Отморозки, часть 2

– Да ты че…– совсем сомлел Конь от услышанного.– А чего раньше никогда об этом не базарил?

– Давно это было, блин блинский,– вздохнул Толян с явным сожалением.– Я уж и сам забывать стал, вроде как и не со мной это было. И чего там рассказывать? Ну, служил и служил. Раньше все служили кого ни возьми и покруче чем я. Всякие там ВДВ и морпехи. К слову не приходилось опять же. И кому вообще это интересно? Вот ты же никогда не спрашивал служил я или нет в армии.

– Ну, сам знаешь… Не по правилам это было нос совать. Западло. Чего лезть с расспросами?– Конь впервые взглянул на приятеля несколько иными глазами. Приоткрылся он ему со стороны неожиданной. Мишка представил себе Толяна в форме армейской и не удержавшись, расплылся в улыбке.

– Чего лыбишься как идиот этот, который блин блинский?– взглянул тот на него опять сумрачно.

– Да так,– уклонился от объяснений Конь.– Разбегаемся до завтра? Время тоже осталось?

– Да,– кивнул Толян.– Время и место изменить нельзя. С утреца бойцам последние инструкции вдолбим и вперед.

Утро понедельника, выдалось солнечным, безветренным и птички так задорно чирикали в ветвях деревьев за окнами экстрим-конторы, что могло показаться человеку неискушенному будто-бы в этот день в мире /ну хотя-бы в этом городе наконец/ ничего экстремального и произойти-то не может.

Не ложился экстрим-сценарий со стрельбой, пусть даже и фуфлыжной, на этот природный антураж. В такие дни следует сидеть на завалинке, лузгая семечки или на скамейке в парке, треская эскимо, а не носиться с огнестрельным оружием и палить в белый этот свет, как в копейку. Однако руководство фирмы, в лице Толяна и Коня, уже вдолбили последние инструкции исполнителям акции и даже выдали каждому дополнительное снаряжение в виде черных комбезов и балаклав этого же незамысловатого цвета. Бригада Кикса их уже примерила и переглянувшись с кривыми усмешками, расселась в служебный транспорт.

– Все всем понятно или есть еще вопросы?– напутствовал бригаду Толян.– Нет вопросов, вижу. Тогда повторю для тех у кого мозги в подводной лодке сидят. Если секьюрити эти инкасаторы в штаны наложат и сопротивления оказывать не станут, значит мешки с капустой грузите в каблук, а сами, вот вы трое, сваливаете через супермаркет. Насквозь проскакиваете и там я вас лично подхвачу на тачке. Ну и доложите все как там и что. А ты, Петручио, валишь с мешками этими и перебрасываешь их в незасвеченную тачку. Там тебя вот Михаил Савельевич ожидать будет. Понятно?

– Да поняли уже все, чего по сто раз долбить одно и тоже?– не вытерпел и огрызнулся Петруха.

– Молчи и слушай, хоть сто раз. Лучше сто раз услышать, чем один раз в глаз получить,– одернул его Толян.

– От кого?– оскалил зубы Петруха.

– От пентяр. Нам гарантировали что там их не будет в момент акции, но потом-то наверняка понабегут. Так что шевелитесь пошустрее. Если заметут, то все ваши гонорары на отмазку им же и потратить придется. Хрен они задешево отпустят. Всего у вас на все про все минут пять будет. Обстреляли броневичок, взломали двери пластидом, перегрузили бабки и ходу. Времени вагон у вас.

– Вот тут я не понял…– встрял с репликой критической Иван.– Если мы вскроем дверь, то внутри же охранники пострадают. Наверняка.

– Ни хрена им не будет. Сила взрыва четко рассчитана спецами. Петли снесет и все, а в них вы шмальнете из стволов чтобы не дергались и прилягут они там как миленькие. Кому охота под пулями геройствовать за чужое бабло? Вот ты бы, что сделал?

– Не знаю,– пожал плечами Иван.– Меня пока никто не грабил, когда я при чужих деньгах за охрану. И вообще не грабили пока,– уточнил он.

– А чисто гипотетически? Предположительно если?

– Да на хрена мне лобешник свой под пули подставлять за деньги, хоть чужие, хоть свои даже,– вынужден был признать правоту Толяна Иван.– Прилег бы и мертвым прикинулся на всякий случай.

