–
Да, шеф, еще в машине. Нашли четыре устройства, – ответил незнакомец.
–
Можем проверить еще раз, – подстраховал его второй голос.
–
Идиот, вам нужно было не притащить за собой хвост. В бункер сигнал и так не проходит.
«Сигнал не проходит». Три слова, ставшие приговором для Кассандры.
«Так, это еще не конец, думай, – уговаривала себя Кассандра, – все четыре устройства слежения они с меня сняли. Шпион-жучок, спрятанный в зубе, в бункере не подействует. Значит, его нужно отправить погулять на улицу. Если только удастся вытащить пломбу и извлечь устройство, можно постараться переправить его на кого-нибудь из людей Кирсанова, а там, если повезет, он доставит его на улицу».
Притворяясь спящей, Кассандра снова и снова пыталась нарушить целостность пломбы, но, в отличие от стоматолога из прошлой жизни
Кассандры, прятавшего цианид под специальной пломбой, спец из ЦРУ замуровал дорогое устройство так, что избавиться от него можно было только вместе с зубом.
«А я так любила свою «шестерку», – мысленно попрощалась с зубом Кассандра, прежде чем «проснуться».
–
О, кто к нам присоединился! – заметил «пробуждение» Кассандры Дмитрий, – ты даже не представляешь, Катя, как долго я ждал нашей встречи.
–
О, дорогой брат, тогда, может, развяжешь меня, чтобы я могла хорошенько тебя поприветствовать?
–
Нет, сестрица, – сопроводил Дмитрий отказ, щелкнув языком, – ты мне куда как больше нравишься в таком виде.
–
Какое совпадение, ты мне тоже больше нравился в клетке, – ухмыльнулась пленница, – ииии, планируешь вечно меня здесь держать или поматросишь и бросишь?
–
Фи, как некультурно, – скорчился Дмитрий, – нет, милая Катя, бросать тебя никто не собирается. Ты мне изрядно подпортила репутацию, я уже не говорю про нервные клетки, потраченные на тебя, а их мне, как и потерянные деньги, никто не вернет…
–
Только не перечисляй все, так ты и потерянную девственность на меня повесишь, – закатила глаза Кассандра, – кстати, мне очень жаль твою первую, ты и со мной-то был не огонь, представляю как намучилась она.
Едва успела Кассандра договорить, как пощечина нашла подставленную ею же правую щеку.
–
Бьешь, как девчонка, – выплюнула на Кирсанова кровь Кэс.
На этот раз русский не стал размениваться на пощечины, ударив девушку так, что не умей Кассандра держать удар, ее шея рискнула бы сломаться. А зуб все еще был на месте.
–
Дмитрий Геннадьевич, Ваш гость просит Вас к телефону, – прервал избиение солдат Кирсанова.
–
Друг? У нас ожидаются гости? – в надежде заработать еще один удар, попыталась задержать Кассандра мучителя.
–
Да, но всему свое время, – похлопал он пленницу по щеке, – ребята, не обращайте внимания, что перед вами женщина. Эта самая опасная тварь, с которой мне приходилось иметь дело, – обратился он к своим людям, прежде чем уйти.
С Лаки осталось всего два человека. Будь веревки не так профессионально связаны, она могла бы попытаться развязать их, а уж расправиться с этими двумя проблем бы и вовсе не составило, но чем сильнее старалась она избавиться от пут, тем туже они на ней затягивались. «Жучок» в ее зубе все еще оставался единственной надеждой на спасение.
Даже поверхностного взгляда было достаточно, чтобы понять ‒ оба ее охранника заядлые курильщики, а значит, прекрасные провожатые для устройства слежения. И, раз Кирсанову не удалось выбить ее зуб, эту миссию Кассандра решила «доверить» его солдатам.
–
Не понимаю, как нормальные люди, могут работать на этого дегенерата? Ну, разве что, такие же как он, – ударов не последовало, – Боже, вы так смотрите друг на друга, дайте угадаю, вы – пара. Жаль в России никак не могут легализовать однополые браки. Вам двоим это, наверное, сердце разбивает.
–
Дамочка, если ты сейчас же не заткнешься, – пригрозил один из них.
К сожалению, угрозы Кассандру спасти не могли.
