Связка и дракон

– И я этому рад, – продолжил папа, – Кими, ему двадцать один и он Лакмаар.

Мама наконец села прямо, потому как за нами больше никто не ехал – их дома находились в другой стороне.

– Это тот пришибленный дед, на которого ты мне жаловался? – скинула туфли женщина.

– Он его единственный опекун, – подтвердил папа, – и, как мне известно, у них во всей этой истории вообще всё нечисто. Начиная от того, что Райран Лакмаар взял фамилию «внука» только после того, как он оформил бумаги по мальчику. И это учитывая ещё как минимум пятерых основных претендентов среди более близких родственников.

– Оу, – нахмурилась мама, – а сам парень как?

– Сложный, – взял слово Лернт, – но прямой и честный, чего не сказать про опекуна.

Я хмыкнула.

– Если сложный, значит не наш путь, Ая, – произнесла мои мысли мама, – ты рассказывала про весьма учтивого Эрни.

– Он хитрый, – ответила ей, останавливаясь на светофоре.

– Не то слово, – подтвердил дед, – семья откровенно бедная. Не назвал бы её даже средним классом. Но сам парень, – мужчина кивнул, – сдержанный и упрямый. Имеет весьма точную цель, до которой почти добрался, – важно, – я буду тем, кто станет продвигать его в Парламент в следующем году.

– Ему же девятнадцать, – не особо поняла я.

Лернт улыбнулся.

– Он выпускается из университета в этом году, – объяснил, – школу закончил в шестнадцать экстерном. Сейчас перепрыгивал через сразу два года обучения в главном университете Соголды.

– Настолько умный? – папа.

– Не только, – дед смотрел в окно, – упрямый и хитрый. На тренировках не закончит, пока не сделает идеально. Не даром он лучший в потоке.

Я промолчала. Фрея уже про это говорила. Но как-то у меня не срасталось в голове всё это и образ насмешливого Эрни.

– А младший Лакмаар? – стало интересно маме.

– Наша Ая и не подумала бы посмотреть на кого-то недостойного, Кими, – улыбался дед, – Адам?

Папа кивнул.

– Отличник, будущий сенатор высшего звена. Хм. Уже со старта высший, – он задумался, – в своём потоке на втором или третьем месте среди драконов по силе, – хмык, – это по сводкам, но если судить по Фратрии, и тому, что выбрали его, а не этих двоих перед ним – то сильнейший. Почему система это скрывает – непонятно. Как и ещё пара сотен папок закрытой информации рода Лакмаар. У них родовитость на первом месте, – папа кивнул, – прости, Ая, но скорее всего, когда он сказал тебе, что ты ему не подходишь, он имел ввиду, что ты не выходишь из знаменитой семьи.

– И наполовину соголдка, – добавил дед.

– Прости? – фыркнула мама, – давайте порадуемся, что у этого родовитого говнюка нет возможности ухаживать за Аей! Если он такой замечательный и высокородный, то пусть ищет себе какую-нибудь… дурочку и… солнышко?

Я шмыгнула носом.

– Адам, – только и произнесла мама.

– Поговорю с ним в понедельник, – уже напрягся папа.

А я стерла гадкую влажность с щек и тяжело выдохнула:

– Не надо, я сама попробую разобраться, – пробурчала, – перееду его, например. Успокою нервы.

– Сразу перевезу тебя в Соголду, – мечтательно поддакнул Лернт, – как ты относишься к квартирам? Дома – это как-то не моё.

Я улыбнулась ему.

– Только если ты познакомишь меня с бабушкой, – напомнила ему, – она тоже не любит дома?

Мама хихикнула.

– Система упаси вам познакомиться, – тихо буркнул папа.

– Адам, ты сейчас получишь, – беззлобно обернулся к нему дед, – нет, Ая. Она не любит квартиры. И меня тоже не особо, поэтому живет не так далеко, но… в другом месте.

Я дёрнула бровью.

– Вы развелись? – спросила прямо.

– Нет, – под моим непониманием он поджал губы, – мы и не были женаты.

Вот тут я как следует удивилась.

