– Хм… А может, так даже и лучше получится, – потом взглянула на художника и добавила уже обычным голосом. – Почему бы и нет? Я всегда поддерживаю новаторство.

Прошлое 2.2

Марлин шла по тёмной, тонущей в тумане улице, то и дело одёргивая сползающие чулки. За два года работы в доме терпимости она думала, что видела всё и ни один запрос клиента не сможет больше её удивить. Её заказывали карлики, мужчины, у которых отсутствовали рука или нога, случались даже заказы от семейных пар, но ни разу её не заказывала женщина. Одна, без мужчины. Марлин недоумевала, что женщина собирается с ней делать, но страшнее, чем с волосатыми потными мужиками уж точно не будет, поэтому она согласилась. Странностью номер два у этого заказа было нежелание клиентки проводить время в апартаментах дома-отеля мадам «Ж», где Марлин всегда принимала клиентов. Именно поэтому ей сейчас по холоду и жуткому туману, оседавшему на теле и одежде мерзкой сыростью, приходилось тащиться по указанному адресу. Но и у этой странности было своё преимущество, вернее, даже два: первое – не придётся отдавать двадцать процентов мадам «Ж», второе – клиентка обещала доплатить сверху за выход на дом.

Обхватывая себя руками и скользя вверх-вниз по промокшей ткани, Марлин тщетно пыталась согреться. «Ничего, – подбадривала она себя, – уже почти дошла. Осталось перейти мост, и она окажется в тепле». Внезапно в паре метров перед ней возникла фигура человека. Марлин вздрогнула, не заметив её раньше из-за тумана. Фигура махнула ей рукой. «Клиентка, что ли, вышла ей навстречу?» – подумалось Марлин, и она пошла к фигуре. Купившую её на ночь женщину в лицо она не видела, та наняла её по почте, прислав вместе с письмом предоплату и адрес, по которому нужно прийти. Подойдя ближе, Марлин нахмурилась – в лунном свете, пробивавшемся сквозь туман, она рассмотрела женщину, одетую в лохмотья, явно одна из тех попрошаек, что живут под мостом.

– Мелочи нет, – виновато улыбнулась Марлин и попыталась обойти бродяжку.

– Марлин, это я вас наняла, – внезапно ответила ей та.

– Ну нет! – вскинулась девушка. – С бомжами я не сплю, к тому же на улице в такую мерзкую погоду!

– Вы мне нужны не для этого.

Женщина шагнула к Марлин, а та, оторопев от такого заявления, застыла на месте. «А для чего?» – вопрос, которому не суждено было прозвучать в ночной тишине. Марлин коротко всхлипнула, почувствовав, как что-то острое неторопливым движением пронзило её тело в области живота. Она пошатнулась, а женщина тем временем обожгла её холодом металла, надев что-то на указательный палец. Марлин, безуспешно хватая ртом воздух и держась за мокрый от крови живот, начала оседать. Женщина заботливо помогла ей лечь на мокрую ледяную мостовую. Марлин, не понимая, что происходит, дотронулась до пальца, на который было надето кольцо.

Глава 3

Работа над картиной двигалась не так быстро, как Эджер ожидал. Только он завершил компоновку всех фрагментов композиции и занялся более детальной проработкой, как веки его вдруг налились свинцом, и он почувствовал лёгкое головокружение. Работа не спорилась, и художник посчитал верным отпустить Моризу, сказав, что на сегодня закончил. Женщина протестовать не стала, и, стоило Эджеру остаться в мастерской одному, он обессиленно опустился на ближайший стул. Ноги ели держали, Эджер принялся гадать о причинах своего недомогания и осознал, что не помнит, когда в последний раз ел. Со вчерашнего вечера точно не держал во рту и краюшки хлеба. От внезапно свалившейся удачи мысли о первостепенных нуждах организма вылетели из головы.

Развязывая фартук, который был на нём всегда во время рисования, даже на стадии наброска (мольберт за время работы покрылся толстым слоем разноцветных красок, и испачкаться об него можно было, даже просто пройдя мимо), художник направился в ту часть своей мастерской, что являлась магазином. Он уже намеревался дойти до городской площади и купить еды, когда заметил на прилавке мешочек и небольшой клочок бумаги под ним. В точно таком мешочке Мориза передала ему аванс за портрет. Приблизившись, он вынул записку и прочёл надпись, выведенную аккуратным почерком: «Небольшая премия на нужды искусства. Мориза». По меркам Эджера, «небольшой» сумму, оставленную ему, назвать можно было с большой натяжкой. К чёрту базар с закисшим под солнцем мясом и одеревеневшим хлебом! Сегодня он, Эджер Буанти, может позволить себе ресторан!

Получасом позже внезапно разбогатевший художник, облачённый в лучший свой костюм, восседал за столиком самого дорогого ресторана в округе. Услужливый официант подливал вина, в тарелке красовались отборные фрукты, а следом принесли специально для него одного зажаренного цыплёнка. В тот вечер Эджер наелся до резей в желудке. Его организм, поддерживаемый последнее время преимущественно хлебом и водой, совершенно отвык от жареной пищи, к тому же в таких количествах. До дома художник шёл, переваливаясь с одной ноги на другую, а потому добрался до постели лишь к середине ночи. Плюхаясь на давно истрепавшийся сальный матрас узкой, неудобной кровати, Эджер, перед тем как отключиться, подумал, что не пристало ему, великому художнику, у которого скоро будет заказывать портреты весь бомонд страны, спать в таких дрянных условиях. Оставшихся денег вполне хватит на добротное спальное место и принадлежности к нему. Художник даже попытался было прикинуть, где лучше совершить покупку, но затуманенный вином мозг отказывался соображать и погрузил хозяина в беспросветный мир грёз.

