Смутные времена. Книга 1

Когда же он заявился в первый вечер домой с новой службы, переодетый в "служивое", то домашние его и не признали сразу, а Дуняша всю следующую неделю называла непременно по имени отчеству, смеша Силантия до слез. А получив свое первое жалование на новой работе, Силантий отправился не домой, как предполагали коллеги, закупившись всяко-разно, а к соседу – Митьке Пряхину. С которым рос от сопливого детства бок о бок, был даже в родстве дальнем и с обозами купеческими хаживал вместе бывало, в сторожах.

Избенка Пряхиных напротив Семиных перекосилась и семья в этот год бедствовала по причине затянувшейся осени. Глава семейства никак не мог найти постоянную работу и перебивался случайными заработками. Семья подъедала последние запасы и сидела в буквальном смысле слова на хлебе и воде. Дрова, опять же, заканчивались и избу едва протапливали, поэтому семейство сидело, замотавшись во все имеющееся тряпье, а в хлеву жалобно мычала полуголодная скотина. Корма Пряхины также не запасли, и Митька чесал голову, решая дилемму, как поступить со скотиной. Продать или зарезать. И так и так получалось пакостно и обидно. Когда Силантий ввалился в горницу и перекрестился на закопченный образ Николая Угодника в красном углу, хозяин обмер и, открыв рот, вытаращившись на него, как на покойника, вставшего из гроба.

– Чего уставился, Митяй? Аль не узнал? Принимай гостя, накрывай стол,– обратился к нему Силантий, стоя на пороге.

– Так ты че… выздоровел чтоль?– опомнился Пряхин, растягивая губы в улыбке.

– А ты надеялся, что Богу душу отдам? Нет, брат, я еще пожить решил маненько. Вот Ванюшку женю, да Манюшку замуж выдам, тогда и на погост, а пока хрен вот вам,– оскалился ответно Силантий.

– Мстить пришел?– ссутулился Митька.– Убьешь теперя? В своем праве ты, че там…

– Мстить? Нет, поговорить,– Силантий прошел к столу выскобленному ножом до белизны видимо совсем недавно и поставил на него корзину. Потом так же обстоятельно начал выгружать рядом всякую всячину, заставив все семейство Пряхиных вытаращить глаза и сглотнуть дружно слюни. Трое детишек, мал, мала, меньше таращились на кульки с пряниками, связку бубликов и еще несколько бумажных кульков, из которых просыпались на стол яркие конфетные фантики.

Силантий сунул в руки обмершей Танюхи Пряхиной – супруги Митьки свиной окорок и кивнул на мешок оставленный им при входе.

– Вона там крупа, да картошка. Вари, мать, ужин для семейства. А рот закрой, не ровен час запрыгнет, что непотребное. Ребятня, налетай на пряники без стеснения, а мне с вашим тятькой посудачить надо,– Пряхины все еще в ступоре пребывая, пялились на гостя и он рявкнул совершенно по-свойски, приводя их в чувство:

– Ну, что рты раззявили? Петька, за водой, Татьяна, шевелись, давай с чугунками, остальные марш к столу, угощаться. Петрухе оставьте,– и семейство засуетилось, выполняя команды.

– Пошли во двор, Митяй, не будем мешать,– предложил нежданный гость хозяину и тот послушно двинулся за ним следом, растеряно оглядываясь на гомонящих у стола детишек.

Во дворе Силантий взял Митьку за ворот и, притянув к себе, тихо произнес, глядя в его широко раскрытые от испуга глаза.

– Я чего зашел-то, Матвей? Спасибо зашел сказать, за то, что не зашиб до смерти в ту ночь темную. Молчи, знаю, что скажешь. На все Воля Божья и Он тебе Судья. Нет у меня к тебе претензий. Коль дубину взял в руки, стало быть, шибко обижен был, а я по шалопутности видать и не припомню за что. Видать, походя как-то зацепил, да и сам не ведал, что сотворил. Так что спасибо, брат, и прости, коль сможешь. Ведь не за полтину же серебра ты совесть продал?– Митька вытаращил глаза совсем по-рачьи и хлопал губами, не зная, что сказать.