–
Да ладно вам, чего здесь стесняться. Все мы люди, – не умолкала пленница, – конечно, немного жаль ваших родителей, внуков им не дождаться. И, раз уж мы так разоткровенничались, может, посоветуете хорошую смазку, а то боюсь, если мне еще раз придется заниматься сексом с кем-то на подобии вашего начальника, она мне точно понадобится. Да, ладно, раскройте тайну, уж вам-то точно известны лучшие бренды.
Первый удар приняла на себя левая щека.
–
Точно, я была права – геи. Уж поверьте моему опыту, натуралы бьют не так, – не прекращала нарываться Кэс.
Второй, третий, четвертый удар. Зуб уже был выбит, но обидчиков было не остановить.
–
Стоп, – раздался выстрел, – какого *** здесь происходит? – перекошенное от злости лицо Кирсанова даже без дополнительных действий с его стороны уже наводило страх.
Громилы, секунду назад избивающие Кассандру, замерли, боясь пошевелиться. Будь у Кэс на это время, она с удовольствием бы досмотрела сцену животного страха кроликов перед гадюкой, но другого шанса могло не представиться. У нее была только одна попытка выплюнуть зуб в открытый ворот рубашки одного из бандитов. Хорошенько прицелившись, Кассандра, изображая злобу, выплюнула заполняющую рот кровь, вместе с собственным зубом в выбранную жертву.
–
Шэф, клянусь, эта сука сама напросилась, – начал оправдываться тот, что ударил первый.
–
И Вы же сами сказали, чтобы мы не смотрели, что она женщина, – подхватил второй.
–
Два *** куска дебилов, – выругался Дмитрий, – пошли прочь с моих
глаз.
«Пожалуйста, пусть, один из этих «кусков» не выронит мой зуб по дороге», – молилась Кассандра, наблюдая за уходом пособников Кирсанова.
–
Черт, девочка, видела бы ты себя, – обратился к Кассандре Дмитрий, – я бы тебе посоветовал хорошего пластического хирурга, но после этого вечера тебе уже никакой врач не понадобится. Да, это и к лучшему. Сэкономишь кучу бабла, а в аду, какая разница, какая у тебя внешность.
–
Спасибо за участие, но учти, что именно с такой внешностью я буду там ждать тебя.
–
Да уж, – ухмыльнулся Кирсанов, – после того, как мы с тобой закончим, твое ангельское личико не сможет воспроизвести даже самый умелый гробовщик.
–
Может, вместо того, чтобы воспевать мою внешность, ты расскажешь мне о нашем госте, – подавив внутреннюю дрожь, спросила Кассандра.
–
Конечно, дорогая. Сегодня к нашей теплой копании присоединиться друг нашей семьи – Сэберо Нагути. Я ему остался должен за организацию побега. Так что ты – мой ему подарок, – сверкнул глазами Дмитрий.
–
«Огненный дракон» значит. А я-то гадала, почему он отклонил приглашение достопочтенного сеньора Эрнандеса.
–
У тебя на удивление хорошая память…
–
Дмитрий Геннадьевич, мистер Нагути приехал, – показался один из обидчиков Кассандры.
–
Проводи его к нам, Костя.
Кассандра не знала ни где находится бункер, в который ее притащили, ни как далеко он от ее команды, но точно понимала одно, если ей повезло и сигнал отследили, нужно как можно дольше тянуть время. А с приездом Сэберо Нагути это становилось невыполнимой задачей.
–
Мой друг, – поприветствовал Кирсанов гостя по-японски, – как я и обещал, вот мой трофей.
–
Не ты ли говорил, что она красотка? – скептически посмотрел японец на уже начавшее заплывать лицо Кассандры.
–
Да, была, но ты же знаешь этих наемных идиотов, ничего нельзя им доверить.
–
Дима-Дима, а твои люди знают, как ты о них отзываешься? – практически на безупречном японском спросила Кассандра.
–
Леди знает японский? – улыбнулся Нагути, от чего его и без того узкие глаза превратились в щелочки, – не красотка, да еще и владеет японским, так она еще больше похожа на другую Морозову. Мне нравится, – сказал он Дмитрию, начав закатывать рукава.
«И действительно, мир тесен», – подумала Кассандра, едва Нагути закатал левый рукав.
Перед Кассандрой стоял не кто иной, как Таро Кимура. Не оголи он свою татуировку, Кассандра никогда бы не распознала в японском старике главу «Красного дракона». И дело было даже не в возрасте, его лицо полностью изменилось, но татуировка, единственная в своем роде, обозначающая место, где были захоронены двое его старших братьев, убитых по его заказу Катей Морозовой, выдавала его с головой. Вторую часть карты-татуировки сделала тогда сама Кассандра в знак их связанности этими убийствами.
–
Прежде, чем мы начнем, давай я тебе обозначу, что именно с тобой здесь произойдет.
–
То есть, сюрприза не будет? – наигранно огорчилась Кэс.
–
Нет, не в этот раз. Мы с моим другом испробуем на тебе две национальные казни, русскую, когда я буду лишать тебя каких-то ценных, но не жизненно важных частей тела и казнь Линг-чи
, это когда…
–
Я знаю, что обозначает этот термин, просто не думала, что мистер
Нагути китаец, иначе какой же это национальный способ. Я бы на
Вашем месте, господин Нагути сварила меня в кипятке, тогда – да, но Линг-чи. Ай-ай-яй, как нехорошо плагиатничать, – тянула время Кассандра.
–
Смею Вас уверить, Катя, – достал Кимура катану, – мы – японцы, значительно продвинулись в этом искусстве. Думаю, в итоге, Вы не будете разочарованы моей техникой.
–
Только не подумай, Катенька, что мы два садиста, получающих удовольствие от пыток, – добавил Дмитрий.
–
Ах, нет?
–
Ни в коем случае. Это просто эксперимент. Иначе как же выяснить, чья пытка смертоносней и приносит больше страданий?
–
Да вы просто юные натуралисты. Все во благо науки.
–
Честно говоря, «благо науки» мы решили подсластить финансовой составляющей – первый кто заставит тебя молить о пощаде получить миллион из нашего общего фонда, а тот, кто станет причиной твоей смерти – пять.
–
Ну, тогда, Димуль, ты в выигрыше – отруби мне голову и пять лямов твои.
–
Боюсь, это не принесет мне удовольствия и будет нечестно по отношению к уважаемому другу, я же сказал «не жизненно важные органы».
–
Что, мой друг, начнем? – изготовился Кимура.
–
Еще секунду. Прежде чем начнем пари, хочу отметить, что мое заточение, помимо физического неудобства, принесло мне и массу моральных терзаний, так что, чтобы уровнять наши положения, хочу сказать, что нашел твою американскую семью. Не знаю, как и когда тебя туда внедрили, но прожила ты с ними достаточно долго. Так вот, когда я закончу здесь с тобой, я лично слетаю в Чикаго и убью всех, кто был тебе когда-то дорог.
К своей смерти Кассандра, хоть ее и не торопила, но была готова, но знать, что станет причиной смерти своих близких, это было выше ее сил. Поэтому, рискуя не дождаться помощи, если она вообще придет, Кэс решила выложить все карты на стол.
–
Мне на них плевать. Эти люди не моя семья.
–
Катя-Катя, неужели ты думаешь, что я тебе поверю. Я подробно изучил твою биографию.
–
Тогда скажи, как профессионал профессионалу, могла ли я, проживая никчемную жизнь Лаки Хартли, разделаться с людьми Эрнандеса, ведь он рассказал тебе подробности моего побега, знать столько языков, а главное, суметь поймать тебя?
–
Признаюсь, это меня несколько удивило, но чего только не бывает в жизни. Приступим? – спросил он японца.
–
Да, и мистер Кимура, безусловно, с тобой согласится, – назвала она оябуна
«Красного дракона» его истинным именем.
–
Давненько меня так никто не называл, – тут же отреагировал Таро Кимура.
–
Скажи, Таро, чем тебя не устраивала старая внешность?
Сталь катаны уперлась в горло девушки.
–
Откуда? – по-японски спросил Кимура.
–
Твоя наколка, – кивнула она на его руку, – свою я так до самой смерти и не смогла свести.
–
Неужели ты ей веришь? – иронично спросил Кирсанов.
–
Верит, – ответила за Кимура Кассандра, – об истинном смысле этой татуировки знали только двое. Ну что, Таро, рассказать твоему новому другу, как ты занял место оябуна в «Красном драконе»? – игнорируя сталь, начавшую впиваться в ее горло, спросила Кэс. – Нет? Выходит вы не доверяете друг-другу потаенные секреты, сидя вечером на одеялке и крася друг-другу ногти?
От удара, сразившего ее, Кассандра вместе со стулом, к которому была привязана, полетела на пол. Благословенная тьма окутала ее сознание, дав отсрочку от казни.
–
С возвращением, – первое, что услышала Кэс, когда ведро холодной воды, выплеснутое на нее, вернуло девушку из небытия, – а ты у нас, оказывается, хрупка как роза на снегу, – присел на корточки рядом с ней Кирсанов, – что, больше шуток про мои удары не будет?
–
Зачем же я буду принижать твое достоинство, для девочки-бойскаута у тебя довольно поставленный удар, – поврежденная челюсть не позволила Кассандре улыбнуться.
–
Стой, – задержал кулак Дмитрия Кимура, – она только этого и хочет – легкая смерть. Не так ли, Кэт, – назвал он Кассандру так, как звал когда-то Катю Морозу.
–
О, ты вспомнил, как мило.
–
Я помнил тебя все эти годы. Больше тридцати лет я мечтал отомстить той, что забралась в мою семью, а потом предала ее.
–
Не нужно утрировать. Забыл, что я знаю, как ты разбираешься со своей семьей? Ведь именно мне ты поручил убийство своих братьев, ради никчемного титула. И, кстати, Сэберо
? Более умного ничего не придумал?
–
Хватит! – провозгласил Кимура. – Друг мой, приехав сегодня, я думал, что делаю одолжение тебе, – поклонился он Кирсанову, – но вышло, что это ты подарил мне то, о чем я не мог и мечтать. Позволь же передать тебе право первому сделать свой ход в нашем маленьком пари.
–
С превеликим удовольствием, – поклонился в ответ Дмитрий, – эй, принесите мне мои инструменты.
Зря Кассандра надеялась, что за игрушками русского придется далеко идти, в считанные секунды двое прихлебателей Кирсанова поставили перед ним столик с инструментами для пыток.
–
Не знаю, на что ты рассчитывала, рассказав нам о себе, но ты точно осложнила себе последние часы жизни, – пообещал Дмитрий, прежде чем взяться за щипцы для вырывания ногтей.
Кассандру с самого детства учили терпеть и частично заглушать боль. И хоть агенты Академии Метьюза молча могли вынести то, что обычным людям было не под силу, боль они безусловно чувствовали, а значит в «умелых руках», могли сломаться. В связи с этим, пытая собственных учеников, Дэррел Метьюз всегда повторял, что для того, чтобы вынести пытку, мало научиться подавлять болевые ощущение, нужно уметь полностью концентрироваться на чем-то или ком-то, кто был действительно дорог. Раньше таким человеком для Кассандры был Ричард, сейчас же его образ заняло лицо Дэвида, улыбающегося и нашептывающего ей, что все будет хорошо.
Не издав не единого звука, Кэс выдержала первых два хода. Боль нарастала.
–
Ты же понимаешь, что не выйдешь отсюда живой? – присел рядом с ней Кирсанов, когда опять подошла его очередь, – и хранить верность своей организации уже не нужно. Поэтому, если ты скажешь мне имя своего напарника и организацию, на которую работаешь, обещаю сократиться с тысячи до двадцати шагов.
–
Как любезно с твоей стороны, – выплюнула она кровь, вновь наполнившую рот, – но, пожалуй, я все же посмотрю, кто из вас одержит победу.
–
Упрямишься? Хорошо, я повышу ставки. С тебя имя напарника, а я обещаю, что ни один волос не упадет с семьи Лаки Хартли? Как? По рукам?
–
Да ты просто Бог коммерции. Я же тебе сказала, мне плевать на семью девчонки, чьим телом мне разрешили попользоваться. А вот лишать свою смерть азартной составляющей, мне очень не хочется. Ты знаешь, я бы даже сделала ставку, если бы именно от меня не зависел исход.
–
Ладно, – развел руки Дмитрий, – найду сам. А ты думай, от чего отказалась, – взялся за щипцы Дмитрий и начал медленно миллиметр за миллиметром сдирать ноготь Кассандры.
