Covert nevtherworld. Бесконечность I. Катастрофы разума

Флориан внимательно оглядел люк в трубопроводе, потом воззрился на спутниц.

– Из того, что я читал об отопительных системах, – сказал он, – трубы не самое лучшее место для путешествий, – ты уверена, что нам сюда? – спросил он у Даши.

– Да, это самый короткий путь, – невозмутимо отозвалась девушка, – по этим трубам сбрасывают отработанную воду или отходы.

– Прекрасно, – отозвался Штильхарт, – всегда мечтал плавать вместе с отходами, – он смерил девушку недовольным взглядом, – послушай, а не много ли ты знаешь для пациентки?

Даша подарила ему схожий взгляд.

– Хочешь сказать, что я могу вас сдать? – язвительно спросила она.

Штильхарт осклабился.

– Так ты уже сдала их, – махнув в сторону Кристины, нервно бросил он, – так кто же тебе помешает сделать это ещё раз?

Даша недовольно посмотрела на него.

– Я же объяснила, – сказала она, – Тополевич говорил, что вы пришли от моего жениха, чтобы меня убить, откуда мне было знать? Наша милиция – это не ваша полиция, думаю, Кристина со мной согласится.

Левонова коротко кивнула, признавая, что в словах Дарьи был определенный смысл. Её действительно могли запугать и запутать. Тополевич на такие дела мастак. Ладно, об этом потом. Главное сейчас – выбраться и вывести девушек.

Штильхарт же только усмехнулся. Его всегда было трудно убедить в нерациональности и нематериальности происходящего. По его логике всё необычное и случайное всегда происходило по приказу злодеев.

– Ага, – хмыкнул он, – я одну книгу читал. Там один тип тоже говорит, что он исправился, стал хорошим, а потом сдает героев в лапы гигантского паука.

– Оригинальная трактовка Властелина колец, – заметила Даша, – но я…

– Всё, цыц, – шикнула Кристина, пресекая ответную реплику их проводника, – нашли время.

Девушка подошла к трубе и постучала по ней пальцем.

Гулко отозвалась пустота.

– И что там впереди? – спросила Соня.

– Не знаю, – честно сказала Кристина, – однако опасности я не чувствую.

– Прекрасно, – усмехнулся Штильхарт, – раз ты такая сверхчувствительная, ты люк и открываешь.

Он отошел назад, уступая место. Мужская наглость не знает пределов, подумала Кристина.

– Эх, не завидую я водопроводчикам и трубочистам, – сказала она, берясь за вентиль доступа.

– А себе завидуешь? – поинтересовался Флориан, облокотившись на притолоку, даже не думая помогать.

– Ага, – ответила Кристина, крутя вентиль. – Вернее, завидовала, до семи лет. Бабушка, игрушки, шоколадки. Мм. Прямо сказка, а как в дипломатический интернат пошла, так вся нормальная жизнь и закончилась. Стала играть в бридж, пристрастилась к вину и познакомилась с тобой.

– А ещё говорят, что там готовят дипломатическую элиту, – хмыкнул Штильхарт.

– В такие минуты я всегда вспоминаю девиз нашего класса, – меланхолично бросила Кристина, – Simul nos movere montes! Non-solum cum schola.

– Что это означает? – поинтересовался Штильхарт.

– Вместе мы снесем и горы, только бы не вместе со школой, – перевела Кристина.

– Ясно, – протянул Штильхарт.

Стоявшие рядом девушки смотрели на диалог с открытыми ртами, искренне полагая, что их спасители переговариваются каким-то странным шифром.

Внизу щёлкнул замок, и Кристина легко отвинтила и отодвинула люк. Клубы пара наружу не повалили. Девушка заглянула внутрь и сообщила:

– Проход ведет вверх уровней на десять. Внутри вертикальная лестница. Все готовы?

– Ты говоришь так, будто у нас есть выбор, – прокомментировал Штильхарт, – так и быть, полезу вперед.

Даша и Соня сочувственно посмотрели друг на друга. Не очень-то весело ползти по лестнице десять этажей вверх.

* * *

Кристина стала подниматься вслед за Штильхартом. Путь наверх вызывал клаустрофобию и, после всего, через что они прошли, казался, честно говоря, изнурительным, но мысль о том, что они, наконец, покинут эту мрачную бездну, заставляла упорно карабкаться вверх.

