Слышится хруст, и из образовавшегося дупла показывается большой фиолетовый глаз.
– Бао! – кидаюсь к нему и обнимаю за бочкообразный ствол.
Пространство вибрирует и в этих вибрациях я слышу: «Эдэху!»
– Бао, малыш, ты научился говорить! – смеюсь. И Бао смеётся в ответ: «Я больше не малыш».
Мы говорим всю ночь напролёт, не обращая внимание ни на дождь, ни на грозу. Бао рассказывает, как впитал в себя всю разрушительную энергию планеты.
– То-то твоё брюшко стало толще, – смеюсь. – Я останусь с тобой, Бао.
«Эдэху… – звучит с раскатами уходящей грозы, и в чёрном зрачке появляется планета, – тебе нужно туда. Со мной всё будет хорошо. Мы ещё увидимся. Найди свой дом».
Планета, указанная Бао, в «Альманахе Миров» носит название Аум. Пригодная для жизни, но ни животными, ни разумными существами не населена – только несколькими видами трав и громадными цветами – шародуванчиками.
Звездолёт садится на берегу океана. Воздух чистый, на вкус сладкий. Большая оранжевая звезда наполовину скрылась за горизонтом, окрасив и небо, и океан тёплым золотым светом. Вдоль побережья на бескрайнем зелёном лугу – большие белые шары из пуха, напоминающие одуванчики на коротких стеблях. Я сижу на песке, вдыхаю воздух, пытаясь почувствовать хоть какую-нибудь связь с этим миром. Ничего.
Как я вообще должен понять, какой мир мой, не пожив в нём? Хотя… вот поживу, привыкну и решу, что привычка – это и есть истина чувств.
От размышлений меня отвлекает тёмный силуэт. Кто-то бродит вдоль кромки воды. На всякий случай достаю плазмомёт и иду навстречу.
– Привет… – только и получается произнести, когда мы оказываемся в паре метров друг от друга.
За столько лет скитаний по Вселенной, ни в одном из миров я так и не повстречал представителей своего вида. А сейчас прямо передо мной стоит она – такая же, как я. Длинные волосы цвета медного заката, чёрные одеяния, босые ноги. Моё сердце бьётся так быстро, что, кажется, вся кровь стекается к нему, оттого руки холодеют.
– Привет, – отзывается она на том же языке.
Я не знаю, кто она, почему здесь одна, единственное, в чём уверен – я её знаю. Знал. Помнил. В воспоминаниях разверзается хаос: память швыряет картину за картиной, где мы вместе…
– Шуминис… – срывается с губ. – Ты меня помнишь? – спрашиваю, снимая капюшон.
Она подходит ближе. Всматривается в моё лицо и только потом тихо отвечает:
– Нет. Но ты мне снился.
Воздух вдруг дрожит. По водной глади океана бегут невысокие волны. Пространство вибрирует, и отовсюду звучит: «А-а… у-у… м-м…» Звук проникает в мозг, сердце, душу… Новый, осязаемый. Обволакивающий. Успокаивающий. Тёплый.
***
Пух с диковинных растений срывается и, поднимаясь в небо, исчезает в бархате сумеречной синевы.
– Утром, когда взойдёт звезда, они снова вырастут, – говорит Шуминис. – А на закате снова станут пухом и улетят.
– Почему? – смотрю на неё, и она пожимает плечами. – Как ты здесь оказалась?
– Случайно, – не сразу отвечает. – А ты?
Я рассказываю ей о себе, она – о себе. Наши жизни похожи. Мы оба выросли на планетах с разумными существами другого вида, но почему-то и я, и она говорим не на языках наших воспитателей, а на языке наших мыслей. В «Альманахе Миров» он зовётся «Неизвестный язык №17».
Мы говорим и говорим. Неспешно бродим вдоль берега, слушаем дыхание океана и лишь сильнее убеждаемся: где-то, когда-то мы были вместе.
«Любовь» – возникает в сознании забытое слово. Именно она наполняет моё сердце в призрачных воспоминаниях. Именно это чувство пробудилось во мне с появлением Бао. И рвётся наружу сейчас.
В памяти прорисовывается столько картин из каких-то других, словно не моих жизней и иных миров. Там мы с Шуминис вместе. Она описывает те же события, но, говорит, они ей снились. Всё, что нам удаётся выяснить, – мы оба связаны с местом под названием Йгия-ки-меса.
Несколько месяцев мы скитаемся по самым отдалённым уголкам Вселенной, облетаем вдоль и поперёк даже Великий войд – пустое чёрное пространство, протянувшееся на миллиард световых лет. Найти Йгия-ки-месу так и не удаётся…
Мы сидим на крошечной блуждающей планете Вечной ночи. Обнявшись и свесив с планеты ноги, наблюдаем за светящимися голубыми бабочками, что летают над душистыми цветами.
В траве слышится шорох, стебли раздвигаются и перед нами предстаёт… Существо? В его большом чёрном глазе вспыхивает Планета Смерти, и Существо исчезает – рассеивается сизой дымкой. Бао не велел прилетать, пока я не найду свой дом. Сердце же подсказывает – мне нужно к нему. Немедленно. Прошу Шуминис не лететь со мной, но она непреклонна: