Его Искушение

Глава 11

Резко вскидываю руки, пытаюсь ослабить путы, но чужая крепкая пятерня покрывает мои тонкие запястья.

– Тише. Не суетись. Ты же хочешь доехать в целостности и сохранности, – басит охранник. То ли подручный Цветочка, то ли Кацевский упырь.

Отдергиваю руки.

Я бы этому уроду многое высказала, но рот они мне предусмотрительно заткнули, так что я лишь выдыхаю со злостью.

– Что, не нравится?! Так не финтила бы. По-хорошему бы все было, а ты ломаться, драпать… Мужиком бы была, Кровавый сразу бы порешил, повезло, что баба… Хотя, может, и не повезло…

Противный ржач в самое ухо.

– Да, с телками у босса вообще разговоров не бывает, так что расслабься, краля. Повеселишься скоро.

Жмурюсь. Сон. Сейчас происходит мой самый страшный сон. Меня предали. Продали. Как вещь. Как куклу для утех богатого русского.

В горле саднит и дерет, даже сглотнуть нечем, кляп не дает.

Добродушная идиотка. Бросаю взгляд вперед, где сидит Флауэр. Самолично доставляет меня в лапы монстру. Пес.

И рикошетом воспоминание, где голос моего продюсера скатывается в надрывный писк.

– Аврора, спаси меня! Это вопрос жизни и смерти! Моей жизни и смерти!

Пока едем, кожу на запястьях начинает сильно саднить, голова болит, а два огромных тела, зажавших меня на заднем сиденье белоснежного авто, давят на сознание, заставляя все время продолжать царапать ноготками проклятую шелковую ленту, которой скованы мои руки.

Хочется смеяться в голос, заливаться истерическим хохотом.

Бандиты меня обвязали шелковой лентой!

Действительно. Подарок. Вещь, принесенная в дань. На откуп.

Мною откупились.

– Ну не шебуршись, краля, скоро доедем. Я смотрю, ты вся в нетерпении.

Продолжает веселиться бугай слева от меня.

– Хорош базарить с ней. Кровавого выбесить на раз.

Одергивает тот, кто сидит за рулем. Его лица не вижу. Но внутренне даже почти испытываю благодарность, потому что одно упоминание об Иване заставило излишне болтливого мордоворота замолчать и уткнуться в окно.

Даже думать не хочу, что Кац может со мной сделать в наказание.

Иван принял меня не за ту и поплатились в итоге мы оба.

Он своей кровью, которую я вышибла ударом, а я…

Я еще заплачу за то оскорбление, которое нанесла богатому бизнесмену с темным прошлым и настоящим.

– Вот это погодка! Твою а!

Опять недовольный голос водителя. Еще один поворот и меня заносит, но крепкое тело мамонта рядом не дает сдвинуться ни на дюйм.

Кто-то, наконец, додумывается включить радио. Комментируют какой-то бой. Вроде бокс. Не знаю.  Я в этом не сильна.

Но коробит то, что слышу, как переговариваются мужчины, обсуждают сошедшихся в поединке спортсменов и ведут себя так, словно ничего не происходит.

Обычная рутина. Похищение человека. Так, между прочим, вышли на дело… Ага.

Смотрю по сторонам и понимаю, что мы выехали за город. И чем дальше мы отъезжали от города и приближались к логову зверя, тем более напряженным и тихим становился Флауэр.

Еще поворот и машина съезжает с трассы.

Когда внезапно вижу бетонную стену, опоясывающую частную территорию, мне становится жутко.

Огромные кованые ворота открываются, и машина проезжает внутрь.

Меня привезли не просто в усадьбу…

Я даже не знаю, как определить то, что вижу…  Огромная территория захватывает лес.

Настоящий лес, который уходит чернотой вглубь!

И пусть видимость плохая, но я могу различить размах имения русского.

За окном дождь вырисовывает свои непонятные узоры на стекле, рокот ветра доходит как сквозь вату, а полыхнувшая вспышкой молния озаряет огромное поместье, показывая его необъятность.

Владения Каца опоясывает монументальная стена – забор, через который не перебраться.

Поместье стоит в самом центре. Особняк подсвечен голубым, и я бы оценила его красоту, если бы мне не было столь жутко.

“Отсюда не убежать", – полыхает мысль.

Дорогущая темница и внутри зловещий мужчина, которого я разозлила.