Наверху находился еще один люк, который Флориан с легкостью открыл. Девушки вылезли вслед за ним.

Они оказались в большом помещении, бывшем очевидно, складом. Зал высотой в два этажа заполняли коробки различных типов, ошеломляющее количество металлических пластин, всяких переходов и нечто, похожее на радиаторные батареи. В дальнем углу находилась камера – отсек с толстыми металлическими стенками, используемая для ликвидации вредных отходов. Штильхарт осмотрел ее изнутри.

– Старье, – доложил он, – но есть устройство для заморозки. У вас фруктов никаких нет?

– Сходи в столовую, принеси чего-нибудь, – с улыбкой посоветовала Кристина, – думаю, пара прохладных сорбетов не помешает.

Штильхарт, не ответив, окинул взглядом валяющиеся повсюду разномастные контейнеры с горючим и баки с газом для сварки.

– Будь я на твоем месте, я бы не стала здесь стрелять, – заметила Кристина.

– Будь у меня что сказать, – искренне признался Штильхарт, – я бы вообще больше ни в кого не стрелял. В другом конце комнаты была дверь. Через окна, расположенные высоко над головой, струился рассвет, что не могло не радовать. По крайней мере они выбрались на поверхность.

Кристина, не радуясь раньше времени, медленно пробираясь сквозь кучи мусора, подошла к двери и приоткрыла её. За дверью обнаружился коридор с проемами, сквозь которые также просачивался солнечный свет, коридор, которому было не видно конца из-за того, что метров в ста от них он поворачивал куда-то влево.

Они покорно пошли в это лево и остановились как вкопанные. Дорога заканчивалась тупиком – высокой бетонной стеной, метра на четыре уходящей вверх к небольшому круглому окну.

– Кажется мы куда-то не туда свернули, – заметил Штильхарт.

– Свежая мысль, – заметила Кристина, – как выбираться будем? Идеи есть?

Ответа девушка дожидаться не стала. Её глаза зафиксировали, что возле окна закреплена небольшая лебедка, которая спускается вниз. Отсюда, очевидно, она спускается дистанционно.

– Ты спустилась сюда на платформе? – спросила она у Даши.

Та смущенно кивнула. Она явно была раздосадована отсутствием платформы.

Кристина с видом специалиста по дереву разглядывала лебедку, и увиденное породило идею, граничащую с безумием.

Девушка нащупала в кармане прихваченный из камеры трос. Он был тонким, но военной модели, поэтому её должен был выдержать. Кристина прикинула длину – хватит ли добросить до самого верха? Похоже, хватает и даже еще останется.

– И что дальше? – заинтересованно спросила Соня.

Кристина улыбнулась.

– Пришло время для импровизации, – сказала Кристина.

Она взяла с земли увесистый камень и обвязала его концом троса. Проверив надежность крепления, она отступила на пару шагов и, раскрутив трос, запустила его вверх, что есть силы выбросив вверх руку. С легким стуком трос несколько раз обвился вокруг выступа на платформе. Кристина для верности подергала несколько раз. Трос не поддался. Тогда она обмотала второй конец троса вокруг своей руки и, отталкиваясь от стены ногами, стала карабкаться вверх.

Вообще-то она думала, что ничего не получится. Например, она просто промажет и сорвется вниз. Вариант второй: трос не выдержит и результат подъёма будет столь же прост и окончателен. Или все будет хорошо, но на платформе она кого-нибудь зашибет, а на крик сбегутся местные. Предварительно прихватив оружие.

Ни первое, ни второе, ни третье. Она с легкостью проскользнула на платформу и даже успела спрятаться за окно, услышав звуки шагов. Кристина перевела дух, и отогнала картинку четвертой возможности: она эффектно впархивает в окно в ярко освещенную комнату, полную опять же вооруженной публики.

Мимо прошла охрана. Двое мужчин, но не те, кого она видела наверху. Местные были шире в плечах и одеты в боевую разгрузку с автоматами наперевес. Значит, здесь охрана особая.

– Материал отправляют сегодня, – сказал один из них, – не пойму я, к чему такая спешка.

