Сovert Netherworld. Бесконечность II. Медальон погибшей принцессы

– Да, но с какого…?! – воскликнула Алин.

Штильхарт, судя по всему, боролся с тем, чтобы не потерять остатки самообладания. Его народно-избранная подруга воспользовалась этим мгновением, чтобы начать качать права.

– Какого черта ты собрался делать? – возопила Покровская.

– Пытаюсь сделать так, чтобы жертва старика не была напрасной – ответил Флориан.

– Этого не потребуется, если мы вернемся – продолжала бушевать Наташа – кто ты такой, чтобы здесь распоряжаться?

Штильхарт схватил девушку за плечи и резко опустил её в кресло привязывая ремнями. Алин сообразила, что дело серьезное и решив не вмешиваться устроилась перед приборной панелью энергично стала дергать расположенные перед ним рычаги и кнопки. Механизмы тонко и нудно застонали на одной ноте, пришлось стукнуть по приборной панели кулаком, чтобы добиться нормального звука.

– А теперь послушай меня внимательно – успокаивающе обратился к Покровской Флориан – старик знает, что погибнет. Он дает нам шанс спастись. Он активировал программу самодетонации корабля. Наш единственный выход уйти.

– Но он там… – всхлипнула Наташа – хотя бы, чтобы он умер не один. Это несправедливо.

Флориан обнял её за плечи. Девушку всю трясло.

– Я знаю – сказал он – я знаю.

Алин нервно сглотнула и широкими от шока глазами посмотрела на Штильхарта.

– Охотница – пояснил он – она шла за нами по пятам.

Авонамйелус только могла сочувственно кивнуть. Трудно было признаться, но она привязалась к старику. Он сумел разбудить в ней то, что давно дремало. То, что она очень боялась трогать. Теперь он ушёл и больше не было никого, кто бы смог это сделать.

– А медальон? – глухо спросила пилот.

– Его здесь и не было – бросил Флориан – Верховский спрятал его в другом месте. Он оставил координаты, и мы должны туда попасть если выберемся. Надеюсь, твоего мастерства хватит.

Алин криво усмехнулась.

– Мое мастерство здесь не поможет – фыркнула пилот, изучая рычаги – скорее удача. Капсула отстыковывается в автоматическом режиме. Полагаю, что вам нужно найти удобное местечко и покрепче пристегнуться. Будет сильно трясти.

Авонамйелус только успела привязать себя ремнем, как рубка подводного корабля пришла в движение и с шипением, распугивая окружающих обитателей, словно проснувшийся от спячки морской гигант отделилась от носителя и устремилась к поверхности моря, взбивая пену. Прошло около трех минут и глубины потряс взрыв. Красавец-корабль переломился пополам, словно бы кто-то ударил по нему гигантским топором, и взрывная волна вместе с толщей воды погналась за спасательной капсулой, желая поглотить и раздавить её.

В уши вновь ударила сирена и палуба потекла куда-то вниз, вместе с пассажирами. Наташа несмотря на ремни слетела с кресла и понеслась кубарем вдоль стены. Руки девушки отчаянно скребли, метал ногтями, пока не нащупали какой-то металлический выступ. Некоторое время, она так и оставалась висеть на вытянутой руке над двухсотметровой пропастью до тех пор, пока не изменился геометрический рисунок отсека управления, и вертикальная стена вновь не стала горизонтальным полом.

Вокруг всё шипело, дымилось, искрилось и парилось. Наташе вдруг показалось, что кто-то засунул её в кипятильник.

Алин, обозревая рубку только флегматично пожала плечами. Она единственная, кто сохранял ровное положение.

– Я предупреждала – спокойно сказала пилот, продолжая нажимать на кнопки.

Капсулу раскачивало из стороны в сторону. Авонамйелус бросила взгляд на манометр, его подвижная стрелка медленно опускалась вниз, и вместе с этим чувствовалось, как изменяется внутренне давление, и неведомая сила тянет их наверх.

– Надеюсь она там и погибла – пробормотала Наташа.

Это было единственное, что девушка сумела произнести. Наташу обволок холодный пар и затуманилось зрение, а потом наступила темнота и забытье.