Боль, взявшая начало в безымянном пальце, начала заполонять все ее тело, вытесняя из сознания образ Дэвида, взамен заполняя пустоту темнотой. Третий порез Кимуры, срезавший кусочек плоти с ее бедра, вернул Кассандру в мир боли. Зато образ Дэвида опять начал нашептывать ей, что все обойдется.
–
Таро, – обратилась Кассандра к японцу, пытаясь восстановить силы для новой волны боли, – тебе не кажется, что в твою жизнь я внесла куда как больше хаоса, нежели в жизнь твоего друга? Да и твой ножичек, скажем честно, скорее ласкает, чем причиняет боль. Может, будет честнее, если на каждый ход Дмитрия, ты будешь делать два? Решать, конечно, тебе, но, как твоему куда как более старинному другу, мне за тебя даже как-то обидно.
В ответ на слова Кассандры Кирсанов рассмеялся.
–
Катя, ты непревзойденная нахалка. В твоей-то ситуации и диктовать условия, –встрял в разговор Кирсанов.
–
Я просто хотела восстановить справедливость. Решать все равно будет Таро.
–
Мне идея нравится, – ответил до этого наблюдавший со стороны японец, – ты не против?
–
Нет, конечно. Режь хоть три раза, – ушел в сторону Дмитрий.
В глубокой задумчивости Кимура подошел к стулу Кассандры. Медленно провел катаной от самого лба девушки до талии, по пути срезая пуговицы на ее рубашке и раздвигая ее края по разные стороны. Еще несколько секунд раздумья и оябун с хирургической точностью насквозь проткнул плечо девушки в том месте, где было пулевое ранение, не задев ни одной артерии. Стон Кассандры пробежал по всему зданию, замерев где-то за его пределами.
–
Остановимся на двух, – отошел от жертвы японец.
–
Готова расстаться с ногтем указательного пальца? – вновь присел рядом с Кассандрой Кирсанов, – что, даже не посмотришь на него на прощание?
–
В России есть поговорка: «Долгие проводы – лишние слезы». А соль моему лицу сейчас не пойдет на пользу.
–
Умная девочка, – взялся за инструмент Дмитрий.
Зря Кирсанов пытался сделать свою пытку еще мучительней, не успевший полностью восстановиться после ранения организм Кассандры, перенапряжение последних нескольких недель, сегодняшние побои и, наконец, безжалостный акт Кимуры, сделали свое дело – Кассандра потеряла сознание.
Дмитрий отправил своих людей за водой, но даже спустя десять минут их все еще не было. Зато, вместо них в комнату ворвался отряд быстрого реагирования. Кирсанов, как и большинство его людей, были застрелены на месте. Более умный Таро Кимура, едва услышав выстрелы, отбросил катану и лег на пол, распластав конечности в разные стороны.
Дэвид, игнорируя летящие вокруг пули, подбежал к Кассандре. Вид Лаки, бессильно откинувшей голову, холодил кровь. Дрожащими руками он нащупал сонную артерию – сердце едва билось. Не замечая слез, прочерчивающих дорожки на его щеках, агент Грин разрезал веревки, удерживающие Кассандру, поднял ее на руки и побежал к машине скорой помощи, так, будто за ним неслись все демоны преисподней.
Наблюдавший эту картину Ричард, прежде чем ринуться вслед за Дэвидом, подошел к безжизненному телу Кирсанова и разрядил в него полную обойму.
– Так уж наверняка, – ответил он на удивленный взгляд Джека, – проследи, пожалуйста, здесь за всем.
Когда Ричард вышел на улицу, скорая, в сопровождении с Дэвидом, уже отъехала от заброшенного химического завода. И, хоть сердце подсказывало ему ехать следом, директор Прескот не внял его желаниям, решив и в этот раз руководствоваться холодным расчетом. Последний раз, взглянув вслед удаляющейся машины скорой помощи, он вернулся в бункер.
Глава 41.
Из всех звуков на свете Кассандра больше всего ненавидела пикающий звук медицинских приборов. Но именно он вновь стал причиной ее пробуждения.
«Что за шутки?» – подумала Кэс, открыв глаза и обнаружив у своей больничной койки миссис Мери Хартли.
–
Мама? – позвала она ее.
–
О, доченька моя, ты проснулась! – со слезами, не заставившими себя долго ждать, воскликнула Мери Хартли.