– Ну вот мы и на месте, цыпа.

Ржет излишне веселый бугай и выходит, затем нагибается и резко вытаскивает меня из машины, закидывает на плечо, тащит в дом, лишая малейшего шанса на сопротивление.

Превращаюсь в пульсирующий сгусток осязания и слуха, улавливаю лай собак вдали, они бросаются на прутья клеток и жаждут, чтобы двери открылись и их выпустили для охоты на очередную несчастную дичь…

И почему мне кажется, что ею вполне могу стать я?

Живот болит от того, что я им упираюсь в плечо моего похитителя, да и все остальные части тела ноют, запястья, видно, связали сильно, перекрыв ток крови.

Подозреваю, что могут быть гематомы – непозволительная роскошь для тела модели…

Чувствую покалывание в кончиках дрожащих пальцев.

Кровь приливает к вискам, пульсирует, дождь хлещет по спине, а я смотрю на то, как перед глазам проскальзывают мраморные ступеньки, как капли ударяются о сероватый камень, рассыпаясь на маленькие блестки.

Красиво как-то.

Может, и я сегодня ночью так же разломаюсь вдребезги на миллион переливающихся светящихся частиц, которые уже никогда не соберутся воедино…

Шаги моих похитителей отдают эхом, демонстрируя громадные размеры жилища хищника.

Грубая рука держит меня под коленями, обездвиживает и не оставляет ни шанса на сопротивление.

Голова начинает ныть просто нещадно, висеть вверх тормашками явно не для меня…

Будто на волнах бросает из стороны в сторону и в фокусе начищенные ботинки Цветочка, который идет след в след за охранником, тащащим меня, как мешок с картошкой.

– Мы к боссу.

Басит орангутанг, отчитываясь перед кем-то и в голосе опаска, нет больше веселья.

Ему не отвечают, но я ощущаю чужой взгляд лезвием, скользящим по моим бедрам и, наверное, мое платье сейчас задралось, показывая невидимому собеседнику интересные виды.

Плевать. Одернуть одежду все равно не могу.

– В кабинет.

Проговаривает неизвестный, а у меня от его глубокого тембра волоски на теле поднимаются…

Амбалов своего агента я не боюсь, не воспринимаю их опасными, не знаю почему, а обладатель этого глубокого голоса страшит, при том, что я его даже не вижу.

Получив дозволение незнакомца, делегация моих похитителей проходит по коридору. Слышу, как с щелчком открывается дверь.

Сердце замирает. Меня начинает трясти от жуткого озноба, нервный спазм проходится по конечностям, в глазах вспышки.

– Вот, нашлась ваша пропажа, босс.

Проговаривает амбал и, войдя в помещение, не церемонясь сбрасывает меня на пол. По инерции прокатываюсь по мягкому персидскому ковру и оказываюсь рядом с дорогущими сверкающими мужскими туфлями ручной работы, запах кожи ударяет в ноздри, а в блестящих лаком мысках отражаются мои запуганные глаза…

В голове эхом раздается одно-единственное слово: “Беги!”.

Дикая вспышка адреналина, подобно дозе сильнодействующего препарата, ударяет в голову.

Прикрываю веки, даю себе секунду на то, чтобы собраться, поднимаю глаза, скользя по безукоризненным черным брюкам со стрелками, выхватываю пряжку ремня и, запрокинув голову, наконец, сталкиваюсь взглядом с бесцветными глазами мужчины, от которого бежала.

Иван Кац. Тот, кого прозвали Кровавым, смотрит на меня с высоты своего роста. Собранный. До ужаса спокойный, но стоит мне столкнуться с ним взглядом, как мне показалось, что в его зрачках затрепетали яркие всполохи.

И хорошо, что рот у меня заткнут, иначе бы я могла заорать от страха, потому что этот нереально спокойный мужчина пугает сильнее, чем орущий во всю глотку Цветочек со всеми своими мордоворотами вместе взятыми.

– Ну вот ты и нашлась, куколка.

Проникновенный голос заставляет сердце пропустить удар.

Мой затравленный взгляд мечется по пространству и не находит выхода.

– Не стоит. В этот раз сбежать уже не получится.

Роняет спокойно.

Я же просто замираю, леденею, все начинает плыть и, вцепившись пальцами в длинный ворс ковра, забываю, как дышать.

– Аврора…

Прокатывает мое имя на языке. Тягуче. Почему мне слышится в его голосе рокот, такой же пугающий, как и гром за окном?