– Вот. А ты думаешь другие жить не хотят? Хотят. Все, поехали,– Толян хлопнул ладонью по крыше салона каблука и захлопнул заднюю дверь, оставив сидящих там Ивана и Петруху в полумраке.

Все дальнейшее произошло точно по сценарию и пересказывать его нет надобности, так как в первой главе это уже было описано во всех подробностях. Бригада сработала на отлично, правда, недоумение у всех четверых вызвал выстрел из РПГ, после которого и началась акция.

Уж больно натурально рвануло и мешанина из покореженных авто рядом с броневичком тоже не понравилась всем четверым. Так что когда трое из них выскочили со двора строительного супермаркета и погрузились в жигуль пятерку, то сорвав балаклавы в первую очередь и задали вопрос Толяну по этим двум позициям, сценарием вообще-то не предусмотренным.

– Что за хрень, командир?– прохрипел Пашка, падая на сиденье рядом с Толяном.– Что там за фаустник? Мы так не договаривались. В кабину же попал гад. И что там от водилы осталось? Сгорел ведь наверняка,– Пашка принялся сдирать с себя комбез.– Тряпки куда?

– Ни хрена там он не сгорел,– отмахнулся от него Толян, врубая передачу.– Пиротехнический патрон использовали. Грохоту и вони много, а эффект боевой никакой. Это крыша подсуетилась, чтобы посолиднее выглядело. А я не стал спорить. Пусть хоть что-то сделают. Привыкли, блин блинский, только бабки лопатить. Комбезы под сиденье суньте.

– Пиротехника?– переглянулись парни понимающе.

– А ДТП, которое получилось при этом, тоже понарошку?– не унимался Кикс.– Там наверняка народ пострадал.

– А вот это фактор прискорбный,– не стал спорить с ним Толян.– Этот фаустник гаденыш припозднился слегка. Следовало пальнуть на десять секунд пораньше и не вылетел бы броневик на проезжую часть. Подставила нас слегка крыша, блин блинский, так что ежели что, то валите все на нее. Ну, если до разборок в суде дойдет. Вот ведь скоты. И на хрен послать было нельзя. "Больше шуму, больше шуму",– передразнил он кого-то, прибавляя скорость и проскакивая на желтый сигнал светофора.

– Ты бы, шеф, не суетился. Не хватает нам для полного счастья самим в ДТП попасть,– сделал ему замечание Мишка.

– Молодец, своевременно критикуешь,– согласился с ним Толян, переключая скорость и добавляя ее.

– Ну, и чего гонишь тогда тачку как оглашенный,– не унимался Мишка.– Тише едешь, дальше будешь.

– Да нормальная скорость, девяносто всего,– огрызнулся Толян.

– А знаки? Шестьдесят здесь разрешается,– Мишка ткнул пальцем в боковое стекло.

– Зануда ты, Мигель,– недовольно проворчал Толян, но скорость все же сбавил и с удовлетворением проследил взглядом за промчавшимися мимо двумя полицейскими авто с мигалками и включенными сиренами.– Засуетились лягавые.

– И что теперь?– задал очередной актульнейший из вопросов Пашка.

– А что? Сейчас я вас выгружу у метро и валите по домам. Ждите звонок. Через неделю ориентировочно в конторе встречаемся, а пока отпуска вам предоставляет фирма,– Толян распахнул бардачек и кивнув на него головой, продолжил:                – Возьми, Кикс, капусту вашу, вот сверток газетный. Как договаривались. Премиальные еще корячатся, но это через неделю. Все, разбежались. Сидите по домам, как мыши и не отсвечивайте,– парни попрощались с ним и направившись к станции метро, присев на первой же подвернувшейся скамейке, поделились мнениями.

– Прав я был,– вздохнул с сожалением Мишка.– Подстава явная. Народу в этом ДТП пострадало хрен знает сколько. А если с летальным исходом кто-нибудь? Вон как фордяру смял грузовик. В смятку там все наверняка. Как-бы в бега подаваться не пришлось. Что-то мне в зону не охота, мужики.

– Чего теперь-то после драки кулаками махать?– вздохнул и Пашка следом.– Специально наверняка пальнули позже, что-бы авария получилась и что-то не верится мне что пиротехника это была. Не удивлюсь, если настоящей гранатой вмазали.

