Covert nevtherworld. Бесконечность I. Катастрофы разума

Калитка оказалась не заперта, мощной охраны тоже не наблюдалось. Некоторое время Ксения бродила по саду, изучая и отыскивая взглядом то, что могло свидетельствовать о пребывании здесь Кати Кирсановой. Может быть, следы или предметы. Её взгляд упал на левую часть дома, она была выкрашена черной краской, тогда как весь остальной фасад – белой. Креативное решение, надо сказать. Интересно, это было желание владельца? Темная и светлая сторона души или что-то похожее? Этот Верховский отличается довольно эксцентричными проявлениями своей личности, но способен ли он на убийство? Что же, она сюда и приехала это проверить, по крайней мере попытаться.

О чём-то он недоговаривал! О чем-то, о чем очень не хотел говорить. Все мы что-то недоговариваем.

Скрываем правду, утаиваем и прячем её, складывая и оборачивая в блестящую упаковку из приторной карамельной лжи. Каждый врёт по разным причинам. Иногда чтобы не задеть чьи-то чувства, а иногда чтобы, наоборот, сделать это в нужный момент. Случаи бывают более сложными и запутанными, но как бы то ни было – мы продолжаем молчать и врать.

Девушка обошла дом, естественно, не обнаружив ничего, что стоило бы её внимания, и теперь уже поднялась на крыльцо по широким каменным ступеням. Остановившись перед входной дверью, она прислушалась. Откудато из глубины доносились мужские голоса. У Верховского кто-то был, впрочем, возможно, это телевизор.

Ксения нажала на кнопку звонка. Никакой реакции.

Позвонила ещё раз, потом постучала громко и четко.

Дверь ей открыли – женщина лет тридцати, судя по внешности, из Средней Азии. Ксения продемонстрировала удостоверение.

– Вечер добрый, – поздоровалась она, – Ксения Авалова, отдел убийств. Хозяин дома здесь?

Женщина молча кивнула и пропустила её без лишних вопросов. Прислуга как-то не сочеталась с образом печального рыцаря, впрочем, это было сейчас неважно.

Дожидаться хозяина она не стала. Сразу прошла в гостиную. Верховский действительно был не один. Он сидел в красивом кожаном кресле перед журнальным столиком, на котором стояли алкоголь и закуски. В другом кресле развалившись сидел грузный седой мужчина. Кто это, Авалова знала, и его нахождение здесь заинтересовало девушку. Выходит, с отцом Анастасии Верховский общается даже теснее, чем с девушкой. Их встреча была похожа на разговор отца с сыном или зятя с тестем. Вот только Анастасия женой Верховского не была.

– Не помешаю? – спросила Ксения.

– Зачем спрашивать, коли уже зашли, – глухо ответил Урусов. – Слышь, Сашка, а ты говорил, что не ведешь с ней дел. А даже её позвал.

Верховский явно не был в восторге от визита. По его лицу было видно, что он думает о ней, как о репейнике, прицепившемся к руке.

– Она сама по себе приходит, – съязвил он, – куда считает нужным, даже слишком сама по себе.

Авалова сделала вид, что не заметила колкость.

– Да-а? – спросил Урусов. – А мы вот с Александром дела наши скорбные обсуждаем. Про вас вот говорили, может, чем-то сможете помочь. У нас, понимаете, тут война идёт, бьют нашего брата как уток, а мы даже ответить не можем. Вот мы с Александром и кумекаем, может, вы ответить сможете.

Ксения улыбнулась. Надо же, какие новости.

– Я на уток не охочусь, – усмехнулась Ксения, – скорее на рысь, а это зверь осторожный и тихий, а ещё хитрый. Здесь нужны терпение, время и информация.

Девушка подошла к небольшому пианино и мягко опустила несколько клавиш. Раздалась приятная мелодия.

– Твоя подруга и на музыкальных инструментах играет, – съехидничал Урусов, – естественно, она всех поймает.

