За пеленой дождя

Иркина жизнь в солнечной Италии бурлила со страшной силой. Первый ее возлюбленный Джулиано, по мнению Ирки, оказался подонком и ничтожеством. Причины такой перемены отношений я не знала, потому что рассказывать все подробно по телефону было бы дорого. Но я подруге верю. На ее счастье подвернулся некий Марио, в миллион раз порядочнее прежнего ухажера, к тому же гораздо щедрее. Поэтому Ирка сейчас с ним. Только сердце ее не на месте, потому что появился на горизонте некий Ромео, которому она очень симпатизирует. Все у нее очень запутанно. Однако возвращение на Родину снова откладывалось, ведь личная жизнь превыше всего. Евгений в проблемы моей подруги вникать не хотел. Собрав попугая вместе со всеми его пожитками, он отправился по месту прописки Иркиного мужа. Я увязалась с ним, чтобы у того не было никаких лишних вопросов. Мужа своей подруги я никогда раньше не встречала, но симпатии к нему не испытывала. Какая может быть симпатия к человеку, который так бесчеловечно издевался над моей лучшей подругой?

Дверь нам открыл довольно молодой мужчина приятной наружности. Именно так бы я подумала, не знай, что это всего лишь личина, которую он надевает для посторонних. Иннокентия он принял без вопросов. Поинтересовавшись лишь, чем его кормить. Нам он предложил чай, но мы отказались. Он был очень огорчен, что его любимая Ирочка все еще не дома. Он сообщил, что она нашла работу в Италии, поэтому и решила задержаться, чтобы подкопить немного денег. Я слушала его, открыв рот. Очевидно, он совершенно не в курсе, что переведен в разряд бывших. Скорее всего, он это заслужил, хотя и выглядел милым и интеллигентным.

Я очень переживала за подругу, представляя, как сложится ее жизнь, если и этот итальянский жених окажется не слишком положительным человеком. Мне даже было немного стыдно за собственное счастье. Все же она заслуживает его больше, чем я.

Жизнь моя проходила, как в прекрасном сне. Я старалась встать пораньше, чтобы к моменту, когда проснется мой любимый, был готов завтрак. Как оказалось, я имею слабое представление о том, что предпочитают мужчины по утрам. Хорошо, что Евгений сразу высказал свои предпочтения, это облегчило мою задачу. Это же нетрудно сварить овсяную кашу, яйцо всмятку и намазать маслом бутерброд. Кофе он варил сам, потому что я, словно безрукая, всегда умудрялась его переварить. Пока он завтракал, я успевала погладить рубашку, которая подходила к его сегодняшнему костюму. Затем он принимал душ, брился и уходил на работу. Я вдыхала запах его одеколона, и голова моя кружилась от счастья.

Теперь я чувствовала себя очень значимой. Жизнь моя как-то сразу обрела смысл. Евгений называл меня своей музой. Немного женщин удостаиваются такой чести – быть музой гения. В том, что мой любимый – гений, я не сомневалась.

Настал очень важный для меня день. Евгений решил познакомить меня со своими родителями. Критически осмотрел он мои наряды, наметив в ближайшую субботу поход в магазин. Мы отправились не на какой-то рынок, а в самый модный в городе торговый центр, где на шести этажах размещались эксклюзивные магазины с потрясающими нарядами. Он и здесь вел себя как истинный профессионал. Не прибегая к услугам продавцов, нашел подходящее по размеру платье, подобрав в тон ремень и туфли на невысоком каблуке. Мне показалось, что платье в цветочек меня несколько полнит и добавляет возраста, но Евгений сказал, что это как раз то, что будет приятно увидеть его маме. В отделе сумок мне была куплена прелестная новая сумочка розового цвета. Правда, розовый мне несколько не по душе, но я в этом деле понимаю мало. Очень хотелось произвести на маму моего жениха должное впечатление. Даже моя напарница Тамара Максимовна сказала, что поход к его родителям – дело очень ответственное. Эти будущие свекрови, по ее мнению, способны так настроить сына против невесты, что свадьбы может не быть вовсе. Этого бы я не пережила. Женечка стал единственным смыслом моей жизни, и разлуки с ним мне не перенести. Поэтому я решила сделать все, чтобы мама его меня приняла. До похода к родителям оставалась еще целая неделя, и за это время я решила похудеть. Стройных девушек свекрови воспринимают лучше, так мне казалось.