– Солнце, там всё слегка по-другому, – вступилась мама, – просто твоя бабушка была очень против брака как такового. Ей не нравится идея бракосочетания.

– И она любит жить одна, – был хмур дед, – вообще всегда.

– Как… интересно, – вырулила на парковку я, – особенно то, что я про нее только что узнала. Хм. Особенно интересно, что вы оба твердили мне, что мама не из Соголды, но ее родители оба там живут.

Папа скрестил руки на груди.

– Лернт? – хмуро произнес он.

– Твои родители против моей болтовни, – весь скривился дед, – и я тоже не особо за, однако это хоть и не справедливо, но оправданно, – кивок, – как минимум способно подставить твою маму и тебя.

Я хмыкнула.

– Под что подставить? – остановилась, – хотя, ладно. Сама потом до папы доцеплюсь. Ты хотел в магазин, – напомнила ему, – я точно не откажусь от местного коктейля с фруктовым льдом.

– Я тоже! – оставила папе банку мама.

И выскочила на парковку вслед за нами.

***

Я уехала в воскресенье вместе с Лернтом на поезде. Дома, конечно, было лучше, чем где-либо, однако ещё в пятничный вечер мне пришло уведомление о том, что Оз снова меня разблокировал, и в этот раз настрочил вполне безобидное, пусть и наставительное сообщение о том, что мне нужно присутствовать на тренировке, иначе он сделает всё, чтобы я погибла от двойной нагрузки в следующую после воскресной.

Совместным советом Фиджезов было решено заблокировать его с моей стороны в ответ, пока он не успел написать ещё что-нибудь конкретное и заставляющее меня есть сладкое в больших количествах.

– Папа сказал, что либо мне шьют розовое платье, либо он меня никуда не отпустит, – беззаботно рассказывала всем Онни, – он просто привык, что я в детстве сильно любила этот цвет, поэтому и сейчас думает, будто я ещё не выросла, как и мои вкусы.

Я потянулась и улыбнулась тёплому солнышку над головой. Сегодня мы занимались на открытом стадионе, что было просто восхитительно – я, в отличие от остальных, могла стоять под солнечными ваннами до онемения ног. Вот холод я терпеть не могла, причём в любых проявлениях. Когда зимой у нас наступала неделя-две мороза, в школу я не ходила принципиально. Это после того раза, как я заболела бронхитом в младшей школе, когда закутанную по всем правилам меня сперва отвезли и передали на руки учителю, который подумал было, что с ним шутят, а после открыл окно на проветривание на минуту пока я сидела в другом конце класса. Бронхит был ужасный, учитель получил серьёзный выговор, а папа был в ярости. Поэтому непереносимость к холоду была написана даже в медицинской страничке системы, капслоком и на первом месте.

– М-мм, – протянула Фрея, подключаясь к чужой беседе, – так и представляю крокодила рядом с розовым облаком, – она хихикнула, – чистейшей воды ирония.

– У тебя тоже розовое, – напомнила ей я, – твой партнер тоже должен «радоваться».

Подруга помотала головой.

– Я тебе не сказала, но когда мы в прошлый раз пересекались с королевой, то она так легко… хи-хи… намекнула мне, что выберет мне платье сама, – довольный кивок под общим изумлением, – она к слову, часто заходит на мои тренировки. Вот и позавчера зашла сперва коробка, а после она сама! Я тебе покажу вечером – чисто половину комнаты буду занимать на этих ваших танцульках!

Я улыбнулась. Мама вчера мне тоже представила своё творение. Вообще не пышное. Атласное, в пол, насыщенно-бордовое, со спущенными бретелями по плечам и высоким лифом. Папа должен будет привезти его под конец недели.

– Бал Фратрии – самый важный день в году, – краснела щеками Онни, поглядывая в безразлично бурчащую себе под нос сторону Оза в отдалении, – папа сказал, что уже в следующем году на нём нужно быть… готовой к сватовству.

Я подняла на неё глаза с непониманием.

– Тебе же ещё два года учиться, – напомнила всем.