Ксения перехватила его хитрый взгляд, села на банкетку и, положив свои красивые руки на клавиши, стала медленно играть, а потом очень легко запела:

 
Страшно вокруг,
И ветер на сопках рыдает.
Порой из-за туч выплывает луна,
Могилы солдат освещает.
Белеют кресты
Далеких героев прекрасных.
И прошлого тени кружатся вокруг,
Твердят нам о жертвах напрасных.
Средь будничной тьмы,
Житейской обыденной прозы,
Забыть до сих пор мы не можем войны,
И льются горючие слезы.
Плачет отец,
Плачет жена молодая,
Плачет вся Русь, как один человек,
Злой рок судьбы проклиная.
 

У неё оказался очень красивый и легкий альт, такой, какой нужен был для этого романса. Мужчины застыли в креслах и не могли понять, как возможна такая трансформация и как оказалась перед ними такая воздушная, тонкая барышня.

Ксения закрыла крышку. Прекрасный сон закончился.

– Пока стараюсь не заблудиться, – безмятежно сообщила девушка, – но могу, особенно если мне не будут говорить правду.

– Всё-то вы темните, – пробурчал Урусов, – ни слова в простоте. Нас тут всех перебьют, пока вы правду ищите. Я вам так скажу про правду, подходите в ресторан пансионата завтра часикам к девяти, поговорим с вами про правду.

Мужчина встал, недопив напиток. Вероятно, он не собирался дожидаться ответа.

– Вы куда? – спросил Верховский.

– Пойду я, – сказал Урусов, – секретничайте, секретничайте, не буду вам мешать.

На его лице играла кроткая и заговорщицкая улыбка.

– Вы его потрясли, – заметил Верховский, – он бы не стал так легко вас приглашать. Как и меня, признаюсь.

Ксения улыбнулась.

– Вряд ли, – сказала она, – иначе вы были бы более откровенны.

– Я, кажется, уже ответил на ваши вопросы, – сказал Верховский, – чего ещё вы хотите?

Авалова усмехнулась.

– Я уже сказала, – произнесла девушка, – правды, а вы мне её не хотите сказать.

Верховский бросил на неё злой взгляд.

– И что заставляет вас так думать? – спросил он. Ксения вытащила из кармана фотографии и разложила их на столе, те самые, где Верховский был вместе с Кирсановой.

– Надеюсь, вы дадите веское объяснение этому, – сказала девушка, – вы же говорили, что не знали Кирсанову. По-моему, эти фотографии говорят об обратном.

Верховский пожевал губы. Его лицо по-прежнему было сосредоточенным и спокойным.

– Где вы нашли эти фотографии? – спросил он.

– В машине Александры, – коротко ответила Ксения. Верховский усмехнулся.

– Давайте поужинаем, Ксения Игоревна, – предложил он, – у меня есть чудесный помероль.

* * *

Не прошло и десяти минут, как они сидели друг рядом с другом на удобном диване за журнальным столиком. Ксения пила дорогое вино, уже немного сомневаясь в правильности своей затеи. Глупо было приходить сюда в одиночку. Она ведь хотела придавить Верховского тяжестью улик, заманить в ловушку, но судя по его лицу, его планы в отношении неё были такими же. Верховский был авантюристом, наверняка ему было интересно получить такой трофей, как она. Сколько раз он проделывал такое с другими, возможно, с той же Кирсановой. Он был во всех отношениях незаурядной личностью, сильной энергией и каким-то сверхмагнетизмом, которого она прежде никогда не встречала ни в одном мужчине. Обычно мужчины старались это скрыть в разговоре со случайным собеседником. Верховский источал это. Он был опасен, и этим он нравился ей.

– Иногда события происходят помимо нашей воли, – сказал Верховский, – с Катей мы познакомились случайно, не хотел афишировать наше знакомство, чтобы не было кривотолков.

– У вас была интимная связь?

– Нет, что вы, – сказал Верховский, – скорее дружеская. Катя интересовалась политикой, хотела общаться с кем-то значительным. Я пытался быть для неё кем-то вроде протектора.

Ксения подняла бровь.

– Ах вот как, и от кого же вы её защищали? Верховский усмехнулся.

– Вы не поняли, что происходит в международном лицее и чем занимается его руководство.

– То есть вы, – улыбнулась Ксения.

