Covert nevtherworld. Бесконечность I. Катастрофы разума

Ксения нахмурилась. Задумалась. Он все пытался научиться различать её мимику.

– Давайте я попробую, – сказала девушка, – а вы меня поправите. Некоторое время назад вы получили предложение войти в некое политическое движение, за которым стоит Тополевич. Вас это смутило, поскольку вы никогда не занимались политикой. По каким-то причинам вы отказались, но предложения продолжали поступать, и некоторые из них вы стали расценивать как угрозы, пока всё верно?

Верховский хмыкнул.

– До реального предложения пока не дошло, – возразил он, – но вы правы. Сергей Адашев действительно пригласил меня на коктейль, который он устраивает по поводу образования своего движения, и вот там, я думаю, мне будет предложено стать частью этого движения.

– Чего же вы тогда опасаетесь? – спросила Ксения. – Или вы считаете, что убийство девочки – это знак, который они передали вам заранее?

Верховский кивнул.

– Убийство – это только одно из множества звеньев. С некоторых пор мне кажется, что меня пытаются обложить, словно медведя, воздействуя через близких мне людей. Дело в том, что, когда я только начинал свой бизнес, у меня были серьезные покровители, которых заинтересовали мои разработки. Они дали мне, так сказать, путевку в жизнь. Мой бизнес развивался и с некоторых пор я сам стал решать проблемные вопросы. Но иногда так происходит, что люди наверху меняются, наступает смена элит, и новая элита предлагает покровительство людям, которые её интересуют в имиджевом плане или в финансовом. Тех же, кто отказывается от этого покровительства, устраняют физически или юридически, а их бизнес отдают людям, которые предложение приняли.

Ксения криво ухмыльнулась.

– Предложение, от которого нельзя отказаться, я уже слышала об этом в каком-то фильме, – сказала она, – значит, вы полагаете, что можете потерять свой бизнес, если не согласитесь вступить в движение Тополевича, так?

– Так, – кивнул Александр.

Ксения рассмеялась, но холодно и сдержанно.

– Что же вы ждете от меня? – спросила девушка. – Хотите предложить сфабриковать дело против Тополевича, подбросить ему наркотики или пистолет с какого-нибудь убийства?

Александр выразительно посмотрел на собеседницу.

– Ну, я не так наивен, – сказал он, – чтобы обращаться к вам с подобным предложением. Я хочу, чтобы вы нашли убийцу Екатерины Кирсановой, не бросайте это дело, что бы ни происходило. Любая помощь с моей стороны.

– А почему вы так уверены, что это убийство свяжут с вами, – спросила Ксения, – только потому, что девочку убили таким же ударом, как Левицкого? Вы знали Кирсанову лично?

Это была проверка с её стороны, понял Александр, врать не следовало.

– Знал – громко сказано, – произнес он, – но иногда видел, когда бывал в лицее, на торжественных вечерах. Она была лучшей ученицей, всегда в первых рядах.

– Вы знали, что она интересуется политологией?

Александр покачал головой.

– Лично мы никогда не общались.

Ксения вновь нахмурилась, как будто он озадачил её своим ответом.

– Вы говорите, что бываете в лицее на торжественных вечерах, – уточнила Авалова, – почему же вас не было на Дне школы?

– У меня был ряд деловых встреч, поэтому в этот день я не смог там быть.

– С врагами?

– И с ними тоже, – сказал Верховский.

– А что вы делали потом?

– Я проводил кое с кем время, – уклончиво произнес мужчина.

Ксения поставила на стол фужер и бросила в сторону Верховского взгляд, который можно было охарактеризовать как ироничный.

– С вашим юристом, если я правильно понимаю, – сказала она, – Александрой Рыковой?

Верховский усмехнулся и ответил девушке таким же ироничным взглядом.

– Вы и мысли читаете? – спросил он.

– Это моя работа, – ровно ответила Ксения. – Значит, вы были с Александрой, а опасность при этом, как я понимаю, угрожает не ей, а другой вашей подруге – Анастасии Урусовой, странно, не правда ли?

Ах, как она мастерски манипулирует темами для разговора. Окажись он в другой ситуации, моментально предложил бы ей пост в его юридическом отделе.