–
Как ты здесь оказалась? – спросила Кэс, стараясь не показывать, с какой болью ей давалось каждое слово.
«Как я здесь оказалась?», – спросила себя девушка, еще в бункере мысленно попрощавшаяся с жизнью, прежде чем потерять сознание.
До того, как Мери Хартли успела ответить, от стены расположенной за спиной Кассандры, отделилась фигура директора Прескота.
–
Ваш телефон звонил не переставая. Пришлось ответить и рассказать Вашей матери, что Вы стали жертвой ограбления. Меня зовут Ричард Прескот, – протянул он руку Кассандре, – я буду заниматься Вашим делом.
–
Лаки Хартли, – попыталась пожать протянутую руку Кассандра, но боль в плече не дала ей этого сделать, – очень приятно, – лишь сказала она, подыгрывая в непонятной ей игре.
–
Мисс Хартли, Вы могли бы ответить на пару наших вопросов?
–
Да, конечно.
–
Миссис Хартли, не думаю, что Вы захотите заново пережить тот ужас, который случился с Вашей дочерью. А мои люди с
удовольствием проводят Вас в столовую, – предложил Ричард таким тоном, что отказаться было невозможно.
–
Твоя мама это что-то, – дождавшись ухода миссис Мери Хартли, сел на кровать к Кассандре Ричард.
–
К чему эта игра на публику?
–
Изволь. Из разговора с твоей матерью я понял, что она не в курсе, чем занимается ее чадо, свято веря, что ты здесь исключительно с целью расширения своего бизнеса. Так что, эта, как ты выразилась «игра на публику» исключительно ради прикрывания твоей симпатичной попы.
–
Симпатичной? Да моя попа – огонь! – отшутилась Кэс. – Все плохо, да? – все же задала она вопрос, ответа на который так боялась.
–
Кэс, то что ты пережила… Прости, что не уберег тебя.
–
Значит «огонь» теперь только моя попа, – глубокомысленно заметила Кассандра, – ты не виноват. Это был мой план. И, если бы не ты, я бы сейчас валялась в какой-нибудь канаве. Кстати, как вы меня нашли?
–
Ты сама себя нашла. Мы запеленговали сигнал с «жучка» из твоего зуба. Кстати, – достал Ричард из кармана правый моляр Кассандры, – вот и он. Я отмыл его.
–
От чего?
–
Лучше тебе не знать, – скорчился Ричард, – знаешь, Кэс, когда мы учились в Академии, иногда казалось, что вместо действительно важных знаний Метьюз впихивает в нас что попало. Порой я его просто ненавидел. Кто мог подумать, что кому-то из нас понадобятся знания, как сохранить или наоборот потерять определенный зуб. У тебя две трещины в челюсти, жуткое сотрясение мозга, а ты умудрилась потерять лишь один зуб, притом именно тот, в который мы запрятали «жучок». Хочешь узнать, почему этот муд*к не поставил тебе вскрывающуюся пломбу?
–
Что-то мне подсказывает, что ты мне все равно скажешь, – попыталась улыбнуться Кассандра.
–
Он побоялся потерять дорогостоящее оборудование. Клянусь, когда я к нему шел, готов был свернуть его куриную шею.
–
И что помешало твоей вендетте?
–
Юный мистер Грин. Когда я зашел, полный праведного гнева, тот уже колошматил Перкенса на чем свет стоит. Так что, вместо того, чтобы навалять этому придурку, пришлось спасать его от твоего парня, – хмыкнул Ричард, – не смотри на меня так, естественно я в курсе ваших отношений. Я слишком давно тебя знаю, чтобы не заметить.
–
Это…
–
Даже не вздумай оправдываться. Кэс, я люблю тебя, действительно люблю, и это будет длиться вечно. Но ты нашла своего парня, у меня есть Саманта. Все хорошо, правда.
–
Я тоже тебя люблю, Альфа, – дотронулась левой рукой до щеки Ричарда Кассандра, – но Дэвид, он…
–
Ладно, вот подробностей мне точно не нужно, – ухмыльнулся Прескот, – а теперь признавайся, что мы скажем твоей маме?
–
Родители думают, что я расширяю бизнес. Пусть все так и остается.
–
Она готовит какой-то самолет, чтобы перевести тебя обратно в Чикаго.