– Не иронизируйте, Ксения Игоревна, – сказал Верховский. – Здесь, в городе, есть одно место – элитный мужской клуб, как они себя называют. Там собираются многие влиятельные люди города. Не погрешу, если скажу, что все тайные и явные вопросы управления республикой решаются там.

– Бордель? – спросила Ксения.

– Игра, – пояснил Верховский, подливая вино, – только необычная. Дело в том, Ксения Игоревна, что у людей которые ходят в этот клуб, острота игры на деньги уже ушла, и тогда они начали играть на людей.

– По-моему, сие старо как мир, – заметила девушка.

– И тем не менее, – сказал Верховский, – призом служили молодые девушки из бедных семей, которым вначале предлагался грант на обучение в международном лицее. Их обучали хорошим манерам, учтивому поведению…

– Я в курсе, – перебила Ксения, вновь извлекая из памяти эскападу старика Фуко, – дальше.

– А дальше их отправляли в клуб, – продолжал Верховский, – игра проходила раз в месяц. Раз в месяц, как главный приз, разыгрывали девушку.

– Дальше, – кивнула Ксения.

– По правилам игры эти девушки становились невестами игроков, – продолжал Верховский, – игроки дарили им подарки, водили в рестораны, делились жизненным опытом, в обмен наслаждаясь юной красотой.

Верховский встал, подошел к камину. Зажег спичку и бросил её. Дрова в камине весело затрещали. В комнате стало намного теплее, хотя Ксения раньше не чувствовала холода.

– Интимных отношений у них не было, – сказал Верховский, – это было запрещено правилами. Девушек получали на один месяц, до следующей игры, а потом отпускали, вот такая вот игра.

Ксения выпила вина. Почему она вдруг стала молчать? Она поймала себя на мысли, что ей нечего сказать. Идиотка, обругала она себя, ты что, забыла, зачем сюда пришла? Верховский смотрел на неё пытливым взглядом. Он выглядел как удав, к которому в нору заполз бандерлог.

– Кирсанова была вашим призом? – с силой проговорила девушка.

Верховский потер глаза.

– Нет, – заговорил он, – я же сказал, мы случайно познакомились. Я ничего не знал об этом, а вот Катины подруги, их разыграли, одну из них, должны были разыграть вторую. Катя узнала об этом. Она была очень правильной девочкой. Хотела их остановить, поэтому устроилась работать в этот клуб – официанткой. Там мы и познакомились. Я старался оберегать её, как мог. Мы должны были встретиться с ней восьмого числа, ей случайно удалось записать разговор двух людей, который очень напугал её, она хотела спросить у меня совета, как поступить.

– Вы собирались встретиться с ней в квартире на Лермонтовском бульваре? – спросила девушка.

– Откуда вы знаете?

– Её убили там, – сказала девушка, – только потом труп перевезли в пансионат.

– Зачем? – ужаснулся Верховский.

– Мы устанавливаем.

Зачем я сказала это ему? – ужаснулась Ксения. Что я несу? Ею вновь овладело странное напряжение. Верховский говорил весьма культурно и сдержанно, но кто убил Александру? Верховский что-то узнал и его решили таким недвусмысленным образом остановить? Но её что-то смущало в этом.

– Вероятно, кто-то узнал о моих контактах с ней, – услышала она голос Верховского, – значит, она действительно что-то выведала.

– Что?

– Не знаю, – продолжил Верховский, наливая ещё вина, наверное, он мог выпить целую бутылку, – но скажу ещё раз, она была очень напугана.

– А где этот клуб находится? – спросила Ксения.

– За городом, – сказал Верховский, – старый бетонный завод. Там по вечерам и кипит вся жизнь.

– А запись разговора с Кирсановой у вас сохранилась? – спросила девушка.

Верховский кивнул.

– Конечно, – сказал он, – я передам вам, по возможности.

Что значит по возможности, промелькнуло у Ксении, однако вслух она спросила:

– Или ничего конкретного она вам не говорила?

– Только то, что её подругам грозит опасность, – сказал Верховский, – ничего конкретного.

Он хотел подлить ей вина и случайно прикоснулся к её руке. Её словно бы обожгло. Что происходит?

– Я должен был сразу рассказать, – произнес Верховский, – просто, честно признаюсь, я вам не доверял.

