Великий Преемник. Божественно Совершенная Судьба Выдающегося Товарища Ким Чен Ына

Этот спортсмен сыграл важнейшую роль в жизни юного Ким Чен Ына. В 2011 г. гигантская фигура Ри возвышалась над толпой скорбящих на похоронах Ким Чен Ира. Несколько лет спустя он же встречал Денниса Родмана, прилетевшего в Северную Корею с некой баскетбольно-дипломатической миссией.

Но даже когда Фудзимото прочно закрепился при дворе вождя, Ким Чен Ын постоянно подчеркивал его подчиненное положение. Если Чен Чхоль, обращаясь к повару, добавлял почтительный суффикс, означающий что-то вроде «господин», то Ким Чен Ын неуважительно называл его просто по фамилии. Будь Ким Чен Ын обычным ребенком или просто богатым ребенком, такое можно было бы расценить как поведение избалованного юного нахала. Но, поскольку мы почти ничего не знаем о нем, такого рода истории приобретают существенное значение. Их скрупулезно разбирают эксперты и аналитики, пытаясь сделать какие-то выводы о недостатках характера Ким Чен Ына или о влияниях, которые формировали его личность. Они внимают рассказу Фудзимото о том, как мальчик не послушался требования матери оставаться за столом, пока не закончат обедать остальные. «Идем, братец», – сказал он Чен Чхолю, и оба были таковы.

А однажды Ким Чен Ын, которому было десять, если не меньше, изрядно рассердился на тетю Ко Ён Сук за то, что та звала его «меньший братик». «Я вам не ребенок!» – вопил он. И тогда Фудзимото предложил звать его товарищ генерал, и мальчишке это пришлось по нраву. «После этого все стали звать его "товарищ генерал", – со смешком рассказывал мне Фудзимото во время одной из наших встреч в Японии. – Выходит, я ему вроде крестного». Только вот Фудзимото не упомянул, что Ким Чен Ын не был первым «товарищем генералом». Лет за десять до этого так называли Ким Чен Нама, первенца Ким Чен Ира, которому тогда и было примерно десять. Но ветер переменился, и в наследники теперь прочили другого сына.

Безусловно, ребенок воспринимал себя как особенную личность. Фудзимото вспоминал праздник на восьмой день рождения Товарища Генерала Ким Чен Ына, который проходил в бальном зале вонсанской резиденции. В гости к имениннику собрались не дети, а высокопоставленные чиновники. Ким Чен Ын в черном костюме и галстуке-бабочке получал от гостей букеты. Было видно, что ему весьма неуютно. Сев за стол, Фудзимото увидел рядом с меню листок с текстом. Там оказались слова марша под названием «Шаги».

После тостов и поздравлений ансамбль электронной музыки «Почхонбо» – на тот момент самая известная в стране поп-группа, прославившаяся аранжировками патриотических песен, – заиграл новый марш. Мелодия оказалась простой, рассказывал Фудзимото, и скоро подпевали все.

 
Трам-пам-пам!
Шаги генерала Кима
Несут дух февраля
Вперед, трам-пам-пам…
Приближают нас к светлому завтра
Трам-пам-пам, ух, шаги!
 

16 февраля – день рождения Ким Чен Ира, который ежегодно отмечается с большой помпой. Послание в песне было кристально ясным для всех: наследник Ким Чен Ира, другой генерал Ким, поведет страну в будущее. С того дня даже крупные государственные чиновники почтительно кланялись, встречая Ким Чен Ына, рассказали мне его тетя и дядя. По их мнению, при таком отношении окружающих мальчик просто не мог расти как обычный ребенок. И скоро он привык отдавать приказы.

В детстве Ким Чен Ын сходил с ума по разным механическим игрушкам, особенно самолетам и кораблям. Ему хотелось узнать, как они летают и плавают. Еще в возрасте восьми-девяти лет в Пхеньяне Ким Чен Ын допоздна засиживался за опытами с машинками и, если чего-то не мог понять, требовал, чтобы ему дали поговорить, хоть за полночь, с каким-нибудь специалистом. Когда у него возникал вопрос или что-нибудь не работало, рассказала мне его тетя, он в любое время вызывал к себе, например, морского инженера, чтобы тот починил.