Мужчина садится на корточки, приближает ко мне свое нечеловеческое лицо с острыми гранями черт.

Помешательство. Вспышка молнии за окном и блики, отражающиеся в необыкновенных глазах.

Притяжение. Адовое. Магнетизм. Дикий. Безудержный. От него веет чем-то первобытным, страстным. Животная харизма обволакивает.

Светлые волосы небрежно откинуты назад и ничего в безукоризненном образе бизнесмена не напоминает о моем ударе. Сорочку, правда, сменил. Открытый ворот демонстрирует широкую шею.

Иван харизматичен, но не красив в привычном понимании. Дело не во внешности, а во взгляде ледяных глыб, которые у него вместо глаз.

– Ну, привет еще раз, куколка…

Проводит шершавыми подушечками, откидывает мои влажные, потяжелевшие от дождя пряди с лица.

Вздрагиваю.

Кац меняется в лице. Черты искажаются. Слышу приглушенный писк и понимаю, что этот нечленораздельный звук исходит из моего горла.

Хочу отшатнуться. Придерживает меня за подбородок.

Меня опутывает странная нить, тянущаяся от него ко мне и обратно. Только от одного взгляда этих невообразимо светлых глаз спина покрывается холодным потом.

Иван не произносит ни слова, рассматривает меня и не понять, что спрятано на дне этих необыкновенных глаз, прозрачных, словно горный ручей.

Резкий кивок головы сигнализирует, что он что-то обдумывает. Присматривается. Поднимает руку и длинные сильные пальцы проходятся по моей скуле, словившей пощечину.

Чувствую боль и шиплю, как растревоженная кошка.

Кац становится совсем жутким.

Его руки необыкновенно горячие, а подушечки шершавые, он водит ими по моей явно припухшей щеке.

Пытаюсь отпрянуть опять, но ловит за щеки, удерживает на месте, взгляд полыхает. Дает понять, чтобы не двигалась.

Пальцы ласкающе спускаются к губам, очерчивают контур, действуют уверенно и заставляют меня трепетать.

Вскрикиваю, когда резким болезненным движением срывает кляп.

Глава 12

– Кто. Посмел?!

Рык настолько злой, что у меня все тело покрывается иголками страха, отползти хочется.

В его взгляде похоть. Она вбивается под кожу, вызывая во мне отчаяние напополам с паникой.

Рывком тянет меня к себе. Всматривается.

– Кто?!

Повторяет свой вопрос. Действительно пугающий и ласка в моих волосах не расслабляет, он так же с легкостью может и боль причинить.

Не отвечаю. Сжимаю упрямо губы и смотрю с вызовом, и как-то я не задумываюсь, что, возможно, прямо сейчас вглядываюсь в лицо своей смерти.

Проводит пальцем по моим губам, сминает их, вдавливает в зубы.

– Упрямая…

Один короткий взгляд поверх моей головы в сторону мужчины, с которым говорили похитители и который привел нас сюда.

Отслеживаю его направление, повернув голову. Мне становится плохо. Кошусь настороженно на еще одного мафиози.

Лицо восточное, может, даже с азиатскими корнями. Глаза раскосые. Темные. Прожигающие во мне дыры своей яростью на грани ненависти…

Не могу понять, чем успела всколыхнуть в незнакомце такие эмоции и почему кажется, что они направленны именно на меня?!

Сглатываю от странной агрессивной неприступности мужчины, похожего сейчас на изваяние, застывшее угрозой.

Бросаются в глаза даже его руки, прикрытые черной кожей перчаток.

Высокий. Мощный. Во всем черном, как коршун.

Свитер с воротом обтянул прямые плечи, обрисовал грудную клетку со вздутыми проработанными мышцами, указывая на определенное количество кубиков на прессе.

Заторможенно рассматриваю каждый мускул крепкого тела и почему-то смотрю на его длинные ноги в черных джинсах и тяжелых ботинках…

Удар такой ноги может череп проломить.

От него веет первобытной силой, решительностью.

Передергиваю плечами от короткого рычащего обращения Каца к этому странному мужчине.

– Монгол…

Кивок в ответ.

Становится просто жутко от темных пустых глаз, которые он фокусирует на Ридли с его подручными, когда поворачивает голову в их сторону, меня поражает татуировка на бритом виске брюнета, затрагивающая белесый шрам росчерком зигзага, проходящим по смоляной брови.