– А сейчас стали доверять? – поинтересовалась Ксения. – Что же изменило ваше мнение?

Верховский наклонился ближе.

– Вы мне понравились, Ксения, – сказал он, – заинтересовали. Я никогда не видел женщину, которая так увлечена своим делом.

Авалова улыбнулась.

– Вы тоже увлекаетесь, – заметила девушка, – даже слишком.

Верховский скопировал её улыбку.

– Нам необходимы перемены, – сказал он, – я считаю, что я тот, кто может начать их. Я всегда ощущал в себе это желание, наверное, с рождения.

– Большой дар есть большая ответственность, – напомнила Ксения, – а как же личная жизнь? Возможность быть обычным человеком?

– На втором плане, – сказал Верховский, – разве вы не так живете? Разве у вас никогда не возникало желание установить новый, более справедливый порядок? Вы же видите столько слез и трагедий. Да взять хоть убийство этих девочек. Разве они не заслужили жизнь? Разве вам никогда не хотелось использовать свою власть, чтобы установить справедливость?

Он каким-то странным образом словно бы угадал её мысли. То, что она сама прокручивала в своей голове… может, он просто сам так думал?

– Благими намерениями вымощена дорога в ад, – сказала девушка, – желание установить справедливую власть приводит к желанию установить свою собственную.

Верховский фыркнул.

– В беспокойные времена, не все ли равно? – мягко спросил он. – Главное, чтобы эта власть была справедливой.

Ксения покачала головой.

– К кому бы ни попала власть, даже к самому справедливому, – сказала девушка, – его действия будут направлены лишь на то, чтобы удержать её, потому что каждый, кто имеет власть, боится её потерять.

Он улыбнулся с легкой самоиронией.

– По-вашему это цель любого политика? Что же остановит его от властолюбия?

Ксения пожала плечами.

– Закон, – сказала она, – да, это банально, но это так.

– Закон, – фыркнул Верховский, – закон вещь относительная. Закон устанавливается той же властью, которая хочет сохранить себя, как вы говорите. И уничтожает любого, кто покусится на неё.

– Вы должны добавить с «с вашей помощью», – усмехнулась Ксения.

– О да, – улыбнулся Верховский, – ведь полиция всегда была против борцов за свободу. Знаете, я в детстве очень увлекался историями про революционеров-народовольцев. Они боролись за права людей, за справедливость, но государство пыталось их низвергнуть с помощью такой же, как вы, полиции.

Кажется, Верховский сел на своего любимого конька.

– Потому что они были злом, – сказала Ксения, – и угрожали всем людям.

– Только с точки зрения той власти, – возразил Верховский, – а когда они победили, их возвели в ранг героев. Что такое зло? Это всего лишь ярлык, который мы вешаем на то, что против нас. А что, если объединиться с этим? Может быть, тогда это зло перестанет быть злом?

– Это не тот разговор, который следует вести с полицейским, – засмеялась Ксения.

– Естественно, – сказал Верховский, – потому что любые тайные общества – это угроза для власти.

– Нет, – не согласилась Ксения, – однако же не следует заигрывать с терроризмом. Это не имеет никакого отношения к борьбе за справедливость. Террористы также борются только за власть.

Она внезапно сообразила, что очень близко сидит к Верховскому, и ей это понравилось. Может быть, даже лучше было бы ещё ближе. Авалова немедленно прогнала эту мысль.

– Зато им неведом страх, – сказал Верховский, – через отрицание страха они изучают весь спектр опыта, от самого глубокого отчаяния до высот наслаждения. Они учатся управлять эмоциями, а ведь они не даны нам напрасно.

– Такие люди слишком полагаются на страсть, – возразила Ксения, – а ежели страсть иссякнет, что останется в человеческой душе кроме неё? Человек, ведомый страстями, сжигает себя до конца, посему он и идет на преступление.

– Может быть, и ничего не останется, – кивнул Верховский, – а может быть, и всё. Может быть, она и не иссякнет? Кто это может знать?

С этими словами он притянул девушку к себе и поцеловал. Очень легко, просто касанием губ. Ксения с ужасом поняла, что отвечает на поцелуи. Она попыталась вырваться. Это оказалось непросто. У неё не получилось.

