Covert nevtherworld. Бесконечность I. Катастрофы разума

Глава V. Опасное спасение

Если разом осушить пузырёк с пометкой «Яд», рано или поздно наверняка почувствуешь недомогание.

Л. Кэрролл

Пятница 19 октября

Черный, блестящий «Ягуар» в свете ночи, словно бы оправдывая свое название, казался мертвым хищным зверем, вокруг которого копошились суетливые охотники, освещающие пространство ярким светом прожекторов и мигающих милицейских огней. Ночью всё становится настоящим, решила Ксения.

«Охотники» выполняли свою работу, делали метки, щелкали фотоаппаратами.

Место, где бросили машину, было глухое и темное, сплошь окруженное высокими деревьями, но, тем не менее, преступник даже не попытался спрятать «Ягуар», это было странно, но кое-что говорило о его личности. Он не хотел прятаться, он приглашал к игре. Вопрос был только в том, какая цель была у игры?

Ксения подошла ближе. Туда, где лежали носилки, покрытые белой простынёй, на которых лежал труп мужчины средних лет в джинсах и футболке. Никаких видимых повреждений на нем не было, кроме уже знакомой раны на шее.

– Это он? – спросила девушка у Верховского. Александр стоял и смотрел на тело нервным болезненным взглядом, его помощница испуганно прижалась к груди Верховского, словно ища защиты от увиденного.

– Да, – произнес Александр, – это Сергей, какая трагедия, даже не знаю, как это возможно.

– Что вы можете о нём сказать? – спросил Мациевский.

Неправильный вопрос, мелькнуло у Ксении, не имеющий отношения к сути.

– Исполнительный, четкий, аккуратный, – начал перечислять Александр, – машину всегда в порядке держал.

– Вы интересовались его семьей, чем он занимался вне работы на вас? – спросила Ксения.

Александр кивнул.

– Семьи у него не было, – сказал он, – жил один – бывший морпех, иногда рассказывал о годах службы, но не словоохотливый. Меня, знаете ли, это устраивало.

– Значит, вы не делились с ним планами на жизнь и всякое такое? – спросил Макс.

– Нет, – сказал Александр, – иногда футбол только обсуждали, в личную жизнь друг друга мы не лезли, это непрофессионально.

Ксения многозначительно хмыкнула.

– Скажите, вы всегда проходили техобслуживание в одном сервисе?

– Да.

– То есть мы можем позвонить туда и спросить: отвозил ли к ним ваш водитель машину?

– Естественно, – сказал Александр, – это лицензированный сервисный центр, он здесь, собственно говоря, один.

– Понятно, – кивнула Ксения, – может быть, вы замечали какие-то странности в его поведении в последнее время?

– Нет, – сказал Александр, – все как обычно. Хотя, постойте, было кое-что. Дело в том, что я удивился, когда он сказал про инжектор, он его проверял неделю назад.

– И как он это объяснил? – спросила Авалова.

– Сказал, что на прошлой неделе не было записи. И он записался повторно. Может быть, это было и глупо с моей стороны, но я тогда внимания на это не обратил.

– Напрасно, – заметила Ксения, – весьма напрасно. Что же, мы больше вас не задерживаем, единственный момент, не уезжайте, пожалуйста, из города, ну или предупредите о том, что уедете.

Верховский позволил себе улыбнуться.

– Конечно, – сказал он.

* * *

Верховский был зол. Зол на себя. Зол на окружающий мир. Он не любил, когда его обкладывали, как медведя в берлоге. Он знал, что его обкладывают. Естественно, он мог бы действовать сам и сам решить свои проблемы, но эта девочка – Ксения Авалова – она его заинтересовала. У него была какая-то внутренняя уверенность, что она распутает ту паутину, которая их всех окутывала. И тем не менее, хотя у него и была эта уверенность, всей правды он ей рассказывать не собирался, потому что знал, что это может навредить Анастасии. Если это будет необходимо, Авалова сама всё раскопает, мешать ей он не будет, но и помогать тоже не станет.

– Что вообще происходит? – кипела негодованием Шурочка. – Ты мне можешь сказать?

– Если честно, то понятия не имею, – бросил Верховский, – ты знаешь, я тоже очень хотел бы знать. Очень хотел бы.