Охранник говорил с сильным балканским акцентом, но по-французски. Да уж это ещё повезло, а если бы они говорили на родном… Интересно, как бы она отличала одно кр-фр, от другого.

– Не твое дело обсуждать доктора, – огрызнулся второй, – а то быстро окажешься в подвале, как те трое, которых мы спровадили.

– Брр, – промычал первый, – да уж не хотелось бы, – он покачал головой (со стороны это показалось смешно), – слышь, как думаешь, что с ними сделают, а? Я бы не отказался с девочками развлечься.

– Сходи вниз, попробуй, – проворчал второй, – если орган между ног не дорог! Тебе Охотница его первым ампутирует!

Кристина подождала, когда спорщики удалятся, вылезла из своего убежища и, нажав на кнопку, спустила лебедку вниз.

– Да, ты умеешь удивлять, – прокомментировал Штильхарт, выбираясь на балкон.

– Я вся из сюрпризов, – усмехнулась Кристина. Девушка махнула рукой, и путники пошли в противоположную сторону от охраны. Метров через сто они набрели на отверстие внизу, Кристина прислушалась: снизу доносилось непонятное гудение. Левонова легла на живот и осторожно заглянула через край.

Этажом ниже располагались лаборатория и конвейеры. Кристина даже рот приоткрыла от масштаба работ. Манипуляторы на конвейерах – полная автоматика – клепали таблетки и расфасовывали их по круглым баночкам. Баночки съезжали по ленте в огромные коробки, которые дальше отправлялись в один из коридоров, к грузовикам.

– Ты хотел масштаб, так получай, – усмехнулась Кристина.

– Теперь я как-то передумал, – заявил Штильхарт, – вон куда нам нужно.

Молодой человек махнул рукой в сторону грузовиков.

Кристина кивнула.

– Ага, – сказала она, – туда, только еще надо как-то спуститься.

Путь предполагался только один – вниз.

– Позволь, я догадаюсь – нам нужно прыгать, – обреченно сказал Штильхарт.

Кристина всплеснула руками.

– Ну если ты вдруг не выучил азы левитации, – сказала она, – другого варианта предложить не могу.

Прежде чем спускаться, девушка прислушалась. Было тихо.

– Вроде никого, – радостно сообщила она, ей уже сильно претила мысль встречаться с чем-либо, кроме грузовика.

– Что ж, спасибо, я безусловно рад такому обстоятельству, – с сарказмом бросил Флориан, – но только неизвестно, сколько оружия может быть у тех фармацевтов, так что соизвольте извинить меня, если я не перестану дергаться.

– Не думаю, что возникнут проблемы, – деловито сообщила Кристина.

Девушка заглянула вниз, и убедившись, что никто их внизу не ожидает, кроме грохочущего конвейера, начала распутывать свой волшебный трос. Теперь она прикрепила конец троса к одной из колон и, искренне надеясь, что трос выдержит, начала спуск вниз.

Перебравшись с потолка на пол, Кристина обнаружила, что стоит достаточно далеко от того места, где собрались фармацевты, впрочем, казалось, что они не очень обращают внимание на окружающую действительность. Возможно, сами под препаратом. Но девушка всё же спряталась за стеной конвейера, на всякий случай. Несколько секунд спустя рядом с ней приземлился Штильхарт.

– Видишь, – весело сказала она, – ноль проблем.

У их спутниц спуск занял несколько дольше времени. Соня, которая спускалась первой, уже к концу пути случайно дернула рукой, разрезала запястье и, инстинктивно зажав рану, отпустила трос.

Пролетев метра два, девушка кубарем скатилась в угол комнаты, по счастью ничего не сломав, однако при падении она зацепила ногой небольшую антенну… и взревела сирена.

Штильхарт широко улыбнулся Кристине.

– Что ты только что сказала про проблемы?

* * *

Анастасия Урусова стояла, переминаясь с ноги на ногу, возле женевского офиса Светланы Русаковой на avenue Carl Vogt. Ей нужны были ответы. Она понимала, что если не развяжет тот клубок ужаса, что был вокруг неё, то просто сойдет с ума, но теперешнее её смятение было связано уже не с тем, что она может быть как-то причастна к совершаемым убийствам. Нет, с собой она, уж будьте покойны, разобралась, но то, что убийца действительно где-то рядом с ней, её пугало. Девушка чётко осознавала, что остановить этого убийцу может только она сама, потому что ни один, даже самый лучший в мире сыщик не разберется в её прошлом лучше, чем она сама. Поэтому она прилетела в Женеву для разговора с последним участником тех памятных для неё событий. Так ей посоветовала сделать Эльмира.

Может быть, тогда она этого не понимала, но поняла теперь, что из всех своих подруг больше всего она любила именно Светлану. Любила она её за прямоту и добросердечие, и несмотря на то, что после той истории Света отдалилась от нее, Анастасия всегда продолжала считать эту девушку своей подругой. Возможно, она таким нетривиальным способом пыталась загладить ту размолвку, что произошла между ними. Возможно, только возможно, что если бы она тогда, разглядев её чувства к Томасу, повернула бы их в нужное русло, то ничего бы из того, что случилось, не было. Однако в данном случае глупо пенять на прошлое. Сделанного не воротишь.

Все эти мысли Анастасия прокручивала в голове, пока стояла перед входной дверью квартиры, в которой жила подруга. Наконец она выдохнула, собралась с силами и нажала на кнопку звонка.

Дверь ей открыли практически сразу же. Света мало изменилась с момента их последней встречи, ну разве что немного похорошела. Видно, горный воздух так действовал. Она приветливо улыбнулась, пропуская гостью вперед, при этом совершенно не удивляясь визиту Анастасии. Вообще, девушке стало казаться, что хозяйка квартиры ожидала её появления.

– Проходи, – коротко сказала Света, – знаешь, всегда поражалась собственной проницательности, так и думала, что ты обязательно здесь появишься.

Анастасия почувствовала укол ревности. Она никогда не умела вести себя столь спокойно и деликатно, как её подруга. Девушка невесело усмехнулась.

– Значит, ты всё знаешь? – она решила взять быка за рога. – Откуда?

Тон вопроса был достаточно резким, однако Светлана не обратила на это внимание, а лишь улыбнулась, на сей раз её улыбка выражала сочувствие, вероятно, – подумала Анастасия, – выражение, написанное на моем лице, других эмоций вызвать не может.

Светлана провела её в кабинет отдыха и усадила в кожаное кресло.

– Знаю, – сказала она, садясь напротив, – ко мне приходили из полиции и рассказали об убийствах, связанных с твоим пансионатом, рассказали о смерти Шурочки и о многом другом, и я поняла, что ты обязательно захочешь поговорить со мной, – Светлана снова улыбнулась, – ведь только я могу навести тебя на разгадку, которую ты так хочешь отыскать.

Анастасия вздохнула.

– Что ж, – сказала она, – ты как всегда права. Понимаешь Свет, то, что происходит, сводит меня с ума. Медленно, медленно. Я чувствую, как будто лежу на поверхности воды, а что-то очень тяжелое тянет меня вниз. Но больше всего я боюсь не за себя, а того, что меня заставляют разочаровываться в том самом дорогом, что у меня было – в друзьях. Я уже никому не могу верить. Поэтому я пришла к тебе, потому что ты всегда была выше какихто наших сиюминутных интересов.

Светлана смотрела на девушку проникающим взглядом, при этом у неё самой на лице не дергался ни один мускул. Она очень успешно умела скрывать эмоции, и никто не мог догадаться о её настоящих мыслях и чувствах, может быть, именно это и позволяло ей быть столь востребованным адвокатом.

– Это бывает, – сказала Света, – окружающий мир человека меняется, меняется и круг общения. Большинство людей, с которыми мы контактируем, пропадают из поля нашего зрения, когда в них пропадает необходимость.

Анастасия поджала губы и задумалась.

– Но ведь тогда ты не зависишь от этого круга общения? – риторически спросила девушка. – Тогда можешь ли ты отвечать за то, что делал или не делал ранее?

Света дернула щекой, словно бы усмехаясь.

– Возможно, – сказала она, – но это не твой случай. Потому что ты всегда переживала из-за этой истории. Просто с определённого момента ты спрятала её в самый дальний уголок своего сознания, но кто-то заставил тебя вспомнить всё, что происходило тогда. Вспоминая это, ты начинаешь себя ощущать в том же душевном состоянии.

