Разбираться теперь, чей былъ «грѣхъ», нѣтъ никакой надобности. «Кто виноватъ – у судьбы не допросишься, да и не все ли равно?» Тѣмъ болѣе, что съ фактической отмѣной крѣпостного права народъ сравненъ съ интеллигенціей въ гражданскихъ правахъ, и, слѣдовательно, исчезла всякая почва ддя противопоставленій между «нами» и «имъ». Съ исчезновеніемъ привиллегій, когда то основанныхъ на крѣпостномъ правѣ, исчезло и отличіе народа отъ интеллигенціи; эти обѣ категоріи слились въ одно неразрывное цѣлое, въ томъ смыслѣ, какъ слово «народъ» понимается вездѣ. Когда нѣмецъ, французъ или англичанинъ говорятъ «народъ», то въ этомъ словѣ они объединяютъ все, что не составляетъ «правительство», и никому не придеть въ голову при этомъ выдѣлять изъ народа какого нибудь Вирхова, Пастера или Гладстона.