По мнению тети, это указывает на некоторую двойственность в характере Ким Чен Ына: он обладает невероятной способностью сосредоточиваться, но при этом склонен залипать на одной идее и заходить слишком далеко. Тетя не произнесла слова «мания», но описала именно такое поведение. Позже, когда он жил в их семье в Берне, Ким Чен Ын все время просил покупать ему модели самолетов и водить в парк, где собирались авиамоделисты-любители, – это увлечение продолжится у него и во взрослой жизни.

Ким Чен Ын вроде бы сам подтвердил это спустя годы, уже став официальным наследником государства. Он рассказал некоему чиновнику, как ребенком устроил во дворе дома взлетную полосу и там запускал игрушечные самолеты. Согласно официальной пропаганде, генералы увидели в этом очередное доказательство несравненных командных способностей Ким Чен Ына^[38].

По той же причине Ким Чен Ын в дальнейшем обучился пилотированию, сам сидит за штурвалом, летая по стране, и даже распорядился построить аэродром в Вонсане, чтобы можно было приземляться ближе к летней резиденции. Сегодня аналитики из западных разведок, пытающиеся понять по спутниковым фото, не готовится ли Северная Корея к очередному запуску ракеты, обращают внимание и на то, стоит ли на ближайшем аэродроме личный самолет Чен Ына.

Хотя в подростковые годы Ким Чен Ына в стране свирепствовал голод, Великий Преемник никак его не ощущал и, скорее всего, даже не видел, как страдают его сограждане. Нет, он рос в мире, где все вращалось вокруг него. У него были не только специально назначенные друзья вроде Фудзимото, но и личные учителя, тренеры, повара, шоферы и телохранители. Он рос, чувствуя себя самым особенным мальчиком во всем мире, мальчиком, которому все по силам, – а на деле зависел от целой армии слуг, наставников и опекунов.

Дети Ким Чен Ира от разных женщин росли взаперти, в резиденциях за высокими стенами с четырехметровыми железными воротами, в изоляции вонсанского дворца, жизнь в котором – сплошная роскошь. Там были телевизоры Sony, компьютеры, видеоигры и можно было играть в «Супер Марио». В каждом доме были пинбольные автоматы и концертные рояли Yamaha и Steinway.

У детей были просторные игровые, где игрушек больше, чем в любом европейском магазине. Горы лего и «плеймобилей», коробки с пазлами – больше, чем дети могли когда-либо успеть сложить; пластмассовые пистолеты с реалистичными пулями; все мыслимые виды игрушек на четырех колесах. Кроме того, у Ким Чен Ына были настоящий автомобиль и настоящий пистолет: машина, которую отец Ына приказал модифицировать, чтобы семилетний мальчик мог ею управлять, и пистолет «кольт» 45-го калибра, который Ким Чен Ын носил на поясе в 11 лет.

В этих домах были просторные звуконепроницаемые кинозалы с деревянными панелями на стенах для лучшей акустики и черными бархатными кулисами, которые раздвигались, когда гас свет. Дети, утопая в мягких креслах, смотрели «Бен Гура», «Дракулу» или бондиану.

В столовой их ждали торты и пирожные, копченый лосось и паштеты, тропические фрукты вроде манго и арбузов. Одежду детям шили из английских тканей, которые везли курьеры в чемоданах. Зубы они чистили импортной Colgate. Сады в резиденциях были такими обширными, что назывались парками: с искусственными водопадами, изливающимися в искусственные озера. По территории дети передвигались в гольфмобилях и на мопедах. В парках стояли клетки с медведями и обезьянами. В некоторых резиденциях были большие плавательные бассейны, закрытые и открытые стрелковые тиры^[39].