Слова Светы были вроде бы очень просты, однако в них было достаточно много смысла. Анастасия почувствовала, как нарастает комок в горле.

– Не́кто хочет заставить меня что-то делать, – сказала она, – хочет, чтобы я сама искала разгадки его действий, но у меня не получается, и я запутываюсь. Ты сможешь мне помочь?

Света отвлеченно посмотрела в сторону.

– Слово «помощь» имеет много значений, – сказала она, задумчиво глядя в окно, – и помощь зависит от конкретной проблемы. Для чего нужна помощь конкретно тебе? Для того, чтобы узнать имя этого человека или для того, чтобы обрести равновесие?

Урусовой никогда не нравился этот успокаивающефилософский тон Светы. Даже тогда, когда это воспринималось исключительно как шутка. Теперь же она ощущала, что Света словно бы выше неё, словно она знает что-то такое, что не знает сама Анастасия.

– Всё опять вернулось, – сказала она, – как в тот раз.

– В тот раз тебе было восемнадцать, и ты пережила сильнейший стресс, – сказала Света, – сейчас ты просто переутомилась из-за этих событий.

Анастасия ожгла её взглядом.

– Переутомилась? – зло спросила она. – Когда у тебя находят труп, сначала на работе, а потом в подвале собственной квартиры, когда у тебя на глазах взрывают лучшую подругу, когда перестаёшь доверять самым близким. Ты это называешь переутомлением? Никогда тебя не понимала, ты имеешь всё – дом, семью, хорошую работу, но ты всю жизнь влюблена в человека, которого даже совсем не знала. Я не думаю, что ты это рассказывала следователю.

Светлана кивнула.

– Ты права, не рассказывала, – сказала она, – знаешь, у каждого есть своя звездная ночь на скале у моря. И её очень сложно выбросить из памяти.

Анастасия потупила взгляд.

– Где он? – спросила она. – Ты не могла не встретиться с ним после того, как его освободили.

Светлана потянулась к стоящему на журнальном столике китайскому чайнику и плеснула из него в керамическую пиалу.

– Я встречалась с ним, – сказала девушка, – но если ты считаешь, что с тобой играет Томас, то это не так.

– Ты так в этом уверена? – издевательски спросила Анастасия.

– Да, – ответила Света, – я действительно виделась с Томасом, но он в достаточно плачевном психическом состоянии и вряд ли способен на месть.

– Ты хочешь сказать, что его сломали? Света поставила пиалу на стол.

– Никто не может сломать человека, если он сам этого не захочет, – медленно произнесла она, – скорее всего он воспринимает слом своей личности как наказание. Поверь мне, он уже не страдает никакими чувствами.

Анастасия побледнела.

– Но если это не Томас, – сказала она, – тогда… Света предупреждающе подняла палец.

– Стоп, – прервала она Анастасию, – никогда не делай предположений, ты делаешь предположения о близких людях, а это заставляет тебя нервничать. Что же касается Томаса… Если ты с ним встретишься, то думаю, что ты найдешь душевное равновесие. Ты вылечишь и его, и себя, поэтому я организую тебе с ним встречу, но не сегодня. Сегодня ты должна отдохнуть и набраться сил.

Слова Светы как-то гипнотически подействовали на Анастасию, как будто ей дали успокоительное. Она перестала дрожать и дыхание стало ровнее.

– Мне действительно сегодня нужно отдохнуть, отринуть волнения всех последних дней, а о другом… я подумаю об этом другом завтра.

* * *

Садовое товарищество «Osvobozhdennyj trud», куда прибыла Наташа, в целом соответствовало своему названию. В том смысле, что от труда здесь давно всех освободили. Во всем же остальном оно ничем не отличалось от подобных ему садовых товариществ, разбросанных по всему постсоветскому пространству. Скромные покосившиеся от времени и отсутствия ухода дощатые домики с разноцветными облезлыми шиферными крышами ютились друг на друге, будучи разделенными только низенькими заборчиками. Каждый из домов стоял на узкой полоске зелени. На нескольких участках громоздились грядки.

В общем, типичная атмосфера достатка местного жителя семидесятых, заключила Покровская.