К назначенному дню я еле держалась на ногах от слабости. Вычитав в интернете рецепт экспресс диеты, я всю неделю ее придерживалась. В рецепте говорилось, что организм нужно усушить, чтобы тело не выглядело грузно и мышцы обрели рельеф. Я не уверена, что вообще имею мышцы, потому что всегда была очень далека от спорта, но вот грузности было хоть отбавляй. Поэтому я приступила к сушке. Воды рекомендовалось пить самую малость, да и то, только тогда, когда чувствуешь сильную жажду. Питаться рекомендовалось стеблями сельдерея и салатными листьями. К концу недели я была похожа на обитателя лагеря. Понятно, что не пионерского. На утро торжественного дня я была записана в парикмахерскую. К счастью, эта была не привычная мне парикмахерская за углом, где над моей головой издевались все мастера по очереди, добиваясь в своем умении потрясающих результатов. Евгений записал меня в дорогой салон, где над прической трудились не меньше двух часов. Потом визажист опытной рукой сделал из моей измученной физиономии пышущую здоровьем красавицу. Я внимательно следила за каждым его движением, надеясь научиться чему-то. Но он, как фокусник, почти не прикасаясь к моему лицу, сумел изменить его до неузнаваемости.

Заехав за мной, Евгений был приятно удивлен произошедшей метаморфозой. Оглядев меня со всех сторон, он остался доволен.

Родители проживали в центре города. Купив в цветочном павильоне букет астр, мы направились туда пешком, припарковав машину в паре кварталов от дома.

– Вообще-то мама не любит, когда ей дарят цветы, – Евгений с сомнением смотрел на букет.

– Но нужно же что-то подарить, когда идешь знакомиться, – я не представляла, как можно явиться в гости с пустыми руками.

Поднявшись на лифте на третий этаж шестиэтажного кирпичного дома, Евгений позвонил в обитую черным дерматином высокую дверь. Таких дверей я раньше никогда не видела, она была раза в два выше моего роста. Сразу видно, что дом старый и проживают в нем непростые люди. Дверь нам открыла невысокая женщина в невообразимой чалме на голове. Именно так я представляла себе служителя культуры. Какую именно должность занимала мама Евгения в театре, я не знала. Расспрашивать было как-то неудобно. Мне представлялось, что она непременно должна быть ведущей актрисой.

Величественным жестом нас пригласили войти. Даже небольшая узкая прихожая казалась больше за счет высоченных потолков. В моей квартире не нужно прилагать больших усилий, чтобы достать до потолка. Здесь же пришлось бы воспользоваться лестницей, чтобы заменить перегоревшую лампочку.

Поздоровавшись, Евгений поцеловал мать в щеку, прежде чем нас представить.

– Знакомься, милая. Это моя мамочка Амалия Модестовна, – он с нежностью обнял ее за плечи. – Это Клавочка, моя подруга, – представил он меня, рассматривая вместе с матерью, словно видел впервые.

Признаться, чувствовала я себя весьма неуютно. От пристального внимания мне показалось, что я еще больше увеличилась в размерах и теперь занимала почти все пространство прихожей. Я казалась себе слоном в посудной лавке – такая же нескладная и неловкая. Не зная, куда определить ставшие вдруг помехой руки, я заложила их за спину. Несколько секунд пристального ко мне внимания показались годами.

– Это тебе, мамочка, – Евгений вручил купленные цветы.

– Право же, не стоило тратиться, – устало ответила Амалия Модестовна. Приняв букет из рук сына, положила его на столик в прихожей. – Цветы – это бесполезная трата денег. Лучше бы вы купили себе что-то полезное.

Конечно же, она была права. Только я впервые очутилась среди таких известных людей и не имела представления, как себя вести. Стараясь сделать это незаметно, я рассматривала хозяйку, пытаясь узнать в ней известную мне актрису. Увы. Уровень культурного развития был настолько низким, что известных мне актеров можно было пересчитать по пальцам.