– Что странно? – спросил он. – Что я беспокоюсь за однокурсницу?

По губам Аваловой вновь пробежала улыбка, такая, словно она давно уже знает всё, только придерживает до определенного момента.

– Мне почему-то кажется, что вы испытываете к ней нечто большее, – сказала она, – или испытывали. Вы не можете избавиться от этих чувств, поэтому боитесь, что этими чувствами могут воспользоваться.

Лицо Александра исказила тень.

– Мы все чего-то боимся, – сказал он, – вы, я, любой прохожий на улице. Один китайский партнер мне рассказывал, что страх – это маленький дракон, который живет в сердце человека и медленно его пожирает.

– Но человек должен сдерживать этого дракона, – сказала Ксения, – а вы боитесь, что не сможете его удержать.

– А вы нет? – запальчиво сказал Верховский и тут же смутился. – Простите.

– Ничего, – сказала Ксения, – конечно, боюсь, я из плоти и крови, как и вы, и тот прохожий, но я знаю, если я не буду его сдерживать, пострадают невинные люди. Поэтому на ваш первый вопрос я отвечу, что каждый из нас сам решает свою судьбу, а не ангелы, демоны или драконы, только мы сами.

– Вы странный человек, Ксения Игоревна, – сказал Александр, – я бы даже сказал удивительный. Итак, я могу рассчитывать на сотрудничество?

– Если только вы не боитесь, что правда может пробудить вашего дракона, – прозвучал ответ.

Последнее слово должно всегда оставаться за ней, это Верховский уже уяснил.

* * *

Ксения вышла из ресторана с выражением самодовольного эгоизма на лице. От встречи с Верховским она получила много информации, вроде бы разрозненной, но, тем не менее, она прикреплялась к общей линии её расследования. Верховский её заинтересовал. В нем чувствовалась и живость, и некая инфантильная незащищенность. Не таким он был на рекламных бордах и телеинтервью. Там он был жестче и смелее. Хотя и с ней пытался быть таким, даже заигрывал. Она один только раз встревожила его, когда речь зашла об Анастасии Урусовой. Значит, у них был роман. Роман, который закончился, и возможно, что их разрыв как-то связан с тем убийством в Женеве, ну, чисто гипотетически. Да, на него могут воздействовать таким образом, но Кирсанова, какую роль в этом играет её смерть? Неужели она просто случайная жертва? Нет, таких случайностей не бывает. Она должна быть связана или с Верховским, или с Урусовой, а значит, и остальные пропавшие девочки должны быть с ними связаны, но как?

– Ну конечно, кому-то по ресторанам ходить, а кому-то по таксопаркам, – услышала она голос Мациевского.

– Я надеюсь, что сходили успешно? – весело поинтересовалась девушка.

– Вы не поверите, – сказал Рауш, – мы нашли машину, которая забирала Кирсанову от школы.

– Так, – оживилась Ксения, – и куда её отвезли, в пансионат?

– Нет, – сказал Мациевский, – пункт назначения был в черте города. Лермонтовский бульвар.

– Вы там были?

Рауш покачал головой.

– Решил сначала вам сообщить, – заметил оперативник.

Ксения кивнула.

– Ну, поехали, съездим, – сказала она, – посмотрим, где коротают свой досуг современные школьницы.

Лермонтовский бульвар оказался длинной и тихой зеленой улицей с множеством деревьев и низкоэтажных жилых построек, преимущественно частных.

– Здесь, – махнул рукой Мациевский, указывая сквозь стекло на трехэтажный каменный дом, – таксист сказал, что высадил Кирсанову на другой стороне, очевидно, девушка не хотела, чтобы кто-то видел, как она заходит сюда.

– А откуда тогда мы знаем номер дома? – резонно осведомилась Ксения, тормозя автомобиль.

Расположившийся сзади Рауш усмехнулся:

– Да у таксиста шину чуть спустило, подкачивал, вот и заметил.

Авалова фыркнула.

– Что же он сразу в угрозыск не пошел, бестолочь? – спросила девушка.

Анатоль пожал плечами.

– Говорит, что все выходные провел на даче, в огороде копался и футбол смотрел, вот и вылетело из головы, а потом, как узнал про убийство, так сразу вспомнил.