Ким Чен Ын проводил дни, слушая на плеере повара Фудзимото его же диск Уитни Хьюстон или играя в баскетбол с детьми, специально приглашенными в резиденцию, чтобы составить принцам компанию. Фудзимото рассказал мне, что Ким Чен Ын увлеченно разбирал происходившее на площадке. Указывал достоинства и недостатки игроков, хвалил тех, кто, по его мнению, играл хорошо, бранил тех, у кого не получалось. «Он умел судить и делать обоснованные выводы, знал, когда хвалить, а когда порицать», – вспоминал повар. Ким Чен Ын улыбался, когда жестко выговаривал неумелому игроку. Казалось, он оттачивает искусство отдавать приказы и ему нравился тот ужас, в который вгоняла людей его абсолютная власть.

Глава 3
Инкогнито в Швейцарии

Я с детства тесно связан с самолетами и военными кораблями.

Ким Чен Ын, из книги «Истории из жизни Ким Чен Ына»

Ким Чен Ын был, в сущности, совсем ребенком, когда отправился летом 1996 г. в столицу Швейцарии, в школу, где уже учился его старший брат Ким Чен Чхоль. Ему было 12 лет, стрижка под горшок и уже намечавшийся тогда знаменитый второй подбородок.

Он оказался в городе-картинке, больше похожем на сказочную декорацию, чем на мировую столицу. Берн знаменит своей Часовой башней, Цитглогге, которая 90 годами ранее подсказала юному патентному эксперту по имени Альберт Эйнштейн идею теории относительности. Как-то вечером в 1905 г. Эйнштейн, возвращаясь на трамвае со службы, взглянул на эти часы, удалявшиеся от него, и задался вопросом, что будет, если он промчится мимо них со скоростью света. Эта мысль помогла ему найти разгадку пространства-времени, которая мучила его не один год.

Ким Чен Ын отправлялся в собственное познавательное путешествие из охваченной голодом Северной Кореи в одну из богатейших стран Европы.

В тот август в кино шла «Миссия невыполнима» и вот-вот должен был выйти фильм «На игле». В новейших персональных компьютерах стала использоваться операционная система Windows 95 и дискеты. В Атланте заканчивались летние Олимпийские игры. Билл Клинтон вторично баллотировался в президенты США. Писатель Джордж Мартин опубликовал фэнтези-роман «Игра престолов».

Северокорейский принц явился из своей космической резиденции в этот земной мир. Эта поездка за границу не была у него первой: он уже ездил и в Японию, и в Европу, но прежде ему не приходилось долго жить вне монаршего двора. Ким Чен Ын присоединился к старшему брату, который уже два года со своей тетей по матери Ко Ён Сук и ее мужем Ри Каном обитал в Либефельде, на дальней окраине Берна. «Мы жили в обычном доме и вели себя как обычная семья. Я была им вместо матери, – рассказывала мне тетя Ким Чен Ына, когда я почти 20 лет спустя нашла ее в США. – К нам приходили их друзья, я делала им небольшой перекус. Это было их самое нормальное детство с праздниками и подарками на дни рождения, и швейцарские ребята приходили к нам играть».

Дома они говорили по-корейски, ели корейскую еду, и друзья мальчиков не знали, что «имо», как называли родственницу Чхоль и Ын, на корейском означает не «мама», а «тетя».

Им нравилось жить в Европе и иметь деньги. В их семейном альбоме есть фотографии будущего вождя, купающегося в Средиземном море на Французской Ривьере, обедающего на свежем воздухе в Италии, едущего в парижский Евродиснейленд (не первый раз, мать уже возила его несколькими годами ранее) и катающегося на горных лыжах в Швейцарских Альпах. Они отдыхали в роскошном отеле в Интерлакене – престижном курортном месте неподалеку от Берна, где начинается путь к горе Юнгфрау и находится знаменитый парк развлечений. Дважды побывал Ким Чен Ын в Олимпийском музее в Лозанне, городе на берегу Женевского озера, где находится штаб-квартира Международного олимпийского комитета. Один из экспонатов музея особенно впечатлил увлеченного механизмами Ким Чен Ына: это был стенд, где посетители запрашивали видео о каком-нибудь спортсмене или спортивном событии, а робот выбирал необходимую запись.