– От этих синих козлов разве чего хорошего бывает,– поддакнул им Иван.– Может лучше самим, не откладывая, в полицию прямо сейчас заявиться и все там обкашлять? Или подождем, когда домой с ордером заявятся опера?

– И что ты им скажешь? Что подстава? А у пахана наверняка там все схвачено. Придушат в камере в первую же ночь на шконке. Отвечаю,– взглянул на него Мишка критически.– Придется сидеть и ждать. Изменить мы уже ничего не можем. Так и чего дергаться? Ждем и на связи друг у друга, делимся информацией и если что не так, то встречаемся и решаем как быть. Бабла-то кило пятьсот никак не меньше из броневичка перекидали,– вдруг вспомнил он погрузочные работы.– Точно, битком каблучина, под завязку. Я уж из-под этих инкассаторов глушанутых не стал последние штук десять вытаскивать и так вон ногами Иван забивал последние. И не понравились мне морды ихние,– Мишка закурил и приняв из рук Пашки положенную ему оплату, небрежно сунул деньги во внутренний карман джинсовой куртки.

– Чего тебе до их морд?– не понял Пашка, который в роли грузчика, принимал груз от влезшего в салон броневика Мишки и лиц охранников не видел.

– Уж больно спокойно лежали вповалку, как не живые. Я-то пальнул как было оговорено пару раз, они и завалились оба сразу. Я и подумал, что прижмурились с перепугу. Еще вон Иван рявкнул.-"Лежать, бояться, деньги не прятать". Мне и то страшно стало,– попробовал все же пошутить Мишка.– А потом глянул, не шевелятся ведь.

– Надо было пульс проверить,– буркнул Иван, который тоже пару раз пальнул, особенно не целясь в охранников и теперь похолодел от мысли, что патроны им подсунули боевые.

– Когда там щупать было, блин?– психанул Мишка.

– Ладно, из новостей узнаем сегодня. Наверняка все сообщат в подробностях. Пальба-то будь здоров получилась. Все, как просили. Куда уж экстримнее?– Пашка усмехнулся невесело и поднялся со скамьи.– Погнали по домам, парни. Вечерком созвонимся.

А вечером, когда вся бригада снова собралась, созвонившись, в полном теперь составе, на парнях, как говориться, лиц не было.

– Ну, и что теперь делать будем, командир?– поставил вопрос ребром Иван. У него на квартире и собрались, благо что жил он в однушке и один в данный период времени. Выставив на стол кухонный десяток пивных бутылок, вокруг которого мрачно присели сослуживцы, Иван хлопнул еще несколько раз дверцами холодильника, доставая из него не хитрую закуску.

– Скумбрия копченая, парни, налетай. Деликатесом дефицитным помню была когда-то.

– В прошлом веке,– мрачно усмехнулся Пашка.

– Да ты что? А я и не помню чтобы она на прилавках не валялась,– поддержал тему нейтральную, гастрономическую Петруха.

– Да и хрен с ней, со скумбрией этой,– не поддержал тему Мишка.– Мне бы ее проблемы. Лежит вон пасть раскрывши и похер ей все. Отмучилось животное. А я сегодня, когда новости первый раз посмотрел во всех подробностях и рожи наши там в намордниках этих, так чуть дуба не врезал. Думал, что кондрашка хватит. Ни хрена себе проверили боеготовность и профессионализм сотрудников банка. Там ведь никто из них не выжил. Четыре трупа в броневичке, пару в форде и еще народу человек пятьдесят покалечено. Хрен отмолишься теперь. Толяну не звонил?

– Звонил. Вне доступа,– взглянул на него виновато Пашка.– И Конь вне доступа, поросенок,– опередил он следующий вопрос.– Ты с ним где расстался?– обратился он к Петру.

– Загнали с ним тачку с баблом в гараж и разбежались,– ответил тот и откупорив бутылку пива, присосался к горлышку.

– Держи фужер,– Иван выставил на стол четыре посудины стеклянных, несуразно квадратных, но емкостью не меньше чем в пол-литра и с ручками.

– Солидно,– оценил стекло толщиной в палец Петруха.