Ксения вздохнула.

– А Кирсанова была одна?

Рауш кивнул.

– Водила говорит, что да, но сильно торопилась, всё время на часы смотрела.

– Установили, кто живет в доме?

– Три квартиры из пяти переоборудованы под офисы. В ещё одной – мать-одиночка с двумя детьми, так что нас, скорее всего, интересует квартира на последнем третьем этаже, тем более что есть весьма интересный факт о её владельцах.

– Ну? – насупилась Ксения.

– Квартира принадлежит корпорации Верховского, – сказал Анатоль, – они иногда размещают здесь важных гостей.

Ксения закусила губу. Её смущала мысль, что Кирсанова могла заниматься общественной работой посреди ночи.

Оперативники поднялись по широкой лестнице на третий этаж. Лифта не было, никакого намека на консьержа тоже, а звонить в офисы было бессмысленно, в них никого не могло быть в это время.

– Ну, – меланхолично произнесла Ксения, – думаю, что разрешения спрашивать не стоит.

Девушка вытащила отмычку и стала копаться в замке, он оказался простым, без фокусов. Механизм щелкнул и дверь открылась.

Прижимая к груди портативный фонарик и одновременно фиксируя торчащий за поясом «Браунинг», Ксения прошла вглубь квартиры.

Было темно, и стоял ужасно спертый воздух, как обычно бывает в квартирах, в которых никто подолгу не бывает, но обставлена она была со вкусом. Из узкой прихожей сыщики прошли в гостиную. Она представляла собой средних размеров комнату с покрашенными в бордовый цвет стенами, углы которых украшали белые мраморные колонны.

– Кто-нибудь отодвиньте портьеры, – распорядилась Авалова.

Осторожно ступая, Рауш прошел вперед и дернул в стороны тяжелые коричневые шторы. Гостиную осветило тускнеющее осеннее солнце.

Щурясь от резкого света, Ксения оглядела комнату. Возле дальней стены стоял кожаный диван, возле него дорогой деревянный стол на резных ножках, на котором были раскиданы газеты и журналы. Напротив – антикварный стеллаж, заполненный папками. На центральной полке стоял металлический ящик с кнопками посередине – сейф.

Весь антураж свидетельствовал о том, что квартиру давно никто не посещал. Подушки на диване не измяты, электричество отключено, газеты и журналы старые, самый свежий выпуск «Ведомостей Понти́и» – главной республиканской газеты трехнедельной давности. В квартире было слишком чисто для жилой обстановки, обычно так прибирают, когда надолго уезжают. И все же Екатерина Кирсанова была здесь, но вышла ли она отсюда живой, и если да, то куда пошла? Девушку видели здесь вечером восьмого, а её труп нашли только пятнадцатого. Выпадает целая неделя.

– На кухне ничего, – констатировал Рауш, – рольставня опущена, холодильник выключен, даже поживиться нечем. Может, девушка просто зашла в подъезд, увидела закрытую дверь и ушла?

Ксения нахмурилась.

– А сколько ваш таксист с машиной ковырялся? Мациевский пожал плечами.

– Говорит, что минут пять.

Ксения с сомнением оглядела напарников.

– Многовато, – сказала она, – я имею в виду, чтобы понять, что в квартире никого нет, она бы вышла раньше.

– Так, может, она и вышла, – предположил Рауш, – просто её не заметил водила?

Авалова резко покачала головой.

– Кирсанова бы сама подошла к нему, – сказала девушка, – в таких случаях, люди обычно первым делом смотрят, не уехала ли машина. К тому же сами сказали, что она всё время смотрела на часы, значит, у нее была здесь встреча. Здесь её ждали. У них случился разговор, но вот что было потом и как её труп оказался в пансионате?

– Вопрос, – согласился Макс.

Ксения задумчиво запрокинула голову кверху и только сейчас обнаружила, что потолок зеркальный и их троица превосходно в нём отражается, а чуть левее потолок был забрызган чем-то бурым.

– А вот это что? – спросила она, указывая на пятно. Макс развернулся, уставив взгляд в ту сторону, в которую смотрела Авалова.

– Может, краска, – сказал он, – или просто грязь?