* * *

Наверное, первый раз её застигли врасплох. Охотница слишком поздно поняла план врага, отдавшись пустословию с этим стариком. Он нашел свою смерть не напрасно. Он дал возможность уйти своим союзникам и это только больше злило её. Пришлось трусливо спасаться бегством, торопливо натягивая на себя подводное снаряжение. Её злило, что она не почувствовала ни тени блефа в словах и действиях монаха, а ведь он просто тянул время и сумел провести её. Ничтожные создания. Если бы у неё была возможность, она бы убила бы его ещё несколько раз и гораздо мучительнее. По счастью мощная гидравлическая дверь сдержала первую взрывную волну и дала несколько секунд для того, чтобы спастись… нет… трусливо бежать, повторила она, бежать признав свое поражение.

Однако в поражении тоже бывают свои плюсы. Поражение учит терпению, тому, чего у неё никогда не было в избытке. Тем не менее у неё было всё то, чтобы успешно закончить свою миссию. Слишком уже всё это было долго, но она не сомневалась, что идет к триумфу. Интересно сумели ли Штильхарт, и Покровская воспользоваться своим шансом? Честно говоря, ей хотелось этого. Если их тела были испарены взрывом, то её задача будет очень скучной. Она любила игру, вызовы и достойных противников. Эта парочка оказалась куда более серьезным противником, чем она думала. Удивительная несуразица, иметь возможность уничтожить каждого из глав государств в алфавитном порядке и бесконечно гоняться за двумя глупцами. Недооценка всегда ведет к неудаче, но что самое противное они лишили её возможности собственноручно определять свои шаги, заставили её двигаться вслед за ними. Пришло время вернуть инициативу в свои руки. Она отправится на остров, где спрятан медальон и найдет его и, если надо сотрет и распахает там всё и убьет тех, кто помешает ей в этом. Только так она сможет уничтожить свое прежнее «я».

* * *

Наташа очнулась под грудой одеял. Её глаза уставились в светлеющее рассветное небо. Стояла обычная для этого времени суток тишина, которая нарушалась только близким шумом моря, каким-то треском, смешавшимся с запахом вишни. Покровская повернула голову. Треск исходил от аккуратного костерка, над которым колдовала Алин, от него исходило тепло и уют. Штильхарт сидел, рядом скрестив ноги и дымил трубкой. Завидев проснувшуюся девушку оба, встревоженно оглядели её с головы до пят.

– У вас такое лицо будто вы приведение увидели – хрипло заметила Наташа – значит мы всё-таки смотались.

– Благодари Алин – отсалютовал пилоту трубкой Флориан – без её мастерства ни за что бы не получилось.

Авонамйелус иронично поклонилась.

– Логика позволяет говорить, что вы бы вообще не стали бы погружаться, без моего мастерства – заметила Пилот.

Наташа нашла в себе силы улыбнуться. Это было справедливо. Без Алин они бы и шагу не сделали. Что и говорить без Алин, она сама до сих пор сидела бы в тюрьме Петерштадта.

– Давно мы здесь? – спросила девушка – и кстати, где это, здесь?

Алин только фыркнула и пожала плечами, отвернув свое лицо к огню. Этим она бурно показала нежелание отвечать на вопрос. Наташа с недоумением посмотрела на Флориана. Тот, сделав усталую гримасу встал с земли, подошёл к Наташе и уселся рядом с девушкой.

– Давно – сказал он – уже почти утро. Ты была без сознания. Совсем. Пришлось тебя нести на руках и достаточно долго. Мы сейчас на острове Илуйкояк, недалеко от того места, которое указанно в письме. Помнишь?

Наташа кивнула.

– А что с Алин? – спросила девушка – она знает это место?

Штильхарт бесстрастно усмехнулся.

– Естественно – сказал он – это её земля. То есть земля её семьи. Её родители входят в совет старейшин местной резервации. Алин здесь родилась. Это её родина.

Наташа удивленно захлопала глазами.

– Что-то она не очень довольна – заметила девушка.