– Аркаша, спускайся, у нас гости, – позвала Амалия Модестовна мужа.

Он не слышал призыва, поэтому она направилась в кабинет. Мы последовали за ней. Таких кабинетов мне раньше видеть не приходилось. Стены небольшого пространства занимали стеллажи, заполненные книгами. Посреди комнаты помещался лишь письменный стол и небольшое старое кресло с подставкой для ног. Сам Аркадий Аркадьевич сидел на лестничной ступеньке где-то под потолком. Он был так увлечен чтением, что ничего не видел и не слышал вокруг себя. Когда жена позвала еще раз, он вздрогнул и поспешно сунул книгу на верхнюю полку.

– Здравствуйте, милая девушка, – ласково обратился он ко мне, поспешно покидая свой насест. – Так вот кого скрывал от нас Женечка. Понимаю, понимаю, такое сокровище нужно прятать, чтобы никто не украл.

Он нежно пожал мою руку и долго ее не отпускал, наблюдая, как щеки мои начинают полыхать от смущения.

– Иди переодень рубашку, – Амалия Модестовна дернула его за рукав, чтобы он выпустил мою руку. – Когда-нибудь свернет себе шею на этой лестнице.

Мне показалось, что она была недовольна его словами. Однако следует быть менее придирчивой, как-никак это – моя будущая семья.

Обедали в большой комнате, расположившись за старым дубовым столом. Вся мебель в квартире была старинная, необычная. Резные ножки, бронзовые рамы, золоченые подсвечники. И запах в квартире тоже был весьма необычным. Пахло книгами, хорошим табаком, старыми вещами и еле уловимыми нотками женских духов. Квартира хоть и имела высокие потолки, но была настолько небольшая, что было непонятно, где все члены семейства могли размещаться, чтобы друг другу не мешать. В кухне, чтобы не отдавить друг другу ноги, могли разместиться только два человека. Спальня вмещала лишь небольшую кровать и шкаф. В углу еле умещалось небольшое зеркало и стул на гнутых ножках с бордовым бархатным сидением. В гостиной, где располагались мы, основное пространство занимал стол. По периметру комнаты была расставлена всевозможная мебель. Мое внимание привлек диван. Наверняка он тоже был очень старым. Спинка его, обитая кожей, была настолько высокой, что полностью скрывала сидящего. Сейчас такой мебели уже не делали. Сиденье было твердым и неудобным. Мне при наличии весьма объемной пятой точки сидеть было крайне жестко. Про библиотеку, больше напоминающую клетку Иннокентия, я уже говорила.

– А где твоя комната? – поинтересовалась я у Евгения.

За столом повисла пауза.

– Почему, собственно, у Женечки должна быть собственная комната в этой квартире? – Амалия Модестовна выглядела возмущенной.

Опять я ляпнула что-то не подумав. Но ведь я не имела в виду ничего плохого, никаких претензий к имуществу моего жениха. Однако же мне показалось, что у родителей на этот счет сложилось другое мнение.

– До встречи с вами, дорогая, он проживал со своей женой Аленой. После развода переехал к вам. Здесь проживаем мы с Аркадием Аркадьевичем.

Ни про какую Алену до этого дня я слыхом не слыхивала. Мой Женечка был женат и ничего об этом не сказал. Видимо, по лицу читалось все, что происходило у меня внутри, потому что Евгений, склонившись к самому уху, прошептал:

– Только не надо устраивать сцен и портить людям настроение. Веди себя прилично, – глянув в мои вытаращенные глаза, добавил: – Моя милая.

Я почувствовала себя так, что была готова провалиться на месте. Он обманул меня. Как он мог! Я почти не слышала, о чем шел разговор за столом. В голове появлялись картины, где мой Женечка обнимает какую-то чужую, незнакомую мне девушку, называя своей женой.

Обед закончился, и хозяйка отправилась на кухню убирать в холодильник оставшуюся еду. Аркадий Аркадьевич относил туда же посуду, собирая тарелки со стола, ставя их друг на друга стопками. Женечка тоже поспешил на кухню, чтобы помочь. Меня оставили одну в обществе телевизора. Я переключала каналы, не понимая, что происходит на экране. Веселые лица раздражали. В груди образовался какой-то плотный комок, не давая привычно дышать. Внутри болело. Выключив телевизор, я облокотилась на спинку дивана и закрыла глаза.