Зловещее лицо и не менее зловещий взгляд, направленный сквозь.

– Господин Кац, я же ваш приказ выполнял!

Отворачиваюсь. Буквально кожей чувствую чужой страх.

Слышу, как захлопывается дверь за моей спиной, а еще через какое-то мгновение до слуха доходит болезненный вскрик, знакомый голос…

Флауэр…

Жмурюсь. Не хочу ничего видеть. Хочу исчезнуть, проснуться от страшного сна, в который превращается моя жизнь с невообразимой скоростью.

– Открой глаза.

Приказ, которому невозможно не подчиниться.

Движение горячих пальцев на моей щеке, и я распахиваю веки, вглядываюсь в такое резкое лицо Ивана…

Выхватываю острые скулы, крупный нос и твердые губы. Он со своим наемником на контрасте, как белое и черное.

Но в обоих читается мужественная порода, безжалостность.

Кто же Иван Кровавый, раз у него такие головорезы в подчинении?!

Продолжает ласкать мой ушиб, смотрит так, что у меня в груди сердце переворачивается.

– Зачем ты убежала?

И меня скручивает от страха и чего-то непонятного, полоснувшего холодом лезвий.  Правдивый ответ слетает с губ:

– Ты не оставил выбора…

На миг надежда трепыхается в груди, хочется признаться в страшной подставе, рассказать, что я никогда не была эскортом!

Стыдно сказать, что даже мужчину не знала…

Открываю рот и выпаливаю быстро:

– Послушайте. У меня не было выбора… я не хотела…

Палец скользит к моим губам, заставляет замолчать.

– Ни слова больше.

Смотрит на меня чуть сощурившись. Нет в нем жалости и глаза бездушные. Всего лишь один жест и этого достаточно, чтобы я остолбенела, потеряла дар речи, а его последующие слова развеивают мой опрометчивый порыв поговорить по душам как дым.

– Ты попутала, кукла. Я не бюро добрых дел. Меня не касаются твои внутренние терки с агентом.  Ты здесь по одной причине. Я тебя захотел.

Качаю головой в неверии. Он даже слушать не станет…

– Меня не кидают, детка. Чревато. Ну и очень вредно для здоровья.

Проговаривает между прочим, а я чую, что все правда. С таким не пошутишь.

– Вы убьете меня?

Улыбается. Криво. Демонстрируя ровный оскал хищника.

Смотрит на меня так, словно я уже голая, раскинутая перед ним в призывной позе…

Будоражит. Своей грубостью. Страстностью и абсолютным отсутствием сострадания.

Нет здесь надежды и вокруг одни звери, живущие по каким-то своим непонятным правилам.

– Я спустил тебе твой закидон. Больше спускать ничего не намерен, – подмигивает:

– Хотя кое-что спускать все же буду, отработаешь ты сегодня все по максимуму.

В глазах печет, но слез у меня нет. Шок сказывается.

– Кто вы?

Я бы спросила иначе, узнала бы, из какого круга ада он вышел, но не могу, голос не слушает.

Ухмыляется, только глаза все такие же дикие, они не улыбаются.

– Я тот, кто тебя купил, Аврора. Кто не прощает, когда нарушают договоренности…

– Товарные отношения, где лотом выступает живой человек?!  Вы не имеете права!

Рявкаю со всей злобой. Характер у меня норовистый и даже страх не притупляет бушующий внутри пожар.

– Осторожно. По краю ходишь.

Мягкое предупреждение. Поднимается с корточек и отходит. Демонстративно отворачивается к окну, застывает на фоне беснующейся за стеклом непогоды, а я, замерев, рассматриваю его широкую спину и рубашку, обтянувшую каждый мускул, там, под этой преградой, необычная татуировка.

Неужели этот зверь верит в бога?

Неужели такие жестокие люди могут выбить церковь на себе? Ведь вера – она призывает к всепрощению, милосердию. Все то, что чуждо этому странному незнакомцу с необыкновенно светлыми глазами.

Иван бы мог походить на альбиноса, но кожа у него смугловата и становится ясно, что он не является носителем подобной генетической мутации.

Ловлю себя на том, что разглядываю мужчину, у меня все внутри беснуется подобно тому шторму, который разгорается снаружи, барабанит страшным грохотом бьющихся о стекло капель.