Авонамйелус резко развернулась и бросила в сторону компаньонов весьма свирепый взгляд.

– Вообще то, когда человек присутствует, о нём не говорят в третьем лице – зло пробурчала пилот – но, чтобы удовлетворить ваше любопытство… я не была здесь с тех пор, как поступила в военный колледж и расстались мы с родителями не в лучшей форме.

Собственно говоря, совсем не в лучшей форме, и я вообще не планировала сюда возвращаться в этой жизни. Я понятно излагаю?

Судя потому, что она вновь отвернулась к огню, ответа она не ждала.

Наташа погрузилась в свои мысли. Она вдруг вспомнила длинные беседы старика монаха с девушкой. Значит он знал, кто она и откуда. Почему-то Наташе теперь казалось, что старик заранее знал и то, что на лодке они ничего не найдут. Он знал где искать медальон, но зачем-то им всем надо было побывать на той лодке. Может быть, старик так отвлекал врага, а может им надо было что-то понять самим? А что если…

– Флориан – сказала она – я поняла.

Штильхарт встрепенулся и бросил на девушку недоуменный взгляд.

– Я поняла, где искать медальон – пояснила Наташа.

Флориан нахмурил брови.

– Неожиданные озарения могут сыграть злую шутку – ехидно заметил молодой человек.

Наташа махнула рукой. Она вскочила на ноги и стала мерить поляну шагами. Кто ищет тот всегда найдет просто надо правильно искать и ставить правильные вопросы, тогда и получишь правильные ответы.

– Я серьезно – сказала девушка – это же элементарно просто, до смешного!

– Ну не томи! – воскликнул Флориан. Он никогда не любил чрезмерной экспрессии.

– Помощником Долматова был индейский житель и на этом острове резервация, то конечно Верховский отдал медальон этому индейцу, и он жил в деревне на этом острове!

Судя по выражению на лице, Флориан был поражен до глубины души.

– Он же сам написал в письме – выдохнул Штильхарт – какие же мы, остолопы. Постой ты думаешь, что деревня, о которой идет речь…

– Это деревня Алин! – воскликнула Наташа – здесь нет других поселений. Я смотрела карту. Медальон надо искать в этой деревне. Ставлю два к одному.

– Обалдеть – честно сказал Флориан – действительно очень просто, особенно когда мы это поняли.

– Когда миром правит недоверие всё кажется сложным – заметила Наташа – а простота главной сказкой.

Молодые люди уставились друг на друга. Возможно, конец тайны медальона совсем рядом. Осталось только протянуть и взять.

– Не стоит так радоваться сразу – пробормотал Флориан – даже если всё так, как ты говоришь, мы всё равно не знаем имя этого помощника. К тому же он или его потомки могли избавиться от медальона. Но я согласен, версия интересная. Алин, а ты что думаешь?

Авонамйелус по-прежнему сидела и вглядывалась в костер.

– Неужели поговорить захотели? – ехидно спросила она – я не хотела мешать вашему празднику. Сейчас попросите меня отвести вас туда, в деревню. Можете не отвечать, я и так знаю и не ждите, что я буду прыгать от радости из-за ваших тупых открытий.

– В чём проблема-то? – спросила Наташа.

– Проблема? – взвилась Алин – а нет никакой проблемы, по твоей логике. Только вот ты, вероятно, не знаешь, что я в своей семье не очень популярна, в последнее время.

Наташа вздохнула. Она не должна была так распыляться. Она совсем забыла про Алин и про то, что рассказал ей Флориан. Это было черство с её стороны.

– Всё может измениться – попыталась успокоить грядущий пожар Наташа – семья – это не список записей кто родился и умер это нечто большее, что дается нам свыше.

Алин гневно взглянула на Наташу. Покровская заметила, что на глазах девушки выступили слезы.

– Не может ничего измениться – громко фыркнула Авонамйелус – ты понятия не имеешь, о чём говоришь.

Наташа пожала плечами.

– Возможно, но я знаю, что чтобы не произошло, Семья это самые прочные узы жизни – возразила девушка – нельзя просто так бросать и разрывать эти узы. Если у тебя нет семьи, у тебя ничего нет.