Разыскать дом Захарова не составило труда, потому как он сильно отличался от окружавших его дачек. Типичный для последней декады прошлого века красный кирпичный монстр с вытянутой вверх крышей, напоминающий уменьшенную копию замка.

Любуясь своим отражением в небольшой луже, образовавшейся после дождя в традиционной для подобных мест выбоине в грунтовке, девушка переминалась с ноги на ногу, ожидая Соболя, который пошел с разведкой к интересующему их дому. Наличие возле входной калитки черного допотопного «Чероки» не доставляло радости. Судя по всему, они немного опоздали. Ладно, ничего, как-нибудь выкрутимся.

Перепрыгивая лужи, к ней подбежал Соболь.

– Крайний дом у леса, – сказал он, – я там бабку местную опросил, так она сказала, что в дом трое мужиков вошли. Говорит, что по виду типичные бандиты. Один в форме был.

– Сейчас дома есть кто? – осведомилась Наташа. Соболь усмехнулся.

– Свет горит, крик стоит, вопли, – флегматично произнес околоточный, – откуда я знаю, есть там кто или нет.

Наташа коротко усмехнулась, взводя курок газового револьвера, который держала для самообороны.

– Ну, пойдем, глянем, – сказала она.

Покровская осторожно прошла через калитку на участок, жестом показав Соболю следовать за ней. Прятаться здесь было бессмысленно, так что оставалось делать вид, что они просто неспешно прогуливаются. Всегда советуя подчиненным не соваться в драку, пока не выяснишь все возможности и оснащение противника, Наташа с удивительным упрямством не слушала собственного совета. Впрочем, в этот раз у неё не было особого выбора.

Ступали осторожно, стараясь не шуршать мокрой травой. Дойдя до двери, Наташа потянула за ручку. Дверь открылась с легким скрипом. Девушка спрятала револьвер под плащ.

Они оказались на просторной веранде, посредине которой стоял покосившийся от времени диван и низкий столик. Слева от входа урчал холодильник.

Сквозь приоткрытую дверь в гостиную Наташа сумела рассмотреть сидящую на стуле девушку – Эльмиру Сабурову и нависших над ней двух бугаев. Непосредственно перед ней сидел в кресле с желтой полинялой обивкой третий. Даже сквозь щель было видно, что в комнате что-то ищут.

До Наташи долетели обрывки фраз.

– Что, милая, волнуешься? – спросил один из парней. – Дозу не успела спрятать?

Второй лазил по книжному серванту.

– Оп-па, – сказал он, – что тут у нас? Героинчик? Твое?

– Это не мое, – заявила Сабурова. – Почему меня арестовали? Я ничего не сделала.

– Ну да, – раздался голос из кресла, – наркотиками торговать. Разве это дело?

– Какими наркотиками? – спросила Сабурова. – Я приехала сюда только час назад. Меня пригласили. Я ведь уже говорила.

– Странно, – сказал один из стоявших парней, – а человек, который вас якобы приглашал, ничего не знает о вашем визите. Что вы на это скажете?

– Это какая-то ошибка, – проговорила Сабурова, – этого не может быть.

– Может, ты и оружие от нас не прятала? – спросил неизвестный.

– Какое оружие? – спросила Сабурова. – У меня нет оружия.

Парень, стоявший слева, усмехнулся.

– Да? – насмешливо произнес он. – Вот это нашли в твоей сумочке, соска!

Парень положил завернутый в платок тяжелый предмет. Как у них всё по-взрослому, однако. Но реального ничего нет, пока что пугают.

– Я не понимаю, что происходит, – сказала Сабурова, – что вы от меня хотите?

Неизвестный встал с кресла, и Сабурова сумела разглядеть его лицо. Это был начальник местного наркоконтроля Остап Ракицкий. Личность во всех отношениях неприятная. Ничего себе уровень, по рядовому вызову начальник ездит. Ну-ну.

– Сейчас поймешь, – бросил Ракицкий, – слышь, Тарас, посмотри ещё, нет ли у неё дури в заднем кармане.

Парень, что стоял слева, подошел ближе к девушке.

– Встала и повернулась, – приказал он, – руки на подлокотники положила.