Я слышала, как на кухне журчала из крана вода. Потом услышала голос Жени. Очевидно, он обращался к матери:

– Ну, как тебе она?

– Что я могу сказать. Клава, она и есть Клава. Но если тебе нравятся такие, что поделать. По крайней мере, я буду знать, что кто-то о тебе позаботится. Хотя мог бы подобрать что-то поинтереснее. Она такая крупная, и нос у нее большеватый. А размер обуви какой? Наверняка сорок второй.

Она засмеялась, представляя мою ногу сорок второго размера. Но это не так! У меня самый обыкновенный тридцать восьмой размер. Она не забыла упомянуть про мои жидкие волосы и большую попу. Так стыдно, что я слышала их разговор. Мне снова захотелось провалиться сквозь землю. Ком в груди увеличился в размере. Я это отчетливо чувствовала. Почему я не ушла, не знаю. Возможно, от полученного шока произошло временное помешательство.

Провожали нас, как самых дорогих гостей. Амалия Модестовна обняла меня, как родную, обещая, что теперь наши встречи будут случаться чаще. Немного подвыпивший Аркадий Аркадьевич принялся целовать меня в щеки. Жена еле сумела его оттащить.

Может, их слова мне только послышались. Не может быть, чтобы вся их приветливость оказалась лишь маской.

До машины мы брели молча. Я не решалась начать разговор. Женя выглядел раздраженным. Искоса я поглядывала на него. Таким я видела его впервые.

– И долго ты собираешься играть в молчанку? – первым начал он.

Ни в какие игры я не играла, но отчего-то сразу устыдилась.

– Неужели ты не понимаешь, что мне было больно говорить о моих прежних отношениях? Это так трудно понять? Почему обязательно нужно упрекать человека его прошлым? Женщины бывают такими жестокими, что способны делать очень больно.

Не понимая, каким образом это произошло, но я вдруг почувствовала себя жестокой женщиной, которая причиняет боль любимому человеку. Запинаясь и мямля что-то невнятное, я пыталась объяснить Евгению, что он ошибается на мой счет. Что я не хотела его ни в чем упрекать и не делала этого. Он меня не слышал. Шел быстрой походкой вперед, и его слишком прямая спина заставляла меня дрожать от страха, что он чего-то не поймет, наши прекрасные отношения рухнут в одночасье. Мое недолгое счастье испарится, словно его и не было. Не понимая как, я уже просила прощения, пытаясь забежать вперед, чтобы увидеть в его глазах, что обида прошла и все возвращается в прежнее счастливое русло. Я обещала, что больше не буду его обвинять и постараюсь вести себя с ним более мягко. Объясняла, что у меня еще нет опыта совместной жизни, поэтому все и делаю коряво и неправильно. Когда он улыбнулся, мне показалось, что вечернее небо озарило вдруг яркое солнце. Мне хотелось рыдать от счастья. Мое сгоревшее счастье вновь воскресло, как птица Феникс.

Вечер закончился так сладко, как еще никогда в моей жизни. Теперь я понимала, когда говорят, что нет ничего лучше примирения после ссоры. Я так его любила, что от нежности мое сердце разрывалось на части.

⁂

Семья – это самое важное для человека. Я искренне так считала. Теперь узнала, что это еще и большая ответственность. Даже представить трудно, какой эгоисткой была я раньше. Семейная жизнь учила меня сдерживать эмоции и с пониманием относиться к привычкам и потребностям своего партнера. Нужно сказать, что это не так просто. Утешало одно: мой любимый был со мной совершенно откровенен. Не каждая женщина удостаивается такого доверия. Я понимала это и очень ценила. Теперь Женечка не скрывал, что время от времени захаживает к своей бывшей. Он говорил, что ей иногда нужно помочь по хозяйству. Лампочку вкрутить или почистить пригоревший утюг. В последний раз он ходил туда, чтобы отнести лекарства, потому что Алена простудилась. Я пробовала объяснить Жене, что с подобными трудностями каждый в состоянии справляться сам, даже привела себя в пример. Теперь мне даже стыдно об этом вспоминать. Я мыслила как настоящая эгоистка. Женя меня устыдил. Ведь не все такие сильные, как я. Бывают женщины менее приспособленные к тяготам жизни, и без помощи им не обойтись.