– Глупая патетика из речей семейного психолога – вспыхнула Алин – я сама по себе. Всегда выживала и выживу. Прочие мне не нужны.

– Интересно почему тогда вы ещё здесь? – осведомилась Наташа – вот никогда бы не сказала, что вы такая. Вам просто нравится быть несчастной. Хочется сочувствия, сострадания, да? Ну как же, я же такая крутая, справедливая, благородная, а весь мир против меня. Послушайте, что я вам скажу. Вам может быть и не нужны прочие, а нам нужны и многим людям, которые страдают от болезни тоже нужны. Им нужен шанс, и если не мы дадим им этот шанс, то им его не даст никто. Тогда всё бесполезно и безысходно. Тогда Организация победила. Семейные истории порой очень болезнены, но иногда надо идти наперекор собственному эгоизму, ради большей цели. Вот как!

Алин бросила Наташе отрешенный взгляд. По её лицу можно было писать целую драму в пяти актах, столь много эмоций и мыслей проносилось по нему сейчас. Сама того не замечая девушка впилась ногтями в собственные ладони, словно так хотела заглушить внутреннюю бурю. Возможно, Наташа была и слишком прямолинейной, однако, как она себе объяснила, цель оправдывает средства, в данном случае. К тому же она ни на йоту не соврала, в своей пламенной речи. Покровская украдкой усмехнулась, иногда она слишком превращается в политика.

– Дело не в этом – возразила Авонамйелус – я хочу помогать людям, я не хочу лишь всего остального. Я опозорила свою семью, предала их и я теперь для них враг.

– Не думаю, что это верное суждение – заметила Наташа.

– Для них верное – в слезах воскликнула Алин – вы не знаете правды, и никто не знает.

– Возможно – усмехнулся Флориан, постукивая трубкой о камень – но на данный момент Наташа права. Мы должны тебя попросить. Это наш единственный шанс, но ты вправе отказаться и уйти.

Алин тяжело вздохнула.

– Ну вот очередное сомнительное предприятие – сказала она – я свяжусь с родней.

– Правда поговоришь? – удивился Флориан.

– У нас нет выбора – пожала плечами пилот – вы правы, нам нужен этот медальон. Не найдем его все потеряет смысл. Но, только не говорите потом, что я вас не предупреждала.

Штильхарт криво усмехнувшись пихнул Наташу в плечо.

– Я думал будет сложнее – заметил молодой человек – у тебя определенный талант убеждения. В прошлый раз, когда я сказал про её семью, она чуть не пристрелила меня.

– Я и сейчас не исключаю такую возможность – сердито отмахнулась Алин.

Наташа покачала головой. Она понимала девушку. Можно закрыть глаза на то, что ты видишь, но свое сердце от чувств ты не закроешь никогда. И Покровская обрадовалась, увидев на лице Алин легкую улыбку.

Так они переждали остатки ночи. Идти решили ещё затемно, прежде позавтракав кое-какими остатками припасов и уничтожив следы своей стоянки. Путники понимали, что скорее всего их до сих пор ищут.

Кругом на много миль раскинулись голые скалистые равнины, покрытые мелкой травкой, где гулял ветер. Ни намека на человеческое жилье. Под ногами густился липкий туман, который, впрочем, был даже приятен, потому что в тумане они были менее заметны. Фонари не включали, шедшая впереди Алин двигалась странным для неё рваным взволнованным шагом, в котором удивительно сочетался рывок вперед и бегство назад. Шла она молча, только время от времени коротко говорила о направлении.

Холодный воздух пах весенней травой и солью. Просветлевшее небо теперь клубилось серыми облаками и с каждой секундой становилось всё светлее.

Алин вела их вверх по крутому, покрытому травой склону, следуя, очевидно, каким-то своим собственным маршрутом. Наташа еле поспевала за компаньонами. Ей явно нужно было заняться физической подготовкой. Дыхание девушки стало тяжелым, а ноги горели уже от каждого шага. Затем ей вообще не понадобилось дыхание.