–
Да, моя бабушка была очень богата и все завещала нам. Так что, как бы моей матери хотелось не быть частью империи Коллинз, но в крайних случаях она пользуется старыми связями, богатством и нашим личным самолетом.
–
Что же ты раньше не сказал мне, что богатая наследница? А то, может, ну ее эту Саманту, – пошутил Ричард.
–
Если бы у меня все не болело, я бы тебя ударила. И, пожалуйста, не говори нашим.
–
Я – могила, – поцеловал руку Кассандре Ричард.
***
Выздоровление проходило куда медленнее, чем надеялась Кассандра: ей полностью запретили разговаривать, наложили шунты, после пластики носа забинтовали чуть ли не полголовы, ставили в день по несколько капельниц, а вставать с постели можно было только ради похода в туалет и лишь в сопровождении медсестры.
По счастливой случайности, хотя Лаки и было за себя стыдно, но именно так она и считала, малыш ее брата и Лизи приболел и миссис Хартли, заверенная докторами и медсестрами, что они будут хорошенько следить за ее дочерью и высылать фотографии и отчеты ее выздоровления, улетела в Чикаго. Конечно, не поговори Ричард с мамой Лаки, та никогда бы не оставила дочь одну в таком состоянии, но об этом разговоре Лаки ничего не было известно.
Пусть рядом с больной не было матери, зато вся бывшая команда Кэйт Морозовой ежедневно ее навещала, не давая хандрить. На этом список визитеров заканчивался, так как еще до того, как Кассандра пришла в себя, агенты отдела Дэвида Грина были направлены на задание в другой штат. Таким образом, с самого своего пробуждения, Кассандра не имела возможности увидеться или хотя бы поговорить по телефону с Дэвидом. И, хоть она безумно по нему скучала, все же была рада его отсутствию и очень боялась их первой встречи.
Всего единственный раз Лаки набралась смелости посмотреться в зеркало. Тот ужас, который она тогда испытала, напрочь отбил желание любоваться собой и впредь. Точеные черты лица, точнее то, что когда-то было ее чертами, сейчас слилось в один сплошной синяк, а сломанный нос, кровоподтеки, распухшие израненные губы и красный глаз добавляли еще большей неприглядности всему образу, завершая и без того уродливую картину. Это было больше недели назад. Как она выглядела сейчас: с шунтами и забинтованным носом, Кассандра знать не желала, решив повторить эксперимент с зеркалом только в момент выписки. А там, будь что будет, главное, что она осталась жива.
***
Дэвид появился в дверях ее палаты, когда Кассандра играла в шахматы с Марджери. Ему даже ничего не нужно было говорить, чтобы привлечь к себе внимание, опытная шпионка, едва заслышав его шаги, поняла, кто приближается к больничной палате.
–
Привет, – поздоровался Дэвид с присутствующими, однако его взгляд ни на мгновенье не покинул лица Кассандры.
–
Пойду, налью себе кофе, – сказала Марджери, не желая
становиться третьей лишней.
–
Ты выглядишь…ужасно, – улыбнулся Дэвид, – как-то я видел парня, который чудом остался жив после того, как его сбил поезд, так вот, он выглядел лучше, – попытался пошутить Дэвид, но его глаза, полные сострадания, говорили куда больше слов.
«Я соскучилась», – подняла свою маркерную доску Кассандра.
–
Я тоже безумно соскучился, – сел Грин на освободившееся место Марджери, – но твой доктор сказал, что если я хоть пальцем до тебя дотронусь, и твои швы разойдутся, место испорченной кожи займет моя. Привет, – зачем-то опять повторил он.
В ответ, временно лишенная возможности говорить, Кассандра подняла левую руку.
«Как задание?» – вновь воспользовалась она маркерной доской.
–
Убил бы Прескота. Он перекинул нас на новое задание, едва ты оказалась в больнице. Но я сбежал, – взял Кэс за руку Дэвид, – не насовсем, конечно, сегодня же придется вернуться. Но я не мог больше не видеть тебя.
«Ты просто чудо :)», – гласила надпись на доске.
–
Нет, что ты, я просто… Хотя, кого мы обманываем, ты права, я действительно Чудо, – поцеловал он ее запястье.