– Я приехала, чтобы узнать…

– Возможно, – сказал Верховский, – но давайте проверим вашу теорию. Тайны всегда сводят случайных любовников.

Любовников? Неужели он вообразил, что я так легко… Верховский наклонился и вновь поцеловал её. Господи, зачем я это делаю? Губы Верховского стали скользить по её шее. Она чувствовала, как ей хорошо рядом с ним. Сознание твердило, что это надо немедленно прекратить, но собственная физиология взбесилась и не желала успокаиваться. В конце концов, какая к черту разница, переспят они или нет? Любая девушка на её месте не сомневалась бы ни секунды, даже не думала бы. Чем она хуже этой любой другой? Может быть, ей действительно стоит подумать о собственных удовольствиях, ради разнообразия?

В кармане предательски зазвонил телефон. Ксения резко вскочила и вырвалась из рук Верховского. Она тяжело дышала, лицо ее раскраснелось.

– Извините, – пропыхтела Авалова, – мне надо идти. Пришлите мне разговор с Кирсановой.

Она не хотела даже видеть его лица в этот момент.

* * *

Она выскочила из дома Верховского со скоростью хорошего спринтера. Добежала до протекавшей недалеко речки, бухнулась на колени и обрызгала лицо холодной водой.

Что она наделала? На неё что, затмение нашло? А может, Верховский ей что-то подсыпал? На что он рассчитывал? Хотел напоить её, завлечь интересным рассказом. Могли ли они оказаться в постели? Ещё сегодня утром она бы посмеялась над этим, а теперь…

Какая разница? Она все равно не могла представить его убийцей. Какова логика? Неужели он заманил Кирсанову в квартиру, которая принадлежит ему, убил её там, потом отвез труп в пансионат? Даже если консьержка ошиблась, даже если он нанял кого-то. Неужели он так глуп?

А зачем он попытался соблазнить тебя, сестричка? – Упрямо зазвучал внутренний голос.

Девушка ещё раз сполоснула лицо. Железная Ксения Авалова растаяла после первого поцелуя, ну и позор. Гнать меня надо из оперов! Отправить в складские сторожа! Девушка взяла в руки телефон. Звонила Покровская. Авалова вдохнула, выдохнула и набрала номер.

– Слушаю, – прохрипела она.

– С тобой все в порядке? – сразу последовал вопрос. Её состояние и через трубку заметно? Ксения радовалась, что сейчас уже сумерки.

– Да, – огрызнулась девушка, – теперь уже в порядке.

Ты даже не представляешь, как я рада твоему звонку.

Покровская засмеялась.

– Ты обрадуешься еще больше, – сказала она, – когда узнаешь, что я узнала о Верховском.

– Ну? – нетерпеливо спросила Авалова.

– Это он разработал препарат, – сказала Наташа, – Вяземский подтвердил.

Покровская коротко пересказала свой сегодняшний вояж. Ксения не слушала и не отвечала, буравя взглядом видневшийся дом Верховского.

– Что происходит? – недовольно высказала Покровская. – Ты где там?

– Все хорошо, – бодро ответила ей девушка и нажала на отбой.

Нет, у неё определенно разыгралось воображение. Улик против Верховского не было, никаких, только логические рассуждения и слухи. Да, негусто. Рассказ бывшего учителя, у которого ученик увел проект. Стоило ли в это верить? Покровская, судя по голосу, верила, а вот она сама…

Сестричка, неужели он тебя тоже очаровал? – вновь зазвучал внутренний голос.

Ксения тряхнула головой. В этой истории был кто-то ещё. Она его не могла отыскать. Значит, надо узнать больше. И только потом делать следующий ход. Что ж, если надо узнать, – она узнает.

Вечернее пространство вновь разрезал телефонный звонок. Рауш. Тоже будет узнавать, что с ней?

– Да, – бросила она, – что у вас!?

– Не знаю, как вам сказать, – произнес Рауш, – все равно не поверите.

– Что ещё? – устало спросила Ксения.

– Нападение на бюро судебной медицины, – глухо сказал он, – трупы убитых девочек украли.

Авалова расширила глаза.