С вершины скалы открывался вид на огромный бушующий стальной океан, затянутый туманом, словно бы гигантский корабль только что прошел сквозь эти волны разделив их белой водой и пеной, обнажая черные камни. Зрелище было, что и говорить потрясающим. Очевидно, что и самым мощным. Такую стальную водную силу она видела только дома в Кранцберге, но она не входила ни в какое сравнение с мощью этих потока, высекающего скалы и пронзающего небо. Смысл фразы о важности воды в менталитете человека, теперь Покровская хотела бы пересмотреть. Она поняла, почему их пилот такая. Родившись в таком краю и, нельзя быть другой.

Что-то металлическое прислонилось к её голове, и оно явно было не безопасно. Кто-то нашел их.

– Удивительно – услышала Наташа голос – я думал тебе не хватит наглости соваться сюда.

Она поняла, что это сказано не ей. Повернув голову, Покровская увидела, что сбоку от Алин стоит высокий парень, примерно возраста Авонамйелус с похожими чертами лица. У него были длинные чёрные волосы, спадающие на толстую ковбойку. В мускулистых ладонях парень зажал винтовку.

– Понимаю ты удивлен, братец – сказала Алин – знаешь, я не меньше.

– Что происходит, кто это вообще? – светским тоном поинтересовался Флориан.

Авонамйелус пожала плечами.

– Э-э-э, познакомьтесь это мой брат Лен – сказала Алин – мой младший брат. Лен познакомься это Флориан и…

Лен приставил винтовку к спине сестры.

– Так и пристрелил бы на месте – сказал он – все эти годы мое нестерпимое желание увидеть есть ли у тебя душа. Ты предала нас. Ты пошла служить белым людям. А потом ты предала и их. Тебя пытались использовать. Ты хоть понимаешь, какое оскорбление ты нам нанесла?

Парень буквально выплевывал каждое слово. Встреча будет теплой и дружеской, решила Наташа, очень.

Авонамйелус зло зашипела.

– Послушай Лен, мы можем об этом поговорить дома? Нам нужна помощь.

Парень зло осклабился.

– Неужели ты ещё зовешь это место своим домом? – ехидно осведомился Лен – после всего, что наворотила? Ты даже не представляешь, сколько я и родители здесь разгребали, когда ты ушла биться на свои войны и потом, когда тебя осудили.

– Меня осудили несправедливо Лен – возразила Алин – я была вынуждена защищаться. Семья не помогла мне.

Лен криво усмехнулся.

– Семья – это не бюро добрых услуг – сказал он – семья это взаимное уважение и взаимная ответственность. А ты эгоистка, сестра. За все годы ты ни разу не вспомнила о нас, и вдруг ты являешься и просишь о помощи, когда тебе надо. Ты ни разу не поинтересовалась, нужна ли нам помощь?

– Это была не моя идея – только проговорила Авонамйелус.

Ответ не лучший, решила про себя Наташа, чего-чего, а сенситивности и такта, Алин не хватает. Покровская сообразила, что парень смотрит на неё и взгляд был вообще-то не самый дружелюбный. Тот, кто держал её сзади вдавил оружие в самую шею.

– Вы – сказал парень – это же вас все ищут и предложили за вашу смазливую мордашку приличный куш. Возможно, сдав вас властям, мы разберемся с проблемами. Хока хей.

Вооруженные люди шагнули ближе. Флориан пытался запротестовать и решить дело миром, но куда там… Алин уже почувствовала запах крови и двигаясь как дикая кошка, взмахнув кулаком, чтобы выбить винтовку из рук брата. Таким же резким движением, уже ноги она ударила в голову, того, который держал Флориана, затем подняла и снарядом швырнула в другого, что держал возле шеи покровской револьвер.

Никто и не среагировать не успел, как в руке Авонамйелус сверкнул нож, и она поднесла острие к горлу своего брата. Ещё один шаг и была бы кровь.

– Нанпи йузе шни йо! – закричала Алин – хейапи!

Это непереводимая игра слов, с использованием местных идиоматических выражений, очевидно означала нечто вроде: я сказала уберите руки, решила Наташа, ну судя по тому, что схватившие их люди отступили на шаг.