– Гараж далеко?– Пашка тоже откупорил бутылку и наполнив фужер напитком, дунув на пену, уточнил.– В каком районе?

– На Гражданке, Коня гараж. Они им не пользуются, хламом забитый стоит,– Петруха принялся потрошить рыбу и с таким аппетитом принялся запивать ее пивом, что и Иван с Мишкой не выдержав, присоединились к этому процессу.

– Знаю где это,– кивнул Пашка.– И что он тебе на прощанье сказанул?

– Сказанул, что дескать жди звонок. Что нужно бабки из гаража перебросить в более подходящее для них место. Стремно ему их в гараже держать. Наверное правильно трясется. Чует мое сердце, что вся эта макулатура сейчас у многих на уме. Там ведь сумма астрономическая. Я краем глаза полюбопытствовал, заглянул в один узел. Еврики, блин, сотенные. Прикинул хрен к носу, что если там все такие, то лимонов пятьдесят не меньше должно быть.

– Ни хера себе,– хором вырвалось у всех оставшихся троих парней одновременно, но ни кого из них эта синхронность не рассмешила и даже не удивила.

– Это во что же мы вляпались, мужики?– задал Иван вопрос риторический, но все оставшиеся трое опять не сговариваясь и хором сочли нужным ответить:– В дерьмо.

Минут пять после этого четверка молча сосала пиво, потроша скумбрию и обдумывая создавшуюся ситуацию дерьмовую, как на нее не смотри.

– Может действительно пойти и сдаться в органы, пока не поздно?– первым нарушил молчание Мишка.– Объясним что да как. Что они не люди что ли?

– Хрен их знает,– буркнул в ответ Петруха.– Оборотни, блин, одни сплошные, если фильмам верить. Попадешь на такого, как на зло и хрен его знает что из этой явки с повинной может выйти. Подберет таких же оборотней команду, замочат нас, а еврики себе. За пятьдесят лямов-то…

– По уму надо все делать,– Пашка, на правах бугра, слегка добавил в голос командирских ноток.– Капусту из гаража Мишкиного изъять и перепрятать. А потом только в органы соваться. И сделать это нужно в темпе вальса, не откладывая. Пока Толян с Конем сами, без нас не подсуетились. Они наверняка обалдеют от такой суммы и попробуют смыться с ней. По фигу им мы и крыша, а тем более коты жирные. Мать же родную продадут за бабло.

– Точно. И я это же подумал. Прямо сейчас нужно туда мотануться и перегнать тачку, пока они нас не опередили. Если уже не опередили,– забеспокоился Петруха.– Кто со мной?

– Я наверное,– Пашка взглянул на часы.– Двадцать десять время. За час туда доберемся. Куда вот только перевезем. Мне ничего толкового на ум не приходит.

– У меня есть место подходящее. В Карелии. Ну, я тебе рассказывал про лесника бывшего – Семеныча. Он мне там у себя на участке в баньке разрешает жить. Шикарная, по белому и предбанник шикарный, лавки широкие. Забросим на чердачок, пусть полежат день другой, пока с ментами… т.е с пентярами не добазаримся.

– А недалеко?– засомневался Пашка.

– Ну, давай, предлагай другие варианты. Я что, против?– не стал спорить Петруха.

– Для бешенной собаки семь верст не крюк, подальше положишь – поближе возьмешь,– хмыкнул в ответ Мишка.– А Семеныч этот не наткнется на них? Полезет на чердак за чем-нибудь, а они там кучей. Сдаст ведь с потрохами по старой советской привычке. А, Петручио?

– Нет его сейчас дома,– успокоил парней Петруха.– У него в Питере дочь с зятем, уговорили его с печенкой на обследование лечь в клинику. Насильно погрузили в телегу и увезли сюда. Уж как он сопротивлялся, орал что самогонкой настоенной на мухоморах и рябине болячку свою придушит, слушать не стали. Зять у Семеныча мужик зажиточный и вроде как сам в этой клинике за главного, так что запугал его сперва всякими словами страшными медицинскими, а потом хвать под микитки и не успел Семеныч вякнуть, как уже в фольксвагене его ремнем в кресле зафиксировали. Так что нет Семеныча дома. Вокурат в эти выходные и госпитализировали. И правильно сделали, что-то он мне в последнее время тоже не нравился. Ходит, морщится. Видать доставала хворь.