Это было еще до цифровой эпохи, и механический робот очаровал мальчишку, который в своей комнате часами играл с кораблями и самолетами. Через 20 лет, принимая в Пхеньяне главу МОК, он спросит, действует ли еще та экспозиция. Но ее уже не было^[40].

В Швейцарии все члены семьи Ким Чен Ына жили под тщательно выстроенными легендами, скрывающими их подлинные личности. Ри был зарегистрирован как посольский шофер и носил имя Пак Нам Чхоль. Пак – одна из самых распространенных корейских фамилий после Ким. Ко в соответствии с корейской традицией не менять фамилию в замужестве получила бумаги на Чон Ён Хе. Ким Чен Чхоль значился Пак Чхолем, а Ким Чен Ын – Пак Ыном. Псевдонимы не были новыми. Все они с 1991 г. были аккредитованы как сотрудники северокорейской миссии в ООН в Женеве, и дипломатические паспорта позволяли им свободно перемещаться по Европе.

На предоставленном в швейцарскую полицию фото запечатлен юный Ким Чен Ын с пухлыми щеками и пышной прической, похожей на завивку, – такую же делал, приехав в Швейцарию, Ким Чен Нам. Вероятно, чтобы не так резко выделяться. Ким Чен Ын одет в синий велюровый жакет на молнии и белую водолазку – по самой изящной моде 1970-х гг., но уже в 1990-е гг.

У «Пак Ына» был еще один паспорт для путешествий по Европе. Новый бразильский, выписанный в 1996 г., вероятно, чтобы в его владельце не опознавали гражданина КНДР, на имя Жозефа Пвага – это, видимо, португализированная версия фамилии Пак. Дипломатический паспорт Северной Кореи дает возможность пересекать границы, но слишком привлекает внимание. Северная Корея тогда, как и сейчас, была государством-изгоем с ядерными амбициями. Кроме того, северокорейцы были редкостью, даже новостью. А вот обычная семья бразильцев азиатского происхождения на каникулах в Европе ни у кого не вызывала подозрения: в Бразилии живет самая большая в Южной Америке корейская диаспора. Паспорт сообщает, что подросток на нелестном фото с пышной прической, в котором определенно узнается юный Ким Чен Ын, родился 1 февраля 1983 г. в Сан-Паулу. Родителями записаны Рикардо и Марсела Пваг^[41].

Рикардо Пваг был северокорейцем, который много и с комфортом ездил по Европе, летал бизнес-классом компании Swiss Air, останавливался в роскошных отелях Берна, Женевы и Цюриха. Похоже, его работой было приобретение недвижимости для северокорейского правящего класса. А скрывался под этим именем, вероятно, дядя Ким Чен Ына Чан Сон Тхэк.

Под этой легендой Ким Чен Ын приехал в Либефельд, в архитектуре которого преобладают не альпийские шале, а бетонные коробки 1970-х гг. Этот район не очень отличается от бруталистической застройки Пхеньяна. Позади главной улицы, в Промышленном проезде, как гласит дорожный знак, рядом с большим белым зданием торговой компании, похожим на монастырь, по адресу Кирхштрассе, 10 стоит дом. Именно в нем провел свои швейцарские годы Ким Чен Ын. Это трехэтажный дом из светлого кирпича, обсаженный гортензиями.

В 1989 г., вскоре после постройки этого дома, северокорейский режим приобрел в нем за 4 млн швейцарских франков – по тогдашнему курсу чуть больше $4 млн – шесть квартир для семьи Пваг и некоторых представителей чучхейской знати, обосновавшихся в швейцарской столице. У семьи было три машины с дипломатическими номерами и затемненными стеклами, которые стояли в подземном гараже.

Ким Чен Ын поступил туда же, где учился его старший брат, – в Международную бернскую школу, частное учебное заведение с преподаванием на английском, в которую ходили дети дипломатов и других бернских иностранцев. Год обучения здесь стоил больше $20 000.

Школа находилась в пяти минутах езды от посольства КНДР, которое занимало и занимает до сих пор большой дом в обычном жилом квартале на Порталесштрассе, через реку от центра Берна. Это богатый район, в нем много посольских резиденций.