– Дак, дак… ты че-о-о? Знашь?– ноги у Пряхина тряслись и подкашивались от страха, а в голове металась мысль, прыгая заполошной белкой от виска к виску,– "Все одно прибьет. Покуражиться сперва решил",– мысль эта прошиблась испариной на лбу и потекла струйками пота по щекам, а Силантий, прочитав ее в мечущихся глазах Пряхина, полез в карман и вынув 20-ть рублей ассигнациями, сунул их ему в руку. Сунул, поклонился в пояс, да и пошел прочь со двора.

– Э-э-э-э,– услышал он за спиной и оглянулся. Митька стоял, протягивая в его сторону руку с деньгами.

– Что?– спросил Силантий.

– Сил, прости Христа ради. Нечистый попутал. А денег я не возьму, не могу… Я что совсем на Иуду похож?

– Не тебе это, а семье помощь,– отрезал Силантий.– Пока сидишь без работы, на дрова и корм для скотины. И кто старое помянет, тому глаз вон! Бери и злое забудь, Христом Богом прошу,– Силантий шагнул к Пряхину и протянул руку.– Бог велел любить ближнего, аль забыл?– и Митька, крученый, битый жизнью, прощелыга, шельма и вор, завыл в голос, повисая на нем и содрогаясь в рыданиях. Так и стояли обнявшись по-братски, один рыдал, а второй гладил его по спине в драном кафтане и приговаривал:

– Ну, будет тебе, Мить. Ровно по покойнику воешь, че люди подумают?

– Прости меня, Силушка, окаянного. Злоба душила тогда. За пустое совсем, за то, что ты эвон какой удачливый, а у меня все наперекосяк. Зави-и-и-исть лютая,– каялся Пряхин, уткнувшись в ворот полушубка Силантия.

– Ну и ты прости. Забудем, Мить, да попробуем жить по совести, по-христиански. Аль не смогем?

Силантий отстранил от себя зареванное лицо соседа и тот закивал головой.

– Смогем. Вот те крест.

– Вот и ладно. Иди в избу, простынешь в своей одежонке, не приведи Господь,– Силантий обнял Митьку и, расцеловав трижды, перекрестил.– Иди с Богом, Дмитрий,– повернулся и ушел, а Пряхин еще долго стоял у перекошенного крыльца, глядя на оставленные им следы на снегу, и бормотал посиневшими от холода губами.

– Спаси Господи, спаси Господи…

Глава 5

Не забыл Михаил и о рязанце Плюхине Викуле. Отослал людей на розыски и очень обрадовался, когда через месяц все его семейство привез в Москву Игнат Борисов. Справился бывший разбойничек с возложенной на него миссией отлично и выкупил семью Плюхиных у ихнего барина совсем за дешево, но докладывая, переминался с ноги на ногу и глаза прятал.

– И чего топчешься, как жеребец в стойле? Говори чего там не так?– заметил Михаил его нерешительность и озабоченность.

– Михайло Петрович, отец родной, я все как велено вызнал, да переспрашивал по сту раз у всякого, но сомнения меня берут тот ли это Плюха, что нужон…– Игнат Борисович фыркнул в бороду.– Больно неказист боец-от. Семья, правда, из десяти ртов, так что тут он дока спору нет, а вот как того… насчет кулаков… тут я весь в сомнениях пребываю. Какой десяток с дубинами? От одного бы отбился.

– Ну, на нет и суда нет. В Ивановку тогда отправим, пусть пашет вольно, Борисович. Веди, чего уж. Где он там?

– У дверей со всей фамилией, при узлах,– с готовностью сообщил Борисов.– Только из возков.

– Не жрамши, значит все?

– Сразу к вам?

– Не горит. Накорми сперва, да переодень в чистое, после баньки. Пади в рубище?

– Ветхое все, понятное дело.

– Два часа хватит на все?– Михаил оторвался от просмотра аномального графика в районе г. Курска.

– Успеем,– заверил Игнат.

– Я спрашиваю не мало ли? Чего суетиться? Не на пожаре чай?

– Ежели только мытье, да переодевание с трапезничанием, то вполне,– закивал поспешно головой Игнат.

– Ну и вперед. Через два часа Викулу ко мне, а семейство его определи куда-нибудь в школе. Там во флигельке есть еще конуры пустые? Есть. Вот и славно. Пусть пока там поживут. Выдели им пару номеров, пока постоянное жилье не подберем. Гриня пусть поставит на довольствие, как положено, и барахлом обеспечит необходимым на первое время. Ну, не мне вас учить. Давай, шевелись, Игнат Борисович.