– Чего? – спросила она. – Что за чушь? Что значит украли?

– Я сам не знаю подробностей, – сказал он, – только еду туда. Мне позвонили полчаса назад. У них пересменка. Новые приехали, а там дежурный мертвый. Стали выяснять что к чему, выясняли.

Авалова вытерла лицо от воды.

– Макс, вы же взрослый человек, – пробормотала она, – сами подумайте, зачем трупы красть? Бес знает что! Ладно, сейчас буду.

– А вы где? Может, вас забрать?

Только этого не хватало, просипела про себя Ксения, нет уж спасибо.

– Сама доеду, – бросила она, – диктуйте адрес!

Ксения замерла, покачиваясь на пятках. Какая-то чертовщина. Кому понадобилось красть трупы? Может, их тоже одурманили этим препаратом и теперь кто-то не хочет, чтобы мы это установили? Одно она знала точно. Верховский не мог устроить налёт на морг, по крайней мере лично. Чем дальше она погружалась в это дело, тем более странным оно становилось. Пока она натыкалась только на загадки, а так хотелось найти ответы.

* * *

Где добыть информацию, Штильхарт знал. Ну по крайней мере надеялся, что знает.

Центр имени Ломоносова находился в начале старого города, возле православной церкви. Отправляясь туда, Флориан запросил информацию об этом учреждении. Окажись рядом Кристина, она бы, конечно, восхитилась его профессионализмом на предмет того, что он не сделал это десять лет назад. Ничего необычного в отчете он не обнаружил. Открыт в начале нулевых. Три факультета. Партнерские отношения с ведущими университетами Великоруссии и Швейцарии. Организация весьма солидная. Впрочем, и клиника Тополевича казалась солидной организацией.

Штильхарт вышел из дверей лифта на третьем этаже тихого офисного здания, где в иные дни скорее всего кипела студенческая жизнь. Площадка возле лифта заканчивалась раздвижными стеклянными панелями, на которых была изображена эмблема учебного заведения. Как только Флориан подошел ближе, панели раздвинулись, пропуская гостя в просторное помещение современного дизайна: на полу мягкий ковролин, много зеленых насаждений. Непосредственно впереди от входа помещение рассекалось продольной многоугольной стеной с большим застекленным окном и дверьми нескольких кабинетов административного персонала.

В помещении было пусто. Впрочем, Штильхарт надеялся, что это только на первый взгляд, поскольку двери всё-таки было открыты, поэтому он решил не шататься по чужой собственности, в отличие от Кристины его нельзя было обвинить в чрезмерной любознательности, а просто вертелся по сторонам, ожидая кого-то из сотрудников.

Оказалось, что недолго. Это стало понятно по стуку каблуков, приглушенному ковролином. Штильхарт обернулся и увидел прелестную шатенку в серо-синем платье. Она шла, напевая, устремив свой взгляд в кипу деловых бумаг. Подняв глаза, девушка увидела Флориана и, вероятно, от неожиданности, вздрогнула.

– Вы ко мне? – спросила она тонким певучим голосом. Штильхарт улыбнулся.

– Безусловно, – сказал он, – если вы были здесь десять лет назад.

Девушка неуверенно посмотрела на Штильхарта.

Флориан продемонстрировал удостоверение.

– Криминальная полиция, – сказал он, – детектив Флориан Штильхарт.

Девушка вопросительно приподняла бровь.

– Вы… хотя, впрочем, понятно, – произнесла она, – вы по тому убийству.

В её интонации не было вопроса. Девушка, балансируя, чтобы не выронить документы, протянула руку.

– Наташа, – представилась она, – начальник учебного отдела. Готова помочь, чем смогу. Может быть, кофе, у нас он очень вкусный.

– Не откажусь, – кивнул Штильхарт. Наташа широко улыбнулась.

– Ну, тогда пройдемте в столовую, – сказала она, – там обстановка комфортнее для разговора.

Минут через пять они сидели друг напротив друга за круглым столом.

– Честно говоря, не знаю, что меня интересует больше всего, – сказал Штильхарт, – слишком уж неординарное преступление.

– Я полагала, что дело уже закрыто, – сказала Наташа, – разве нет?

Флориан кивнул.