Никто и головы не поворачивал, когда Ким Чен Ын, нередко в школьной фуфайке со швейцарским флагом и медведем, символом города, прибывал в школу на машине с шофером. Точно так же доставляли на занятия многих дипломатических детей.

Информационный буклет школы, где обучаются дети примерно 40 национальностей, гласит, что она «удачно расположена в нейтральной стране». Действительно, Швейцария, знаменитая своей осмотрительностью во всем – от банковских счетов до образования для детей тиранов, была идеальным прибежищем для скрытных северокорейцев.

Когда появились первые сообщения, что преемником Ким Чен Ира станет Ким Чен Ын, возникло много неразберихи и о нем давались факты, на самом деле относившиеся к его брату. Одноклассники вспоминали, что парень из Северной Кореи был замкнутым, но относительно бегло говорил по-английски, однако оказалось, что вспоминали они не того парня, не Пак Ына.

Вместе с тем оба брата были увлечены звездой боевиков Жан-Клодом Ван Даммом и, похоже, равно любили его фильмы. По совпадению, которое сыграет свою роль впоследствии, Ван Дамм снялся в голливудском фильме «Колония» вместе с баскетболистом Деннисом Родманом. Фильм вышел на экраны в 1997 г., когда Ким Чен Ын жил в Швейцарии.

Ким Чен Чхоль даже нашел возможность включить бельгийскую кинозвезду в свой учебный проект. «В моем идеальном мире не осталось бы ни оружия, ни атомных бомб, – писал он, – а всех террористов я бы уничтожил с помощью Жан-Клода Ван Дамма. И все стали бы счастливы: нет войны, нет смерти, нет слез». Как верный северокорейский социалист, а может, просто как юноша-идеалист, поэт Чен Чхоль далее пишет, что у всех должно быть поровну денег. «Только в моем идеальном мире люди получат свободу и смогут жить полностью счастливо» – так он закончил свое сочинение^[42].

Квартира на Кирхштрассе была скромнее, чем дворцы, к которым привык Ким Чен Ын, но и здесь он мог нормально жить и предаваться любимому занятию – игре в баскетбол. Интерес к этому спорту заронила в нем мать. Есть поверье, которым корейские матери, как на севере, так и на юге, потчуют своих детей: кто занимается баскетболом, тот лучше растет.

Ким Чен Ын в детстве был коротышкой, да и отца его не назовешь рослым (в нем было 156 см, и он, как хорошо известно, носил туфли на толстой подошве, чтобы казаться выше), и Ко Ён Хи побуждала сына заниматься баскетболом в надежде, что народный рецепт не врет. Чен Ын дорос до 170, так что, может быть, средство как-то подействовало.

Ко Ён Хи с трепетом наблюдала за новым увлечением сына: она верила, что спорт поможет ему очистить сознание и покончить с детской привязанностью к самолетам и моторам. Однако мать и тетя Ким Чен Ына скоро увидели, что баскетбол тоже стал зависимостью (парень даже спал с мячом), пагубно сказывающейся на школьных успехах. Мать то и дело наведывалась к сыну в Берн – распечь за то, что все время играет в баскетбол и совсем не учится.

Путешествовала она с паспортом на имя Чон Иль Сен, в 1987 г. приписанном к миссии КНДР в ООН, но швейцарские власти знали, кто она на самом деле. В конце концов, она прилетала на советском Ил-62 с эмблемой Air Koryo, государственной авиакомпании КНДР. Этот самолет с бортовым номером P-882 предназначался только для самых важных государственных персон. В его пассажирском отделении была даже устроена настоящая спальня.

Под пристальным наблюдением швейцарской полиции в багаж загружали и выгружали горы сумок и всевозможных товаров. Швейцарцы постоянно следили за Ко Ён Хи, фиксировали все – от походов за покупками на цюрихскую Банхофштрассе, одну из самых дорогих торговых улиц в мире, до счетов из престижных частных клиник на Женевском озере.