– Если ты будешь меня упрекать, я перестану с тобой делиться и буду все делать тайно. Ты считаешь, что так будет лучше?

Конечно, я должна быть довольна тем, что человек делится со мной всем, что его волнует. Я была уверена, что сумею победить свой эгоизм и начну думать не только о себе, но и о других. Только почему-то в моей груди не переставало болеть. Иногда мне даже казалось, что наболевший ком разорвет грудную клетку, потому что занимает слишком много места. Я рассказывала о своей боли, но Женя посоветовал мне сходить к врачу, а не нагружать его моими бабскими проблемами.

– И почему это женщины любят жаловаться и канючить, портя другим настроение. Сходи к врачу, если у тебя что-то болит. Нечего загружать других своими надуманными проблемами. В конце концов, милая, я же не доктор.

Конечно, он прав. Как может он помочь. Нет ни своей клиники, ни карманного устройства для снятия кардиограммы. Неужели я превращаюсь в тоскливую тетю, жалующуюся на бесконечные недуги. И это в начале нашей совместной жизни… Что же будет потом? Нужно срочно брать себя в руки и становиться веселой хотя бы в глазах любимого.

Мои родители пригласили нас на ужин. Теперь, когда дело шло к свадьбе, они решили познакомиться с будущим родственником. По такому случаю мы купили большущий букет и торт. Для папы Женя выбрал бутылку хорошего коньяка.

Я сразу поняла, что мой выбор родители одобрили. С мамой они очень быстро нашли общий язык, да и папа, обычно сдержанный в разговорах, смеялся и острил. Я была очень счастлива. Представляла себе нашу семью в будущем. В мечтах мы были счастливы. После ужина, помогая маме на кухне, я услышала о моем женихе много хороших слов. Но и без них знала, что он идеальный и мне в жизни очень повезло.

– Ты должна ему соответствовать, – советовала мама. – Он такой красавчик, любая будет юбкой перед ним мести, лишь бы понравиться. Ты же понимаешь, что внешность у тебя довольно средненькая. Таких – пруд пруди на каждом углу. Так что старайся, не потеряй свое счастье.

Я старалась. Была веселой, всем довольной и старалась не грузить собственными проблемами, внимательно слушая все сказанное им. С интересом изучая умные труды психологов во всевозможных женских журналах, я старательно следовала их советам. Статей сейчас публиковалось великое множество. Кроме того, многие женщины спешили делиться секретами счастливой жизни на страницах различных сайтов в интернете. Для новичка они были очень ценными. Какая женщина, вступая в брак, не мечтала прожить со своим избранником всю жизнь и умереть в один день? Свою жизнь я мечтала прожить именно так.

Торжественный день нашей свадьбы неумолимо приближался. Думая об этом, я нервничала, не понимая причины. Мама говорила, что так часто бывает. Это обычная предсвадебная лихорадка. Мой камень с груди не спадал. Я даже записалась на прием к врачу. Сделали кардиограмму, но ничего, кроме легкой тахикардии, не обнаружили.

Если бы рядом была Ирка… К сожалению, она не объявлялась, налаживая собственную жизнь на итальянских просторах. В принципе, что такое свадьба – простая формальность. Мне и Женя говорил то же самое. Поставили подписи, выпили шампанское и неплохо подкрепились. Вот и все. Платье я решила не покупать. Зачем тратить такие деньги ради одного дня, тем более Женечка уже был женат и нечто подобное у него в жизни уже происходило.

⁂

Жизнь моя протекала в обычном русле, только теперь борщи и котлеты я готовила, будучи в официальном статусе жены. Со дня появления печати о браке в моем паспорте, мама изводила меня вопросами, не беременна ли я и когда мы планируем подарить им внука. Повторения ее были столь частыми, что мне казалось, что это мои собственные мысли и желания. В одном мама была права, что время бежит, а мы не молодеем. Я пробовала говорить с Женей о ребенке, но он и слышать меня не хотел. В сущности, он и сам был еще ребенок. Ему хотелось пожить для себя, и мое внимание не хотел делить с кем-то третьим. Это даже льстило. Значит, мое внимание и забота были для него важны. Я была очень счастлива.