Ксения натянула удачно прихваченные с собой резиновые перчатки и, забравшись на стул, потерла пятно рукой, а затем поднесла ладонь к носу.

– Это кровь, господа, – объявила она, – хотя я и не эксперт. Ну-ка быстренько мне найдите что-нибудь, во что это можно счистить.

– Может, криминалистов вызовем? – спросил Мациевский.

Ксения мотнула головой.

– Не надо, – сказала она, – никто не должен знать, что мы нашли эту квартиру, ибо официальная версия – девушку убили в пансионате, вот пусть все так и думают.

Рауш протянул девушке салфетку.

– Так вы думаете, что её здесь убили? – спросил он. Авалова кивнула.

– Как видите, – сказала девушка, – скорее всего, когда он бил снизу-вверх, то кровь с лезвия брызнула, удар резкий и хлесткий.

Мациевский прищурился.

– Но почему он не стер пятно? – спросил он. Ксения пожала плечами, слезая со стула.

– Не знаю, – сказала она, – может, это нам так повезло, что он просто не заметил, хотя…

Паузу нарушил звонок мобильного Рауша.

– У аппарата, – сказал он, – ясно, сейчас будем. Молодой человек в сердцах саданул по стене.

– Что? – спросила Ксения, хотя уже догадывалась об ответе.

– Ещё один труп, – холодно сказал Макс, – девушка, перерезано горло.

* * *

– Зачем вы меня снова тревожите? – нелюбезно осведомилась Инга Левицкая. – Я только вчера похоронила мужа, а вы лезете снова со своими расспросами. Что знала, я рассказала вашим коллегам.

– Вы рассказали не всё, – сказала Наташа, – вы умолчали о том, что являетесь хозяйкой квартиры в доме, возле которого был убит ваш муж. Вы также не рассказали нашим коллегам о том, что ваш муж часто бывал в этой квартире.

Инга взяла в зубы сигарету. Уже вторую за время их разговора, отметила Наташа. Почему она так нервничает?

– Если бы Андрея убили в квартире, то будьте уверены, я сказала бы полиции, что эта квартира принадлежит мне, но меня не спрашивали о квартире. Меня спросили, о том, что мой муж делал в Яснопольском районе, я сказала, что не знаю.

Неплохо она выкрутилась, заметила про себя Покровская, возможно, готовилась к разговору.

– Но ведь вы могли предположить, что он находился в принадлежащей вам квартире? – спросил Алексей.

Инга надменно повернула голову в сторону опера.

– Исключено, – глухо отозвалась она, – мой муж не знал про эту квартиру. Я оформляла её на себя и исключительно я ею пользовалась. Я складировала там не нужные мне вещи.

– Мы были в квартире, Инга Евгеньевна, – сказала Наташа, – и с вашей соседкой мы разговаривали. Нет смысла отпираться. Почему вы не рассказали о квартире?

Инга изменилась в лице. Оно утратило спокойствие и сделалось весьма печальным.

– Ну, если вы разговаривали с соседкой, – сказала она, – вы и так всё знаете. Вы простите, какой ориентации будете?

– Традиционной, – спокойно ответила Наташа.

– Вот и я традиционной, – сказала Инга, – а Андрей, представьте себе, нет. Что вы на меня так смотрите? Думаете, если я знала, что он голубой, зачем выходила замуж?

– Признаться честно, не понимаю, – отметила Наташа. Она взглянула на Алексея, тот выжидательно хранил молчание.

– Вы знаете, сама не понимаю, – сказала Инга, – любила, наверное. Любовь, она же не только сексом определяется. Мне с Андреем было хорошо, спокойно. Но знаете, не комфортно, когда заходишь в квартиру, а твой муж лежит в постели с мужчиной.

– И поэтому вы сняли для интимных встреч мужа квартиру? – с неприкрытым ехидством поинтересовался Соболь.

– Да, – сказала Инга, – мне эта квартира досталась от бабушки. Я её сдавала поначалу, а после того, как я увидела Андрея с его другом, предложила ему время от времени приводить своего друга туда.

– А почему вы сразу этого не сказали? – спросила Наташа. – В конце концов, это же сейчас не уголовно наказуемо?