– Ты понимаешь, что это черная метка тебе, – воскликнула Шурочка, – ты знаешь, кто за этим стоит?

– Это не они, – сказал Александр, – ты права, я бы знал, к тому же Тополевичу я нужен живой, по крайней мере, пока.

– А, по-моему, это предупреждение, – сказала Шурочка, – «если ты с нами, то будешь следующим».

Верховский криво усмехнулся.

– О нет, они не так топорно работают, – сказал он, – к тому же не надо преувеличивать мою значимость. Я не олигарх, не нефтяник, не банкир. У меня не тот масштаб. Я им интересен ради бренда, а за бренд они убирать меня не будут.

– Ты рискуешь, – упрекнула его Шурочка, – слишком полагаешься на свою интуицию.

– И тем не менее, я не буду принимать никаких мер, – сказал Верховский, – ещё раз говорю, что убирать меня им нет смысла.

– Ну, я же не имею в виду физически, – продолжала упорствовать Шурочка, – они могут создать такую ситуацию, при которой ты сам попросишь о помощи.

– Например?

– Например, если тебя обвинят в этих убийствах, – предположила Шурочка, – пока что все стрелки удачно сводятся на тебе.

Верховский фыркнул.

– И с чего же такой глубокий вывод? – спросил он. Шурочка хмыкнула.

– Посуди сам, ты был связан со всеми тремя девочками, косвенно, согласна, но ты их знал. Почему бы не подбросить фейковое фото, где ты, скажем, обнимаешь одну из девочек, или ты думаешь, что кто-то случайно воспользовался твоей машиной и убил твоего водителя?

– Это бред, – констатировал Верховский, – ты ошибаешься.

– Даже если я ошибаюсь на девяносто девять и девять, – сказала Шурочка, – одна сотая остается.

Верховский нервно моргнул.

– Эта сотая может быть как плюсом, так и минусом, но даже если ты права и они меня хотят подставить, то, что у меня на них есть, заставит их передумать.

Шурочка сделала усталый вздох, она не надеялась убедить его, просто старалась, чтобы он был осмотрительнее и осторожнее.

– А что ты будешь говорить, когда проверят твое алиби? – спросила она. – Когда узнают, что ни на каком приеме тебя не было.

Верховский криво усмехнулся.

– Ты прекрасно знаешь, где мы с тобой были, – заметил он, – но согласись, что это последнее, о чём я должен рассказывать милиции, я скажу им, если это потребуется. Пока же надо дать четкие инструкции на фирме и в лицее, что говорить. Каждому чёткие инструкции, чтобы исключить любую утечку информации. Милиция ничего не должна знать тем более. Все должны говорить, что это недоразумение и мы здесь ни при чём, к тому же Сергей не был у нас оформлен официально, что он делал в свободное время, нас не должно волновать, поняла?

– Всегда удивлялась твоей способности так легко вычеркивать людей, – мрачно произнесла Александра.

– Ты ошибаешься, – сказал Верховский, – я его не вычеркиваю, но ему уже всё равно, а то, что крови мне попортить могут, в этом ты права, просто не надо бросаться с шашкой наголо, так что работаем в прежнем режиме.

Его все считали необычным человеком, и свое беспокойство он ни собирался показывать никому, даже ей. Нет, не так, особенно ей.

* * *

– Есть что-то, чего я не знаю? – риторически спросила Ксения у делающего пометки в блокноте эксперта, тот лишь многозначительно хмыкнул.

– Удар тот же, – сказал он, – но я рассмотрел локализации четырех ран и могу сказать, что во всех случаях преступник наносил удар спереди, то есть лицом к жертве, и поскольку раны глубокие, я могу сделать вывод, что стоял он очень близко.

– Хотите сказать, что убийца и жертва знали друг друга?

– Скорее всего, да, – кивнул эксперт, – я бы даже сказал, что действия убийцы были неожиданные для жертв, что достаточно странно, если учесть, что девочек предварительно похитили.

Значит, возможно, это не выглядело как похищение, подумала Ксения, возможно, им пообещали увеселительную прогулку или мороженое. Маньяки так часто делают, но Левицкий и водитель Верховского, значит, тоже должны были знать убийцу? Они не могли быть жертвами маньяка. Они разговаривали с убийцей, совершенно не опасаясь его, потому что доверяли, значит, он из их близкого круга. Ксения вспомнила показания бомжа о неизвестной девушке.

– Скажите, а женщина могла бы нанести такой удар? – спросила Авалова.

Эксперт пожал плечами.

– Ну, в принципе, да, – замявшись, произнес он, – если тренированная. Вы вот, с вашими умениями, запросто.

– Спасибо, утешили, – холодно усмехнулась Ксения. – Ладно, надо будет завтра подробнее разузнать про этого Сергея. Верховский говорил, что он был замкнутый и часто выпивал, значит, были все-таки какие-то собутыльники, может, чего и расскажут.

– А может, он один пил? – насуплено спросил Мациевский.

– Вряд ли, – сказала Ксения, – алкоголики-одиночки из запоев неделями не выходят, а у этого было скорее за компанию. На запойного алкаша не тянет.

– Ну да, помотаемся возле дома, может, кого и найдем, – кивнул Рауш, – только что нам это даст? Вы же не думаете, что его собутыльники убийцу видели.

– Видели, нет, – согласилась Ксения, – но вот в разговорах что-то этот водитель мог упомянуть. Он знал его или её. Возможно, даже подвозил на место преступления, а возможно, что и увозил тоже, при этом совершенно не боялся, значит, мог обронить про какую-нибудь халтурку, прибыльный заработок. Макс, займитесь этим на досуге. Нужно узнать, что скрывают Верховский и… Анатоль!

– Слушаю, – откликнулся оперативник.

– Съезди завтра с нашим консультантом к матери Терехиной, – сказала Ксения, – там надо поговорить деликатно, но содержательно. Кристина это умеет. Мы должны понять, что Терехина могла знать о знакомом Кирсановой и знала ли вообще. Может быть, он и с ней общался, а может быть, даже со всеми тремя вместе. Это был человек, которого они не боялись, от него для них не шла опасность. Если они увлекались политикой, может, он был им как старший товарищ или протектор, тот, с кем они делились знаниями, с кем могли обсуждать то, что выучили на уроках. Девочки в этом возрасте любят общаться с солидными мужчинами.

– С такими, кто может подарить дрогой кошелек или отвезти за границу, – добавил Мациевский, – у них солидное дело и счет в банке, а не постоянный поиск того, с кем бы переспать. Кристина в таких разбирается.

– Как-то всё опять на Верховском сходится, – заметил Макс, – и машина его, и с девочками он мог быть знаком, а они уж точно его знали, хозяин же школы и с политикой связан.

– Всё так, – сказала Ксения, – только бомж наш девицу видел.

Рауш фыркнул. Верховский ему явно не нравился, решила Авалова.

– Он мог и ошибиться, – заметил Мациевский, – что она в машину садилась. Факт один: там была машина Верховского.

Ксения насупилась.

– Нет мотива, – сказала она, – зачем их убивать? Их не насиловали, не истязали. Кого бы ни убивал этот некто, он убивает с холодным профессионализмом. У него есть цель. Это не случайные жертвы. Как это не покажется странным, они должны быть связаны с Левицким. Убийца один, вот это факт.

– А может этот знакомый и был Левицкий? – спросила она. – Или, может, тот, с кем он встречался в день убийства. Возможно, эти девочки знали о его расследовании.

– Ну, ты загнула! – воскликнул Мациевский. – Они что, у него были спецагентами?

Ксения закрыла глаза. Задумалась. Тупик. Куда бы ни сунулись – тупик. Фактов множество, а зацепиться им было не за что. Кто-то очень умело путал их, словно бы специально забрасывая всё новыми фактами, надеясь, что они в них утонут, и надо сказать, что он был близок к цели. Нужно искать. Искать любой ценой.

* * *

– Так это у тебя нашли труп?! – воскликнула Шурочка. Это было утром часов в десять. Она сидела напротив Анастасии Урусовой, которая сумбурно рассказывала подруге всё, что с ней случилось в день предыдущий. Сама девушка не помнила даже остатка этого дня, в таком она была шоке от произошедшего.

– Представь себе! – сказала Анастасия и замолкла. – Постой, а ты что, знаешь про это?

Шурочка вздохнула.