Знали власти и о том, что это за дети. Ким Чен Чхоля агенты прозвали «высокий худой», а Ким Чен Ына – «толстяк коротышка». Но следить за детьми новый генеральный прокурор страны Карла Дель Понте (которая позже станет главным обвинителем на международных трибуналах по Руанде и Югославии) запретила. В Швейцарии, известной своим уважением к частной жизни, им позволили быть просто детьми – без оглядки на то, что это отпрыски одного из самых одиозных в мире тиранов.

Приезжая в Берн, мать Ким Чен Ына привозила блокноты, заполненные рукописными китайскими иероглифами, составляющими основу большинства корейских слов: она сама их писала и размножала на ксероксе, чтобы дети не забывали язык. Она наказывала сыновьям заучивать по пять-шесть страниц в день – домашняя работа, от которой стонут корейские дети по всему миру. Она была строгой матерью, вкладывала много сил в образование детей и, как бы поздно ни возвращалась домой, обязательно проверяла у них уроки и дневники.

Но у Ким Чен Ына были свои приоритеты. Восьми лет от роду узнав, что унаследует отцовский пост, он привык ставить себя выше других, хотя и понимал, что должен повиноваться родителям. Матери он не прекословил, но иногда в ярости выскакивал из комнаты и нередко отказывался от ужина, показывая свое недовольство. Уже тогда он был вспыльчивым и нетерпимым. «Он упрямец, – рассказывала мне тетя Ким Чен Ына, – и хочет делать только то, что хочет».

Естественно, что Ким Чен Ын радовался, когда наступало лето, занятия в школе заканчивались и можно было ехать домой, где нет никакой учебы, а только баскетбол и пляж.

В 1998 г. мир Ким Чен Ына перевернулся. У матери обнаружили запущенный рак груди, и она легла во французскую клинику. Прогнозы были неутешительные.

Эта болезнь могла стать роковой и для опекунов Ким Чен Ына. Связующее звено между ними и северокорейским режимом, кровные узы, приобщившие их к привилегированному классу, становились тоньше с каждым днем. Они решили покинуть свой пост и бежать в свободный мир. В воскресенье 17 мая 1998 г., едва стемнело, дядя и тетя Ким Чен Ына усадили троих своих детей в такси и поехали в посольство США. Из детей только старший, 14-летний ровесник Ким Чен Ына, знал, куда и зачем они едут. В посольстве Ри Кан и Ён Сук заявили, что они из Северной Кореи, Ко – невестка вождя и они просят политического убежища. Власти США тогда не знали, кто такой Ким Чен Ын, поэтому о нем супруги не упомянули.

Утром американцы первым делом известили об удивительном побеге швейцарскую разведку и согласовали позицию: если люди из посольства КНДР обратятся к швейцарским властям с вопросом о пропавшей семье, те заявят, что им ничего не известно.

Весь понедельник семья провела в американском посольстве, отвечая на вопросы. На следующий день их посадили в микроавтобус, который отправился через границу на север Германии и через четыре часа прибыл на американскую военную базу в Рамштайне. Около двух месяцев семья оставалась там, их много расспрашивали, и американская разведка проверяла их историю.

Дознаватели хотели получить от них все секреты, но Ри Кан заявил, что им ничего не известно о военных структурах Северной Кореи, а знают они лишь только о том, как устроена жизнь правящей семьи. «Ведь мы только присматривали за детьми и помогали им учиться», – пояснил он мне. Они получили убежище в США, поселились в глубинке, открыли химчистку, как многие другие корейские иммигранты, и наблюдали, как расцветают в новой обстановке их дети.

Я нашла их адрес и провела с ними выходные за разговорами о племяннике, которого они когда-то выдавали за собственного сына. Я побывала у них в химчистке, а потом посетила дом, практически не отличимый от остальных выстроившихся вдоль пригородной улицы, с аккуратно постриженной лужайкой и двумя машинами во дворе.

В гостиной мы сидели на черных, туго набитых диванах, а по телевизору южнокорейский телеканал показывал, как их бывший воспитанник в окружении своих приспешников, улыбаясь, наблюдает ракетный пуск. Телеведущий давал зловещие предсказания о молодом северокорейском лидере. «Хоть бы раз хорошее сказали», – буркнул Ри.