– А за хозяйством кто присматривает? Соседи что ли?– заинтересовался сельским бытом лесника Пашка.

– Там хозяйство-то,.. хозяйство…– пренебрежительно махнул рукой Петруха.– Десяток курей Семеныч держит и псина дворняга такая же как он старая. Котяра еще есть, Васькой зовут. Ну, этот молодой еще, а Рекс уже нюх потерял. Соседи конечно приглядят. Там деревенька в десяток изб и старушки в основном живут. Половина изб вообще заколочены. Глухомань. Автолавка раз в неделю хлеб со всякой хренью закидывает, или раз в две недели… В общем был в деревушке один мужик – Семеныч и того в клинику увезли.

– Да уж,– сочувственно закивали парни.

– Хорошо. Чего тогда сопли тут жевать?– поднялся Пашка и допив пиво из фужера, направился к выходу из кухни.

– А нам чего делать?– остановил его вопросом Иван.

– Отдыхайте. Чего там всем четверым толочься? Все равно в тачку только двое могут сесть. Вернемся завтра и звякнем сразу,– ответил ему Пашка, тоном не терпящим возражений.

– А где эта деревня, как называется?– спросил Мишка Петруху.

– Нововыселки называется,– Петруха принялся подробно объяснять географическое положение деревни.

– Ни фига себе глухомань,– присвистнул Мишка.– Это вам туда всю ночь до утра пилить придется. А на ментов нарваться не боитесь? Наверняка ведь дэпээшники будут бдить. Ориентировку-то им спустят, а эти умники еще и тачки одинаковые использовали для акции. Наверняка все каблуки будут трясти и не только дорожная полиция, но и опера там всякие с их "Перехватами" будут суетиться на дорогах. Если прихватят, то хрен потом чего докажешь, что сдаваться собирались,– высказал он сомнения.

– Вот ту ты прав,– остановился в дверном проеме кухонном Пашка.– Какие идеи есть, мужики?

– Перегрузить-бы все же во что-то другое-бы,– предложил Иван.

– Во что?– Пашка оглядел примолкших бойцов.

– У моего брательника Газель с фургоном, могу взять на денек,– предложил Иван.– Скажу что другу барахло на дачу перевезти, ну и за аренду кину пятихатку, чтобы особенно не жмотничал. Прижимистый у меня братан. В кого такой уродился паразит? Двоюродный, кузен если по-французски. Жмот жуткий. Дядя Федор мужик во какой и тетя Галя баба хлебосольная, душа на распашку, а у этого снега зимой не выпросишь,– посетовал он на генетические выверты.

– Звони,– принял решение Пашка.– Далеко живет брательник?

– Рядом. В соседнем доме,– схватился Иван за телефон и в течение пяти минут вопрос с транспортом решил.

– Придется всем теперь ехать. Чтобы побыстрому все провернуть. Вдвоем вы там до полуночи провозитесь.

– Ладно, поехали все,– согласился Пашка и первым вышел из квартиры. А через час они уже всей бригадой дружно перегружали банковские мешки из каблука в Газель, предварительно упаковав их в коробки из-под сигарет, разжившись ими по пути в гараж. Всего коробок получилось одиннадцать штук и Мишка даже каждую из них заклеил скотчем, заявив, увидев усмешку Пашкину:

– А вот это ты напрасно ухмыляешься. Выпишим накладные как положено, будто курево везем закупленное старушкам. Предлагаю закупить пару коробок настоящих с сигаретами. Скинемся по паре штук и закупим на базе оптовой всякой хрени. Макароны, гречку там какую-нибудь. Для понта. Мало ли остановят все таки. С крайних начнут потрошить груз, а там все как в накладных прописано,– развил он тему.

– Какие базы, Миха?– взглянул на него удивленно Пашка.– Время уже почти десять вечера, закрыто все уже давно.

– Сразу понятно, Паш, что коммерцией тебе заниматься не приходилось,– рассмеялся в ответ Мишка.– Базы разные бывают,– подмигнул он заговорщицки.– Я такие знаю, которые круглые сутки фунциклируют. Места знать надо. У меня есть пару номеров контактных. Могу обкашлять хоть прямо сейчас.