– Да, это так, – сказал он, – однако вновь открывшиеся обстоятельства заставили нас еще раз опросить людей, причастных к этому делу.

Наташа отпила кофе. Её лицо сохраняло дипломатическую вежливость.

– Не сказала бы, что причастна, – засмеялась девушка, – меня даже не допрашивали тогда. Наверное, посчитали, что всё и так ясно.

– А вы тогда тоже учились здесь? – поинтересовался Штильхарт.

– Да, – кивнула девушка, – училась, только на курс младше.

– Значит, вам было что-то неясно? Извините, я перебил.

– Принимается, – улыбнулась Наташа, макая ложку в кофе, – не то чтобы неясно, но, честно говоря, я удивилась, когда услышала про то, что Том пытался изнасиловать Анастасию, учитывая его отношения со Светланой.

Вот это новости.

– Какие отношения? – спросил Штильхарт. – У них что, был роман?

– Конечно, – кивнула Наташа, – а разве вы не знали? Штильхарт покачал головой.

– Ну, что вы, – улыбнулась девушка, – об этом у нас все знали. Она даже на свидания к нему ходила и в лечебнице навещала, после всего.

– Даже так, – удивился Штильхарт, – она мне не говорила.

Наташа задумалась.

– Странно, – сказала она, – Света, конечно, никогда не хвасталась этими отношениями, ну знаете, как некоторые, у меня такой крутой парень, всякое такое, но об этом все знали, и Томас к нам часто заходил повидаться с ней.

Флориан напрягся. Десять лет назад он слышал другое.

– Постойте, – сказал он, – вы не ошибаетесь? Александра Рыкова, она говорила, что Чилуэлл всегда ходил к Анастасии?

Наташа замотала головой.

– Нет, что вы, – мягко ответила она, – мне ли не знать. Мы со Светой вместе работали в студенческом активе, поэтому…

Девушка развела руками.

– Ну да, – усмехнулся Штильхарт, – а Александра, наверное, не знала об их отношениях, может, она поэтому допустила неточность.

Наташа засмеялась.

– Шурочка, – сказала она, – неточность! Да никогда в жизни! Вы её не знали! Как это ужасно… Конечно, она знала. Ведь, собственно, она и познакомила Томаса со Светой.

– Почему же она не говорила про их роман? – недоуменно спросил Штильхарт. – Это ведь могло обеспечить нам хоть какие-то варианты.

Наташа пожала плечами.

– Вот уж не знаю, – сказала она, – не допускаю мысли о том, что она сделала специально, но…

– Но?

– Да не знаю, как сказать, – замялась Наташа. – Шурочка за несколько времени до всех событий стала очень странной. Она обычно была такой веселой, общительной, а тут… слова лишнего не вытянешь и взгляд, знаете, такой холодный стал.

Штильхарт нахмурил брови. Вот и Светлана заметила подмену. Неужели на Александру так повлиял роман Урусовой и Верховского? Это было странно, ведь он помнил их тогдашний разговор и никакого отрицательного впечатления Рыкова тогда на него не произвела. Шок и подавленность, это было, но такое состояние объяснимо. Ничего другого Штильхарт тогда не заметил.

– А о причине этого вы, конечно, не думали?

– Да нет, – сказала Наташа, – ну, мало ли почему человек не в настроении. Только вот за день до убийства ещё кое-что странное произошло. Я на парковку зашла, нужно было забрать украшения новогодние, иду и вижу Шурочку, она в машину, за руль.

– И что?

– Как что? – удивилась Наташа. – Так у неё тогда прав не было, ну и автомобиля соответственно. Я это только потом сообразила.

– А вы видите связь между всем этим?

Наташа хотела что-то сказать, но не успела. Сзади раздались быстрые, мощные шаги. Девушка испуганно дернулась.

– Я закрыла двери, когда мы шли сюда, – пояснила Наташа.

В столовую вошли трое мужчин. Двое из них сразу стали с боков. От их вида Штильхарта передернуло. Он узнал форму охранников клиники Тополевича. Ничего себе! Может быть, Наташа связана с ними? И он попался в ловушку. Вряд ли. Скорее всего они пришли за девушкой. Только что…

– Это ваши коллеги? – спросила Наташа.