– Вы знаете, – сказала Инга, – после того, как умер Андрей, я хотела сохранить о нём добрую память, а если узнают, что он был голубым… со мной даже здороваться перестанут, у нас же люди злые. Они не понимают, что такое любовь.

Наташа кивнула. Какая-то мутноватая история.

– Понятно, – сказала она, – а фамилию или имя друга вашего мужа вы не знаете?

Инга покачала головой.

– Нет, – сказала она, – Андрей меня с ним не знакомил. Узнать смогу, а имя, фамилия – нет. Помню только, что он в Борисфен из Кранцберга переехал.

Выходили они с Алексеем из квартиры ещё в большем недоумении, чем когда ехали сюда.

– Ставлю, что хочешь, – сказал Соболь, – но я думаю, что она темнит.

– Почему? – спросила Наташа.

– Ну, смотрите, – сказал Алексей. – Когда мы к ней зашли, она вся такая непреступная. Мол, что вам надо, оставьте меня в покое, а как вы ей про соседку сказали, так сразу и раскололась.

– Может быть, она хотела, чтобы узнали всё от неё, – предположила Наташа, – а не от третьих лиц. Вопрос-то щекотливый.

– Да ладно, – махнул рукой Соболь, – подумаешь, муж голубой, и что? Жила же с ним прекрасно и ничего, а тут вдруг конспирацию стала проявлять. Да и вообще, бред какой-то, с Аваловой она молчит как рыба об лёд, а нам рассказывает всё в подробностях только потому, что вы сказали про соседку.

Наташа задумчиво почесала щёку.

– Думаете, что мужа хочет очернить? – предположила девушка.

Соболь пожал плечами.

– А почему нет? – поинтересовался он. – Здесь такая логика, если бы она скала, что он был с женщиной, мы бы кинулись её устанавливать, а так, может, мы гомофобы, да и сам Левицкий светить бы подобную связь не стал. Я так думаю. Депутат всё же.

Наташа вздохнула. В словах околоточного был определенный смысл.

– Что предлагаете? – спросила девушка.

– Как что? – изумился Алексей. – «Ноги» за этой девушкой надо ставить.

Покровская задумалась.

– Больно хлопотно, – заметила она, – надо разрешение выбивать, а если она правда что-то скрывает, то может сбежать.

Алексей побарабанил пальцами по капоту машины.

– Да, ладно, – сказал он, – давайте без волокиты. Я сегодня сам в караул сяду и донесу, что и как. Не думаю, что она долго будет бездействовать. Она нервничала, когда мы уходили, поэтому, думаю, обязательно кому-нибудь позвонит, или куда-то поедет, ну или к ней кто-то приедет.

Покровская внимательно посмотрела на напарника.

– Рискованно, – сказала она, – Инга машину может заметить, а если попадетесь… Давайте тогда вместе останемся. Следователям в наше время доверяют больше.

– Ну, уж нет, – усмехнулся Соболь, – кого-кого, а вас, точно срисуют, а мне ещё совращение следователя припишут. И вообще, не барское дело в «наружке» сидеть. Будут результаты, позвоню.

* * *

Возле дома, к которому они подъехали, стояли два микроавтобуса: «Скорая» и милиция. Неподалёку от входной двери дежурили двое закованных в пластиковую броню бойцов спецназа с внушительными «АКМ» наперевес. Перед ними собралась толпа зевак. В общем, типичная картина, заключила про себя Ксения.

Расталкивая зевак, они с Максом протиснулись к входной двери.

– Где? – коротко спросил Рауш у одного из дежуривших, одновременно показывая удостоверение.

Дежурный недоверчиво посмотрел на сыщиков.

– Из управления? – осведомился он и, не дожидаясь ответа, махнул рукой, – пойдемте.

Ведомые дежурным, они вошли в дом и спустились на один этаж вниз.

Подвал, в который они спустились, был обширным и темным и освещался только портативными фонариками местных оперативников. Другого освещения Ксения не заметила.

Жертва лежала на каменном полу и была одета, только ботинки и носки с нее сняты, и голые синие ноги словно нарочно опущены в лужу с водой. Шрамы на ее шее не удивили.

– Почерк тот же, – констатировал эксперт, – резкий, хлесткий удар снизу-вверх.