Игнат выскочил за дверь, а Михаил повернулся к сидящему на подоконнике и дымящему в форточку Сергею.

– Январь 1809-го, не пора ли наведаться в мазаришарифку? Что-то пару деньков у нас с тобой затянулись, не находишь?

– Я то что? Ты тут зацепился. А мы люди служивые, команду ждем,– заулыбался Сергей и, вмяв сигарету в пепельницу, закончил.– Дело наше телячье.

– Ладно, не юродствуй. Дел неотложных действительно накопилось. А сам, между прочим, проторчал две недели в Питере у Акакия и вернулся с наглой рожей, будто не своевольно туда умотал, а послан был, слезно упрошенный.

– Да я звонил, чуть не каждый час Аннушке и все время спрашивал ее, не ищешь ли часом,– возмутился Сергей совершенно искренне.– Чего я буду тебя дергать, коль все нормально? Там два этих братца Романовы так развернулись, что просто слов нет и лезть в их кухню я не стал. Поправил кой-чего чуток.

– Чуток? Это чего?

– Ну-у-у. Прибавил слегка жалование служащим. Они сами не решались. Цены-то растут в связи с кризисом мировой экономической системы,– Сергей глубокомысленно поднял вверх палец.

– Ты с 21-м веком не перепутал часом век 19-ый?

– Ну, европейской системы, какая нахрен разница? Цены-то растут? И когда отправляемся?

– Давай завтра с утра. Разберемся с янкесами выпендосными по-быстрому и оттуда в 1943-ий, под Курск.

– Длинный крюк, я смотрю, планируешь,– вздохнул Сергей.– Без Курска ни как?

– Ни как. Там узелок нужно распутать. Думаю, что вдвоем нам там не справиться будет и придется Павловича с Силиверстовичем привлечь.

– Их-то зачем?– стал совсем серьезным Сергей.

– Слышал про танковое сражение под Прохоровкой?

– Ну, в кино видел и читал кое-что…

– Придется нам в нем поучаствовать. Думаю, что танки в Сибирской пирамиде не просто так оказались в наличии.

– Ты и танки туда тащить собрался?– Сергей даже присвистнул от "планов грамадья" Михаиловых.

– Думаю, что лишними не будут. Прочитал я внимательно кой-какие материалы о том бое под Прохоровкой. Там Ротмистров командующий буквально влетел в противотанковый ров, про который ему сообщить не удосужились вовремя. Некому было воевать, Серега, против немецких "Тигров" и "Пантер" в поле. Вверх траками танковая армия валялась, влетев сходу в свой же ров. Ну и, кроме того… Еще одна гадость там приключилась…– Михаил замолчал, нахмурившись и, ткнул карандашом в заштрихованный участок на карте.– Вот видишь?

– Что это значит?

– Ядерные фугасы это значит. Немцы под Курском вывалили их на наши войска все, что успели собрать к тому времени.

– Вот, блин,– Сергей уставился в карту озадаченно.– Почему же наши военные историки молчат об этом?

– Во время боевых действий молчали, потому что паники боялись. Зачем Иосифу Виссарионовичу рекламировать убойность фашистского оружия? А уж после войны помалкивали по другим причинам. Из соображений секретности. Ядерный фугас – тема закрытая до сих пор. Видишь ли… это в каком-то смысле чистое оружие. Тактически очень убойное, средств доставки особенных не требующее и позволяющее вести обычные войны. Но на порядок выше любого В.В. По разрушительности на грамм вещества. Поэтому помалкивали о нем все члены так называемого «ядерного клуба». Представляешь, чтобы началось, если бы технология этих фугасов стала бы доступна любому желающему? Применять стали бы тут же. От мелких глобальных конфликтов, до террористических операций всяких там бенладанов. Супердержавам оно надо? Видимо существуют очень закрытые межгосударственные соглашения, которые заключаются на уровне глав государств и за порог их кабинетов не выползают. Ни кто, ни где, ни когда об этом не сообщал в СМИ. Даже не фантазировал на эту тему. О чем это говорит? Пресекают в зародыше даже легкие поползновения в этом направлении умов пишущей и снимающей братии.

– Неужто ничего нет совсем?