– Прекратите, оба – воскликнула девушка, решив взять на себя инициативу дипломата – мы пришли с миром. Нам действительно нужна помощь. От этого зависят жизни сотни людей. Если можете помогите, пожалуйста.

Голос Покровской был до того сверхъестественно добр, что Алин разжала хватку. Лен камнем упал в траву, тяжело дыша. Авонамйелус просверлила его гневным взглядом.

– Да, сестренка, ты явно улучшила свои навыки – прохрипел Лен, поворачивая голову к Наташе – а вы мне нравитесь. Никто здесь уже не взывает к миру и помощи.

– И так будет везде – сказала Наташа – если вы не сможете поверить нам.

Лиен с трудом поднялся на ноги и махнул своим людям, чтобы те опустили оружие.

– Думаю мы поняли друг друга – сказал он – я отведу вас в деревню, но обещаю, что вам будут рады – парень махнул рукой ункупело!

Их взяли в коробочку и повели вдоль холодного берега. Оружие не убирали, но и не наставляли, позволив и чужакам его оставить. Наташа самодовольно усмехнулась. Талант дипломата в ней не пропал, ну по крайней мере на данном этапе. Девушка обернулась на Алин, которая лишь молчала и хмурилась, погруженная в какие-то собственные мысли или просто была сосредоточенна, к чему-то готовясь. Возможно, к чему-то поворотному для неё.

* * *

Павел Сергеевич Горчаков оказался крупным мужчиной с пышными усами и лысеющей головой, лет 50–55, одетый в стандартный чёрный двубортный пиджак с золоченным позументом. Общаться с ним было весьма приятно, сразу чувствовалась старая дипломатическая школа.

Артамонова он принял в рабочем кабинете, своей ведомственной дачи, что сразу насторожило генерала. Наведя некоторые справки, он выяснил, что день тому назад Горчакова вежливо попросили освободить занимаемую должность. Гласно это была просьба министра. Негласно, как удалось узнать Артамонову, от одного из членов комиссии по чрезвычайному положению. Эти люди теперь считались коллегиальным органом управления Великоруссией и похоже аккуратно начинали убирать тех, кто имел влияние при гражданской власти, ныне благополучно изолированной, под предлогом пандемии. Что же до Горчакова, то ходили слухи, что его скоро обвинят в государственной измене. В Великоруссии и до последних событий в этом обвиняли сплошь и рядом, а уж теперь, когда спецслужбы получили практически неограниченные возможности.

Артамонов усмехнулся своим мыслям. А ведь когда-то он мечтал о такой власти. Да, он мечтал ловить и карать предателей родины. Либералов, нечистоплотных бизнесменов, олигархов. Они по мнению Артамонова разрушали великую страну с тысячелетней историей. Теперь, получив эту власть, он испугался её. Он испугался, что смогут сделать с её помощью, что он сможет сделать и во что превратиться. Вот от чего ему стало страшно.

Горчаков подвинул перед ним вазочку с вареньем, баранками и разлил по маленьким фарфоровым чашкам чай с душистым запахом бергамота.

– Угощайтесь – добродушно сказал дипломат – моя Ольга Михайловна готовила.

– Благодарю – кивнул генерал – давно не пробовал домашнего.

– Да-а – протянул Горчаков – жизнь имеет обыкновение меняться и не всегда в лучшую сторону. Впрочем, я всегда смогу себя утешить, что за мной прислали целого генерала, а не какую-то мелкую шелупонь. По крайней мере почки целыми останутся.

Артамонов коротко улыбнулся.

– Удивительная проницательность – заметил генерал – выходит вы знаете о готовящемся аресте?

– Догадываюсь – сказал Горчаков – новая метла по-новому метет и часто выметает всё, что ей мешает. Арест старых кадров – это так типично для нашей истории, и, заметьте, кто бы ни был у власти, никогда у них нет мысли о том, а сколько этот человек сделал и может сделать? Нет, я сейчас не о себе говорю, так подумалось вдруг. Так что меня сразу на Лубянку?

– Я к вам совсем не поэтому делу – покачал головой генерал – я не собираюсь вас арестовывать. Пока на это приказа не было.