– Вижу, – заметила Авалова, – есть предположения, что это может быть?

Эксперт покачал головой.

– Никаких, – сказал он, – могу только сказать, что какая-то металлическая штуковина. Очень острая и очень тонкая. Смерть наступила не больше двенадцати часов назад.

В чернильной полутьме было сложно разглядеть лицо.

Ксения стала озираться в поисках освещения.

– Ничего не видно с этими фонарями, – посетовала девушка, – лампочку куда дели?

Один из постовых пожал плечами.

– Или вывернута, или разбита, выключатель здесь есть, значит, и лампочка была, но вероятно, убийца не хотел, чтобы труп сразу нашли.

– Установили кто? – поинтересовался Рауш, желая напомнить о своем присутствии.

– Да, – кивнул стоявший рядом дежурный, – судя по паспорту, некая Анастасия Урусова, а судя по визитке, найденной в кармане убитой, администратор какого-то пансионата.

– Чего? – в один голос спросили оперативники.

– Ну, так написано, – сказал дежурный, – а что, вы её знали?

– Заочно, – буркнула Ксения, история вновь сделала резкий и неожиданный поворот, – кто труп обнаружил?

– Да бомж какой-то, – махнул рукой дежурный, – в городе же сегодня ливень, как в джунглях. Вот он и решил зайти погреться. Впрочем, вы с ним сами можете побеседовать.

Минуту спустя на лестнице послышались шаги, и в свете фонариков появился второй дежурный, ведущий под руки низенького мужичонку лет пятидесяти, в потертых синих джинсах и драной ветровке. Дежурный подвел бомжа вплотную к девушке.

– Ну, вот барышня, – сказал он, – доставил я вам этого людоеда.

Услышав слово людоед, бомж стал вырываться и кричать, что ни в чём не виноват.

– Да не тронет тебя никто, – Ксения бросила презрительный взгляд на дежурного. Везде постовые одинаковые, дуболомы: – Отпустите его! – девушка перевела взгляд на мужичонку. – Звать тебя как?

– Никанор.

– Так вот, Никанор, – сказала девушка, – рассказывай быстро и правдиво, как обнаружил труп?

– Так это, – начал мужичонка, – сегодня, значит, дождь был. Холодно, значит, а менты эти, – он махнул засаленным рукавом в сторону дежурных, – меня из будки телефонной турнули. Я, когда дождь, там отсиживаюсь. Я хотел добежать куда-нибудь в кафе, но тут как ливанёт. Я сюда. Ну, это дом элитный, я ж тут все дома знаю. Жильцы сразу погонят. А тут смотрю, дверь в подвал открыта. Я, понятное дело, спустился, а здесь… Я даже сначала не понял, что это девица. Думал, мусор какой-то. А когда понял, дал деру к своей будке. Ну и выложил им всё, – он снова махнул рукой в сторону постовых.

– Заметил кого-нибудь? – спросил Рауш. Мужичонка почесал затылок.

– Не помню, – сказал он, – хотя постойте. Девица. Девицу видел. Расфуфыренная такая. Сразу видно, чья-то дочка. Я ещё подумал, что вставит мне сейчас, что возле дома ошиваюсь, а она ни слова. В машину шмыг и была такова.

Ксения внимательно сдвинула брови.

– В какую машину? – спросила девушка. Мужичонка почесал переносицу.

– Так это, – сказал он, – черная такая и длинная. У неё, это, ещё леопард на капоте.

– «Ягуар»? – уточнила Ксения.

– Да не мастер я машины разбирать, – замотал головой мужичонка, – а вот номер сказать могу, если надо.

– Надо, – кивнула Ксения, доставая телефон, – диктуйте.

Мужчина по памяти назвал номер, который он запомнил, как сказал, благодаря профессиональной памяти, потому что работал инженером на приборостроительном заводе, потом, после перестройки, ему предложили купить акции, но обманули, он стал пить, опустился. Из квартиры выселили, и теперь там живет какойто олигарх, а он кочует по подвалам. Обычная история обычного советского труженика, попавшего под лавину капитализма. Бомжами не рождаются, это Ксения уже давно поняла. Пора бы уже новый термин придумать – бывший советский человек.