Сабурова повернулась и наклонилась. Тарас подошел к ней сзади, грубо схватил за ягодицы и стал их щупать. Девушка попыталась вырваться, но только получила хлесткий удар по лицу и упала на колени. Тарас навис над ней сверху.

– Встала, – пророкотал он.

Соболь ткнул Наташу в плечо.

– Серьезно у них тут, – заметил околоточный, – может «Сокол» вызвать, как думаете? Сами-то их не раскидаем.

– А мы и не будем, – сказала Наташа, – будем действовать убеждением и добрым словом.

С этими словами девушка, к изумлению Алексея, просто буднично зашла в гостиную, словно ей там было самое место. Бугаи замерли как вкопанные, а Ракицкий развернулся в пол-оборота и с явным удивлением посмотрел на девушку.

– Здравствуйте, господа, – светским тоном произнесла Наташа, – ну что же вы остановились, продолжайте ваш разговор. Я вам не помешаю.

Девушка стряхнула засыпанное осколками стекла покрывало с дивана, стоявшего возле окна, и присела на краешек.

– А вы, собственно, кто? – поинтересовался Ракицкий. Наташа улыбнулась.

– Я-то? – спросила она. – Я собственно, старший следователь по особо важным делам. Покровская моя фамилия.

Девушка продемонстрировала удостоверение.

– Что вам здесь нужно? – осведомился Ракицкий, словно бы он не находился сам в чужом доме и не допрашивал здесь девушку.

– Позвольте, – улыбнулась Наташа, – если я правильно понимаю, вам здесь что-то нужно, не правда ли?

Тарас издал какой-то непонятный звук, воспринятый ею как ругательство.

– У нас постановление на арест гражданки Сабуровой Эльмиры Альбертовны.

– Покажите, – подыгрывала Наташа.

Ракицкий вынул из папки тонкий лист бумаги. Наташа сделала вид, что пробежалась по нему глазами.

– Мне интересно, по какой же статье? – осведомилась девушка.

– За хранение материалов, которые могут быть использованы для сбыта наркотических средств, – донесся ответ.

Соболь прыснул.

– Хорошо еще, что не на подрыв территориальной целостности Республики, – сказал он сквозь смех.

Хорошо, что он засмеялся, подумала Наташа, это усыпит их бдительность.

– Не надо ерничать, – изобразила начальственный гнев Покровская, – люди ведь свою работу делают, однако вынуждена вас разочаровать, у нас тоже постановление, – она поднесла лист ближе к Ракицкому и провела им в воздухе, – присутствующую здесь Эльмиру Альбертовну Сабурову необходимо доставить в Борисфен, в распоряжение генеральной прокуратуры, как важного свидетеля по делу убийства депутата Левицкого.

– Мне приказано доставить этих двоих в Госнаркоконтроль, – возразил Ракицкий, – по тому же делу.

Ах вот как, усмехнулась про себя Наташа. Что же ты, майор, сам-то поехал? Лично?

Девушка вопросительно подняла бровь.

– Кем приказано? – изображая властность, повысила она тон.

Ракицкий злобно прищурился.

– А это не твоего ума дела, – зашипел оперативник, – так что уйдите с дороги и не путайтесь под ногами. Ясно?

– Все сказал!? – бросила Наташа. – А теперь слушай меня, потому что дуболомы твои здесь не причём. Если через пять минут мне не предоставят машину и надежную охрану для экстренного конвоирования свидетеля, то за твою голову никто и гривны не даст. Тебя здесь на заднем дворе закопают вместе с твоими операми. Понял или доходчивее объяснить!?

Ракицкий побледнел и отошел чуть назад. Он, видно, не ожидал такого резкого тона собеседницы. Наташа понимала, что сейчас играла на тоненького, в конце концов Ракицкий мог приказать своим парням просто пристрелить её на месте.

– Я понял, – сказал он, – но мне нужно доложить начальству.

Наташа бросила на майора гневный взгляд.

– Кому ты собрался докладывать? – прошипела девушка. – Идёт спецоперация ГУР совместно с генеральной прокуратурой. Ты что же думаешь, что я сюда притащилась в море купаться? Марш за машиной и никому ни слова, ещё не хватало, чтобы о нашей операции весь Кранцберг знал. Твоя задача оказывать мне всестороннюю помощь, раз уж здесь очутился. Оперов оставь.