Много времени Женечка проводил на работе. Шутка ли, организовать певческий коллектив и разработать для него подходящий репертуар. Иногда они ездили на гастроли. К счастью, поездки были не слишком долгие. Пару дней, максимум три. Из поездок Женечка возвращался уставшим и хотел одного – спать, чтобы его никто не трогал. Как изматывает работа с людьми! У каждого свои желания, требования и капризы. А руководитель должен терпеливо сносить, словно он не живой человек, а бесчувственный робот. Я старалась, чтобы дома он получал только положительные эмоции, отдых и вкусную еду. Только сама я почему-то начала поправляться. Встав на весы, обнаружила, что на мои бока приклеилось еще пару килограммов. Исключив из рациона все булочные изделия, изменений тем не менее не обнаружила. Утром до работы я, как умалишенная, крутила обруч, надеясь, что моя талия обретет хотя бы прежние очертания. Тщетно. Я начала замечать, что, смотря по телевизору фильм, или какую-то программу, радуюсь в душе, если та или иная актриса поправилась. Оказывается и звезды могут быть не столь уж лощеными и гладкими. У кого-то облегающее платье предательски демонстрирует неидеальные бока или выпирающий живот. Для кого-то былая красота осталась далеко позади. Любимым сайтом в интернете теперь стал тот, где демонстрировались звезды эстрады и кино без макияжа. На их фоне даже я выглядела более-менее привлекательно.

Каждый день, спеша на работу или возвращаясь домой, путь мой пролегал возле больших стеклянных окон тренажерного зала. Велодорожки были приставлены почти вплотную к окнам, чтобы все прохожие могли наблюдать за тем, как тренируют свои тела, одновременно оздоравливаясь, такие же, как мы. У кого-то увиденное пробуждало желание двигаться, и вскоре они, вооружившись новенькой формой и кроссовками, пополняли ряды новоявленных спортсменов. Проходя мимо, я не сводила глаз с бегающих и крутящих педали. Они казались мне какими-то недосягаемыми за оконным стеклом. Целеустремленные, сильные, красивые и подтянутые. Представляю, сколько бы смеха вызвало у них мое появление. Бегемот на беговой дорожке – на это бы сбежался посмотреть весь зал. Но мысль о тренажерах меня не покидала. Я даже заикнулась об этом мужу.

– Делать тебе нечего, как ходить в зал. Знаю я, зачем туда женщины ходят. Только тебе это ни к чему, у тебя есть муж. Не хочу, чтобы на тебя какие-то мужики глазели. Если тебе движения не хватает, так лучше домашними делами займись.

Я давно не видела, чтобы мой Женечка так нервничал. Потом до меня дошло, что это была обыкновенная ревность. Даже не верилось, что он может меня ревновать, представляя, что кому-то я могу приглянуться. Но, как же мне было приятно! Конечно, он меня любит, раз боится потерять. Снова мое сердце наполнилось нежностью.

– Не переживай, я никуда не пойду. Раз ты не хочешь, то я тоже не хочу, – поспешила я успокоить своего ревнивца.

– Не думай, я вовсе не ревную, – испугался, что я его рассекретила. – Но войди в мое положение. Ты женщина семейная и прежде всего должна думать о доме и муже, а не о том, как перед чужими мужиками красоваться. Нельзя же быть такой эгоисткой.

Конечно, прав был мой любимый ревнивец. Я хотела обнять его и поцеловать, но он терпеть не мог нежностей.

Однажды дома зазвонил телефон. Я взяла трубку и услышала знакомый голос. Это была моя дорогая подруга. Как же давно я ее не слышала, а еще дольше не видела. Я очень без нее скучала.

Дела ее были не очень радостными. Последний ухажер, даже не помню, как его звали, оказался еще хуже предыдущих. Авторитетом в его жизни была только мама, которая по непонятной причине невзлюбила подругу сына. Она позволяла им встречаться, но как только вопрос встал о более серьезном продолжении в отношениях, заявила свой решительный протест. Сын, повинуясь ее желанию, расстался с Иркой. Как говорила, обливаясь слезами моя несчастная подруга, бывший ухажер ее уже готовится к свадьбе с той, кого выбрала его мамаша.