Я спросила пару о причинах побега. Мне ответили: для лечения матери Ким Чен Ына. Ри и Ко слышали, что в Штатах лучшая в мире медицина, и были готовы на все, лишь бы поместить Ко Ён Хи в американскую клинику. Они надеялись, добавил Ри, что, если правительство США позволило бы Ко Ён Хи приехать, с этого могло начаться потепление между Вашингтоном и Пхеньяном. Ри сравнил эту идею с «пинг-понговой дипломатией» президента Никсона, открывшей новую эру отношений США с дотоле враждебным Китаем.

Это был период, когда в американо-северокорейских отношениях как будто наметился прогресс. Администрация Клинтона заключила с КНДР ядерную сделку, и президент отправил бывшего министра обороны Уильяма Перри к Ким Чен Иру с письмом. Так началась серия встреч, увенчавшаяся небывалым событием: второй человек в государственной иерархии КНДР прибыл в Вашингтон в статусе специального представителя. В военной форме, с рядами орденских плашек на груди и в характерной северокорейской военной фуражке с красной коммунистической звездой, вице-маршал Северной Кореи вошел в Овальный кабинет и позировал перед фотокамерами вместе с Клинтоном.

Словом, приезд в Штаты на лечение представителя враждебного режима уже не казался таким уж абсурдным. Однако, запросив американскую визу, Ко Ён Хи получила отказ. Стало ясно, что ускорить потепление вряд ли удастся.

Все же я не могла поверить, что Ри и Ко открыли мне все мотивы своего бегства. Их положение в центре государственного аппарата целиком держалось на родстве с матерью Ким Чен Ына. И вот она лежит при смерти, а ее сыновья выросли и скоро им не нужны будут опекуны – и участь «семьи Пак» под большим вопросом.

Не один год пожив в Европе и поездив по ней, пара, как и тысячи других северокорейцев, сумевших в последние десятилетия повидать внешний мир, не могла не убедиться, что Северная Корея совсем не то идеальное общество, каким ее рисует пропаганда.

Южнокорейская пресса, которая, надо признать, не в самых безупречных отношениях с правдой, писала, будто пара попросила убежища в США, опасаясь участи, могущей их постичь после смерти сестры Ко или после смерти Ким Чен Ира.

В действительности мать Ким Чен Ына прожила еще шесть лет и умерла в парижской клинике в 2004 г., а отец, сопротивляясь инсультам и другим недугам, дотянул до конца 2011 г.

После летних каникул 1998 г. Ким Чен Ын не вернулся в Международную школу за рекой. Он продолжил учебу в муниципальной. Это избавило Ким Чен Ына от необходимости объяснять одноклассникам, почему у него поменялись «родители».

Новая школа находилась примерно в 300 м от дома, где жили северные корейцы. Пять минут ходьбы вниз по бетонной лестнице, мимо супермаркета и нескольких магазинов, за дорожное кольцо. В конце 1990-х гг. в школе, когда ее посещал Ким Чен Ын, было всего девять классов, в которых училось две сотни учеников. Швейцарское министерство образования предпочитает иметь множество небольших школ, чтобы детям не приходилось далеко добираться на занятия.

Уроки начинались в половине восьмого утра, в полдень приостанавливались на двухчасовой обеденный перерыв, чтобы дети сходили домой поесть. В 1990-е гг. еще считалось, что их матери сидят дома. В два часа дети возвращались и занимались до пяти, исключая среду, когда послеобеденных уроков не было. Среда после обеда для швейцарских школьников – время посетить врача, например зубного, или, так было у Ким Чен Ына, пойти на баскетбольную площадку.

Школа представляет собой комплекс из двух-трехэтажных зданий функциональной архитектуры. Есть сад и огород, где школьники выращивают кукурузу, фасоль и клубнику. В библиотеке есть книги о Пикассо и Петре Великом на немецком языке, книги на английском. В столярной мастерской аккуратные ряды тисков, инструменты, в фойе на стенах и на информационных досках развешены рисунки учеников. Это самая обычная европейская школа.

