, где поймала недавнюю официантку, огромные глаза которой теперь стали квадратными.
– Сейчас он выпьет и закурит, – кивнула я в сторону кабинки, – Минут через двадцать, когда он соберется дымить второй раз, рысью несись на кухню. Приготовь чай с барбарисом, большую белую кружку, у вас есть такие, пузатые, там по-моему пол литра входит.
– Так они же для бульона…
– Тараканы, – напомнила я ей. – У каждого имеют право быть! Чай горячий, но не обжигающий, в меру крепкий, но сахара уже три. К нему горячий бутерброд из двух кусков белового тостового хлеба, сырный соус, ветчина, пластик сыра, маринованные огручики и никакого лука. Не перегрей. Все запомнила?
– Откуда вы все это знаете? – понятливо кивнув, официантка покосились на меня с любопытством.
– Дык второй год сожительствую с этой мрачатиной, – хмыкнула я. – Все, следи, я пошла. Главное ничего не перепутай, каждый день так делай и будет у вас самый добрый и пушистый начальник в мире. Лады?
– Лады, – отозвалась синеглазка, – Спасибо вам большое.
– Да не за что, – отмахнулась я и вспомнила кое-что еще. – Ты, видать, здешним красоткам не очень глянулась, раз не знаешь всю серьезность поганого настроения шефа. Подставят, как делать нефиг. Принесешь Лександрычу еду, и беги сразу. А если увидишь, что у рыжего директора сигарета в зубах после пятой рюмки – сверкай пятками на другой этаж! Поверь, я знаю, о чем говорю.
Девушка кивнула, не сводя с меня какого-то задумчивого взгляда. Я только плечами пожала и отправилась наверх. Коль мозги есть, моих советов она послушает. Коль нет… ну что ж, сама виновата! Безмозглым в этом мире живется, конечно, проще, но иногда очень уж тяжко.
Вернулась я вовремя. Вполне себе такой бодрый Мишанька уже сидел, откинувшись на спинку дивана и курил с довольной моськой. Лелька и Игорь тихо шептались, нехристь общалась с радостно ржущим Харлеем, парни во втором углу тоже вполне себе неплохо проводили время. Официанты уже заставили столы бутербродами-канапе, присутствующим дамам досталось по салату «Цезарь». Овощная нарезка, мясная нарезка, фруктовая, сырное фондю в виде фонтанчика… а он, извиняюсь, нахрена?
Плюхнувшись на диван рядом с Полонским, стянула кожанку и потянулась за стеклянной пепельницей. Сначала хотелось перекурить, а уж потом подкрепиться.
– Ань, что ты сотворила с Алехиным? – поинтересовался Богдан, косясь на довольного жизнью Михаила.
– Да ду… – протянула я, но наткнувшись на ироничный взгляд ярких голубых глаз, фыркнула и пояснила, – Да кофеман он. У него недосып на постоянной основе, под утро домой приходит, пару часов спит и в универ уезжает. Когда в клуб вечером возвращается, под руку ему лучше не попадаться. Харлей знает его состояние, парни тоже, потому и не вмешиваются. Под раздачу обычно персонал попадает и, с подачи рыжего, как правило, особо не угодный вышестоящему руководству. Ну или самый стрессоустойчивый.
– Ему специально подали не тот кофе? – понимающе усмехнулся Полонский, явно не знающий о некоторых привычках своего одноклассника. – Он еще в школе от кофейного автомата не отходил.
– Да тут никто не знает, какой напиток ему нужен, – усмехнулась знающая я, протягивая руку и стряхивая пепел. – Миха вредный. Пока не взбодрится, будет ходить и рычать. И ведь знает же, что в таком состоянии невыносим, но не-е-ет! Мы ж, директора клубные, народ гордый! Как можем признаться, что просыпаемся исключительно с капучино авторского рецепта, да еще и с лошадиной дозы? А топать своими ножками к кофемашине вообще не комильфо…
– А ты откуда знаешь? – поинтересовался Полонский, тоже закуривая. Мимо пронесся упоительный аромат крепкого табака с привкусом вишни. Я заинтересованно повела носом. Поймав усмешку блондина, фыркнула:
– Вообще-то он мой горячо любимый соседушка. Частенько на одной кухне после работы кофейком отпаиваемся. За полтора года я уже все его привычки изучила.
– Тоже предпочитаешь авторский кофе? – поинтересовался Полонский, мельком взглянув мне за спину, и усмехнулся краешком губ. Кого он там конкретно увидел, можно не спрашивать – по моей спине прошелся чей-то неприятный взгляд. И спорю на машину шефа, пялился на мою тушку явно не Харлей.
– Сейчас ты будешь ржать, – тихо предупредила, затушив сигарету. Придвинулась к спинке, вытянула ноги и поманила парня пальцем. Богдан, вытянув руку на спинке, чуть выше моих плеч, с интересом наклонился, а я начала вещать. – Мы на работе моей познакомились. Не знаю, какие там у кого карты сошлись, но приезжал данный кадр раз в неделю. Сначала один. Весь такой хмурый-хмурый, резкий, а недовольны-ы-ый… Сидел в углу, клиентов пугал, на работников моих рычал, к качеству работы придирался. У меня бригада вполне закономерно шугаться начала, стоило только его «Хаммеру» на парковке засветиться. Ну, я однажды не выдержала. Смотрю, сидит такой злой, по телефону кого-то посылает в пеший эротический тур. Послал, жахнул телефон об стену, особо впечатлительные клиенты нервно покурить вышли. И чет мне как-то вдруг его так жалко стало… Видно же, не досыпает человек, руки трясутся, веки закрываются, мешки под глазами и стойкое желание убивать – ну совсем как я после суток! Ну я ему кофе и предложила. Тот смерил меня неласковым взглядом и махнул рукой, типа делай, что хочешь.