–
Дэвид, какого черта ты здесь делаешь? – разрушил момент единения Ричард.
–
Сэр, не знал, что мне нужно Ваше разрешение, чтобы навестить свою женщину.
–
В свободное от задания время можешь хоть занавещаться, но, насколько я помню, сейчас ты должен руководить крайне важной для всего Управления миссией. Если же это для тебя непосильное бремя – только скажи, мне не составит труда разжаловать тебя до штатного агента и назначить на твое место человека, который сможет оделить личную жизнь от работы. У тебя минута, чтобы определиться с приоритетами и либо вернуться к команде, либо остаться у кровати мисс Хартли и потерять должность.
«Иди…», – подняла Лаки табличку.
–
Я возвращаюсь, сэр, – процедил Дэвид. – И, Лаки, выздоравливай. Я люблю тебя и мне плевать, как ты выглядишь.
Поцеловав лоб пациентки на прощание, Дэвид так быстро вылетел из палаты, что Кассандра даже не успела показать ему табличку: «Я тоже».
–
Прости, не думал, что он вернется прежде, чем закончит задание, и ты успеешь восстановиться.
«?», – гласила новая надпись, ставшая на место «Я тоже».
–
Не хотел, чтобы он видел тебя такой. Помню, когда тебя первый раз побили, а тот случай и рядом не стоял с этим, ты всячески пыталась спрятать свое лицо. Вот и подумал, что ты не захочешь, чтобы Дэвид видел тебя такой, пока не восстановишься.
«Вот спасибо», – написала Кассандра.
–
Но, малыш прав, если любишь кого-то, то неважно, как выглядит любимый. В крайнем случае, всегда можно выключить свет, – ухмыльнулся не удержавшийся от шутки Ричард.
На этот раз Кассандра ничего не стала писать – просто кинула доской в Прескота.
Глава 42.
Три недели понадобились группе агента Грина на завершение операции. К тому времени физическое состояние Кассандры значительно улучшилось, но добавился один неприятный момент – ее начали мучить кошмары, которые, как она не пыталась, не могла подавить. Дэвид, взявший отпуск, от которого категорически отказывался многие годы до этого, практически не отходил от больной, сведя тем самым посещения к ней друзей к минимуму. Единственными людьми, при появлении которых он безропотно покидал палату Лаки, были ее родители, приехавшие, как только отец Кассандры прознал о состоянии дочери.
–
И не уговаривай, милая, я не прощу эту женщину. Как она могла утаить от меня такое, – бушевал мистер Хартли.
–
Пап, случись со мной действительно какая-то беда, мама обязательно бы тебе сказала, но я в норме, – убеждала отца Лаки, благодаря судьбу, что он приехал только сейчас, когда шунты сняли, и ее лицо перестало напоминать боксерскую грушу, – неужели ты забыл свой приступ, когда я попала в аварию? Мама просто побоялась за твое сердце. Да и разве тебе не нужно было взращивать новых врачей?
–
О чем ты говоришь? Ты важнее любых моих студентов.
–
Ладно, раз не хочешь по-хорошему, скажу напрямик, – приподнялась на подушке Лаки, – если ты не начнешь разговаривать с Мери Хартли, она заговорит меня до смерти. Меня и всех в этой больнице. Так что, хватит валять дурака – иди и спаси Филадельфию от своей жены.
–
Ты изменилась, Солнышко.
–
Еще пару недель и это пройдет, – отшутилась Лаки.
–
Нет, я говорю не о твоих синяках и ссадинах, ты изменилась здесь,
–
показал отец на сердце.
–
Пап, что за кощунство, ты же хирург и как никто должен знать, что сердце – всего лишь мышца.
–
Шути сколько угодно, но ты действительно изменилась. Думаю, стоит поблагодарить за это Дэвида, а?
–
Пап, …
–
Ладно, не переживай, я никому не скажу, что ты научилась думать сердцем.
***
Когда мисс Хартли поступила в больницу, казалось, что день выписки не настанет никогда. И вот, это случилось. Раны были залечены, внешность, благодаря стараниям пластического хирурга, выписанного матерью Лаки из Нью-Йорка, полностью восстановлена – Кассандре разрешили поехать домой. Вопрос о том, куда именно «домой» она поедет Грины сняли сразу, настояв на возвращении в их дом.