Горчаков откинулся в кожаном кресле.

– Вот как – удивленно двинул бровями дипломат – что же тогда понадобилось от меня генералу военной разведки? Вы же просто так не приходите. Значит, я вам для чего-то нужен, так?

Артамонов отрывисто кивнул и кратко поведал Горчакову события последних дней и часов, стараясь особо не акцентировать тот факт, что Покровскую задержал и допросил именно он. Пусть Горчаков подумает, будто он ей помогает. Самое поразительное, что похоже это было действительно так. Дипломат вежливо слушал, прихлебывая чай с вареньем и метал в сторону Артамонова многозначительные взгляды.

– И вот вы пришли ко мне – заключил Горчаков, выслушав рассказ – и не ошиблись в источнике информации. Так уж вышло, что я некоторым образом связан с этой историей.

– Иными словами, вы хотите сказать, что всё, что говорит Наталья Владимировна – правда? – без экивоков спросил Артамонов.

Горчаков опустил веки.

– Смотря, что именно вы под ней понимаете – улыбнулся Горчаков – всегда говорят, если хочешь, чтобы тебя считали сумасшедшим, всегда говори правду. В вашем случае Наталья Владимировна сыграла роль Кассандры, которую не послушал Агамемнон. Впрочем, такие лирические аллегории для людей утонченных, вроде нас с вами, а для обычных людей всё это проходит достаточно незаметно. Что же касается правды, то Наталья Владимировна смогла сообщить только то, что сама узнала, а это далеко не вся правда.

– Вы клоните к тому, что имея полную картину я буду более широко мыслить – понял Артамонов – так в чём же дело?

Дипломат отхлебнул чая, очевидно всё ещё взвешивая стоит ли говорить. Они всегда начинали с длинных предисловий, эти дипломаты.

– Всё заключается в том, что изначально в этой истории было два конкурирующих человека. Александр Верховский и доктор.

Аристов.

– Да – кивнул Артамонов, теребя чашку – Покровская говорила мне. Но почему они конкурировали за этот медальон?

– Медальон – это ключ к нахождению противоядия – пояснил дипломат – противоядия, которое предок Верховского спрятал до поры, чтобы оно не попало в плохие руки. Аристов был учеником, того доктора, что разработал вирус. Он тоже ищет медальон. Ему он нужен, чтобы включить противоядие в чип, который разработали в его Департаменте.

– Да, я слышал – сказал Артамонов – его представляли по телеканалу Директории, как спасительную вакцину от «зеленого призрака». Проект называется «Acquisition», если не ошибаюсь?

– Верно – кивнул Горчаков – однако истинное назначение совсем в другом. Вакцина против вируса будет блокировать болезнь, пока человек исполняет определенный набор правил, если человек становится не угоден, то специальная внедренная программа уничтожает вакцину. Человек заболевает и умирает.

У Артамонова дернулся кадык. Звучало, как фантастическая сказка, если, конечно, не строить определённую причинно-следственную цепь, в которую могло уложиться весьма многое, если построить, как велит логика, а не рациональное исполнение приказов.

– Ну конечно – ахнул генерал – цифровой распределитель. Используя его, можно получить данные о любом человеке, о его связях, взглядах, предпочтениях. Безусловно, в этом свете, на этот закон следует смотреть совершенно по-другому.

Горчаков пожал плечами.

– Вероятно Наталья Владимировна так и пыталась делать – заметил дипломат – однако, как вы справедливо поняли, она не видела всей картины, поэтому и выглядела без умолку безумной Кассандрой.

– Вы встречались с Верховским – кивнул Артамонов – от него вы это знаете, так?

– Так – сказал Горчаков – много воды утекло с момента переворота в Понти́и, однако те события я прекрасно помню, очевидно их помнил и Александр Владимирович, который действительно обратился ко мне за помощью. Услышав его историю, которую вам, отчасти и поведала Покровская, я, как и вы, сразу связал это с разрабатываемым тогда, ещё проектом закона о «едином цифровом распределителе». По долгу службы, работники моего департамента, готовили в думу аналитические справки о подобным методах сбора информации в европейских странах. Мне стало любопытно. Только вот поделиться своими мыслями с Верховским я не сумел. Он сразу отправился в Петерштадт, а потом я узнал, что он исчез.