– Ноль. Я специально группу Васькину озадачил, причем разрешил собрать всю информацию без проверки на достоверность, вплоть до побасенок и анекдотов… Ничего. В начале пятидесятых мелькнуло пару статеек в технических журналах у нас и на Западе, но и у нас и там, кто-то так цыкнул, что тиражи эти моментально стали раритетными. В единственных экземплярах можно обнаружить у библиофилов, за огромные деньги приобретенные. И это только при слабой попытке сослаться на чьи-то побасенки. Информация есть в сети Интернетовской, на уровне сплетен и появилась она естественно в последние годы. Американский журналист и бывший гражданин СССР – Марк Штейнберг что-то попытался вякнуть про фугасы стоявшие на вооружении в СА и якобы перекрывающие границу с Китаем. Для этой, мол, цели и создавались весом всего 25 кГ. Мощностью в 1-ну килотонну. Это 1000-ча тонн тротила. Но это по сути маленькая атомная бомба со всеми ее отрицательными последствиями. Радиацией т.е. делающей непригодными для использования природные ресурсы и превращающие войну в дорогостоящую бессмыслицу. О менее мощных фугасах информации – ноль. А у Рейха уже в 41-ом были весом в 5-ть кГ и мощностью в 0.1 килотонну. Действие этой бомбы мы с тобой имели счастье наблюдать совсем недавно относительно. Помнишь горящий лес? И самое главное – никакой особенно высокой радиации. Приходи и пользуйся ресурсами. И если даже от 25-килограммовых и США и Россия отнекиваются, пресекая утечку информации, то о 5-ти килограммовых нет даже и разговоров. Полная тайна за семью печатями. Впору поверить, что миром уже правит в 20-м и 21-ом один координационный центр международный, а правительства – это дань традиции или самая большая афера всех времен и народов. Спектакль марионеток для Человечества. Посмотри, как дружно, будто по команде и СССР и США свернули исследование лунной поверхности. И заметь, для этого никаких переговоров и договоров подписывать не пришлось… Просто перестали ползать по поверхности Луны наши луноходы и янкесы один раз высадившись, потоптались вокруг корабля и смылись навсегда. Молчанием отвечают на вопросы общественности, все кто компетентен. Дураками прикидываются непонимающими. И даже фильмы появляющиеся о том, что американцы фальсифицировали посадку на Луне, сняв фильм в спецпавильоне, не опровергают и авторов фильма к суду не привлекают. Им даже такой вариант годится,– "Пусть говорят что хотят, лишь бы правду не узнали".– Вот на что это похоже.

– Ты думаешь, что после Второй мировой войны, появилась группа лиц, которая контролирует весь мир?

– Несомненно. Сначала они "прикрутили" под себя весь Запад, а с 90-х распространили свое влияние и на Россию. Но я больше скажу, что и до распада СССР эти ребята влияли на политику проводимую ЦК КПСС. Доказательство чему, вот такое дружное молчание и исполнительность дружная. В определенных вопросах все правительства удивительно единодушны. Значит, имели контакты так называемые "без галстуков". Ну а уж после 91-го Россия хоть и самая большая по территории, но, пожалуй, и самая послушная марионетка. Население, правда, строптивое проживает в этой стране, но с этим они справятся, не сомневаюсь. Сократят поголовье и приведут к нужному уровню понимания и мышления. Мини фугасы, Серега, незаменимая для этого вещь.

– То есть?

– То и есть, что ждать пока население России само вымрет они не собираются, а развяжут пару войнушек междоусобных, вроде чеченской и подбросят желающим эти боеприпасы. Сами себя и укокошим.

– Почему до сих пор тогда это не сделали?

– Причин несколько. Первая – это программа утилизации ядерного арсенала России не завершена. США скупает утилизированный оружейный плутоний сотнями тонн, по бросовой цене и даже проплачивает эти работы, финансируя весь процесс. Уже 5-ть миллиардов баксов выложили, только на охрану ядерных объектов. На оснащение техническое. Ну и вторая, пожалуй, не менее важная причина – это желание захапать все ресурсы в собственность, как положено юридически оформив. Транснациональные корпорации скупают "заводы и пароходы" по дешевке и бардак им пока не нужен. Вот скупят все, тогда и, подведя итоги, займутся строптивым населением.

– Чернуха короче корячится?– сплюнул Сергей.