Рядом со школьными зданиями большое футбольное поле. В день, когда я туда пришла, на поле гоняла мяч компания иностранных учеников разного происхождения. За бровкой два мальчика, говоривших на арабском, играли с радиоуправляемой машинкой: один догонял ее, второй пытался увести от погони.

В 2009 г., едва пришли известия о том, что Ким Чен Ын унаследует власть в Северной Корее, в школу со всех сторон потянулись журналисты в поисках ключа к личности будущего диктатора. Они всюду сновали и искали встреч с бывшими учителями Ким Чен Ына.

Один японский репортер перефотографировал общее фото класса Кима, висевшее среди других на стене в коридоре, и в июле 2009 г. опубликовал снимок в своей газете. После этого фото со стены сняли и убрали с глаз подальше, а прессе запретили доступ на территорию школы.

Ту фотографию и сейчас можно найти в интернете. Ученики, одетые по моде 1990-х гг. в хлопчатобумажные рубашки навыпуск и мешковатые толстовки, выстроились под деревом на школьном дворе. Ким Чен Ын стоит в середине заднего ряда, на нем серо-черный спортивный костюм с красными полосами и крупными красными буквами NIKE на рукаве. В камеру мальчик смотрит без улыбки.

На других фото примерно того же времени Ким Чен Ын выглядит самым типичным подростком: улыбка, серебряная цепь на шее поверх черной футболки. Пушок на верхней губе и россыпи прыщей на щеках.

Как бы ни старалась школьная администрация избавиться от журналистов, интерес был так велик, что власти организовали пресс-конференцию. Уэли Штудер, служащий управления образованием Кёница, района, куда относится Либефельд, подтвердил, что ученик из Северной Кореи посещал школу с августа 1998 г. по осень 2000 г. Он был записан как сын посольского работника, сказал Штудер и добавил, что в этом не было ничего необычного, поскольку в эту школу ходили дети и других иностранных дипломатов. «Мальчика считали целеустремленным, усердным и честолюбивым, – продолжил Штудер, – он увлекался баскетболом». Внизу пресс-релиза было жирно напечатано, что больше школе добавить нечего. Это все, что на сегодня сообщила школьная администрация.

Родителей мальчика в школе не видели ни разу. Вместо них на собрания приходили другие корейцы, извиняясь и поясняя, что родители не знают немецкого, вспоминал тогдашний директор школы Петер Бурри^[43].

Поступив в новую школу, Ким Чен Ын первые несколько месяцев ходил в класс «адаптации» для детей, не владеющих языком: преподавали там на немецком, но объясняли медленнее и проще. Тогда в школе около четверти учеников были иностранцами, и здесь привыкли работать с детьми, которые не умели и двух слов сказать по-немецки. Кроме того, Ким Чен Ын занимался немецким с репетитором.

Чтобы выяснить, что же еще изучал в этой школе Ким Чен Ын, я села на автобус и отправилась в кёницкую администрацию. Начальник образовательного департамента Мариза Фифиан вынула толстую папку переплетенных документов, где подшиты и расписания занятий в 1990-е гг. Там значится привычный набор предметов: немецкий, математика, физика, уроки здоровья, иностранные языки, музыка, рисование, физкультура, а еще такая дисциплина, как «Мир вокруг нас», где рассказывали о мировых культурах и религиях. Учеников распределяют по классам не столько по возрасту, сколько по способностям. Дирекция предпочитает подстраховаться и определить ребенка в класс младше, чтобы там он хорошо успевал, сказала Фифиан.

Завершив подготовительный год, Ким Чен Ын перешел в обычный шестой класс.

Сын португальских эмигрантов Жоао Микаэло, тогда 14-летний, хорошо помнит, как в 6А пришел 23-й ученик – азиатский парень в спортивном костюме и кроссовках Nike. Остальные уже расселись за партами, когда новичка ввели в класс и представили как Пак Ына, сына северокорейских дипломатов. Рядом с Микаэло было свободное место – так он и оказался за одной партой с новичком, которого стали звать просто Ын.