И все это время она мучительно всматривалась в свое горе, без жалости к себе стараясь находить и проживать заново самые тяжелые его мгновения. Особенно ее терзала одна мысль. В течение всей болезни дочери в их семье все делали вид, что, вопреки прогнозам врачей, самого страшного случиться не может. Ольга упорно считала, что, допустив хоть раз подобные мысли, она сама покажет своей девочке путь к выходу. И теперь она кляла себя за то, что в тот роковой день изменила свою тактику борьбы, решив не ложиться. Тогда она не отдавала себе в этом отчет, но теперь ясно видела: звериным чутьем она узнала приближение смерти, а значит, допустила ее существование и тем самым сама подпустила ее к Люше. Это она и только она виновата в «том, что случилось» (она так никогда и не смогла даже мысленно поставить рядом слова «Люша» и «умерла»).

К мужу она испытывала неосознанное презрение: поначалу он истекал слезами, но время шло вперед, отдаляя его от болевой точки, и скоро по вечерам, лежа в супружеской постели, она уже далеко не каждый день чувствовала спиной немые спазмы его рыданий. А потом он и вовсе начал проявлять оскорбительный мужской интерес к ее пустому телу. Она не противилась этому, только потому что вся ее воля была израсходована. Желаний в ней не было никаких, и мокрые поцелуи, которые он оставлял на ее коже, вызывали в ней только легкую брезгливость.

И вот теперь две полоски!

Ольга не хотела верить, снова и снова разглядывая кроваво-красные отметины на бумажке теста. Может быть, ей кажется? Ну конечно, вторая едва проступила! Да и ложноположительные результаты бывают, она слышала…

Но интуиция безжалостно подсказывала, что тест не врет. В голове начала мерцать и разгораться мысль: «Только не это!»

Возможность рождения второго ребенка Ольга не рассматривала просто потому, что мысленно все еще растила первого. Она подмечала новые фильмы, книжки и игрушки, которые могли бы понравиться ее Люше. Однажды даже купила ее любимую «Алису» в переводе Набокова – книгу «Аня в стране чудес»: Лилюше было бы интересно узнать, как может иначе зазвучать заученная почти наизусть история. А еще Ольга писала дочке письма, старательно выводя на бумаге печатные буквы, чтобы Люшенька смогла прочитать их сама. Она представляла себе, как будто дочка просто уехала на лечение, и сейчас ей особенно нужна хотя бы такая мамина поддержка. Тетрадок с этими рассыпчатыми текстами набралась уже не одна стопка.

Мужу Ольга решила про тест ничего не рассказывать. И не потому что хотела скрыть, а потому что так и не поверила. Раз она этого так не хочет, значит этого просто не может быть.