Тоже поднимаюсь, неуклюже встаю на ноги и смотрю на ленты, что продолжают сковывать запястья.

Презент для босса мафии…

– Ты задолжала мне сегодняшний вечер.

Его глубокий голос жесткий и бескомпромиссный.

– Не стоит набивать себе цену лишними телодвижениями. Сделаешь только хуже. Себе.

Кац продолжает рассматривать непогоду за окном. Неужели не боится, что я схвачу одну из тяжеленных скульптур и попытаюсь размозжить ему череп?!

Хотя…

Хищник уже готов к моему удару, он бдителен и не позволит мне второй раз провернуть тот же трюк.

Да и куда мне от него бежать?!

Никуда. Найдет и стребует свое. Я связана каким-то дьявольским обещанием.

Разворачивается и у меня каждый волосок на теле дыбом становится.

Иван не так спокоен, как кажется. У него скулы побелели, а на дне глаз беснуются всполохи.

Особенно ослепительный росчерк молнии, а за ним оглушительный рокот грома заставляют вздрогнуть. Меня трясет.

Бьет в судорогах. Из-за нервного напряжения или страха. Я не знаю. Единственное, что я вижу, это яркие, переливающиеся всей палитрой голубоватого серебра глаза хищника, который смотрит на меня не мигая.

Хладнокровный. Жестокий. Дающий приказы, которые беспрекословно исполняются. И все это под лоском бизнесмена и богача.

А внутри…

Делает шаг в мою сторону. Приближается неумолимо. Движения размеренные. Это грация настоящего зверя, уверенного в своей силе.

Почему-то ассоциация с гепардом, который приближается мягко к ничего не подозревающей жертве, чтобы в решительный момент сделать своей смертельный выпад.

Застывает невообразимо близко от меня, обдает своим ароматом, и я вдыхаю, отравляю легкие им и погружаюсь в тот же чувственный гипнотический транс, как на крыше его отеля…

Так не должно быть. Это неправильно, и я ненавижу этого мужчину за его бездушность, за то, что такие, как Кац, могут купить все, что пожелают, даже человека…

Он молча рассматривает меня…

От того, что я вижу на дне белесых глаз, мне становится невыносимо боязно и обдает жаром. Иван кажется бесстрастным, отрешенным, но это видимость. В нем живет хищник, забавляющийся с добычей, выжидающий, продлевающий агонию, готовый в нужный момент наброситься и разорвать.

– С тебя одна ночь, кукла, и можешь идти на все четыре стороны. Иного не дано.

Опять трогает ушиб.

Его ровные губы становятся сплошной узкой линией из-за того, что ему явно не нравится мой покореженный внешний вид.

– Только одна ночь и отпустите?

Почему-то спрашиваю шепотом и с надеждой на то, что этот ужас все же закончится.

– Я не нарушаю своего слова. Слово Каца – закон.

Проводит рукой по моим волосам и пропускает пряди между пальцами.

От мужчины веет могильной изморозью и это страшно. Чудится, что тени оживают, заползают на его лицо, играют с моим воображением, придавая светло-голубым глазам зловещие блики.

– Дрожишь, куколка, – голос потусторонний, все такой же ледяной, змеей проскальзывает по моей спине и заставляет трепетать от страха и предвкушения.

– Ты пугаешь… – мой шепот раздается в полумраке тихим звоном упавшего в воду камешка.

– Бойся меня, не делай глупостей, тогда останешься цела… – проговаривает ровно и не дает осмыслить слова, подается резко ко мне.

Он накрывает мои губы, целует так же, как уже целовал. У меня душа в пятки уходит, голову кружит невыносимо, и глаза сами закрываются.

Иван действует жадно, нападает на меня с такой страстностью, которую я не чувствовала никогда в жизни.

Его руки очень горячие. Я ощущаю, как они жгут кожу спины.

Это все так неправильно. Мне страшно.  Я не понимаю происходящего. И все перекрывает моя невыносимая, непреодолимая тяга к этому мужчине.

Я не знаю, бывает ли так?! Может ли чужой незнакомый человек настолько выводить на чувства, завлекать?!

– Никогда еще так не пронимало…

Слегка отпустив мой пылающий рот, проговаривает Кац, и на дне его глаз приговор. Я буду ему принадлежать по доброй воле или нет, но буду.

Отходит. Оставляет меня опять одну и мне почему-то кажется, что он дает фору то ли мне, то ли себе. Я читаю это напряжение в каждом его жесте, в каждом движении.