– Да уж, радужными перспективы населения России не назовешь. Увы. Оно лишнее на этой территории, под которой плещутся моря нефти и газа. Не дай Бог, кто-то умудрится объяснить этим варварам, что они являются коллективным собственником этих морей. Боятся "Хозяева мира", такого варианта пуще всего. Но готовятся именно к нему. И вот тогда фугасы эти будут в самый раз вовремя, а пока нет их как-бы. Или не должно стать на самом деле. А вот это и есть наша задача – МАКСИМУМ. Для этого и на Курскую дугу в 43-ий отправимся. Понимаешь? Там кончик ниточки и наша задача распутать весь клубок.

– Почему Курск? Может с Аушвица начать или с Рейхканцелярии все же? Там клубочек-то, за какой кончик ни потяни.

– Не-е-е-т! В том-то и дело, что Рейхканцелярия и Аушвиц – это ориентиры ложные, всем видимые, как капканы. Есть где-то настоящее логово. СУПЕР ЛЕЖБИЩЕ. И где оно, мы не знаем. Я к этому выводу пришел, проанализировав всю имеющуюся информацию о СТН. Ниточки, ведущие в Рейхсканцелярию будем отбрасывать без сожаления. Производственные площадки нас тоже не интересуют. Нас интересует, то место, куда Леонидович в своем сне попал. Бункер этот золотой. С тенями шипящими. Это "теплее" будет, пожалуй.

– А Леонидович как? Не видел больше ничего с тех пор?

– Нет пока. Говорит, ничего такого. Хотя, говорит, что во сне теперь, что хочет, то и делает. Как это у него получилось тогда, в контакт войти, ума не приложу…

– А нельзя его попробовать, как например Силантия усыпить, в голову пролезть и прогуляться по закоулкам сознания? А, Миш?

– Да не знаю я. Что я специалист что ли? Образование, опять же, среднее,– Михаил взглянул на Сергея просительно.

– Отстань а? Без тебя тошно. Я попробую, но вероятность ноль целых, ноль десятых процента, что что-то получится. Блок там. Я же пробовал тогда сразу, когда Леонидович всем доводил до сведения об этом сне.

– Ну, так пусть вспомнит во сне свой сон и походите там вокруг, да около. Может, увидите местность все же.

– Отвянь,– сморщился Михаил.– Пробовал, не получается.

– Тогда я домой,– Сергей отлип от подоконника и направился к выходу.

– Стоп. А с Плюхиным познакомиться не желаешь? Если верить легендам, про него сочиненным, то Илюша Муромец ему в подметки не годится, а Игнат вон говорит, что "соплей перешибить" можно. Или уникум, или пустышка, но дыма без огня не бывает или бывает?

– Бывает,– кивнул уверенно Сергей.– Хочешь, устрою прямо здесь и сейчас?

– Не надо,– Михаил взглянул на часы.– Сейчас заявятся,– в дверное полотно вежливо поскреблись, будто услышав его последнюю фразу и на пороге появился сначала Борисов, а следом за ним перешагнул его мужичок, росточка совсем не богатырского. Лет сорока, с бородой русой, он и в плечах особенно "косыми саженями" не блистал. Обыкновенный такой и на улице за пять минут десяток мимо пройдет и половина из них будут крепче и выше Плюхина наверняка. Именно эта мысль и пришла в голову Михаилу, когда он протягивал свою руку Викуле.

Рукопожатие также не произвело на Михаила впечатления ожидаемого. "Мал, да удал" и тут не прокатывало, пожал слабенько и как-то поспешно отдернул ладонь, будто оробев. А вот глаза Михаилу понравились, синие необыкновенно, они смотрели бесхитростно и доверчиво.

" Ну, коль не боец, так и не злодей явно. Глаза умные",– подумал Михаил и поинтересовался, доволен ли гость обедом.

– Премного благодарны, барин,– поклонился Плюхин в пояс.– И банька у вас знатная.

– Тогда присаживайтесь, Викула… как вас по батюшке?

– Петров сын, барин.– Опять поклонился Викула.

– Вы, Викула Петрович, присаживайтесь и барином меня не называйте. Зовут меня Михаилом Петровичем. А это друг мой – Сергей Алексеевич, познакомьтесь. Его тоже барином называть не нужно,– Сергей протянул Плюхину руку и тот опять пожал ее с робостью, ладонь поспешно отдернув. Сергей даже скривился слегка, отворачиваясь, чтобы не обидеть мужика.

– Садитесь и рассказывайте,– Михаил дождался пока Викула присядет на краешек стула и сел сам.