– Ты такое когда-нибудь слышала? – кричала трубка возмущенно. – Другой бы на его месте быстро поставил ее на место. А этот, как теленок, готов выполнить любой ее каприз. Мне же он предложил сохранить отношения, обещая иногда посещать во время сиесты.

Ирка ревела белугой, и мне никак не удавалось ее утешить. Своего первого мужа теперь она считала идеалом и очень переживала, что вернуть прежние отношения невозможно. Кроме того, она очень скучала по родным местам и хотела вернуться, как только уладит какие-то свои дела.

– А ты-то как поживаешь? – поинтересовалась она. – Все воспитываешь чужих детишек?

Возможно, момент для того, чтобы сообщить об изменении в моей жизни был не слишком подходящий. Но я так хотела поделиться с ней моей радостью, что не выдержала.

– Я замуж вышла.

– Ну, ты, мать, даешь! – отозвалась трубка после некоторого молчания. – И кто это ископаемое?

– Почему ископаемое? – удивилась я.

– Да потому что мне очень интересно, где ты умудрилась его откопать, – захихикала Ирка.

Естественно, что она могла подумать, неплохо зная мои способности знакомиться и завязывать отношения. Наверняка решила, что я пригрела какого-то бомжа, который и женился на мне в качестве благодарности. Или что-то в этом роде. Конечно, не слишком приятно, зато откровенно. Кто же еще скажет правду, даже не самую приятную, если не родные люди. Я и сама не понимала, как мне могло так повезти. Каждый день думала со страхом, что с глаз мужа упадет пелена, и он увидит, кто на самом деле находится с ним рядом. Вокруг кишмя кишат красотки с накаченными попами и силиконовыми бюстами соблазнительных размеров. Я же обыкновенная, ничем не примечательная, серая личность с весьма посредственной внешностью.

Ирка очень удивилась, когда я сообщила ей, что муж мой молод, хорош собой, при этом еще и артист. Ну, или почти. Она сказала, что желает сама посмотреть на это чудо. Как же я хотела их познакомить, надеясь, что они станут добрыми друзьями.

⁂

Из Италии Ирка привезла несметное количество нарядов и новую, редкую в наших краях, красивую фамилию. Теперь вместо Федотовой она стала Лопез. Сама тоже изменилась. Тощая, загорелая и, несмотря на все проблемы, веселая и жизнерадостная.

Она ворвалась в наш дом, как ураган, все вокруг заполняя своей кипучей энергией. Мне привезла какую-то умопомрачительную юбку и такую же кофту. Добрая моя, она забыла, что мои размеры далеки от совершенства. Юбка обтянула живот, выделяя его среди других частей тела. Даже муж хмыкнул, увидев меня в таком наряде. Это Ирке можно носить такие вещи, ей все к лицу.

Потом мы пили чай, и подруга рассказывала об Италии. Она умела так подобрать слова, что я чувствовала, словно сама была в центре событий. Видела высокие горы с узкими серпантинами дорог, бежала по обжигающему песку, спеша окунуться в море, пила молодое виноградное вино, пьянея от аромата. У меня никогда не получалось так рассказывать. Мне еще в детстве папа всегда говорил, что молчание – это золото. Особенно, когда не имеешь таланта оратора. Такого таланта я не имела, поэтому чаще предпочитала промолчать.

Без стеснения рассказывала она о своих отношениях с местными сеньорами. Вместо нее краснела я, то и дело поглядывая на Женю. Казалось, что ее легкомысленное поведение вызывало в нем негодование при его воспитании и серьезных взглядах на жизнь. Я очень переживала, что он может сказать Ирке какую-то колкость, которая ее обидит. Ему же не понять, что вся ее веселость напускная, чтобы не наводить на слушателей тоску.