Он смотрит на меня. Странным. Непонятным взглядом. И мне не хочется сопротивляться, я впервые в жизни допускаю мужчину до своего тела, впервые такое помутнение, сумасшествие и отказ тормозов.

Где та стерва, привыкшая рубить малейший флирт на корню? Я приучена читать в мужских глазах интерес, похоть. Это все естественно, и когда идешь по подиуму, поэтому и смотришь в одну конкретную точку вдали.

Взгляд в никуда, потому что, если сместить взор на первый ряд, где восседают власть имущие, можно столкнуться с мерзким выражением вседозволенности, когда на тебя смотрят как на товар и речь не про одежду, которую ты демонстрируешь.

Взгляд Ивана мерцает в полутьме, а его сорочка, накрахмаленная до хруста, отдает синим и светится, подстегиваемая молниями, которые освещают вспышками помещение и демонстрируют огромного мужчину во всей красе.

Даже мой модельный рост теряется в его могуществе. Великан с огромными прокачанными руками. Он будто состоит из сплошных мышц, которые одежда скрыть не может.

Он совсем не громоздкий, в нем есть грация, что не очень свойственно мужчинам таких габаритов.

– Мы начнем этот вечер сначала, куколка. Я забуду о том, что ты вытворила. Не призову к ответу.

Его голос наполнен чувственными интонациями, а белесые глаза внимательно следят за моей мимикой. Он принял решение. Оно неоспоримо.

Прикусываю губы и переминаюсь с ноги на ногу. Бросаю затравленный взгляд в сторону двери. Когда он меня не касается, я опять думаю, что это все страшный сон и единственное верное решение – побег.

Я должна бежать со всех ног, спрятаться и…

А куда бежать?!

До первого охранника и спровоцировать зверя?!

Разум подает верные мысли, но вот тело работает на инстинктах, которые берут верх. Это выше моих сил, страхи побеждают, я срываюсь с места. Делаю резкое движение в сторону двери.

Иван нагоняет за пару мгновений. Преграждает мне путь. Еще одно по кошачьи грациозное движение, и я лечу на стену, а он сжимает мое лицо за подбородок.

Кровавый словно состоит из огня, в то время как я сейчас ледяная.

– Не в этот раз, Аврора. Хватит! Набегалась.

В этом слове слышится щелчок хлыста, а во взгляде злость лютая.

– Произошла ошибка, я не знала, на что соглашаюсь! Правда! Я никогда подобным не промышляла!

Мой голос ломкий и слабый. Я замираю, когда Иван начинает одной рукой расстегивать пуговицы на своей рубашке, особо не реагируя на мой лепет.

– Это не отменяет факта твоего нахождения здесь и не освобождает от ответа.

Разжимает руку, а я остаюсь стоять, во все глаза слежу за его манипуляциями с пуговицами.

Безжалостный. Бескомпромиссный и… О, боже…

Когда сорочка слетает с его тела, в очередной раз за этот вечер у меня подгибаются коленки. Если бы я пила хоть что-то действительно крепкое, могла бы списать свое состояние на помутнение рассудка, но я со вчерашнего дня на вонючем кофе из автомата…

У Каца идеальный сухощавый торс с ровными линиями бугрящихся мышц. Он не похож на того, кто тягает железо, наращивая мышечную массу, также в нем отсутствует жеманная манерность мужчин-моделей, у которых за красивым фасадом скрывается пустота.

Передо мной человек, награжденный природной силой, настоящей животной харизмой, он пригибает к земле одним своим грозным видом.

И я засматриваюсь на рельефы, без вязи татуировок, но с бесчисленными неровностями. Его смугловатая кожа испещрена следами зарубцевавшихся ран.

Есть рваные и идеально ровные шрамы.

Это сильное, мощное тело кромсали…

Иван не из тех, кто прикрывается телохранителями, он всегда в пекле. Иначе откуда все это?

Странность ситуации в том, что сейчас, замерев в такой близости от мужчины, вдыхая аромат вереска и чего-то еще тягучего, мускусного, я дурею от своих чувств, засматриваюсь на отметины…

Что же Иван пережил? Через что пришлось пройти, чтобы так заматереть?

Сострадание…

Оно в моей крови. Если бы его не было, я бы не купилась на происки Ридли.

Пожалела своего агента, а он меня нет.