– Хрен с тобой, кашляй,– согласился Пашка.– Только в темпе вальса давай. Телимся тут. Как бы Конь с Толяном не заявились, что-то у меня на душе не спокойно.

– Я мигом,– обрадовался Мишка и через пять минут, действительно с кем-то обо всем договорился.– Деньги гони, братва. Все на мази, но стоить будет это двадцать штук. Из-за меньшей суммы задницы свои поднять с дивана домашнего не пожелали коммерсы. По пять косарей гоните и погнали. Кто захочет, может потом товаром их забрать.

– Ну, ты прямо барыга,– отвесил ему комплимент Иван.– Не зря по электричкам коробейничал. Зримая польза коллективу.

– И не говори,– засмущался Мишка, собирая деньги.

Глава 3

Если успешно проведенную акцию по ограблению броневика считать удачей, то день этот для бригады экстремалов так и закончился вполне благополучно.

Загрузились на двадцать тысяч товаром маскировочным и еще до полуночи уже покинули территорию города. Остановили их всего дважды и первый раз дэпээшники ограничились проверкой документов, а на втором посту, присутствующий на нем сотрудник органов сыска, все же не поленился и полез в фургон, взглянуть на поклажу.

Вскарабкался, фонарем подсветил и все равно сослепу влез ногами в лужу краски масляной, образовавшейся из опрокинувшегося бидона. Кузен Иванов занимался строительным бизнесом и парни не стали выгружать из фургона этот бидон и пару мешков с чем-то сыпучим. Бидон опрокинулся совершенно случайно.

Стоял он изначально у самой кабины и в колесо запасное был вставлен для устойчивости, вот Иван его и переставил назад, вынув из колеса. Откуда было ему знать что кузен-жмот не просто так эту посудину зафиксировал в колесе. Защелка у крышки самопроизвольно раскрылась на первом же ухабе, а когда бидон на бок упал на следующей, то и крышка, с удовольствием чмокнув, отвалилась.

Лужа получилась просто загляденье, как раз на пол бидона. Вот в нее опер и влез по самые уши в буквальном смысле слова, так как еще и подскользнуться при этом умудрился.

Проводить досмотр груза у него желание сразу почему-то улетучилось напрочь и соскочив на асфальт, он минут пять соревновался в матершине с Петрухой, который увидев слугу Закона с мордой синюшной, не удержался от реплики типа:                – Ох не х.. жеж себе,– посочувствовал можно сказать, но опер не понял и пять минут крыл обоих /Петра и Павла/, так люто, поминая всех их родственников до седьмого колена и в основном в сексуальном контексте, что даже Пашка не выдержал и матюжником не являясь по жизни, ответил ему в этом же духе, посоветовав потренироваться вначале на собственных.

– Смотреть надо, куда лезешь,– поддержал его Петруха.– Разлилась краска там или что. Мы что специально что ли? Нам теперь платить придется за нее, блин. Вам-то по херу, ототретесь и все, а с нас высчитает прораб. Жмот тот еще. Попали тыщ на пять, зараза.

– Так вам козлам винторогим и надо,– обрадовался опер.– Не ваш я прораб, на ваше счастье. Я бы вам руки кривые оторвал вообще за такое. Что, закрыть не могли тару как следует? Ну-ка, вот ты дыхни,– привязался он тут же к Петрухе.

– А я что делаю?– уставился на него возмущенно тот.– Я вообще все время дышу.

– Поговори еще, умник. На меня дыхни. Сдается мне, что от тебя несет спиртным,– опер возмущенно принялся вытирать испачканные руки о дверь фургона, оставляя на ней синие полосы от пальцев и тут уже не выдержал Пашка:

– Это не от него несет – это краска воняет, господин полицейский. И нахрена машину пачкать? Лучше может помыться все же, пока не засохла? Потом хрен ототрешь ее. Качественный, финский материал. Пока свежая еще смывается, а потом придется с кожей срезать.

– Вот гадство,– с отвращением взглянул на перепачканную руку опер в звании старшего лейтенанта.– Может у вас в кузове растворитель от нее есть?