Грезы рухнули, как только головная боль на перегонки с жуткой жаждой прорезали сознание Эджера. Комната была залита светом полуденного солнца. «Проспал!» – тут же запульсировала в голове леденящая душу мысль. Мориза должна была прийти ровно в одиннадцать, а за окном уже почти миновал полдень. Ринувшись с кровати, Эджер неуклюже запутался ногой в одеяле и рухнул прямо возле мольберта, на котором стоял набросок заказанного ему портрета. Отбрыкиваясь от не желавшей отпускать его ткани, он всё-таки поднялся и едва не завопил в голос, заметив на прилавке новую записку и мигом опознав почерк своей состоятельной заказчицы. «Заходила в 11:00, вы спали. Я не стала вас будить. Приду позировать в 18:00». Идиот! Эджер, скомкав в руке записку, принялся стучать кулаком себе по лбу, выкрикивая ругательства. Как можно было так осрамиться перед заказчицей?! Она видела его, наполовину одетого в костюм и спящего абы как! Стоп, как она вообще попала в мастерскую? «Идиот! – снова выкрикнул художник, бросаясь к двери. – Пьяный болван! Забыл на ночь запереться. Какой стыд! Какой позор!»

Глава 4

Весь оставшийся до прихода Моризы день Эджер приводил в порядок себя и свою мастерскую. Ровно в 18:00 он, намытый и напомаженный, вышел встречать заказчицу, учтиво распахнул перед ней дверь и проводил на место для натуры.

– Я сегодня без украшений, – машинально касаясь пустующих шеи и мочки уха, заговорила женщина, – отдала их на чистку. Это не страшно?

– Нет, – поспешил заверить её Эджер, берясь за острозаточенную грифельную палочку. – Набросок с украшениями я сделал вчера, сегодня буду прорисовывать черты лица и фигуру. Пару дней свободно можно обойтись без украшений.

Сегодня работа шла на порядок бодрее. Похмелье, терзавшее его по пробуждении, окончательно отступило, голова стала свежей, а лёгкий перекус перед началом работы придал сил. Эджер довольно быстро справился с прорисовкой и принялся за краски. Фон, разумеется, он напишет позже, без Моризы, чтобы не тратить её время, а сейчас он смешивал оттенки и искал подходящие для написания потрясающего изумрудного платья. Его тёмно-зелёные глаза поблёскивали от рабочего азарта. Кисть плясала по холсту как заведённые. Спустя без малого час Мориза отправилась слегка размяться, а спустя полтора, посетовав на боль в пояснице от долго сидения, попросила завершить сегодняшний сеанс. Проводив гостью до двери и заверив, что завтра в 11:00 будет ждать её, Эджер вернулся к холсту и довольно оглядел результат. Ему безумно нравилось, какой выходил портрет. Ещё два-три столь же продуктивных сеанса – и всё будет готово!

Утром следующего дня воодушевлённый Эджер проснулся рано и к самом открытию успел наведаться в лавку, где делали на заказ кровати. Правда, на подходе выяснилось, что вчера в ресторане он потратил куда больше, чем думал. В итоге художнику хватило только на новый матрас, который носильщики, учтиво предложенные магазином, донесли прямо до мастерской. Расфантазировавшийся о новой резной кровати, Эджер поначалу расстроился, но потом успокоил себя тем, что сможет купить все, когда допишет портрет.

Мориза вновь явилась без опоздания. Сегодня на шее, ушах и пальце ослепительно блистали начищенные украшения. Казалось, теперь неуместность белых камней стала ещё заметней.

– Поторопила чистильщика, чтобы не усложнять вам работу, – улыбнулась женщина, усаживаясь на привычное место.

– С вашего позволения, тогда сегодня я напишу украшения той объёмной краской, она довольно долго сохнет, – Мориза кивнула, дав Эджеру поправить украшения, как того требовал его художественный вкус, и он приступил.

Формируя продолговатый гранёный камень, художник мысленно пел дифирамбы своему другу. Ну что за светлая голова у этого пожилого торговца! Какие двери такая краска откроет перед ним в живописи! Эджер уже замыслил пару зарисовок, где можно применить чудо-краску. К примеру, портрет девушки в шляпе с перьями, где последние будут объёмными. Только бы друг подольше не пускал разработку в продажу, оставляя Эджера единственным художником, обладающим таким сокровищем.

Вдруг резкая боль пронзила руку художника, и тот едва не выронил инструмент, которым формировал камень на серьге. Боль пронзила внезапно и тут же рассеялась. Эджер покрутил руку, проверил работу пальцев – всё было хорошо, и никаких неприятных ощущений эти манипуляции не вызвали.

– Всё в порядке? – послышался голос Моризы, очевидно, заметившей заминку в работе.

– Вполне, – всё ещё напряжённо улыбнулся Эджер, принимаясь формировать камень второй серьги. В процессе работы он примерно дважды испытывал едва заметное покалывание в пальцах, но оно было столь мимолётным, что казалось надуманным.

Художник не продвинулся настолько далеко, как вчера, но, в целом, тоже поработал неплохо. После ухода заказчицы он снова обнаружил на прилавке мешочек с деньгами, на этот раз без записки. Инцидент с рукой был к тому моменту почти забыт, и Эджер, желая отблагодарить Жерома за потрясающую разработку и поделиться впечатлениями от работы, отправился к нему в лавку.

Друг обнаружился на крыльце своего магазинчика в том момент, когда менял табличку с надписью «Открыто» на «Закрыто».

– Никак решил составить мне компанию за обедом? – улыбнулся он, от чего и без того испещрённое морщинами лицо стало ещё более сморщенным, однако и более тёплым.

– Лучше! – немного самодовольно ответил Эджер, беря друга под руку и увлекая за собой. – Я веду вас обедать в ресторан!