– Мне девятнадцать, – поджала губы Онника, – к выпуску я буду уже старой.

Мы с Фреей переглянулись.

– У тебя те же мысли, Макакис? – оскалилась в улыбке подруга, – какая ещё свадьба в двадцать лет?!

– Все уже поняли, что пока ты не захватишь мир, не выйдешь замуж, – хмыкнул Грегори.

Фрея закатила глаза:

– Ничего ты не понял, – смешок, – я вообще не планирую замуж, дубина.

– Это правила твоей семьи? – поинтересовалась у Онни я.

– Рода, – поправила она, – и не только у меня. Так почти у всех, – она улыбнулась грустно, – мы уже поняли, что твой папа даст тебе выбор, – она кивнула, – но и мой тоже – он откроет аукцион, и выберет подходящего кандидата.

Я дёрнула бровью.

– Это незаконно, – напомнила всем, – обратись ты в костнийский суд, и все твои родовые заморочки станут недействительны.

Онника сверкнула глазами.

– Это правила, которым много лет, – она казалась уверенной, – к тому же, я знаю за кого я выйду замуж. И папа знает кто мне нравится. Он сказал, что учтёт это.

Я наклонила голову. Какой кошмар. Костнийская верхушка будто жила в какой-то другой стране, честное системное.

– Ты в любом случае можешь отказаться, – зачем-то сказала ей.

Она меня и слышать не хотела. И если в момент разговора перед поездкой на церемонию в дом Лакмааров я была полностью с ней согласна насчёт простой жизни, то тут наши мнения расходились.

– Папе это не понравится, – она посмотрела на меня как на дурочку.

– Это необходимо для удобства, Фиджез, – попал в напряжённую тишину капитан, – каждое из родовых правил подразумевает защиту интересов всех участников сделки.

Я хмыкнула, но даже не посмотрела в его сторону.

– Я так и подумала, что ты приверженец всей этой гадости, – ответила ему.

Уловить его хмурость было возможно и боковым зрением.

– Может хоть намекнёшь? – подсела ближе ко мне Фрея, – что там в туалете? М? Комок, наш крокодил перестал на тебя рычать! Я в ужасе, если честно, – она ехидно хихикнула, – так и представляю как ты, вся в слезах и соплях, только что поднявшаяся с унитаза ему так по харе – Хрясь! Он падает, нокаут! И ты, – смешок, – волосы назад, кулак в перед! И ему такая важно и гордо: «Будешь ещё мне грубить, паскуда?». А он такой…

– Самерфил, с твоей фантазией максимум – лишь придумывать как ты сидишь на троне, а не осуществить это в реальности, – совершенно спокойным тоном от капитана.

– Не-е… – нахмурилась подруга, – ты курс успокоительного пропил, Крокодил Подозрительнович? Может ещё не отошёл от хука справа Маки-каки?

Он закатил глаза и отвернулся от неё.

– С тебя обед завтра, – сообщил дракону Грегори, – ты продул, Оз-зи. Признай. Она даже Фрее не сказала, что ты ей там… надушнил.

М-мм… я ещё и трепло по его мнению. Сказка. Если бы я могла заблокировать его второй раз, то точно бы сделала.

– Видимо не такая и «неадекватная», – все же вырвалось у меня.

Оз сузил на мне глаза.

– Я такого не говорил, – скрестил руки на груди он, – однако слово тут подходящее. Как ты получила права, Фиджез? Две аварийные ситуации за пятнадцать минут. В семнадцать запрещено управлять четырехместкой.

– Если нет допуска от родителя, – напомнила ему.

Его это явно раздражало, поэтому я и отвернулась от него, чтобы не было возможности даже коситься.

– У меня вопрос, – я к присутствующим девушкам, – по правилам бала на то кольцо в прическе должна идти ленточка определённого цвета. Как выбрать цвет? И главное – где взять ленту?

На меня снова посмотрели, как на тупую. Скоро начну привыкать, блин.

– Тебе её должен будет на самом балу привязать тот, с кем ты пойдёшь, – объяснила Пич, – разве он тебе не рассказал?

Я подвисла.

– У вас в той школе не было бала Фратрии? – удивилась Онни.

– У нас и самих игр не было, – закатила глаза Фрея, – Мак, даже мне Тинго пытался объяснять, – она кивнула, – Эрн конечно переводил, но тут уже в другом смысл.

А я не знала, что ответить. Разве что:

– А когда все начнут приглашать? На это тоже какая-то определенная дата? – попутно я вспоминала слова Онники на тренинге, когда она сказала про отказы.

Пазл сложился.

– Твою маму, – пробормотала Фрея.

– Ты ещё не соглашалась? – поджала губы Онни.

Я помотала головой, ощущая зреющее давящее нутро апатии.

– Меня ещё никто не звал, – пока щеки тянуло вниз.

– Серьёзно? – не поверил Грегори.

Вид у него был ошарашенный.

– Пойдёшь со мной на бал? – у него я и спросила с улыбкой.

Светлые глаза виновато блеснули.

– Прости, Мако, но я… мы с Фреей договорились, что если её парень успеет придумать очередную гадость, то идем вместе, – он поджал губы, – он идёт с кем-то из младшеклассниц, а я с ней.

Я вынужденно кивнула и оглядела остальных мальчиков с потупленными взглядами.

– Обычно девушек из команды разбирают первыми, – добила меня Онни.

– Нас уже целый месяц донимают своими приглашениями, – кивнула Пич.

Фрея продолжила бормотать:

– Чёрт, почему я про это не подумала? Ты же… Мак, тебя у нас в городе половина школы звала на выпускной, а ты…

– Здесь, видимо, не так, – закрыла кислоту на лице улыбкой я, – не страшно. Правда. Что, я себе за неделю не найду свободного парня? – хихикнула нервно.

– Четыре дня, – поправила Пич, – и будет очень странно, если ты подойдешь сама. Ты считай себя опозорила сейчас, когда у Грегори спросила.

Онни покивала. Остальные всё ещё молчали.

– Если что пойду с папой, – проглотила ком я.

– Он должен быть школьником, – Онника, – желательно твоего возраста или старше. Иначе как-то… некрасиво.

– Хватит давить на неё! – шикнула на них Фрея, – Мак, не переживай. Возьмём Грега, и вечером походим по общежитию – найдем мы тебе спутника! Совсем охренели, кругом! – она фыркнула, – это же, блин, странно, – она задумалась.

– Все подумали, что ты уже занята и… вот это я идиот, – почесал голову Зорий, – так бы пошел на бал с самой Аямако.

– Тоже думаешь как попросить прощения у своей? – наблюдал за мной, но спрашивал у друга Киприан, – Мако, пошли со мной?

Я помотала головой.

– Так нельзя, – сообщила ему, – ты уже пригласил кого-то, а значит она будет на моём месте. Я так не хочу.

Подставлять кого-то – последнее дело.

– Продолжаем тренировку, – безразлично вклинился в разговор капитан, – Фиджез, с тебя ещё два круга за вредность.

***

Эрни! К нему я шагала быстро и довольно. Вопрос же был решён, да?

– То есть, – он сидел на своей кровати с очередной книгой, которых он привёз больше, чем остальных вещей, – если ты спрашиваешь буду ли я твоей парой, значит у тебя её нет, – его бровь оказалась на лбу, – м. Реалистичность этого близится к нулю, Ая. Это невозможно.

Я уронила голову на собственные колени и взвыла.

– Все слаженно подумали так, как ты сейчас и, – тяжелый вздох от меня, – и никто так и не подошёл.

– Наши все заняты, – подтвердил правдивость слов Онники он, – а я ещё подумал спросить тебя две недели назад, а потом меня захомутали, – он хмыкнул, – напиши об этом пост, – первое адекватное предложение, – поверь мне, таких как ты много. И все сейчас думают о том, как бы здорово было пойти на бал с Аямако Фиджез.

Ответила ему улыбкой, поднялась и пошла к себе в комнату. Не искать же мне свою пару на улице. Ещё и темно уже.