На вопрос, каким образом, живя в Италии, ей досталась не совсем итальянская фамилия, Ирка поведала о еще одной истории. Некоторое время она была знакома с одним американским туристом. Так, ничего особенного, кроме выдающейся фамилии. Будучи ярой поклонницей всемирно известной певицы, Ирка во что бы то ни стало возжелала получить такую же фамилию. Поэтому ей пришлось ненадолго сходить замуж. Зато теперь она была ни какая-то там Ирина Федотова, коих в нашей стране пруд пруди, а Ирина Лопез. О таких наверняка мало кто слышал.

Подобное легкомысленное отношение к браку мой Женечка перенести не мог. Поэтому, найдя благовидный предлог, он удалился из кухни и включил громче телевизор, чтобы избавить свои уши от продолжения Иркиной исповеди.

– Это ж надо, какой он у тебя нежный, – скривилась подруга. – Терпеть не могу таких культурненьких.

Конечно, мой Женечка был очень культурным и воспитанным. Что же в этом плохого?

Посидев еще немного, Ирка ушла, на прощание показав язык мужу, который в это время был поглощен телевизионной программой. Не успела я войти в комнату, как услышала о подруге все, чего мне никак не хотелось бы слышать. Он называл ее легкомысленной, неумной, шумной и безвкусно одетой. Мне было очень неприятно слышать такие слова. Ничего подобного я в ней не замечала. А то, что она встречалась с некоторыми мужчинами, нынче пороком не считается. Как иначе можно найти свое счастье? Только в сравнении. Каждый волен искать любовь так, как подсказывает его сердце. Мне в жизни повезло, а моей подруге пока нет.

Евгений попросил не приглашать Ирку к нам. По крайней мере, если он дома. Судя по реакции подруги, мой Женечка ей тоже не очень понравился.

Теперь мы встречались с ней только в городе и про мужа она не говорила. Иногда называла нарциссом, но никогда по имени. Женя тоже о ней старался не упоминать. Если случалось, называл ее не иначе, как «козьи ножки». Сотни женщин отдали бы многое, чтобы получить такие ноги, как у Ирки, а он – «козьи ножки». Я пыталась ему объяснить, что сейчас модно, чтобы женские ноги были худые, а коленки острые, но он и слушать не хотел. Неприятно, когда два близких тебе человека друг друга на дух не переносят.

Это было единственным неприятным моментом в моей жизни. Все остальное было ровным и предсказуемым. Я знала, как начнется день, как закончится тоже не было для меня сюрпризом. Женя говорил, что это нормальная семейная жизнь, о которой он всегда мечтал. Мне же хотелось впустить ветер, чтобы он все перемешал и взбаламутил.

Каждый день, уходя на работу, муж целовал меня в щеку. Каждый вечер, возвращаясь домой, он снова меня целовал и называл милой. Моя беда была в том, что милой я себя не чувствовала, как не чувствовала тепла от его поцелуев. Я усиленно углубилась в чтение журналов и психологических статей, чтобы объяснить себе собственные ощущения. Выяснилось, что кризис первого года совместной жизни мы пережили не заметив. Следующим был кризис трех-пяти лет совместной жизни. Как раз в эти рамки укладывались наши отношения. Именитые психологи описывали симптомы кризиса, в которых я узнавала собственные. Нет, мы не начали ругаться, оскорбляя и разбивая посуду о головы друг друга. Все у нас было мирно, как всегда. Исключая гастрольные поездки и дополнительные репетиции, Евгений почти все время проводил дома со мной. Он любил, чтобы его никто не тревожил и старался даже не отвечать на телефонные звонки, оставляя рабочие моменты для работы. С тех пор как мы поменяли мою однокомнатную конуру на большую квартиру, он уединялся в кабинете, куда никто не мог войти. Творческие люди имеют свое право на одиночество. Он любил, чтобы в доме пахло выпечкой, и я старалась его порадовать. По субботам мы навещали его родителей, иногда заезжали к моим. Только появляться там для меня становилось все тягостнее. Мама проводила среди меня разъяснительную работу на тему детей, стараясь подключить к разговору папу. Я бы и сама хотела, чтобы в нашей большой квартире какой-то карапуз разбрасывал игрушки и капризничал, нарушая тишину громкими криками. Только как объяснить им: чтобы завести ребенка, кроме моего, требовалось желание еще одного члена семьи. В своем нежелании иметь детей Женя был категоричен.