– Это очень красиво, – произнесла она, прислушиваясь к своему голосу. Он звучал так, как она и представляла – нежный, тонкий, со звенящими нотками капризности.
Улыбка появилась на лице Кукольника. Грязные болотца его глаз поросли свежей молодой зеленью.
С того дня они зажили вместе. Он совсем забросил работу над другими куклами и проводил время за тем, что шил новые платья для нее. Покупал дорогие украшения и зеркала, в которые она могла смотреться часами, оглядывая каждый сантиметр своего тела. Кукла и ее создатель, можно сказать, занимались одним и тем же. Она любовалась собой, а он любовался ей.
Он всегда смотрел на нее так, будто хотел сказать что-то, но не решался. Не решался высказаться даже собственному творению. Его зеленые угольки глаз сверкали в темных глубинах мастерской, когда он наблюдал, как она ходит, как танцует, как перебрасывает за спину волосы. В воздухе витали невысказанные слова Кукольника – неловкие, кажущиеся ему то слишком тривиальными, то тяжеловесными.
И когда он решился сказать, их привычная жизнь разрушилась. И вечную цветущую весну в душе Кукольника убили хмурые морозы.