– Не думаю, – сказал Флориан, окидывая взглядом вошедших, – берите стул, садитесь.

– Девушка, пойдет с нами, – громыхнул мужчина в центре, – и давайте без глупостей, тогда у вас есть шанс уцелеть.

Штильхарт двинул носом, одновременно сняв с предохранителя пистолет.

– Надо же какое щедрое предложение, – сказал он, – а время на раздумье дать можете?

Мужчина покачал головой.

– Советую вам не дурить, – сказал он, – вас не касается эта история, поэтому вы сейчас встанете и уйдете, а девушка поедет с нами.

Штильхарт осклабился.

– Знаете, меня родители учили не оставлять молодую девушку в компании трех внушительных мужчин. Начнем?

– Начнем? – переспросил мужчина.

– Предупреждаю, – сказал Штильхарт, – тут вы должны быть сильны.

С этими словами Флориан выхватил пистолет и долбанул ближайшего «гостя» в лоб рукояткой. Тот рухнул, погребя под собой стол с кофемашиной и чайником. Штильхарт схватил Наташу за руку и ринулся вперед. Ненадолго! Их путь пересекла ещё одна мужская фигура в охранной форме, хуже всего в фигуре было то, что в её руке сверкнул пистолет с глушителем. Раздались глухие хлопки. Штильхарт задвинул Наташу влево и наобум ответил серией выстрелов. Нападавший осел наземь. Сзади послышался топот ног. Выдохнув, Флориан разбил пожарную сигнализацию. Пространство огласилось воем сирены.

– Это их немного охладит, – бросил Штильхарт, – бежим отсюда!

Лифт, на счастье, оказался на их этаже. Внизу было чисто. Беглецы выскочили из холла здания, Штильхарт крикнул Наташе, чтобы она садилась в машину, а сам несколько раз выстрелил по набегавшим преследователям. Вокруг раздались крики прохожих, которые стали разбегаться в стороны. Флориан воспользовался суматохой и вскочил в машину, на ходу вдавив педаль газа.

– Не знаю, что это было, – воскликнул он, – но вы им зачем-то нужны!

Наташа лежала на заднем сиденье, не в силах пошевелиться.

– Я понятия не имею, кто это, – крикнула она, – я не знаю ничего такого!

– Зато я имею понятие, – сказал Штильхарт, вытирая пот со лба.

Это что же получается? Если бы он не зашел в этот Центр образования, то эти упыри похитили бы девушку? Это в лучшем случае. А в худшем…

– Какое вы имеете отношение к клинике Тополевича? – напрямик спросил он. – Эти охранники оттуда.

– Беглого олигарха? – переспросила девушка. – Да откуда я его знаю? Я просто начальник учебного отдела.

– А убить вас пытались конкуренты из другого университета? – сыронизировал Флориан.

– Да откуда я знаю! – воскликнула Наташа. – И вообще, куда вы меня везете!?

– Туда, где вас точно никто не найдет, – сказал Штильхарт, – а я постараюсь выяснить, что от вас хотят.

* * *

Флориан остановил машину возле коттеджа километрах в десяти от города по направлению к границе с Францией. Коттедж был огорожен небольшим каменным забором. Штильхарт подошел к домофону и нажал кнопку.

– Кто? – раздался женский голос.

– Флориан Штильхарт, – представился молодой человек, – к Стивену Риду.

Калитка автоматически открылась, пропуская гостей на территорию.

Дверь в коттедж открыла молодая девушка-индианка с черными как смоль волосами, заплетенными в косички. Ничего не говоря, она жестом показала гостям оставаться на месте.

– А… Флориан, – воскликнул спускавшийся сверху среднего роста седой мужчина, – нежданный гость, нечаянная радость! Что привело вас сюда, друг мой?

– Мне надо спрятать эту девушку, – сказал он, – к ней сегодня приходили нехорошие люди.

– Ах вот как, – ответил мужчина, – ну что же, мой монастырь к вашим услугам. – С этими словами он протянул девушке руку: – Стивен Рид, контр-адмирал канадского королевского флота, в отставке. Сейчас сотрудничаю с Римским клубом.