– Я знаю про труп, – сказала она, – но нам не говорили, где его нашли, теперь ясно.

Анастасия посмотрела на подругу глазами, полными страха перед какой-то странной и необъяснимой неизвестностью.

– А почему вас вызвала милиция? – спросила она. Шурочка обычно была честна и прямолинейна, но в случае нынешнего состояния её подруги говорить надо было взвешенно и аккуратно. Тем не менее, Шурочка не могла не сказать.

– Да ерунда, на самом деле, – бросила она, – вроде бы свидетель видел машину Александра рядом с твоим домом, он случайно не заходил к тебе?

Анастасия испуганно глянула на подругу.

– Нет, – прошептала она, – ты же знаешь, что я здесь всё время. И что, он там был?

Шурочка махнула рукой.

– Да нет, – сказала она, – машина была тогда у водителя. Милиция его ищет.

О том, что водителя убили, Шурочка намеренно умолчала, не надо Анастасии знать лишнее.

– Сергея?

– Да.

Анастасия замерла на секунду, задумалась.

– Постой, так я же его видела, – сказала она, – ну да, я когда приехала, он мне ещё рукой махнул, только вот машины я не видела.

Шурочка нахмурилась.

– Ты ничего не путаешь? – спросила она. – Может, обозналась?

– Да ничего я не путаю! – воскликнула Анастасия. – Что я маленькая?! Говорю же, махал рукой! Постой, так надо в милицию сообщить, наверное.

Шурочка покачала головой.

– Нет, – веско сказала девушка, – вдруг они тогда решат, что за рулём был Александр.

– Но это бред! – воскликнула Анастасия. – Зачем ему это?

Шурочка махнула рукой.

– Ты что, милицию не знаешь, – сказала она, – им бы только засадить человека, чтобы план отработать.

Анастасия вздохнула. Сейчас она была идеальным воплощением человека, который был абсолютно беспомощен перед возникшей напряженностью.

– Как же это страшно, – заговорила она, – я же думала, что это никогда не вернется в нашу жизнь. Думала, что всё закончилось. У меня этот труп прямо до сих пор перед глазами. Эти волосы, а главное одежда, Шур, ты понимаешь, на ней была моя одежда. Ты представляешь, что было бы, спустись я туда одна.

Шурочка скептически взглянула на подругу.

– Так для начала успокойся, – сказала она, – и попробуем рассуждать логически. Чтобы провернуть такое, нужно совместить кучу обстоятельств: во-первых, ты должна быть одна, во-вторых, убийца должен был чётко знать, что ты сегодня поедешь на свою городскую квартиру. Подумай, кто знал, что ты поедешь одна на городскую квартиру?

– Да вроде никто, – сказала Анастасия, – хотя постой, я об этом Эльмире говорила. Мы с ней обедали вчера. Слово за слово. Я и сказала, что хорошо бы проверить, как идет ремонт. – Анастасия пристально посмотрела на подругу. – Ты хочешь сказать, что это она подстроила?

– Да бог с тобой! – воскликнула Шурочка. – Нет, конечно. Такие вещи продумываются заранее, а не приходят в голову во время обеда. Просто тогда получается, что если никто не знал об этом заранее, то этот сюрприз предназначался, скорее всего, не тебе, а какому-то очень близкому к тебе человеку.

– Поясни, – не поняла Анастасия.

– Ну, вот представь, ты спускаешься в подвал. Света нет, – начала Шурочка, – тьма хоть глаз коли. Сможешь ли ты разглядеть труп? Думаю, что нет. А даже если бы и смогла, то, скорее всего, не стала бы шарить по карманам в поисках документов. Ты бы вызвала милицию. Представила себе картину, да?

– Представить-то представила, – сказала Анастасия, – только я не пойму, к чему ты клонишь.

Шурочка махнула рукой.

– Сейчас поймешь. Теперь представь, что труп обнаруживает полиция, а не ты. Всё, как было на самом деле, но в подвал спускаешься не ты, а, скажем, твой отец или я. Теперь поняла, о чём я?

Когда весь смысл сказанного подругой дошел до сознания Анастасии, у девушки похолодело внутри.