– Спасибо, – махнула хмурому Эрни и вышла в коридор.

Пара шагов, поворот за угол и наша с Фреей комната.

– У меня больше нет сносных вариантов, – не успел меня заметить Грегори, – не с этими же двумя ей идти!

Фрея на него шикнула.

– С кем? – подошла к ним я, заглядывая в действительно огромный список на экране телефона, – вы всех обошли?

Они оба повинно кивнули.

– Вы сумасшедшие, – можно сказать похвалила их двоих, – хм. А что не так с этими двумя? Они откажутся?

Я села рядом и посмотрела на две фамилии в списке.

– Они задроты, – упала спиной на подушку Фрея, – он показал мне фотки, тебе точно не понравится.

Я нахмурилась.

– Ты предвзята, – осудила её взглядом.

– Королева школы пойдёт с изгоем, серьезно? – закатила глаза она.

Хмурее я стать не смогла.

– Какая кому разница? – пробурчала я, – где их найти? Или написать им.

– Вот этот живет на первом этаже, – указал вниз Грегори, – а этот… не знаю на самом деле.

Фрея усмехнулась:

– И почему её тогда крокодил не позвал? – раскрыла, что она всё знает, девушка, – так ласково сегодня с ней разговаривал. Ну чисто джентльмен.

Грег дёрнул щекой.

– Прости, что рассказал, Мако, – сознался он, – и, Фрея, ты ещё не поняла, что у них ничего не получится? Они оба упёртые, а он ещё и принципиальный.

– А ещё я терпеть не могу токсичных людей, – добавила, шагая вниз, – какая комната?

– Вторая, – парень, – и, кстати, Оз не нравится Ае.

Я вышла под хохот Фреи. Побыстрее, чтобы меня не успел никто осудить или оправдать.

Итак, лестница, коридор, стук в дверь.

– Привет, прости, что так поздно, – смотрела на самого обычного, пусть и очень удивлённого парня в дверном проёме, – меня зовут Аямако. Извини, что мы не были знакомы до этого, но… – выдох и смущение, – не хочешь пойти со мной на бал?

Ещё более круглые глаза и закрытая через секунду дверь. Забавно, что он всё ещё за ней стоял, что было слышно по той тираде, которую мне удалось распознать. Что именно он говорил понятно не было. Я готовилась к капитуляции.

– Мако, – спускался Грегори, – ты это… прости и не переживай. Найдётся, куда он денется, – с кислотой на лице, – и… к-хм… того. Я, – он замялся, – пойду я. Дела… там. Знаешь ли.

Я поджала губы.

– Расскажешь ему, и я обижусь, – остановила его побег я.

Он медленно и неуверенно обернулся.

– Это решит твою проблему, – через минуту молчания глаза в глаза заявил парень.

– Не решит, – скрестила руки я, – помимо того, что он наговорил мне гадостей тогда, – кивок, – с ним идёт Онника, – мой смешок, – сам подумай, что будет с её сердцем, если он бросит её за четыре дня до бала, – драматичные слова.

На него подействовало безотказно.

– Ты права, – насупился он, – и, если честно, он бы так не сделал. Он точно не стал бы поступать неправильно. В этом и проблема, Мако – вы друг друга совсем не знаете, а я вас знаю. И вы сошлись бы легко, если бы думали не только о себе.

Я помотала головой.

– Да что ты говоришь, – почти со смешком, – если бы мы могли сойтись, то мы бы сошлись. Так что – нет. Я съездила домой, отдохнула и поняла, что я так не хочу. Каким бы сейчас добрым он не стал.

Он прикрыл глаза.

– Я не подбиваю ни на что… – он хрюкнул, – ну если только немного, но, Мако, представь всю историю с его стороны. Приезжают две наглые спорщицы, вечно лезут в его приказы. Игнорируют, высмеивают и ругаются. И для него вы двое – те, на кого бы он обратил внимание в обычной жизни, только подумав, насколько неприятно вы себя ведёте. Вы делали беззлобно, а для него такого не бывает. И тут ты его чем-то задела, – он усмехнулся, – это, если что, мои догадки, а не его мысли. Но что-то мне подсказывает, что всё так и было. Так что… ты для него не то, чтобы не такая, но…

– Далека от идеала, – повторила слова самого Оза, – я это знаю. И это ничего не меняет.