– Коробка водки есть,– сообразил Петруха.– Сойдет заместо растворителя, на спирту же. А он масло вроде бы растворяет. Я щас,– не дожидаясь согласия Петруха запрыгнул в кузов и вернулся с двумя бутылками поллитровыми в руках.– Во!– продемонстрировал он посудины и спрыгнув вниз, вручил бутылки старшему лейтенанту.– Спецназовская. В самый раз название. Оттирайтесь.

– Ладно. Сойдет,– принял бутылки опер.– Валите на хрен отсюда, пока я вас разгружаться не заставил.

– Во, блин, мы еще и виноваты,– возмутился Петруха.– Сам лезь, разгружай. Что мы больные что ли по краске разлитой топтаться? Там только боком у правого борта можно проползти и то я вон наступил два раза,– продемонстрировал он подошву запачканную полицейскому.– Так что, старлей, тебе любопытно, ты и выгружай. А потом еще и обратно загрузить придется, потому что пока ты с коробками будешь корячиться, я жалобу сяду на тебя писать. Начальнику твоему.

– Жалобщик значит?– насупился опер.– Грамотный что ли? Что за народ у нас пошел, чуть что жалобы строчат. Слышь, Васильич?– обратился он к напарнику в звании сержанта и в возрасте предпенсионном.– Опять грамотные попались,– Васильич кхекнул укоризненно в ответ, поддакивая старшему по званию, но будучи человеком поопытнее своего начальника и в людях разбиравшийся лучше /как он ошибочно считал/ чем он, проворчал примирительно:

– За такое неуважение к правоохранительным органам с них еще не меньше литра причитается. С жалобщиков. Вон как заляпалась форма. Хрен ее одним литром теперь почистишь.

– Вот, вот,– согласился с его мнением старший лейтенант.

– Еще литр?– поскреб лоб Петруха.– На беспредел похоже. За лохов нас держите, господа полицейские?

– Поговори еще у меня,– осадил его старший лейтенант.– Мы что для своих нужд что ли? Для государственных нужд требуется жидкость. Лезь давай, пока я добрый.

– Спасибо,– буркнул Петруха возмущенно, но в фургон все же полез вторично, а возвращаясь обратно тоже подскользнулся и выполз из кузова с коленом перепачканым в краске, на который удачно присел. Матерился он при этом так азартно, "мать-перемать", правда, поминая нейтральную, но не уступив, пожалуй, в изобретательности старшему лейтенанту, так что у того даже настроение почти в норму пришло.

– Вот сейчас на тебе и проверим, растворит водка краску или нет,– обрадовался он искренне.– Откупоривай. Ветошь есть?– Пашка молча принес из кабины обтирочные концы и в следующие десять минут Петруха, а следом за ним и старший лейтенант остервенело оттирали одежду от финского красителя. Водка отечественная с импортным продуктом вполне успешно справлялась и Петр первым расправившийся с пятном на колене, спросил старшего лейтенанта:

– Что ты там, старлей, насчет "дыхни" говорил? Дыхнуть?

– Да пошел ты…– огрызнулся тот, смачивая тряпки очередной порцией водки.– Валите уже, не доводите до греха, юмористы.

Всю оставшуюся дорогу до самых Новоселок Петруха вспоминал эту встречу с операми и ржал так заразительно, что Пашка постоянно высовывающий лицо из кабины чтобы не дышать вонью из паров водки и краски, тоже от него заразился этим нездоровым в общем-то весельем.

Так и въехали в Нововыселки похохатывая, чуть не проскочив мимо деревушки и не увязнув в болоте. Газель вовремя заглохла, увязнув только передней парой колес в топком береге.

– Вот, блин, не было-бы счастья, так несчастье спасло никак. Чуть не влетели с маху в топь,– Петруха сменивший час назад Пашку за рулем, потянулся с подвыванием и взглянув на Пашку, извинился:

– Редко все таки бываю здесь, вот и проморгал малеха.

– Ладно, проехали. Давай задний ход врубай. Где эта деревня? Я-то вообще здесь не ориентируюсь.

– Сейчас приедем. Знаю я это болото. Так себе… И не болото в общем-то, а озерцо заросшее. Или пруд бывший колхозный, вроде как. Здесь раньше колхоз был. Бригада рыболоводческая. Тут же край озерный вообще-то. Охота, рыбалка обалденные,– Петруха завел двигатель и вырулив на проселок, уверенно въехал на единственную улицу деревушки, заросшую травой, в лужах от прошедшего недавно дождя и с едва просматривающимися колеями.