– Ты хочешь сказать, – прошептала она, прикрыв рот рукой, – что этот, как ты выражаешься, сюрприз мог для близких мне людей предназначаться? Но господи, боже мой, зачем?

– Я могу только гадать, – сказала Шурочка, – может быть, этот твой преследователь хочет выжать тебя как лимон перед тем, как нанести последний удар. Он заставляет вспоминать не слишком любимые моменты из прошлого, пытается уничтожить близких тебе людей. Таким образом, ты останешься одна перед неизвестным противником и без единого слова поддержки. Ему тебя даже убивать не надо будет. Ты сама покончишь с собой, после такого-то.

Некоторое время подруги сидели молча. Огонь весело потрескивал в камине, словно не замечая драматичности происходящего вокруг. Анастасия, не мигая, смотрела на полыхающие дрова. В словах Шурочки было чересчур много смысла.

* * *

Всё утро, как и весь вечер, прошло в головоломках, и мало-помалу Ксения осознала, что она на пути к цели, в смысле сломать голову. По крайней мере, она уже болела. Ей были нужны ответы, чем быстрее, тем лучше. И что-то подсказывало, что история с убийством девочек – далеко не самое главное в этом деле. Здесь было замешано что-то еще, но она могла только гадать, что именно. Политика? Возможно. Отец Анастасии Урусовой входит в тот список, что сумела раздобыть Покровская. Вполне можно предположить, что Тополевич или Арсенюк, а может быть, они вместе заказали эту серию убийств для того, чтобы в общей кутерьме ликвидировать тех людей, которые им мешают в политической борьбе. Это было возможно, поскольку во всех случаях убийца был один. Документы Анастасии Урусовой могли специально подбросить к трупу девочки, ну что-то типа чёрной метки. Но кому: отцу или Верховскому? Или Урусова тоже участвует в импровизированном расследовании Сабуровой? Сие также возможно. Интересно, а может быть, она не стала говорить, потому что не хочет рассказывать о греларозоле? Версия, конечно, красивая, но маловероятная. Больше, похоже, на то, что убийца (кем бы он ни был) зачем-то совершает параллельные преступления.

Ксения вздохнула. Ей не давало покоя ощущение, что они ходят по кругу. Каждый раз, сталкиваясь с чем-то уже когда-то виденным. Совпадение ли то, что все герои данной драмы как-то знакомы друг с другом? Прямо или косвенно, неважно. Многовато для простой случайности.

Девушка сжала ладонями ноющие виски. Не лучшее состояние, чтобы решать запутанные вопросы.

Если Верховского хотят подставить, то зачем сначала похищать девушек, которых Александр видел один-два раза в жизни, а затем ещё и обставлять всё так, как будто в городе появился маньяк. Убивать похищенных по одной, да ещё и в день пропажи спустя неделю. Слишком уж театрально, а значит, продуманно. А зачем Верховскому продуманное хладнокровное убийство этих девушек, и наконец, что убитых связывало с Левицким? Не случайно же они как жертвы были выбраны? При любом раскладе из общей картины вываливались либо убийца, либо Верховский.

Может быть, она неправильно ставит знак равенства между эпизодами, Левицкий – обычная «заказуха», а остальные случаи не причем?

Что-то неубедительно… Больше похоже на то, что именно этот маньяк (ну хорошо, хорошо, очень похожий по своим действиям на маньяка тип) на самом деле киллер, причем киллер высококлассный, но тогда лишними в раскладе оказываются убитые девушки, а уж Анастасия Урусова с её пансионатом вообще получалась сбоку припека. Про препарат даже вспоминать не надо. Ксения досадливо мотнула головой. С логикой у неё туговато. Или просто здесь логики нет. Но так не бывает, она должна быть, всегда есть. Алогичных преступлений не бывает и алогичных преступников тоже, а тот, кого она искала, в логических комбинациях чемпион. Она была уверена в этом.

Нет, я ещё не всё проверила, сказала сама себе Ксения. Её путь вновь лежал в Международный лицей. Татьяна, та девочка, которая была подругой убитых. Она что-то знает, знает и не говорит, что же, может быть, смерть второй подруги заставит сказать.

На широкой лестнице лицея Авалова натолкнулась на директрису, очевидно, с проходной позвонили.

– Что вы опять хотите? – спросила она. – Разве вы не узнали все, что хотели в прошлый раз?