Её окликнул кто-то из дежурных:

– Барышня, тут к вам девица рвется. Говорит, что хозяйка подвала.

Авалова и Рауш переглянулись.

– Давай её сюда, – сказал Макс.

Ксения, конечно, не могла утверждать, что за годы службы в милиции она повидала всё на свете. Наоборот, понимала, что не видела даже десятой части. Но сейчас она точно могла сказать: то, что она увидела, видел далеко не каждый опер. Про ожившие трупы она, конечно, слышала. Но чтобы труп стоял перед ней и одновременно лежал позади неё это было как-то…

Но, тем не менее, то, что она видела перед собой, не оставляло сомнений. Она видела перед собой девушку, во всех смыслах похожую на ту, которую она только что осматривала. Даже одежда была такая же. Разница была одна. Вновь пришедшая была жива.

* * *

Может, это было немного цинично с её стороны, но Анастасия была благодарна тому обстоятельству, что труп убитой девушки нашли раньше неё. Вида самой себя лежащей в луже крови она бы не перенесла.

По вполне справедливому требованию Анастасия предъявила стоящей перед ней молодой девушке паспорт. Девушка молча взяла его и так же молча стала листать страницы. От Анастасии не ушел незамеченным тот факт, что девушка-оперативник так же была удивлена, как и она сама, хоть и старалась быть сдержанной и терпеливой на людях.

– Возьмите, – сказала девушка-оперативник, возвращая паспорт владелице и делая приглашающий кивок. – Пойдемте.

Девушка вывела Анастасию из подвала, одновременно скомандовав вынести тело убитой на дневной свет. Кто-то подбежал с носилками. Тело несчастной положили на них и потащили наверх по ступенькам подвала.

На улице девушка-опертивник подвела Анастасию к носилкам. Патологоанатом, он, по-моему, так именовался, откинул простыню, чтобы было можно видеть труп полностью. Кинув первый взгляд на жертву, Анастасия отпрянула. Ей стало нехорошо, ноги сами собой подкосились, и если бы не стоящий рядом молодой милиционер, она бы рухнула рядом с трупом. Вовсе не вид трупа потряс её, нет. Хотя и не без этого, но вид трупа это не главное. Она уже видела это лицо. Лицо ещё одной из пропавших девушек, одну из которых нашли в её пансионате, сейчас вторую нашли в её подвале. Но эту девушку. Нет, не она, конечно. Она бы что-то помнила. Но как она могла видеть то, что делает, не делая этого. Она ведь даже девушку эту не знает. Господи, что же происходит? Сначала письма, а теперь вот это. И почему жертва так похожа на неё и почему при ней нашли её же паспорт. Кому всё это нужно?

– Вы знаете эту девушку, – откуда-то издалека спросила следователь.

– А, что? – Анастасия словно очнулась ото сна – Нет, нет, – покачала головой девушка, – я её не знаю, то есть я видела её по телевизору.

Что она ещё могла сказать? Признаться, что видела во сне, как сама душит эту девушку. Кто ей в это поверит? Она сама бы не поверила в то, что с ней происходит, ещё неделю назад.

– Тогда как вы объясните тот факт, – сказал Рауш, – что убитая была обнаружена в подвале, который приписан к вашей квартире в этом доме? Это же ваша квартира?

– Квартира в этом доме принадлежит моему отцу – Николаю Урусову, – сухо сказала Анастасия, – соответственно и подвал принадлежит ему. Я же проживаю здесь как его дочь. Вас устраивает такой ответ?

– Вполне, – сказала девушка-следователь, – вы здесь живете постоянно?

– Нет, я проживаю за городом, в поселке «Mansurovo» это в…

– Недалеко от пансионата, где обнаружили Кирсанову, – пояснил молодой человек специально для своей коллеги, – минут пятнадцать езды.

Девушка-следователь в ответ кивнула.

– Мы отклонились от темы, – сказала она, – ещё раз повторю вопрос. Что эта девушка могла делать в вашем подвале?

– Я не знаю, – честно ответила Анастасия, – но может быть, этот маньяк оттащил её туда, чтобы спрятать тело? Слово «маньяк» вырвалось у неё случайно, чисто на автоматизме. Но, разумеется, не ускользнуло от допрашивающей её сыщицы. Анастасия заподозрила, что эта девушка-следователь вообще отличается чересчур острым взглядом и слухом.