– Ты ему сердце разбила в пятницу, – последняя попытка надавить на меня.

Я хмыкнула.

– Да? Какой бедный, – смешок, – так ему и передай. Что он несчастный обиженный злой Аей мальчик. И не ври мне. Как там Фрея говорила? «У крокодила нет сердца». Так что там нечего было разбивать.

– Ты не права, – надулся Грегори, – и ты ведёшь себя сейчас жестоко. Он и не… думал доставать тебя, если ты про сегодня. Он смирился, поэтому…

Я пожала плечами.

– Вот и всё, если смирился. Незачем ему тогда знать, что я про него думаю и что… чувствую, – прямой взгляд, – даже сейчас я говорю с тобой, а не с ним.

– Я не смирился! – почти закричал Грегори, – сколько можно? Мако, будь умнее… его. Пожалуйста.

– Провокация не прошла, – я начала подниматься на второй этаж, – хоть слово крокодилу, и я расскажу всё от начала до конца Онни. И сделаю акцент на том, какое ты трепло.

– А я-то тут за что получил? – обиженно спросил он, – Мако, ты ошибаешься!

Отвечать ему я не стала, только помахала рукой и скрылась за углом. И всё было бы отлично, если бы не было так тяжело.

Счастья добавил следующий день, когда я смогла найти и второго парня из списка. Он был разговорчивее и сразу сказал: «Не смешно», после чего ушел в закат, бурча себе под нос какая я нехорошая.

– Тебе же сказали, что побросают своих дурёх ради тебя, – как всегда была категорична Мелания, – в чём проблема? Берёшь… – она ткнула пальцем в Кернилса, – вот ты. Ты идешь с Аямако на бал. Тебе повезло – будешь королём в пятницу, – смешок, – а теперь вали говорить приглашенной тобой клуше, что она тебя недостойна.

Я закатила глаза.

– Не слушай её, – к Кернилсу, – она шутит.

Сидящая рядом с парнем Пич расслабилась.

– Я бы не стал так делать, Мако, – улыбнулся мне парень, – ты и сама это знала.

Его улыбка стала шире для Пич, отчего она покраснела и опустила взгляд.

– Говорила же, что ты крутой, – кивнула я, – так что нет, Мел. Пойду одна, – я хмыкнула, – к слову, с кем идешь ты?

– Со своим женихом, – девушка кривила губы, – в отличие от участников Фратрии нам такое можно.

Все уже привыкли к тому, что она сидит за нашим столиком. Теперь её никто не выгонял, наверное потому, что мне этого делать не хотелось, а остальные или наплевали, или побаивались.

– Слушай, Мако, – нос Грегори почти скрылся за краем стола, рассказывая о нём больше, чем могло, – помнишь психологическую игру, да? Так вот, два факта обо мне – я балабол и я вообще не трус, – его ехидные глаза нашли мои, пока в мою голову добегали мысли, – Оз идёт. Готовность пятнадцать шагов.

Я прикрыла глаза от злости.

– Отвали от неё, белобрысый, – глядела на парня сверху-вниз Мелани, – и дружку своему скажи, что вы как-то слишком сильно замахнулись. Высоковато будет.

Я дёргала ногой под столом.

– Пять шагов, – Грег, – три. Два.

– Не хочу знать по какому поводу отсчёт, – сел на свободное место капитан, – Фиджез, будь добра, удели мне пару минут своего времени после обеда. Где-нибудь в парке.

Я нахмурилась. Сердце снова по-дебильному стучало и билось в ребра, да и в голове росла влюбленная тревожность с отчётливой такой волной предвкушения, однако:

– Очень занята, – смотрела в тарелку с сырной пастой я, – мне ещё искать незанятого парня, который пойдёт со мной на бал.