Ксения фыркнула.

– По-моему, вы не в курсе, что обстоятельства изменились, – с холодной иронией заметила она.

В её сторону был брошен надменный взгляд.

– Я сочувствую, – сказала она, – но, по-моему, это ваша обязанность – искать наших девочек, и то, что случилось, это на вашей совести.

Авалова широко улыбнулась, стараясь быть самой вежливостью.

– Вот тут вы правы, – сказала она, – только мы бы исполняли свои обязанности, если бы вам было дело до ваших учеников, а вашим питомцам было бы дело до собственных одноклассников. Вот тогда дела бы пошли быстрее, а пока я вижу только сплошное вранье и форс непомерный.

Директриса охнула, но ничего отвечать не стала.

– Что вы хотите? – спросила она без тени любезности. Ксения вздохнула.

– Та девочка, Татьяна, приведите её ко мне и захватите этого Антона Сиджана.

– Вы их в чём-то обвиняйте?

– Как и всех, – бросила Ксения, – во лжи.

Минуты две спустя она снова видела испуганное лицо брошенного ребенка, который не нужен своим родителям.

– Я не стану говорить без адвоката, – с ходу заявил Сиджан, – вы не имеете права меня допрашивать.

Ксения мягко улыбнулась и села напротив мальчика. Сейчас они были в другом кабинете, кажется, географии, прошлый был исторический.

– Я тебя не собираюсь допрашивать, – сказала она, – давай просто поговорим. Ты же хочешь, чтобы нашли убийцу Кати?

Молчание.

Ксения вздохнула и вытащила из внутреннего кармана жилетки фотографии с последнего убийства и положила их перед Сиджаном. Тот флегматично глянул на снимки, но вдруг его лицо побелело и губы непроизвольно задергались.

– Это…

– Это Даша Терехина, – сказала Ксения, – её убили вчера, так же, как и Катю, через неделю он убьет третью девочку из вашего класса. Я знаю, что ты невиновен, но мне надо найти того, кто виновен.

Губы Сиджана продолжали дергаться. Он был один и совершенно беспомощен. Ни деньги, ни дорогие побрякушки не могли воспитать, они должны быть средством, а не идеей.

– Но что я могу сделать, я же ничего не знаю? – спросил Антон, и в его голосе пробежало отчаяние.

– Сказать правду.

– Я сказал.

– Нет, – веско сказала Ксения, – ты убедил сам себя, что это правда, потому что тебе так легче, сидеть под корягой в золотой клетке и ничего не видеть и не слышать, ни к чему не иметь отношения, но при этом все получать.

– Откуда вы знаете? – буркнул Антон. – Что вы знаете о моей жизни?

– Знаю, – сказала Ксения, – впрочем, я сюда приехала не нотации тебе читать. Я задам пару вопросов и оставлю тебя в покое.

– Спрашивайте, – выдохнул Антон.

Ксения снова улыбнулась.

– Вот так уже лучше, – сказала она. – В квартире Кати я нашла этот кошелёк. Это ты ей его подарил?

Сиджан вгляделся в фото кошелька, которое сделала Авалова.

– Нет, – сказал он, – я никогда не делал ей подарков.

– Тогда как ты за ней ухаживал? – повторила Ксения вопрос, который ранее задавала родителям.

Антон нахмурился.

– Ну, это… в кино водил, в ресторан, – сказал мальчик. – Да у нас и не было-то особо ничего, так, пара поцелуев.

– Тогда почему ты так разозлился, когда вы расстались? Ты ведь хотел вернуть её, что тебя так разозлило?

Снова молчание.

– Антон, – это очень важно, – произнесла Ксения, наклонившись к мальчику. – Скажи мне, что произошло?

Сиджан вздохнул.

– Да не то чтобы я хотел её вернуть, – сказал он, – просто я подошел к ней тогда, а она сказала, что нашла другого и он круче меня.

– И ты разозлился, – кивнула Ксения.

– Я был пьян, – буркнул Антон, – правда. Ну и начал обзывать её разными плохими словами.

– А она?