– Смотрите-ка, Макс, – обратилась Авалова к коллеге, – все уже всё знают!

– Ну, вы бы тоже интересовались новостями, если бы на порог вашего рабочего места подбросили труп! – вспыхнула Анастасия.

– Логично, – Ксения кивнула молодому человеку, которого называла Макс, – Анастасия Николаевна, скажите, а вы всегда закрываете подвал на ключ?

– Естественно, – сказала Анастасия, – видите ли, я храню здесь ружье для траншейной стрельбы. Поэтому подвал всегда закрыт. Правда, у меня сейчас в квартире ремонт, и я оставила ружье у подруги. Знаете, я боюсь оставлять подобные вещи без присмотра и надлежащего хранения.

– Весьма разумно, – отметила девушка-следователь, – а скажите, вас не настораживает тот факт, что при убитой были ваши документы? Вы догадываетесь, что это может значить?

– Вы говорите таким тоном, – сказала Анастасия, – словно знаете уже ответ на свой вопрос.

– Знаю, нет, – сказала Авалова, – но догадываюсь.

– И о чём же, позвольте узнать?

– Например, о том, что если эту девушку не убили вы сами, то тогда её убили либо для того, чтобы вас предупредить, либо чтобы напугать вас до смерти. Я не думаю, что подобная картина – лежащий в крови ваш труп, а разницу в тусклом свете вы бы не увидели, для этого преступник разбил лампу – доставила бы вам удовольствие. И вы бы оказали большую помощь следствию, если бы рассказали, что происходит с вами и с вашим пансионатом. Пропали три девочки. Две из них мертвы.

Анастасия была на распутье. С одной стороны, она могла очиститься от бремени, которое её тяготит. С другой, её рассказ должен включать в себя и дневник, а если кто-то узнает?.. Но главное не это. Если её спросят, кого она подозревает, кого она назовет? Верховского, Свету, Шурочку? Ведь их же всех будут трясти. Но с другой стороны, она же знает, что это кто-то из них. Стоп, стоп. Одно дело подбрасывать странички из дневника – это гнусно, подло, но убийство… На это никто не способен.

Или способен?

– Мне нечего вам сказать, – тихо сказала Анастасия, – мой пансионат не имеет никакого отношения к убийству девушки и к этому убийству тоже.

Девушка-следователь пристально посмотрела на неё.

– Как хотите, – сказала она, достав из кармана куртки визитку, вот вам мой телефон, если что-то вспомните. Вы можете идти.

Анастасия попрощалась и буквально вылетела из подвала, как ошпаренная. Сев в машину, она влила в себя полбутылки воды, искренне пожалев, что в бутылке не коньяк. Её всю трясло. Она судорожно достала визитку, которую ей дала девушка-следователь.

– Ксения Авалова, – медленно прочла Анастасия. – И телефон. Очевидно, эта сыщица из той группы, которую прислали из Борисфена. Конечно, есть соблазн вернуться и всё рассказать…

Так, стоп, осадила себя Анастасия, ты должна сама во всём разобраться, и разберёшься! Никто кроме тебя! Никто!

Девушка завела машину и выехала с парковки.

* * *

Отпустив Анастасию, Ксения на некоторое время погрузилась в свои мысли. Это был один из тех моментов, когда она себя ненавидела. Ненавидела за то, что ничего не может сделать. Перед ней лежало мертвое истерзанное тело девочки, которая, как и её подруга, только начинала жить, а она никак не смогла это предотвратить. Только придумывает логические комбинации. А реальность гораздо проще. Реальность – это то, что видишь сейчас и здесь. Она видела труп девочки, которая была чиста и невинна. Всё остальное, все её рассуждения – лишь лицемерное ханжество.

Дура, тут же осадила себя Авалова, как ты это могла предотвратить? Он играет с тобой, ему нравится эта игра. Он не стал убивать всех девушек сразу, он продлевает удовольствие. Ты должна отбросить эмоции. Здесь ты уже ничем не поможешь. Но ты должна помочь там, где ещё можно помочь.