– Что изволите услышать, Михайло Петрович?– Плюхин непонимающе, переводил взгляд с одного лица "барского" на другое. Он искренне не понимал, чего хотят от него "баре", выкупившие семейство его и увезшие сюда в Москву.

– Игнат Борисович, значит, вам ничего не сказывал?– Михаил взглянул на Борисова и тот развел руками.

– А что он должон был рассказать?– Плюхин непонимающе взглянул на Игната.

– Да должон-то не был. Просто я подумал, что во время путешествия вы всяко поговорить успели по душам и он вкратце объяснил вам кто мы и чем занимаемся.

– Говорил… как же. Что училище у вас, что фабрика спичечна, что работы много…– Плюхин обвел всех присутствующих беспомощным взглядом.

– Ну и ладно. Не будем вас терзать. Мы вас разыскали и выкупили по рекомендации Силантия Семина, а он заверяет, что вы знатный боец-рукопашник и будто бы против десятка мужиков можете выстоять в схватке, да еще разрешаете им холодным оружием пользоваться. Так ли это?– Михаил ожидал услышать робкое возражение, так как уже "вычислил" Викулу Петровича вдоль и поперек, а вопрос этот задал скорее, для очистки совести, ответ "зная" заранее.

– С Силантием не знаком. И кто ему про меня эту байку рассказал не знаю,– пробормотал Плюхин.– Токмо мне, Михайло Петрович, без разницы сколь народу вокруг соберется, десять аль сто. Больше десятка сразу все одно не подойти. И чем супротивников-то больше, тем им и хуже. Мешают только друг дружке,– Плюхин заулыбался весело и сразу преобразился. Робость куда-то улетучилась и Михаил с удивлением заметил, что парень хоть и роста среднего, но чувствуется в нем сила какая-то внутренняя. Он даже против своих правил мысли решил просканировать Викулы и удивился, когда ему это не удалось. Брызнуло оттуда светом с зеленцой и, более никакой информации считать не удалось.

– Вот так значит?– удивился он.– И показать сможешь прямо сейчас свое умение?

– Отчего же, извольте,– согласился Плюхин, с готовностью вскакивая на ноги.

– Сто человек у нас для вас нет с ножами и кистенями, но вот Сергей Алексеевич кривится весь в недоверии, а он считается у нас не самым плохим рукопашником, покажите на нем,– предложил Михаил.

– Бога ради, пущай нападат,– согласился покладисто Плюхин и принялся подворачивать рукава новой рубашки.

Сергей с недоверием взглянул на Викулу, который оказался ниже его на голову, и хотел было уже отказаться, но тут Михаил ему напомнил.

– Семенова Ивана Ефимовича не забыл ли, Сергей Алексеевич?– и Сергей сразу подобрался и, кивнув коротко, пошел вокруг Плюхина кошачьим шагом, выбирая удобный момент для удара. Сергей собирался просто хлопнуть его по лбу ладонью, чтобы расставить все точки над и, но вспомнив Семенова, решил отнестись к противнику со всей серьезностью и проделать это как положено. А тот стоял, опустив руки и, улыбался застенчивой улыбкой, поворачивая следом за ним лицо. Сергей сделал ложный выпад и влепил стоящему неподвижно Плюхину щелчок в лоб. Однако рука свистнула мимо, а Плюхин оказавшийся вдруг мгновенно сзади, и делать ничего не стал, а только слегка подправил Серегино тело и, его понесло через все помещение, выкручивая в штопоре. Прилетел в результате в стену спиной и едва отлип от нее со стоном и скрежетом зубовным.

– Ну как?– спросил Викула Петрович.– Не зашиблись, Сергей Лексеич? Еще желаете?

– Желаю очень…– проскрипел тот,– Да организм против что-то,– потом улыбнулся загадочно и хлопнул в ладоши, подмигнув Михаилу. И тот пожал плечами, не возражая против "Завесы".

– Теперь ты нападай, Вавила Петрович, предложил Сергей и услышал.

– Пошто я? Я сроду ни на кого не напал и не умею, стало быть. Коль желание есть ударить, бейте, а меня увольте. Сроду никого не обижал.

– Ах, вот значит как?– Сергей пожал плечами, и не стал препираться со странным рукопашником, который умел только обороняться. Размахнулся и попробовал достать Плюхина без затей, особенно не прилагая силу, но быстро. И снова промахнулся, попав в пустое место и обнаружил Викулу стоящим опять у него за спиной, выкручиваясь в полете инерционном. На этот раз на пути Сергея оказался письменный стол, и он врезался в него, отшвыривая к окну и сворачивая дубовую столешницу.