– А почему ты сейчас ей ничего не скажешь? – нервно поджимала губы Онни, спросив, вероятно, больше от хлынувшего адреналина, – если это что-то личное, то я могу…

– Вот именно поэтому, – скрипнул зубами Оз, – Фиджез. Компромисс. Ты сама его мне навязывала, а теперь…

– Привет, – с надеждой произнесла я для подошедшего к нашему столику парня.

– Пошёл вон отсюда, – из-под бровей смотрел на него капитан.

Я схватила все еще молчащего, но уже все понявшего парня за рукав.

– Что ты хотел? – давила милую улыбку неизвестному я.

– У-уже не хочу, – вырывался он.

– Система тебя за ногу! – рыкнула Мелания, – Лакмаар, сходи в зад со своими доцепками! Ты, – она ткнула несчастного парня у нашего столика в грудь, – идёшь с Аямако на бал. Все!

Во всей столовой повисло молчание.

– С ней?! – всё же вырвался из моей хватки неизвестный, – не-не-не… я к Оннике подошёл…

Я взвыла.

– Да за что? – скрестила руки на груди, – я какая-то кривая, что мне все отказывают?!

Мне казалось, в помещении вообще никто не шевелился.

– Надо мной не смешно смеяться, – умолял взглядом почему-то меня парень, – пожалуйста, можно не меня?

– Нельзя, – закатила глаза Мел, – ты свободен? – она не стала ждать его кивка, – всё. Теперь ты идешь на бал с ней. Радуйся. Только не помри от счастья до пятницы. Ей ещё с тобой танцевать.

– Фиджез, – был в ярости капитан.

– Нет, – смогла повернуться к нему я, – ты меня обидел.

И улизнула взглядом к осознавшему все парню напротив.

– Я серьёзно иду с т-тобой? – прошептал он.

Я пожала плечами.

– Прости, но Онника идёт с другим, – кивнула, – а так как ты тоже остался без пары, то тебе досталась такая… как я.

Не смотреть на него с надеждой было сложно.

– Я-я сбегаю за ленточкой, л-ладно? – дышал с открытым ртом он, – я просто её не взял, потому что знал, что мне откажут и… это вообще было как подойти… вроде как показать, что ты не… фу-х! Минута!

Я широко улыбнулась Мел.

– Кто бы знал, что ты такая трусиха, – цедила чай она, – ты бы хоть имя его спросила.

– Чёрт, – убрала надоевшие волосы со лба, – я и правда переволновалась, – только по другому поводу.

– Я не планировал звать тебя, Фиджез, – спокойно жевал что-то из выпечки крокодил, – я хотел сказать тебе примерно то, что говорил и до этого, – на этот раз беззлобно, – ты… двуличная. Я за твою «обиду» извинился. Ты же за мою способна только вздёрнуть нос ещё выше.

Грегори тер лицо двумя ладонями.

– Тебе я теперь тоже не доверяю, – пробурчала ему я.

– Вот! – протянул мне ленту запыхавшийся парень, – прости за цвет.

Я забрала у него коричневую полоску.

– Что не так с цветами? – сразу к Мел, – спасибо, кстати, – для парня. Можно мне твой номер? – протянула телефон, – чтобы мы не потерялись.

– О-о, – он хихикнул, – я тебя точно смогу найти.

Кивнула и начала слушать ответ Мелании:

– Разница в классе и уровне, – она сегодня снова была ленивой, – коричневый – самый низкий. Твой партнер либо учится хуже среднего, либо младшеклассник, либо просто самый непопулярный, – она хмыкнула, – либо всё вкупе. Чёрный, красный, золотой – середнячки. Они там сами делятся по уровням, не вдавалась в подробности. Жёлтый – самый редкий и хм… «избранный». Что-то творческое, научное, конкурсное. Ну и белый – выпускные классы, обязательно с отличием и без единого пятнышка на социальном рейтинге, – она кивнула, – мужское общество, если ты ещё не поняла. Они делят себя так рьяно на эти категории престижа, что про нас вообще забыли. Всем плевать как учится девушка, – усмешка, – тебя здесь об этом даже не спросят. Особенно, если сам вопрошающий «белый».