– Засмеялась и сказала, что выходит замуж и показала этот кошелёк, – Антон кивнул в сторону снимка, – а потом вытащила оттуда банкноту в сто франков и сказала, что это подарок жениха на свадьбу и что она уезжает в Швейцарию, а я продолжу прожигать жизнь.

Ксения нахмурилась.

– Ты уверен, что она сказала «он»? – спросила девушка.

– Да.

– И она говорила, что собирается в Швейцарию? – уточнила Ксения.

Антон кивнул.

– Ты не спрашивал, зачем и к кому?

– Да я не поверил, – сказал он, – сначала.

– А потом?

– А потом, когда она пропала, я подумал, что она просто сбежала со своим новым, и вообще выбросил её из головы, пока…

– Дальше, – попросила Ксения, – что было дальше?

– Она сказала, что не сердится на меня, и послала воздушный поцелуй, пообещав, что напишет мне, а потом ушла и я её больше не видел.

– Что ты делал после этого?

– Танцевал с Лерой.

– После, – ещё раз улыбнулась Авалова. Антон снова окаменел.

– Не молчи, – сказала Ксения, – куда ты пошел после? Молчание.

– Ты был с девушкой, – догадалась Ксения, – но не с Лерой.

– Да, – сказал Антон, – но я не буду говорить, с кем.

– Не надо, – сказала Ксения, – я и так знаю. Послушай, Антон, ты неплохой парень, завязывай с этими глупостями и возьмись за ум. Не гробь себя.

Антон криво ухмыльнулся.

– Думаете, поможет? – спросил он.

– Поможет, – кивнула Ксения, – по себе знаю.

* * *

Татьяна Козловская сидела перед ней точно в таком же виде, в каком Ксения её запомнила. Старые колготки, свитер в заплатках и тот же вопрос, что и у Сиджана.

– Я же вам всё рассказала?

– Не всё, – сказала Ксения, – ты не рассказала о вашей ссоре.

Таня рассмеялась.

– У вас странные предположения, – зло заметила девочка, – мы не сорились.

Ксения криво усмехнулась.

– Мы проверяли телефон Кати, в последнее время вы не переписывались. Я знаю, что подружки всё время переписываются. Ты ей писала, она не отвечала, почему?

В ответ тишина.

– Это пустяк, – наконец проронила девочка, – ничего особенного.

– Переспать с парнем лучшей подруги? – сказала Ксения. – Мне кажется, что Катя так не считала.

– Как вы… это неправда! – воскликнула Таня. – У меня сейчас контрольная.

Таня резко вскочила и направилась к выходу.

– Мы ведь устроим очную ставку, – бросила ей в спину Ксения, – пригласим родителей, адвокатов, или сама расскажешь?

– Я была зла на неё, понятно?! – зло сказала Таня.

– Естественно, – кивнула Ксения, – всё из-за Антона, он решил назло бывшей девушке переспать с её подругой, думал её позлить, а ты в него влюбилась, так?

Молчание.

– Катя тебя отговаривала, а ты не слушала, так?

– Она всё решала за нас! – воскликнула Таня. – За нас троих. Считала, что мы маленькие и глупенькие. Начиталась своих политических книг, вот я и разозлилась на неё.

– А она оказалась права, – сказала Ксения.

– Да, – кивнула Таня, – Антон сходил с ума по Кате, я думала, что смогу заменить её, но нет. Она даже после смерти оказалась права.

– И тем не менее, вы вместе провели ночь тогда? – спросила Ксения.

Таня фыркнула.

– Фигня, – сказала она, – ни секса, ни кайфа. Всю ночь пили пиво и всё. Я пошла спать в спальню, а Антон так напился, что уснул прямо на диване. Я его еле подняла утром.

Ксения хмыкнула. Нравы Растеряевой улицы. Будущее нации, елки-палки.

– Куда пошла Катя после вечеринки? – спросила Авалова.

– Не знаю.

– Таня…

– Честно не знаю, – сказала девочка, – она вообще странно себя вела. Родителям говорила, что ночует у меня, а на самом деле пропадала где-то.

– Где?

– Не знаю, я только пару раз видела, что она уезжает на машине дорогой, на «Ягуаре».

У Ксении внутри горла образовался комок.

– Точно на «Ягуаре»? – спросила она. – А водителя не видела?

Таня покачала головой.