– Эй, Серега, кончай крушить мебель,– Михаил отскочил в сторону вовремя и Сергей зарывшийся в то что осталось от письменного стола, пополз в его сторону на четвереньках, бормоча под нос:

– Семенов… Семенов… Спасибо что напомнил. Сам попробовать не желаешь?– и уселся прямо на полу, глядя на Михаила снизу вверх.

– Мне-то зачем пробовать? Достаточно и твоей проверки. Хотя…– Михаил повернулся к Плюхину…– Значит, говорите, Викула Петрович, что сроду ни на кого руки не подняли?

– Так, Михайло Петрович,– кивнул тот.

– Кажется, я понял кое-что,– Михаил подошел к Плюхину и резко попытался не ударить, а схватить просто за плечо и тот мгновенно сместился, перетекая буквально ему за спину и размазываясь в пространстве тенью. Но Михаил ожидал это и уже наносил удар назад локтем, резко и наверняка. Потом его понесло по какой-то замысловатой траектории, несколько раз проворачивая и даже сгибая. Закончился полет все у той же стены, которая сотряслась второй раз за пять последних минут.

– Ловко,– Михаил улыбнулся и протянул руку Плюхину.– Поздравляю, вы приняты на службу в качестве тренера.

– Это как? Кем?– не понял Викула.

– Учить ребятишек своему методу будете. Как использовать собственную силу противника против него же самого. В этом ведь весь ваш способ бойцовский? Понятно, почему вам все равно сколько людей и какие они. Чем здоровше, тем и лучше, а чем народу больше толчется вокруг, тем им же хуже, перекалечат друг дружку в полетах. Истинно самородок вы, Викула Петрович. Если ребятишек наших научите своему умению, то большое дело Богоугодное совершите. У нас крестьянские дети-то в основном обучаются. Согласны ли учить? И будет это вашей работой тогда.

– Конюх я, Михайло Петрович, сызмальства при них состою, какой из меня учитель? И этот… трЭнер?– возразил Викула.

– Попробуйте. Коль не сможете учить, так что же – вольному воля. Идите хоть и в конюхи. У нас и конюшня имеется. Впрочем, и туда не неволим. Вольный вы теперь, Викула Петрович, и вольны идти куда угодно,– Михаил кивнул Сергею и они вдвоем поставили расползшийся письменный стол на место, водрузив сверху столешницу. Из стола-инвалида Михаил вынул бумаги и протянул их Плюхину.– Держите, Викула Петрович – это "вольная" ваша.

Викула протянул руку и, взяв бумаги, взглянул на них не понимающими глазами.

– Эт как же…? И семья здесь вписана?

– И семья. Коль не хотите служить по добру, то подневольный вы нам не нужны. Вон Ивановка рядом с Москвой – деревушка вольная, поезжайте и живите. Впрочем, можете и в Рязанскую губернию вернуться, коль охота есть. Средства на обзаведение хозяйством выделим.

– Да за что же такие благодеяния?– Викула в совершенном недоумении стоял и смотрел на Михаила глазами полными удивления.

– А ни за что. Живи себе,– махнул рукой Михаил.– Считай, что за талант свой получаешь. Может и детишкам передашь хоть своим. России такие люди всегда будут нужны.

– Значит, я могу прямо хоть сейчас уйти вот с этим?– Викула потряс листом бумаги с казенными печатями.

– Можешь. В кассу только зайди за субсидией и в любую сторону,– подтвердил Михаил.

– А коль останусь, то бумагу вернуть должон?– не понимал Плюхин порядок взаимоотношений между странными "барами" и им лапотным.

– Да нам-то она зачем? Повесь ее у себя дома на стену, аль в сундук спрячь на память,– улыбнулся Михаил.– Договор мы с тобой, как с вольным заключим. Там все обговорим. Оплату и все такое, прочее.

– А не обманете? – Плюхин все никак не мог поверить в то, о чем ему говорят.– Побожитесь-ка!

– Вот те крест,– Михаил перекрестился на образа в углу. И тогда Викула принялся бережно складывать "вольную".

– Верю теперь и согласен этим… трЭнером попробовать, но не обессудьте, коль бестолковым окажусь,– слово, очевидно, иноземное понравилось мужику и он повторил его с явным удовольствием.