– Не подумайте, что тороплю вас – сказал Артамонов – однако… Школьников, он перед смертью назвал ваше имя. Откуда он вас знал?

– Подсластите чай вареньем – улыбнулся Горчаков – ответ на этот вопрос я дам чуть позже. Дело в том, что в этой истории был ещё один персонаж. Человек, который поначалу свел Школьникова с генералом Адашевым, а затем и с доктором Аристовым. Именно этот человек придумал великолепный надо сказать план со съемками фильма и предложил его Адашеву. Но обо всем по порядку. Аристов, на самом деле знал о медальоне крайне мало. У него были только обрывочные сведения. Его учителя Ланге не было во время гибели капитана Долматова его и не было на корабле, когда старпом Верховский прятал медальон. Единственной ниточкой был предок Верховского, который естественно никогда бы не рассказал о медальоне Аристову, поэтому ему нужен был человек из ближнего окружения Александра Владимировича, но как перетянуть этого близкого человека на свою сторону. В этом ему тоже помог тот персонаж, который познакомил его со Школьниковым и который, на счастье, Аристова знал о медальоне несколько больше, чем сам доктор.

Артамонов нахмурил брови.

– Я уже не молодой человек – сказал генерал, улыбнувшись – и перестаю понимать подобные рассказы, где-то на середине. Откуда этот, как вы говорите персонаж, знал о медальоне?

– Вы поймете – кивнул Горчаков – я помогал Александру Владимировичу в его поисках, хотя не скрою, относился к этому весьма скептически. Мы никогда не узнаем, как погиб капитан Долматов или его помощник, это навсегда останется тайной, должно быть. Но кое-что мне удалось отыскать. В архиве министерства обороны я обнаружил один документ – наградной лист экипажа лодки. Копия этого листа хоронилась в военно-морском музее Петерштадта. Эту информацию я передал Анастасии Урусовой – жене Верховского. Никто кроме нас троих этой информацией не обладал. Но куда более важную информацию я раздобыл из другого документа – шифротелеграммы одного комиссара, который командовал зачисткой Крыма от «белых», а лодку «Барс» последний раз видели как раз в Крыму. Она принимала участие в эвакуации беженцев и в Крыму, как считается, погиб Долматов. Мне стало любопытно, и я решил узнать об этом комиссаре подробнее.

– Выяснили? – прищурился Артамонов.

– Его фамилия была Лакцис – пояснил Горчаков – один из вершителей «красного террора» в Тавриде и не только. Его, как и многих его товарищей расстреляли в 30-е годы, но у него, к этому времени, уже был ребенок – мальчонка лет пяти и после расстрела отца его усыновили. Одна приличная интеллигентная семья.

На мгновение горло Артамонова сжалось от шока. Он столько раз слышал эту историю. Нет невозможно. Очень захотелось вдруг убежать, зарыться в каком-нибудь подвале и надолго заснуть. Как же глупо его обманули. Но он сам был тому виной. Теперь, услышав последнее он вдруг понял всю картину, зачем и для чего было всё это было. Для чего его так использовали. Для чего его стравили с Натальей Покровской. Все встало четко как в пасьянсе. Персонаж, как назвал его Горчаков, задумал действительно гениальную комбинацию, а ему, Артамонову, отвели роль болвана.

– Думаю, что я знаю о ком вы – глухо сказал генерал.

Горчаков улыбнулся.

– Естественно – сказал он – я догадывался об этом. Видите ли. До вас я имел удовольствие беседовать с Флорианом Штильхартом. Он рассказал мне, что вы арестовали Наталью Покровскую за убийство, которое она не совершала. Ему я тоже рассказал эту историю. Он сложил два и два и понял куда раньше. Интересовался, замешены ли вы в этом, но я вас достаточно знаю генерал, вы человек честный, пусть и не всегда показываете сие. Я сказал ему об этом.