– Нет, но я думаю, что это был какой-то мужчина. У Кати кто-то был, кто-то взрослый, и она это скрывала.

Ксения вздохнула.

– Столько времени из-за ваших игр потратили, – сказала она. – Если бы ты сказала всё сразу, может быть, Соня и Даша бы не погибли, почему ты врала?

– Боялась, – сказала Таня, – себя боялась. Понимаете, Антон… он… меня впервые заметил, впервые за мою жизнь. Мне было тогда неважно, что и почему, я просто хотела испытать то, что Катя испытывала с мальчиками. Вы не представляете, что это такое, быть всё время в тени лучшей подруги. Я… я даже радовалась, что она пропала, понимаете?

– Нет, – честно сказала Ксения, – не понимаю. Объяснить можно всё.

* * *

Сергей Адашев сидел в салоне своей машины и смотрел, как мимо него проносятся множество машин. Кранцберг жил своей жизнью, как всегда, как живет любой город. Наверное, можно было сказать, что безрассудно назначать встречу с Ней в таком месте, но Адашев знал, что тайные встречи лучше всего проводить у всех на глазах. Никто никогда не обратит на тебя внимания.

Точно в расчетное время в его дверь села женская фигура, лицо которой было сокрыто капюшоном, который не был данью промозглой погоде. Как и все, что носила эта девушка, от брони до надежно спрятанного более изысканного оружия, капюшон имел строго практическое применение.

– Знаешь, что водителя нашли? – спросил человек.

– Вы сказали убить девчонку и засветить автомобиль, – холодно отрезала девушка, – автомобиль засвечен, девчонка мертва.

Адашев хмыкнул. Он даже не попытался назвать слова Охотницы отговоркой, хотя замечания тоже не сделал, это было опасно. Девочка была явно на взводе.

– В следующий раз придется быть аккуратнее. В Организации начинают нервничать. Хватит экспромтов, у тебя новое задание. – Он протянул девушке фотокарточку.

В холодных глазах, скрываемых капюшоном, сверкнуло возбуждение. Девушка пожевала губами и ровно кивнула.

– Следов в её крови остаться не должно, – сказал Адашев, – не ошибись.

– Я не ошибаюсь, – холодно сказала девушка и, более не говоря не слова, вышла из автомобиля.

* * *

Рабочее утро добрым не бывает. Эту мудрость Кристина выучила давно. Но если недоброе рабочее утро выпадает в ненастную погоду (в особенности в дождливую), то нужно ожидать неприятностей. Ксения позвонила ей вчера под вечер и обстоятельно рассказала всё, что произошло с Верховским и его автомобилем. История, что и говорить, была захватывающей. Она же попросила Кристину съездить к матери убитой Дарьи Терехиной. Кристина согласилась. Предположение Ксении о том, что все три девочки были связаны с политикой, казалось ей весьма убедительным.

Район на окраине с дешёвыми бараками и щитовыми домиками для рабочих. Грязь на улицах и разбитые дороги. Это местечко сильно отличалось от того великолепия, которое раскинулось в центре города. Оказывается, не только мегаполисы имеют контрасты. И тем не менее, выросшая здесь Даша Терехина училась в дорогом колледже. Пути Господни неисповедимы, кому, как не ей это знать. Ей было всего десять, когда родители пропали без вести в горах, а её отдали в дипломатический интернат при постпредстве Великоруссии при ООН, в Швейцарии. Многие девочки отдали бы все, чтобы один раз там побывать, а она ненавидела свое детство. Нет, ненависть дурное слово, она его просто вычеркнула из памяти. Она бы с удовольствием променяла свое детство на детство каждой из девочек в этом Богом забытом захолустье, но которые могут сказать «мама» и «папа». Закрыли тему, шикнула на себя Кристина. Она не любила, когда ей в голову лезли минорные мысли, разъедающие мозг. Есть люди, которые обожествляют свою боль и придумывают ей не только имя, но и объясняют ею все свои поступки, особенно дурные. Она не такая. Она научилась отпускать и отпустила. Лишь больше теряем мы, если хотим удержать, потому что как бы мы ни были сильны, мы не можем повлиять на объективный ход развития событий, но можем ответить себе, как вести нам в этом случае, и от нашего выбора будет зависеть память о нас.