Ракицкий на несколько секунд застыл в раздумьях. Оно и понятно. Тот, кто его сюда прислал, не сообщал ему о визите следователя генпрокуратуры, да ещё с мандатом, и теперь Ракицкий думал, что ему ближе покровительство Арсенюка или погоны и карьера. Иногда Наташа очень радовалась бардаку и неразберихе, творящихся в правоохранительных органах Республики.

– Слушаюсь, – кивнул Ракицкий, карьера оказалась дороже.

Наташа тихо выдохнула, она думала, что будет сложнее. Сейчас главное тихо смыться, пока этот майор не сообразил, что к чему. Лучше было бы, конечно, смыться без него, но опера обступили их с боков и руки их были совсем близко от пистолетов.

А вот интересно, Авалова тоже стояла бы, ждала или расшвыряла бы их по разным углам? Наверное, всё-таки последний вариант. Может, ей тоже выучить пару приемов? Ладно, пока будем действовать словами.

– Где девочка? – спросила Наташа вслух.

– Наверху, – отозвался Тарас, – мы её в ванной заперли.

– Привести немедленно, – приказала Наташа, – она тоже едет с нами.

Опер злобно глянул исподлобья, но спорить не осмелился и шагом гориллы пошел к лестнице. Внезапно перед ним возник Соболь и резко ударил его в грудь. Тарас охнул и осел вниз, на ступеньки.

– Трево… – попытался закричать второй, но Наташа разбила о его голову графин. Опер грохнулся на пол.

– Будем считать, что они упали в обморок, – сообщила она. – Чего стоишь? Быстро за девочкой!

Соболь кивнул и, перешагнув через Тараса, побежал наверх. Наташа подошла к Сабуровой.

– Тихо-тихо, – сказала она, – не бойтесь, всё закончилось!

– Вы кто? – испуганно спросила Эльмира.

– Возможно, самый популярный вопрос за этот день, – улыбнулась Наташа, – друзья, мы ваши друзья, понимаете?

Девушка опять испуганно кивнула.

– Отлично, – сказала Наташа, поднимая Эльмиру со стула, – мы здесь, чтобы вам помочь, теперь уходим, только тихо. Соболь, чего ты там застрял?

Послышались шаги. Алексей спускался с лестницы, ведя под руку девчонку лет семнадцати.

– Она в порядке, – доложил он, – только напугана немного.

– Вы можете ответить, что вообще происходит!? – взвилась Эльмира.

Наташа усмехнулась.

– Позже, – сказала она, – всё позже. Могу только сказать, что мы от Александра Захарова. Теперь уходим через заднюю дверь, хотя…

Девушка подошла к лежавшему на ступеньках Тарасу, вытащила из кармана куртки тот пакетик, который оперативники показывали Сабуровой, затем девушка поднесла его к руке Тараса, прижала к пальцам и сунула в задний карман джинсов.

– Пусть теперь твои ягодицы пощупают, – на прощание сказала она. После этого действия девушка подбежала к телефону.

– Алло, милиция, – крикнула она, изображая старческий голос, – срочно приезжайте! У нас смертоубийство. Где? А! Освобожденный труд! Да! Да не труп, а труд, да! Трупов будет много, если вы не приедете. Ор, крики, вопли. Да! Трое мужчин, одна женщина, кричит, что следователь! Про какие-то наркотики говорят! Да! А-а-а!!! Н-е-е-е-т!!! убивают!!!!

И повесила трубку.

– Теперь мы будем сильно лишними на этом празднике жизни, – бросила она, – уходим! Пошли, пошли, пошли! Они выскочили из дома через заднюю дверь, которую Захаров заранее оставил открытой. По счастью, её никто не стерег. Скрываясь за зеленой оградой, удалось незамеченными подойти к забору. Перелезать через кирпичный забор оказалось весьма интересным делом. Сзади послышался крик. Кажется, Ракицкий вернулся. Больше ждать было нельзя. Беглецы припустили к машине. Наташа едва успела запрыгнуть в салон, как из дома выскочил Ракицкий. Девушка засмеялась и приветственно махнула рукой.