Эрни спросил. Ему было интересно. И лента у него явно самая белоснежная во всей школе.

– Странные школьные традиции, – кивнула ей я, – у нас такой чуши не было. Как и иерархии.

– Кроме социальной, – хихикнула Фрея, – и в ней у нас с Мако самая белая лента, только вырванная из сотен рук. Смотри как я выразилась поэтично! Кака?

Я подвязала свою ленту на запястье, чтобы не мешалась. Вокруг снова кипела жизнь – только теперь все косились сюда, пока тот самый парень, с которым я пойду на бал, что-то быстро и гордо рассказывал своим друзьям за самым дальним столиком.

– Невероятный ораторское способности, – похвалила её с улыбкой.

Она закатила глаза, но была явно рада тому, что её похвалили.

– Ну чисто мамочка, – протянула мне часть сладкого батончика Мел.

Она, в отличие от меня, ела мало, ворчала, что она толстая, и говорила, что постоянно объедается. Она натурально сейчас расплылась по своему стулу, тяжело вздыхала и обмахивалась пальцами от жары. И её отец тогда был не прав – по сравнению с ней я была плоской, она же состояла из мышц, в отличие от моих костей.

– Избавь меня от этой сладкой кучи еды, иначе я лопну, – подтвердила она, – я отломила, не бурчи.

Фрея с завистью оглядела батончик в моих руках.

– Почему я не ем, как птичка? – разразилась негативом подруга, – или чёрная дыра, как Макукушка? Где я пропадала, когда раздавали суперспособности?

– Ныла и тупила, – поднялась Мелани, – Ая, ты сегодня ко мне. Через два часа заеду за тобой, будем поливать подушку слезками до обезвоживания, – она хмыкнула, – ты из-за бала Фратрии, а я – потому что маме назначили посидеть в стационаре ещё месяц, – она хмыкнула и скривилась, – Тед уже растрепал?

Я кивнула. И кисло пробурчала:

– Могу и сама дойти – тут недалеко.

Она мотнула головой и прыснула, ядовито отгораживаясь:

– Не раздражай меня своей милой мягкостью, я и без тебя знаю какая жалкая, – чмок в мою щеку, – не смей реветь без меня.

Она не стала дожидаться моего кивка. Сразу направилась на выход. А я смогла подумать не только о своих проблемах – они, в отличие от её, были совсем ничтожными. Тедди и в самом деле успел пересказать мне всю историю своей жизни в сообщениях. И огромной грустной главой там была болезнь их мамы. Я ещё в момент знакомства с их отцом подумала, что он очень часто её упоминает, но рядом её нет. Всё было достаточно неприятно: этот год она сперва лечилась от деблокирования источника (это когда у драконов переработка магии прикрепленной к ним связки осуществляется беспричинно и неконтролируемо), а после того, как её открепили от постоянной связки, перерубив их связь, началась атрофия, поглощающая вместе с собой силы физические, иммунитет, здоровье и превращающая человека в того, кто не способен существовать без аппаратного обеспечения – её тело отторгает само себя. Без полумагических приборов в собственном теле даже её сердце не будет биться.

Из-за этого несколько месяцев её не выпускают из больницы. А Мел и её брат с отцом поочередно остаются с ней ночью в палате. Поэтому раз в три дня у Мелани день грусти – сразу после того, когда она приезжает домой на следующий после её очереди день. Сегодня был как раз такой. И очередь не написавшего мне и слова с самого утра Теодора.

– Странная она, – пробурчала Фрея, – но больше всего меня бесит, что ты снова уходишь. Хм. Может её ещё лучшей подругой назовёшь?

Она злилась и обижалась. А я устала видеть в ней только эту ревность, да и нервы уже сдавали.

– Назову, – кивнула, – как и тебя. Так что не сходи с ума, – протянула ей четверть батончика.

– Ничего мне от неё не нужно! – фыркнула Фрея, – а ты предательница моего доверия и… эта… лучше тебе не знать, как я тебя сейчас в своей голове назвала!

Я кивнула. И доела сама, за что была обворчана ещё больше.