Солнце только выплеснулось из-за верхушек деревьев и деревушка встретила ранних гостей лаем пары собак, выскочивших невесть откуда и кукареканьем нескольких петухов.

На лай собачий тут же отреагировало местное население, высыпав в полном составе, судя по всему, к своим калиткам.

Высыпав – это не совсем правильно вообще-то. Потому что местное население в годах преклонных пребывая, высыпать уже было способно разве что песок, а к калиткам выползло, опираясь на подручные средства.

– Петруша никак припожаловал. Здравствуй, внучек,– поприветствовала первая бабулька, проживающая напротив домика Семеновича калитка в калитку и по этой причине оказавшаяся рядом быстрее прочих местных жителей.– Чей-та среди недели нынче? А это ктось с тобой?– засыпала она Петруху вопросами.

– Здрасьте, баба Нюра,– отозвался Петруха, выскочив из кабины.– Это дружок мой, Пашкой зовут. А среди недели мы с ним просто мимо тут проезжали. По работе, вот и заскочили на пару часов чайку попить. Попьем и дальше поедем,– наплел он на голубом глазу.– А как вы тут поживаете? Как здоровье? Соседи все живы здоровы?

– А чего им сделается? Вона колдыбают все четверо. Щас сами тебе доложатся,– баба Нюра подтянула потуже узелок на головном платке и ткнула клюкой в сторону соседок, ковыляющих в их сторону.– А к нам сегодня лавка должна приехать, обещались,– поделилась баба Нюра самой главной новостью.

– Как вы тут живете?– посочувствовал Пашка старушкам, которые подошли и поздоровавшись, присели дружно на лавочку, с досками истертыми до блеска.

– И не спрашивай, Пашуня,– отозвалась баба Нюра.– Спасибо власти, что пенсию хорошую плотит. А то ить вовсе худо бы было. Силы-то уж не те. Ноги не носют. А так хочь закупимся на пенсию-то и живем себе потихоньку. Вона мне аж пять тыщь насчитали нынче. Так что деньгой не обижены, хватат.

– А че нам…– поддержала разговор одна из старушек, присевшая на скамью.– Вино не пьем, табачищем не дымим вона как Семеныч-то. Вот чей-то за хворь к нему прицепилась? Как он там, Петруша?

– Нормально он там,– успокоил соседок Петруха.– Полежит недельку, другую и вернется как огурчик. Мужик он крепкий.

– А какой озорник в молодости-то был,– подала голос еще одна старушка.– От ить. Ни одной ить юбки на деревне не пропустит. Спасу от охальника не было. Беда. Ох ти мне.

– И-их, Матреша, вспомнила че сто лет назад было. Ето когда же он за твоёй юбчонкой охотился? Чей-та не припоминаю,– тут же уличила подругу баба Нюра.

– А я не за себя, я за других знаю. Я женщиной замужней всю жисть прожила, чей-та он за моёй юбченкой-то охотился бы? А вот твою ить не пропустил озорник,– не осталась в долгу бабка Матреша.

И не успели Петруха с Пашкой опомниться и вникнуть в поток информации хлынувшей на них со скамейки, как бабульки, разбившись на два неравных, лагеря принялись обличать и уличать друг дружку с таким азартом в грехах молодости, что парни поняли – мешать им в этом не стоит. Раз уж собрались вместе, то почему бы и не поговорить по душам.

– Пошли разгружаться,– шепнул Петруха Пашке и запрыгнув в кабину, подогнал Газель к баньке.

– Что с товаром делать будем? Разгружать?– спросил Петруха, когда с денежными коробками они разобрались, завалив их березовыми вениками на чердачке бани.

– Обратно отвезем, особенно курево на хрена оно здесь сдалось. Крупу с макаронами можно бабулькам задарить, если ты не против, водку тоже можешь здесь оставить, а остальное назад отвезем,– предложил Пашка.

– Так ничего кроме курева и не остается,– хмыкнул Петруха, усаживаясь за руль Газели. Остановив ее рядом с бабульками он шустро выгрузил несколько коробок с крупами и макаронными изделиями прямо рядом с лавочкой и подружки, уставились, удивленно открыв рты, на них.